Отмщённая

Многие знакомые мне не советовали этого делать - практически никто. Посоветовал написать только один-единственный человек. Сам он поэт и не понимал моей зажатости и закрытости: - Есть же мощная и актуальная тема - почему бы не рассказать о ней? Возможно, прочитают и те, кого это может или уже коснулось. И пусть потенциальные преступники знают, что не всё и не всегда им так легко сойдет с рук. Или ты надеешься на компенсацию? - Какую ещё компенсацию? – недоуменно спросила я. - Как в Америке. На известного голливудского кинорежиссёра и продюсера несколько актрис подали в суд за сексуальные домогательства, которые произошли очень давно - много лет назад. Тогда их роли и заработки зависели от этого урода, и они помалкивали. А сейчас потребовали миллионные компенсации. - Скажешь тоже. Вот какие у нас могут быть компенсации? Такое даже в голову никому не придёт, - ответила я этому знакомому. - В США права человека чего-то стоят – там на этом огромные деньги делают! Причем все: от юристов до самих потерпевших. А у нас шансы практически равны нулю, хоть при социализме, хоть при нынешнем капитализме. - Наверное, ты права, - ответил мне этот знакомый поэт на том и разошлись. В том числе не советовала мне писать об этом и моя соседка, дескать, про такие ужасные события лучше не рассказывать, а побыстрее забыть. А писать надо про что-нибудь приятное. Но на следующий день она все-таки позвонила и говорит, что по ТВ идёт фильм «ВОРОШИЛОВСКИЙ СТРЕЛОК» - она его обожает и смотрит с удовольствием. - Ты знаешь, я была не права. Почему бы и тебе не написать – сюжет-то очень похожий. Ведь насилию подвергаются многие женщины, а случай твой очень показательный и поучительный. Пусть знают, что кара рано или поздно настигнет каждого. И я решилась… В то время мне был 21 год, я работала и училась в вечернем институте, уставала ужасно, занятия четыре раза в неделю, плюс в то время была шестидневная рабочая неделя. И конкретно в тот ужасный день я возвращалась с занятий поздно вечером, можно сказать, ночью. В 23-30 я вышла из трамвая, и ко мне подошёл знакомый парень, который учился в той же школе, что и я, только он был на год младше меня. Парень попросил помочь ему вызвать из дома его девушку, так как родители её к нему не выпускают. Я тогда ничего плохого не заподозрила, ведь мы с ним были знакомы. Наш посёлок Нагатино был разделён трамвайными путями на две части: справа уже были построены «хрущёвки», в одной из которых жила я, а слева всё ещё оставался частный сектор – деревенские домишки с огородами, где жил он и… якобы его знакомая девушка. Освещения там не было вовсе, и мы шли в кромешной темноте по узкому проходу между высокими заборами. И вдруг ни с того, ни с сего этот парень зажимает мне рот и грубо заталкивает меня куда-то вправо от прохода, а потом начинает раздевать!..

Как я потом разглядела, это был грязный сарай с земляным полом, видимо, для хранения дров. И вот тут-то мне всё стало понятно… И как я не сопротивлялась, не умоляла его прекратить. От этого он только возбуждался и распалялся все больше и больше! Он рвал на мне одежду и даже откровенно душил!.. А я, как все нормальные люди, просто хотела выжить, и деваться мне было некуда… Потом он еще и снял с меня дорогие часы. В довершение всего он сказал, чтобы завтра я пришла за часами - он меня встретит там же на остановке. И я догадалась, что ему этого было мало и он хочет все повторить!.. От такого поворота я была просто в шоке!!! Я пришла домой: вся изорванная, грязная и избитая. Рассказала обо всём маме. А она мне ответила: - Ни в коем случае не ходи в полицию, ты всех нас только ославишь и опозоришь, особенно, младшую сестру и отца - участкового врача. Да и не насилие это было вовсе! Ну, немного пострадала – и что?.. Учиться надо было лучше, поступила бы на дневное отделение и домой так поздно бы не ездила. - Как же - не насилие? – удивилась я. - А так. Ты же уже не девушка - была замужем - в разводе. Никто это за насилие не посчитает. Вот одежду и часы, конечно же, жалко. Но ты сама виновата - не надо было с ним никуда ходить. Вот так!.. Оказывается я ещё и виновата. Получается, чтобы мне с ним не ходить, надо было вообще никому не верить, надо вообще всех людей считать преступниками, в том числе и знакомых. Ну, не могу я всех считать преступниками - я хочу верить людям. - Мам, ты так говоришь, потому что тебя не насиловали, - отвечаю я ей. - Это особое состояние - ничего хуже этого быть не может. - Очень даже может! – еще и возмутилась мать. – Вот бабушка прошла всю войну, пережила такие ужасы, с которым твоё изнасилование и рядом не стояло. Так она рада, что хотя бы жива осталась после войны. Вот и ты, слава Богу, жива! Подумаешь, немного поцарапана. Ну, как можно кошмары военного времени сравнивать с тем, что с тобой произошло? Для моей мамы эта жуткая ситуация была вполне обыденной. На все мои просьбы что-то мне посоветовать в самые критические моменты, она отвечала так: - Что бы ни произошло, в том и в другом случае ты остаешься жива - это главное! А всё остальное не имеет значения. Её воспитала бабушка, а бабушку воспитала война – этим всё сказано. Ну, как же так?.. Вот тут недавно услышала, что дворник-азиат напал на старушку - повалил на землю, хотел изнасиловать!.. Так она умерла в этот же миг от сердечного приступа, хотя до изнасилования и дело не дошло. Так что же это было? Получается, он её убил, не желая того. Но ведь убил! А хотел просто изнасиловать. Значит, в этом случае – насилие и убийство равнозначны. И я пережила именно тот смертельный ужас, когда тебя душат, насилуют, не выпускают!.. И неизвестно, что с тобой будет дальше. А дальше могло быть, что угодно! Он мог меня даже не убивать сразу: придушить не насмерть и оттащить к трамвайным путям - положить на рельсы в кустах перед крутым поворотом... Вагоновожатая меня бы просто не заметила в темноте, а, если бы и заметила, то не успела бы среагировать и остановить трамвай… Все – я покойник! И никто бы не стал доказывать, что перед тем, как меня «зажевало» на рельсах, меня изнасиловали, и я была без сознания. Когда этот подонок надо мной издевался, я уже прощалась с жизнью!.. Ведь для него было очевидно: если оставит меня в живых - я тут же заявлю в полицию. Значит, живая я была для него опасна. Ну, нравится тебе девушка, почему просто не подойти к ней и пригласить в кино или ещё куда-нибудь? Это же так естественно. Тем более что парень симпатичный, высокого роста – такие девушкам нравятся. Если бы меня изнасиловал незнакомый мужик, тут было бы всё понятно... А не тот, с которым в школе учились?! Вот также и в «ВОРОШИЛОВСКОМ СТРЕЛКЕ» – к незнакомым парням девушка бы не пошла – сюжет один к одному. Смотрю по ТВ криминальную хронику: там изнасилованные девушки в полицию не всегда обращаются, боятся позора, радуются, что живы остались. Вот, если бы каждое изнасилование заканчивалось, как в том замечательном фильме! Либо, как в моём случае… А в моём случае было так… Вечером следующего дня я пришла в институт на занятия, которые заканчивались в 22 часа. А поскольку насильник обещал меня вечером встретить на трамвайной остановке, я решила на последнюю пару не ходить - уйти домой в 20 часов. Своему однокурснику я так и сказала, что сегодня уйду пораньше. - А что случилось? – спросил он. - Да вчера со мной произошло ЧП! Когда я возвращалась домой практически ночью, на меня напал один козел озабоченный. И теперь я уже боюсь возвращаться так поздно. Знакомый стал расспрашивать меня подробней, и мне пришлось ему всё рассказать. Да он и сам заметил у меня на шее синяки и ссадины. - Это хорошо, что ты не заявила в полицию, - сказал он. - Да я бы заявила - меня родственники отговорили. Дескать, кроме позора ничего не добьёшься. - Всё правильно, - поддержал меня однокурсник. – Даже прикол такой есть. Пришла женщина в отделение при угрозе убиения. А ей там сказали: «Что вы, тётя? Это ерунда! Вот убьют, тогда и приходите. На его слова я лишь обреченно пожала плечами… - Значит так!.. – решительно сказал мой знакомый. - Сидишь на занятиях до конца, а после я тебя у метро встречу и провожу до самого дома. - Вот здорово! - обрадовалась я. - А то мне одной страшно будет ехать. А у метро он уже ждал меня с двумя приятелями. И я не сразу поняла – зачем? - А мы хотим с ним немного поговорить по душам, чтобы он больше так не делал, - пространно намекнул мой знакомый. - Правильно, - согласилась я. - С ним обязательно надо поговорить, а то я теперь всегда буду бояться вечером домой возвращаться. И мы поехали. По дороге ребята мне объяснили, как надо себя с ним вести, когда будем идти в полной темноте: - Надо ему сказать, что у тебя, будто бы шнурок развязался, остановиться и наклониться. Мы в это время будем идти за вами следом на небольшом отдалении. Про нас он не должен знать – тем более видеть. - А если он успеет меня в сарай затащить? - Тогда мы не только сарай, но и домишко его деревенский в щепки разнесём. Всё так и получилось, как было задумано. Они его так ухандокали - били даже ногами!.. А он кричал и звал маму! Представляйте: бандит, зверюга, а, как какой-то щенок, звал маму! Оказывается, его дом был почти рядом. Его мама услышала крики, открыла дверь, но подойти побоялась. Она стояла в светлом проёме двери и тоже его звала. Впервые в жизни я получила столь огромное удовольствие – за меня мстили! Я даже про часы свои забыла – в тот момент совсем было не до них. Тогда я подумала, что лучше бы его парни тут же убили, иначе он обязательно задумает мне отомстить. Но они не стали его добивать. Когда мы шли оттуда, я сказала ребятам: - Вам-то хорошо, вы тут не живёте, а я теперь здесь даже ходить побоюсь - он то жив остался. - Ничего не бойся, - ответили они. - Он теперь не только сам будет тебя бояться и за километр обходить, но и знакомым своим посоветует. Все так и было, как они сказали… Через неделю я его случайно встретила - он шёл мне навстречу. Лицо у него было фиолетовым от заживающих синяков. Но увидев меня, он подпрыгнул, как ошпаренный и быстренько перебежал на другую сторону улицы. Так приятно было чувствовать себя защищённой, ведь мне ещё четыре года учиться и поздно возвращаться домой. Вот если бы каждое изнасилование так заканчивалось! Чтобы никто не посмел больше этим заниматься. И ведь мой насильник прекрасно знал состав моей семьи: одни женщины и отец - участковый врач, который точно драться не полезет. Будь отец простой работяга - мог бы и отомстить за дочь. А мои родители, медики, даже запретили мне в органы обращаться. Но этот запрет как раз и сыграл свою замечательную роль – никакая полиция так бы насильника не отделала. Вот и в жизни насильники всегда выбирают свою жертву тоже по факту незащищённости… Все потому, что они сами, как правило – трусы! А тут вдруг раз – и неожиданная месть!!! Очень показательно… Автор Лариса Бачевская