Прощай , цыганка Лора

Автор : Маргарита Соседова
Глава 3 - 4
С любовью мне не везло. Но влюблена я все-таки была. Правда, не в мужчину, а в работу. В свое время за мной ухаживал молодой человек, учитель, мамин коллега. Кавалер моего жизненного ритма не выдержал. Я могла засиживаться в отделе до позднего вечера или сорваться из дома ночью по одному только звонку. Мы расстались.
Потом заболел отец, мама уволилась и стала ухаживать за мужем. Но выходить его ей не удалось. Отец ушел из жизни молодым (еще и 60 не было!), больным и оттого глубоко несчастным.
После его смерти мама начала меняться. Постоянно муссировала тему «Нужно было поступить иначе!» и винила себя за смерть мужа. Но Лорке в этой медленно опускающейся на дно от тяжести вины и самобичевания лодке места не находилось по-прежнему. Да, моя сестра всегда была неподдающейся и до чертиков упрямой, но в кого она пошла этим своим твердолобством?!
Из школы звонили и звали маму обратно, но она отказывалась и стремительно старела. Я пробовала как-то повлиять, разбудить, растормошить, но не усердствовала, потому как злилась на нее. Злилась за Глорию.
Мама всегда считала старшую дочь ошибкой, такой же непоправимой, как и давнишний брак с ее отцом. И хотя Лорка давно отпочковалась и отстранилась от семьи, я верила – она в нас нуждается. Нуждается в ласковом прикосновении матери, разговоре с сестрой и даже в суровом взгляде отца. Я почувствовала это в том кафе, где мы вместе обедали. Лорка тогда ни о чем меня не просила, но я постаралась как можно шире распахнуть крылья своей души и обнять ими мою в сущности одинокую сестру.
И вот пару дней назад Глория позвонила. Она попросила приехать и объяснила куда. Когда я добралась до указанного места, поняла – это точка, где Лорка теперь работает. Из разряда «массажных» девочек, она перешла в «уличные».
Почему Глория захотела со мной встретиться именно там, я поняла не сразу. И даже сконфузилась, когда таксист посмотрел на меня с особым прищуром, высаживая на обочине дороги возле бетонного ограждения. Местные называли это место бетонкой.
Я вышла из машины и увидела Лорку. И хотя сестра была во всеоружии: при макияже, в мини-юбке и норковом полушубке, я заметила в ней перемены. Она похудела, щеки впали, смуглая кожа приобрела желтоватый болезненный оттенок, а глаза изменили цвет. Может, просто устала?
– Привет! – улыбнулась Лорка и прижалась ко мне.
Я обняла ее крепко.
– Извини, что тебе пришлось сюда притащиться, – сказала сестра. – У меня еще один клиент, и потом я свободна.
Я ответила, что, мол, ничего страшного, что мне, мол, без разницы, где и когда встретиться с сестрой. Но разница все-таки была. Вообще-то я – мент, и обнимаюсь тут с проститутками. И нахожусь здесь отнюдь не по службе, а по делам сугубо личным. Компромат? Компромат!
Подъехал клиент, Лорка забралась в салон автомобиля, и машина скрылась из виду. Других девочек на «точке» не было, и я осталась стоять одна, как назревший вулканический прыщ на лбу.
Нафиг вообще сюда приехала?!
Но отступать не в моих правилах. Тем более я почувствовала, что с Лоркой что-то происходит или уже произошло.
Я привалилась спиной к могучему тополю, достала из кармана куртки сосательную конфету и запустила зеленую, с яблочным вкусом карамель в рот. В этот момент на обочине остановилась машина и высунувшийся из автомобильного окна мужчина рявкнул: «Иди сюда!»
Слова предназначались мне. «Я не работаю!», – рявкнула я в ответ и красноречиво отвернулась. Проваливай давай!
Но водителя мой ответ не убедил. Или моя красная куртка его так впечатлила, или то, как я ловко перемещала конфету во рту языком, но он не уехал, а произнес уже более спокойным тоном: «Подойди, пожалуйста!»
Я засунула руки в карманы и подошла. Водителю было лет 35 или 40. Лицо европейского типа, как пишут в протоколах. Крючковатый нос, двухдневная щетина и наглый взгляд серых глаз.
– Сколько? – спросил водитель.
– Не работаю, – повторила я.
Мужик, видимо, сдаваться тоже не любил.
– Тысяча, – предложил он.
Я отрицательно покачала головой.
– Две тысячи, – обозначил он новую цену.
– Я не работаю здесь, – ответила я.
– А где работаешь? – прищурился клиент.
Я усмехнулась и закатила глаза. Неужели я понравилась? В этой старомодной куртке и фетровой беретке безумной поэтессы?
– В полиции работаю, – сказала я в надежде, что мужик испугается и даст по газам.
– Я тоже, – неожиданно прозвучало из машины, и мой сероглазый собеседник отработанным движением развернул перед моим лицом свои лейтенантские корочки.
– Интересный поворот, – подумала я и пальцем почесала лоб под береткой. Затем достала из кармана свои капитанские и сунула их под нос коллеге.
– Вот и познакомились, – рассмеялся старший лейтенант Захар Воробьев. В отличие от восьмидесяти процентов людей, которые не могут сразу прочитать данные стража порядка в предъявленных им документах, я смогла. У меня это профессиональное.
Воробьев вышел из машины и закурил. Предложил сигарету мне, я отказалась.
– Думал, у меня новенькая на районе появилась, – сказал лейтенант.
– А что, старенькие уже надоели? – усмехнулась я.
– Да не в этом дело, – ответил Воробьев и насупился. Обиделся.
Вернулась Лорка и подошла к нам, глядя на полицейского исподлобья.
– Здравствуйте, Захар Алексеевич, – процедила сестра сквозь зубы.
– Привет, Глория, – ответил на недружелюбное приветствие страж закона. – Все промышляешь?
– С чего вы взяли? – вызывающе поинтересовалась Лорка. – Вот с сестрой договорились здесь встретиться. И встретились.
Захар Алексеевич посмотрел на меня с удивлением. Видимо, и не предполагал, что у проституток бывают сестры.
– Странное место для встреч, – произнес он медленно. – А тебя, Лора, стало быть, друг сюда подбросил?
– Как вы догадалась?! – картинно вскинула Лорка свои цыганские ресницы, словно артистка погорелого театра. – Именно друг. Моя ведь машина в ремонте.
Старший лейтенант понял, что с нами каши не сваришь. Он тяжело вздохнул, признав столь красноречивым вздохом свое поражение, и зачем-то протянул мне свою визитку, добавив:
– Обращайтесь, коллега, если что.
Я взяла карточку и кивнула. Мол, ждите, после чего Воробьев сел в машину и был таков.
Мы вызвали такси и тоже уехали с бетонки. Глория назвала таксисту адрес, по которому снимала двухкомнатную квартиру. Наша бабушка четыре года назад умерла, и квартира перешла родителям. По своему обыкновению Лорка гордо отказалась от всех прав и долей.
Съемное жилье у сестры было хорошее, комфортное и со вкусом обставленное. Лорка расторопно собрала на стол, а из бара достала бутылку красного вина.
Мы чокнулись, выпили за встречу, закусили.
– Знаешь, я серьезно больна, – вдруг призналась сестра.
– СПИД? – спросила я, перестав жевать.
Глория грустно улыбнулась.
– Почему сразу СПИД? Потому что я проститутка?
Я выдержала обвиняющий меня в предрассудках взгляд.
– Ну...
– У меня рак, – объяснила Лорка и осушила свой бокал. – Последняя стадия.
Я откинулась на спинку стула, не зная, что сказать. Да и что тут скажешь? Крепись, все будет хорошо?
Благодаря специфике своей профессии я не была кисейной барышней. На службе повидала разное, кого только не было в моем кабинете. Поэтому от новости о болезни сестры я не зарыдала и сиреной не завыла. Известие приняла стойко, без истерик и причитаний.
– Мне осталось полгода, – произнесла Лорка. – Может, меньше или больше, не знаю.
Я налила еще вина, сделала глоток. Мой мозг работал четко, по-ментовски. Чем помочь? Каковы мои дальнейшие действия?
– Но я попросила тебя приехать не из-за этого, – с придыханием продолжала говорить сестра. Несвойственная откровенность давалась ей нелегко.
– И вообще я бы вам ничего не сказала…
«Нам» – это мне и маме, догадалась я.
Возникла неловкая пауза. Какое-то время мы с сестрой молча смотрела друг на друга. В глубине моей души билась, словно в тесной печурке, мысль – Лорка выбрала такую жизнь сама, и за все приходится платить. Только, умоляю, не кидайте камни в мой огород. Я всего лишь человек.
Сестра давно привыкла к осуждению общества и о моих мыслях догадывалась тоже. Но на самом деле ей попросту некому было открыться. Всю жизнь Глория была одинокой раненой птицей.
И в тот день и час плотину все-таки прорвало.
– У меня есть дочь, – сказала моя сестра-цыганка. – Я хочу, чтобы ты о ней позаботилась после того, как меня не станет.
– Да подожди ты себя хоронить, – попросила я. Весть о Лоркиной дочери пролетела мимо моих ушей словно шальная пуля. – Неужели совсем ничего нельзя сделать?
Глория оторвала от грозди винограда, лежавшей на тарелке, одну ягоду и стала внимательно ее рассматривать.
– Сделать можно только одно, – отрешенно проговорила она, не сводя глаз с виноградины. – Умереть по-тихому.
После этих слов я попросила сигарету. Курила я редко, в моменты особого волнения. И это был как раз тот случай.
– А где сейчас твоя дочь, и сколько ей лет? – постаралась я сменить неприятную тему разговора.
Лорка дала мне прикурить, поставила на стол стеклянную пепельницу.
– Моей дочери 4 года, – сказала сестра. – Ее зовут Рада, и она со мной не живет. Она, наверное, даже меня не помнит.
– Девочка живет с отцом? – поинтересовалась я по-деловому, хотя голос дрогнул.
Лорка усмехнулась.
– Кто ее отец – неизвестно. Я просто хотела ребенка. А когда забеременела, испугалась. Что я могу дать своей дочери? Кто я такая? Продажная девка с улицы!
Теперь я поняла, почему Лорка так настаивала на встрече на своем «рабочем месте». Она хотела показать, чем живет и как низко пала. Наглядно продемонстрировать, что в таком мире нет места ее маленькой дочке.