Дверь не открывай никому!

- Эллочка, да вы, видно, совсем из ума уже выжили! Не стыдно вам! В таком возрасте! Пускать мужчину в дом! Энергичная старушка с седым пучком на затылке строго отчитывала свою приятельницу, высокую импозантную даму за восемьдесят, с ярко-малиновыми локонами. - Тонечка, так я же не чужого пускаю. Своего! И потом, я не нарочно, она сам пришел! – оправдывалась хозяйка локонов, будто она была школьница, застигнутая подкладыванием мела на учительский стул. Двор бы пуст, если не считать стаи птиц, которых прикармливала Антонина Семеновна, время от времени запуская руку в карман плаща и доставая из пакетика хлебные крошки.

Будний день, серое небо и осенняя хмарь не способствовали прогулкам. А старушки выползли из дома не потому, что им очень хотелось, а потому, что надо. Остановишься однажды, засядешь дома, а встать уже не получится. Мышцы ослабли, сердце не выдерживает… Вот и ходили каждый день вместе, подбадривая друг друга. Антонина Семеновна, обладательница строго седого пучка на затылке и очков с толстыми линзами, жила тут давно, с момента постройки дома. Эту квартиру ей выдали еще от предприятия. А вот Эллу Александровну забрала к себе после инфаркта внучка, Ниночка. Тяжеловато ей, конечно, и за ребенком ухаживать, и за бабушкой. Но ведь родной человек. Квартира трехкомнатная, места хватит всем… Познакомившись во дворе, две пожилые женщины сдружились, и больше не расставались ни на день. Иногда они даже предпринимали дерзкие вылазки на рынок за продуктами, а то и в центр города. Но в этот раз между подругами вспыхнула ссора. - Своего она пускает! А вы откуда знаете, что он свой? Внешне похож? В любви вам признается? Вы поймите, обычному человеку их не отличить, так ловко они маскируются, подделывают привычные нам образы. Так вот откроете дверь, а ОТТУДА ворвется кто угодно! И внука правнука вашего съест! – возбужденно вещала Антонина Семеновна. - В любви мне кто только не признавался! – кокетливо сообщила, покручивая на пальце малиновый локон, Элла Александровна, проигнорировав другую часть послания. – Друзья его признавались даже. И сослуживцы. А однажды в Евпатории… Но я женщина порядочная. Всю жизнь была мужа верна. - Ох, не верю я вам! – покачала головой Антонина. И снова залезла в карман, извлекая оттуда очередную порцию хлебных крошек. - Правильно не верите! – согласилась Элла. И многозначительно замолчала. *** Валера, муж Ниночки, вернулся с работы позже обычного. Прошел в кухню, сел за стол. Долго изучал узоры на порезанной клеенке – ждал, что к ним кто-нибудь присоединится. Сам же отправил домочадцам сообщения – мол, ждать не стоит, ужинайте без меня. А теперь, когда жена укладывала сына спать, а ее бабушка смотрела телевизор в своей комнате, врубив звук на полную, почувствовал жуткое, нестерпимое одиночество. Это чувство не покидало его всю жизнь, начиная с того момента, как он начал осознавать себя в казенных стенах детдома. В голове иногда возникал образ женщины – доброй, ласковой, нежной. Это наверняка была его мать. Как выглядит мать, Валера не знал. Поэтому образ был расплывчатым, немного похожим на принцессу из сказок. А воспитательнице говорили, что Валерина мать – пьющая бродяжка. И бросила его только для того, чтобы дальше гульбанить с такими же бездомными. Только Валера в это не верил. Врет она все, врет и не краснее. Мать ищет его. Но почему-то не может найти. Может быть, его украли? Насильно похитили? Но мать его не отдавала, нет. Она любила. - Мам, ты ведь ищешь меня? – спрашивал он иногда пустоту. И сама себе отвечал, мол, да, ищу. И вот теперь он взрослый. Шанс, что мама найдет его, крайне невелик. С женой, Ниночкой, вроде все хорошо. Но ведь жена не мать… На Валеру накатила осенняя, вечерняя, тяжелая грусть. В это время в дверь позвонили. Валера бросился к двери, понимая, кто мамы там быть не может. Это или старшая по подъезду собирает на новую дверь. Или Борька, сосед, снова просит тысячу до получки. Или Михалыч со второго этажа ищет денег, чтобы похмелиться. Или запоздавшая почтальонша принесла пенсию Элле Александровне… Хотя нет, какая почтальонша в такое время… Мужчина заглянул в глазок. На лестничной клетке стояла женщина с аккуратной стрижкой, в бежевом плаще. На вид ней было лет 55-60. - Кто это? – спросил Валера, не в силах оторваться от глазка. В глубине души он знал ответ. - Валерочка! Ты, может быть, не поверишь мне, но я – твоя мама. Я всю жизнь искала тебя! И вот, наконец, нашла. Ты должен знать, я не бросала тебя. Тебя у меня украли. И вот только сейчас я смогла добиться правды. Сыночек, открой, пожалуйста, мне многое надо тебе рассказать. Руки Валеры сами потянулись к ручке замка. - Кто там? – спросила жена, бесшумно подкравшаяся сзади. На лестничной площадке никого не было. - Никого! – ответил Валера, сбрасывая с себя наваждение. – Так, показалось. *** В эту ночь Нина спала беспокойно. У нее вообще часто бывали сложности со сном. Вроде бы и у психиатра была, в ящичке с документами лежит четыре рецепта, все до конца этого года. Четыре лежат, и ни один не действует, а снова записаться на прием некогда. Да и не хочется. Ничего не хочется. В глубине души Нина воспринимала бессонницу как наказание за свое малодушие. За то, что она сделала пару лет назад. Она не могла допустить вторую беременность подряд. Как вообще это произошло, она же слышала, что когда кормишь грудью, забеременеть невозможно. И все-таки это случилось. Чего ей не хватало для того, чтобы родить этого ребенка? Денег? Валера, вроде, не богач, но семья для него на первом месте. Он бы ее никогда не бросил. Поддержки? Пожалуй, так и есть. Мама всегда была себе на уме. Нину все детство растила бабушка, мама устраивала личную жизнь. А теперь отдавать должок она не спешит, попросишь побыть с внуком – то лапы ломит, то хвост отваливается. Даже бабушку дохаживать не захотела. Нина, конечно, и сама рада была побыть с близким человеком. Но… Если бы тогда мама сказала, что берет бабушку на себя, все было бы иначе. Но мама была против. А двух детей и пожилого человек Нина бы не потянула. Просто не смогла. Смалодушничала. Ничего не сказала Валере – он бы не одобрил. Едва успела по срокам. А ведь она ребеночка и назвать успела. Костя. Константин… В дверь не позвонили. И не постучали. В дверь тихонечко поскреблись. Едва слышно. Так, чтобы не разбудить никого. Но мать – мать всегда услышит. Нина, как завороженная, подошла к двери. Она умоляла себя не смотреть в глазок. Но какая-то сила неумолимо влекла ее к заветной дырочке. В бледном свете электрической лампы извивалось что-то размером с кошку. Что – сразу не разберешь. Но Нина отлично знала, что это. Точнее, кто. - Костик, ты ведь не должен быть такой большой! – удивленно спросила Нина. Теперь она присмотрелась – на полу лежал новорожденный ребенок. Как будто сошел с плаката пролайферов. Он жалобно пискнул. Наваждение. Галлюцинация. Просто глюк. Но как же хочется взять его на ручки хотя бы один раз. Спеть ему песенку. Искупить свою вину перед ним… Нина тихонечко повернула замок. И так же тихонечко, ни разу не скрипнув, открыла дверь новорожденному, который мгновенно вскочил на ноги и бросился к ней. *** Когда бабушка ушла гулять с подругой, Сережа остался в квартире один. Исследовал содержимое холодильника, покрутил в руках фломастеры, включил телевизор. Скучно. Он выглянул в окном, где среди осенних пожухших листьев резвилась чья-то собака. Слезы навернулись на глаза мальчика. Вот, кто-то гуляет со своей личной собакой. А где его Снежок? Собака исчезла внезапно. Мама сказала, что пес убежал. Папа, как всегда, был не в курсе. Но Сережа догадывался, что усталость мамы, безденежье, здоровье бабушки и исчезновение его собаки – это связанные между собой вещи. Страшная догадка терзала детское сердце. А что, если его собаку кому-то отдали. Или специально оставили одну на улице… Или даже… Не хотелось думать об этом. Но память услужливо подкидывала картинки: как Снежок лижет его щеки, как валяется с ним на траве, приносит мячик, скулит, царапая обивку двери. Прямо в ушах стоит это звук… Или… Мальчик вскочил с места и подбежал к двери. Выглянул в глазок. Там стоял на задних лапах его любимый друг. И очень просился обратно. - Ну проходи же! – закричал мальчик, открывая дверь. Собака сбила его с ног и принялась облизывать. - Снежочек! Любимый пес! Хороший пес! - шептал мальчик. *** - Тонечка! Ты была права, Тонечка! Нельзя было его впускать! Элла Александровна налетела на соседку, стоило только той выйти из двери подъезда. Оказывается, она давно ее поджидала на лавочке. От волнения она даже утратила свою привычку обращаться на вы. - А я вам говорила! – со вздохом сказала Антонина. – А вы мне не поверили. Паутина уже появилась? Плесень? В одну точку все смотрят? - Да, именно так. За несколько дней дом покрылся паутиной, а ванна – плесенью. Нина лежит на кровати и смотрит в одну точку. Встает только в туалет. Валера пьян. А Сережа включил телевизор, и смотрит его вторые сутки. Все подряд смотрит – передачи для взрослых, политику… - Да уж… Впустила ты подруга… НЕ ТО… - Да не мог мой Пашка такое сделать, он меня всю жизнь любил, чего уж… - А я тебе говорила, что если это не Паша – ты не отличишь. И они тоже, видно не отличили. Впустили то, что им дорого. О чем мечтали, перед чем виноваты… - И что делать теперь? - А теперь ОНО их съест. Но бабушка мне рассказывала один способ. Это с учетом того, что «твой» покойник вроде и не хотел тебе навредить. Ты же вон до сих пор бегаешь? - Ну да! Даже здоровее стала. - Так вот, у вас там три плохих покойника против одного хорошего. Но кто их знает, кто из них сильнее. Проси его забрать их назад, и закрыть за собой дверь. Как это сделать, я тебя научу. Сегодня вечером накрой на стол, и… *** - Ужин у тебя сегодня потрясающий, Эллочка! – сказал Павел. И прижал жену к груди. Какой он красивый. Волосы белые, седые, седлая борода, строгие черты лица… - Угощайся, Паш. Чай, давно не ел там. - Давненько. Уж много лет не ел. Мужчина пригубил рюмочку, с наслаждением закусил жареной картошкой, потянулся к соленому огурцу. - Если бы ты знала, Эллочка, как хорошо с тобой… - Да знаю я. Мне тоже с тобой хорошо. Примерно как тараканов на десерт кушать. - Да где же ты видела, чтобы тараканов на десерт кушали? - А где ты видел, чтобы мертвый к живой ходил? Физиономия старика изменилась. - Догадалась все-таки! - Да, Паш. Уйти тебе надо. Только дело к тебе есть. Этих с собой забери? Ради нашей любви! - Этих-то… Попробую… Мужчина вошел в гостиную, где Сережа сидел, вперившись в экран. Схватил что-то невидимое, сидевшее у ног мальчишки, и выкинул на лестничную площадку. Затем подошел к кровати Ниночки. Снял что-то невидимое с ее груди. Выкинул в окно, в форточку. У Валеры невидимую сущность он извлек из стакана. И спустил в унитаз. - Все чисто, Эллушка. Они вас больше не побеспокоят. Принимай работу. Элла Александровна прошлась по квартире. Исчезли куда-то тараканы, паутина, плесень. Домочадцы начали оживать. Мужчина подошел к двери. Кажется, он готов был заплакать, но крепился. - Спасибо, Паш! Прощай! Вернее, не прощай, скоро свидимся! – сказала Элла, тоже смахивая слезу. - Только вот я не Паша. Я Андрей! – сказал Паша. - Тот самый, из Евпатории? Когда я без мужа отдыхала? - Он самый! Обманул я тебя, любимая Эллочка! – сказал Андрей. И закрыл за собой дверь. Автор Канал Сумерки. Дзен