Предыдущая публикация
ЖЕНЩИНЫ ВО ЛЖИ (6)
ГЛАВА 11. МОНСТРДилан ждал меня у входа в кафе «Веселая чашка», нетерпеливо прохаживаясь по тротуару. Я невольно отметила, что мне хочется вздохнуть с облегчением, что вот он, человек, на плечи которого я могу переложить часть своих неприятностей, и даже рассчитывать на помощь. Он явно обрадовался, увидев мою машину, и я улыбнулась в ответ.
Он не дал мне выйти – сам быстро устроился на пассажирском сиденье.
- Привет! Как дела? Ничего не произошло?
- Столько всего, что даже не верится, что мы не виделись с прошлого вечера. Но сначала ты.
Он кивнул в сторону центральной части города:
- Поехали, я покажу. В мотель.
Я хотела кокетливо пошутить, но потом поняла, что вряд ли это будет хоть сколь-нибудь уместно.
- Как ты узнал, кто владелец? И ты скажешь мне, наконец, имя?
- Лили Саммерс, - ответил он и повернул голову, ожидая реакции. Но я только недоуменно нахмурила брови:
- Кто это?
- Сейчас расскажу. Подруга моей матери работает в юридическом отделе Городской палаты, именно она сказала мне имя владелицы. Она дочь полковника Хэмптона и вдова Берта Барлоу – сына мадам Белинды, который погиб в аварии чуть меньше года назад. Та женщина в черном, которую мы видели на кладбище. А вчера вечером она зашла в кафе пообедать. И я отправил Рона проследить за ней. Она остановилась в мотеле.
Я некоторое время молчала, переваривая информацию.
- Лили Саммерс. Она явно не в себе – несла какую-то чушь, что я хочу забрать ребенка, который живет в доме полковника. Если она сумасшедшая, это многое объясняет. Неизвестно, что еще пришло ей в голову. Но при чем здесь Садовник?
Теперь пришла очередь Дилана недоумевать
- Какой еще Садовник?
Я вкратце объяснила, что происходило этой ночью в пансионе. Дилан никогда не слышал об этой истории.
- Значит одна из постоялиц – его жертва, вторая – ее спасла, третья – об этом написала. И некто собрал их всех в гостинице явно не случайно, - задумчиво резюмировал он. Я молча ждала резонного вопроса. Дилан тут же его задал:
- А причем здесь ты?
В этот момент мы повернули на парковку перед невзрачным двухэтажным зданием и остановились. Но Дилан не торопился выходить из машины, ожидая ответа. Если он услышит правду, то вылетит из нее, как пробка из бутылки и будет бежать без оглядки. Потому что я – монстр.
- Не знаю, Дилан, - сказала я и посмотрела в его глаза со всей проникновенностью, на какую только была способна.
Мы не стали заходить в комнату администрации, потому что Дилан знал номер, в котором жила Лили Саммерс. Двери номеров смотрели на открытую галерею. Перед белой створкой с цифрой «6» Дилан остановился и взглянул на меня. Я нетерпеливо кивнула, и он постучал.
Лили Саммерс открыла почти сразу и вежливо обратилась к Дилану, не заметив меня, стоящую чуть в стороне:
- Чем могу помочь?
Я сделала шаг вперед, и женщина поменялась в лице. Взгляд синих глаз словно поледенел, но я почувствовала, как между удивлением и холодной злостью в них промелькнул страх.
- Вы? – процедила она. – Что вам здесь нужно?
Раз она виновата во всей этой заварухе, то задавать вопросы буду я. Мягко отстранив Дилана, я подошла ближе и сказала:
- Мне кажется, нам многое следует выяснить.
Она не торопилась с ответом, измеряя меня взглядом, от которого я похолодела. Затем молча пригласила нас войти, распахнув дверь и сделав чуть заметный жест рукой. Мы вошли в неуютную, полутемную комнату с узкой кроватью, порванными жалюзи и лампой, накрытой желтым абажуром. Лили остановилась посреди номера, нерешительно взглянув на один-единственный стул, и развернулась к нам.
- Итак? Вы все-таки приехали сюда за моим ребенком?
О каком ребенке она постоянно твердит? Вроде, в истории Эдди-Садовника ни о каком младенце речи не заходило. Каким же боком Лили Саммерс со всем этим связана?
- Послушайте, Лили… - начала я осторожно. В сериалах именно так разговаривали с сумасшедшими – медленно и тихо. – Я вам обещаю, что расскажу все, что знаю о ребенке в Коттонхилле. Но ответьте мне сначала на один вопрос. Хорошо?
Услышав слово «Коттонхилл», женщина прижала руку к груди – совсем как в фильмах с Вивиан Ли 30-х годов. И у нее это получилось очень элегантно и естественно.
- Хорошо, - выдохнула она.
- Вы – хозяйка пансиона «Уайт Лилис Гроус»? – спросила я и вдруг поняла, что ответ на мой вопрос уже сказан названием. Изящная блондинка по имени Лили.
- Да, - кивнула она, глядя недоуменно. – Причем здесь пансион? Вы хотите получить его за ребенка? Берите, он не нужен мне. Я прямо сейчас расторгну договор аренды и перепишу все на вас!
- Договор аренды? – оживилась я, подлетев к Лили. Она отпрянула.
- Он перешел мне после смерти мужа. Я не умею управлять. Вы же там живете? Он вам понравился? Оставьте мне моего ребенка, и забирайте пансион!
- Кому вы отдали право аренды? – допытывалась я.
Она наморщила лоб:
- Не… не помню, как ее зовут. Эту женщину. Нужно позвонить агенту. Агент нашел ее, арендаторшу, - тут она резко вскинула голову:
- Как мой ребенок? Вы обещали объяснить!
Мы с Диланом переглянулись. Сказать мне было особо нечего, и я начала лихорадочно собирать в одну кучу те крохи информации, которые имела.
- Я была в доме вашего отца, полковника Хэмптона. Ребенок определенно там есть, и его тщательно скрывают. Я слышала его плач. Миссис Фитцпатрик, домоправительница, тут же выставила меня вон.
- Полковник распустил всех слуг, - выступил с подмогой Дилан. – О ребенке все знают, но его никто не видел. Ходят слухи, что он… какой-то монстр, с жуткими дефектами.
Я бросила на него страшный взгляд, мол, придержи язык! Но Лили смиренно опустилась на стул:
- Да, он то же самое говорил…. – прошептала она.
- Кто? – я опустилась перед ней на корточки.
- Мой отец. Сначала он сказал, что мой ребенок умер. Но я… я знала, что он жив! А отец – он чудовище, просто чудовище! – она расплакалась. – Подкупил всю больницу, или запугал! Все говорили, что я родила мертвого ребенка….
- Почему? Зачем полковнику – вашему отцу! – устраивать такое?
Она часто вздрагивала, утирая слезы маленьким платочком. Немного успокоившись, Лили рассказала свою историю. Она начала довольно банально:
- Я никогда не любила его.
КЭТРИН
Мардж принесла нам кофе и сказала, что Шэннон уехала по вызову полковника, чему мы были немало удивлены: разве изучение личных архивов не было всего-навсего приманкой? Марджери подлила масло в огонь:
- Темная история с этой пропавшей подругой. По-моему, не стоит доверять малышке Шэннон. Может, они все вместе подстроили, с этой… хм… Лже-Белиндой?
- А кто переставил мебель в комнате? – вспомнила вдруг Тэйлор.
- Я, - призналась моя спасительница. – Когда вы все уехали тем утром, я вытащила кровать из номера Шэннон, уволокла ее в соседний номер и обстряпала все так, будто комната эта – на одного. Представляю ее реакцию! – в голосе Марджери сквозило довольство, и Тейлор тут же присолила:
- Вот ведь подлость!
- Ну извините! – взвилась Марджери. – Я выполняла распоряжение начальства. Думала, что дальше психологического давления не зайдет!
- Пока и не зашло! – отчеканила мисс Эмери, отрубая каждое слово. – Но что-то нам от этого не легче.
Тут до нас донеслась телефонная трель, и я незаметно выдохнула. Не хочется мне, чтоб мы между собой поругались. Мои подруги по несчастью явно не доверяют Марджери, а я готова смотреть на нее щенячьими глазами за то, что она для меня сделала. Не дай бог придется выбирать сторону!
- Мисс Калверт, - позвала Мардж из холла. – Это вас!
Звонил доктор Тиммонс, я не пришла на прием. Забыла совершенно! А что, уже девять утра? В трубку я извинилась за прогул и спросила, могу ли я приехать вот сейчас, через полчаса. Он разрешил и был очень добр.
- Кстати, Кэтрин! – окликнула вездесущая мисс Эмери. Она уже стояла, опершись о стойку ресепшена, и слушала мой разговор. – В вашей сделке нет ничего подозрительного?
Я поняла, что не готова рассказывать о сеансах психотерапии.
- Да, точно, - медленно ответила я, будто что-то вспоминая. – Клиент был удивлен, когда я пришла к нему с предложением, и теперь, кажется, тянет время. Поеду, заберу макеты. К чему пустая трата времени, правда?
По дороге к доктору я думала о том, являются ли мои лечебные разговоры с психиатром инсценировкой. Не похоже. Может, узнав о том, что мне предстоит проверка на работе, наш мститель подогнал всех остальных под меня? Я поняла, что пытаюсь себя успокоить, невозможно так быстро организовать все, что с нами произошло. Мысль была на редкость неприятной. Сегодняшний сеанс станет последним, я не позволю крутить собой, как марионеткой.
Об этом я сходу заявила доктору Тиммонсу, едва за мной закрылась дверь кабинета.
- Пришли последний раз? – спокойно повторил он, не меняя расслабленной позы. Я быстро села напротив, понимая, что не удастся просто сказать «пока, док!» и убраться восвояси.
- Объясните хотя бы мотивы своего решения.
- Я сегодня не спала всю ночь, - призналась я. – Я рассказала о том, что со мной произошло соседкам по номеру в гостинице. И поняла, что могу спокойно говорить и обсуждать это, точно сюжет фильма пересказывать, что могу взглянуть на ситуацию отстраненно, понять, что двигало Эдди. Я даже почти перестала его ненавидеть, - конечно, я лгала, но в то же время, восхищалась своей убедительностью. Черт возьми, эта поездка и впрямь изменила меня! С одной стороны, я стала более решительной, с другой – начала открываться и доверять людям.
- Воооот! – торжествующе поднял палец доктор. – Наконец-то, очевидный прогресс. Я вижу живого человека, а не спрятавшуюся в раковину улитку! Это прекрасно, Кэтрин! Вы приняли себя, перестали воспринимать себя, как жертву. Можно ли сказать, что это чувство не вернется? Как вы думаете?
Я старалась отвечать уверенно и спокойно:
- Думаю, да. Я чувствую себя вынырнувшей из вязкой топи и осознавшей, что мир вокруг меня не только враждебен, но и прекрасен. И мне не терпится наверстать время, которое я провела прячась от этого мира. Хочу сегодня уехать домой, в Трентон. Вы ведь напишете мне характеристику?
Он чуть улыбнулся:
- Ну я же обещал. Сделаем так: пока я буду оформлять ваши документы, вы напишете прощальное письмо.
- Вам? – удивилась я.
- Нет, той, прежней Кэтрин. А может, Ребекке? Решайте сами.
Он предложил мне устроиться на кушетке поудобнее, вручил тетрадный лист на планшетнике и синюю ручку. А сам уселся за рабочий стол.
Прощальное письмо, что за бред? Ладно, напишу, лишь бы отвязаться. Не терпится вернуться в пансион, интересно, что там выяснили Марджери и Тэйлор. Я строчила, не особо заботясь о содержании. В принципе, меня здесь больше ничего не держит, могу уехать хоть сегодня, и плевать, что там задумала эта Лже-Белинда! Но могу ли я бросить остальных? Да и жить спокойно, зная, что где-то есть человек – или даже несколько! – одержимые историей Эдди?
- Я закончила! – заявила я и протянула листок Тиммонсу.
- Минуту, я только распечатаю заключение. Распишитесь здесь. А письмо оставьте себе. И перечитывайте время от времени, если вами завладеют старые страхи.
ШЭННОН
- Ты уверена, что хочешь пойти одна? – Дилан вцепился мне в руку, сжав ладонь. Как будто на войну провожает, ей-Богу!
- Не хочу, но нужно одной, - ответила я, скрыв насмешку. Мы остановились у подъездной аллеи «Коттонхилла». Беседа с Лили закончилась ультиматумом. Я должна пробраться в дом, раз уж имею туда приглашение, и выяснить, что за «монстра» она родила. А в ответ она скажет имя арендатора. Вовремя поняла, за какой информацией мы охотимся!
«Я никогда не любила его, - начала она.
- Кого? – тут же переспросила я. – Отца? Ребенка?
Она взглянула на меня, как на сумасшедшую.
- Да что вы! Разве можно не любить родного отца? И собственного ребенка?
Поверь, дорогая, очень даже! Но свои мысли я оставила при себе.
- Я говорю о своем муже, Берте Барлоу. Я не любила его и не хотела выходить замуж за этого человека. Нет, Берт был хорошим, очень достойным, но не моим, вот и все. У меня уже был возлюбленный.
Мы с Диланом переглянулись. Честное слово, я будто в романе одной из сестер Бронте. Так и сказала – «возлюбленный».
- Но отец и слушать не стал. Такова традиция наших семей, и точка. Мы на протяжении ста лет друг на друге женимся, - она хихикнула, как девчонка, но леди тут же взяла верх. – Кэйд Барлоу, сын Большого Берта, отца-основателя города, женился на моей прапрабабке, Лили Хэмптон. Сестре своего фронтового друга. Оттого и название пансиона, понимаете? И этот обычай – обвенчать детей чуть ли не с колыбели. Мы с Бертом и до и после свадьбы были чужими. Я уехала в Атланту, он остался при матери. Она сильно болела, ну а мне не хотелось торчать возле умирающей старухи! – она тут же зажала рот ладонью и бросила на нас испуганный взгляд. Потом принялась уверять, что очень уважала мадам Белинду.
– В Атланте я встретила своего любимого, - продолжила она с мечтательной улыбкой. – Ничего не могло нас разлучить! Я призналась Берту, что люблю другого, заявила, что прошу развод. Отец звонил и грозил, что убьет меня, но муж отнесся с пониманием. Он был истинным джентльменом, бедный Альберт. Мы не успели развестись. По дороге в Атланту он погиб. Разбился. На встречную полосу выехал пьяный водитель. Он умер мгновенно – сказали мне. Не мучился. Вскоре я поняла, что беременна. Приехала в «Коттонхилл», чтобы поделиться счастливой новостью. Отец обрадовался. Убедил меня остаться до родов, мол, деревенский воздух мне полезен, да и в доме полно слуг, не следует мне напрягаться. Я послушалась, не хотела огорчать отца. Я так радовалась, что помирилась с ним! Думала, вот рожу ребеночка и познакомлю со своим избранником. Отец поймет и примет нас. Ведь Берт умер, и ничего другого не оставалось, правда?
Мой наблюдающий врач сказал, что следует делать кесарево, ибо при моем хрупком телосложении у меня слишком крупный плод. Когда назначенный день настал, отец привез меня в больницу. Он сам радовался, как ребенок, хотя и готовился стать дедушкой.
Но… когда я очнулась… О, боже!
Лили расплакалась. Продолжение было очевидным.
- Вам сказали, что ребенок умер? – нарушила я тяжкие рыдания.
- Я в это не верю! – горячо откликнулась она. – Позже пришел отец. Он сказал, что я родила чудовище. Что он отказывается от меня, я ему больше не дочь. Лишает меня наследства, и чтоб я не смела появляться в его доме. Не оскверняла порог.
Тишина повисла на долгую мучительную минуту. Что могло произойти, чтоб полковник стал так жесток к собственной единственной дочери?
Лили резко вздохнула, словно очнувшись.
- Я сдала пансион – наследство мужа – в аренду, и вернулась в Атланту. Вышла замуж за своего возлюбленного. Его зовут Дик. Ричард Саммерс, - она снова улыбнулась. Даже звучание его имени вызывало у нее счастливую мечтательность.
- А потом мне позвонила одна девушка, из прислуги. Она приходила помогать миссис Фитцпатрик по дому трижды в неделю, была моего возраста, мы подружились. Она рассказала, что уже два месяца ее не пускают убирать верхние комнаты, а в последний раз она слышала плач младенца. Я навела справки через школьных подруг – оказывается, город кипит от слухов и сплетен: я родила монстра, которого мой отец держит в клетке на чердаке! – она горько рассмеялась. – Разумеется, я тут же примчалась в Пайнвуд! Но отец не пустил меня на порог и велел убираться из города. Я дождалась, пока отец уберется на свое любимое побережье и попробовала уговорить миссис Фитцпатрик. О, боже, каких оскорблений я только не услышала! Но она же и невольно подтвердила мои надежды, проболталась, что не видать мне «это чудовище», потому что ему уже подбирают подходящую семью. Как раз после этого разговора я вернулась в машину и долго плакала, а потом появились вы, - Лили уперлась в меня взглядом.
- Почему вы не остановились в пансионе? – повернула я разговор в нужное русло. Она рассеяно ответила:
- Таковы условия соглашения… Странно, конечно, но она заплатила наличными, за полгола вперед. И сказала агенту, что у нее пара настоятельных просьб: не разглашать ее имя и не приезжать в пансион, пока он у нее в аренде. Я совсем потеряла голову, когда увидела вас, выходящей из «Коттонхилла»! Проследила и решила снять комнату в «Уайт Лилис». Мне было плевать на эти дурацкие условия. Но не было комнат. Значит, пансион пользуется успехом? Пока Белинда болела, там все пришло в кошмарное запустение, брр! Грязь и паутина.
- Кто эта «она», миссис Саммерс? – осторожно ввернула я.
Лили уже открыла рот, но тут спохватилась.
- Зачем вам это знать?
Ой, дорогуша, твоя психика и так балансирует на грани, не нужны тебе еще и наши монстры!
- Кажется, нынешняя хозяйка – аферистка. Называет себя мадам Белиндой и превратила ваш пансион в дом на улице Вязов.
Лили смотрела на меня с недоумением, а потом рассмеялась.
- Не хотите говорить, но сами готовы всю подноготную у меня вычистить?
И поставила свой ультиматум.
Вспомнила я весь этот разговор уже под зарослями кизиловой аллеи, направляясь к дому полковника. Не мешало бы подумать о том, как пробраться на второй этаж под бдительным оком Коттонхилльского дракона.
Остановившись на подходе, я окинула дом взглядом – огромный. Выход один: под предлогом поиска туалетной комнаты «заблудиться» в коридорах и этажах. Тем временем, я уже стояла перед дверью. Мне открыли прежде, чем я нажала на кнопку звонка.
- Добрый день, мисс Галлахер! – возвестила дракониха.
- Миссис Фитцпатрик! – отпрянула я, удивленная.
- Я увидела вас из окна. Прошу.
Я зашла в уже знакомую прихожую и проследовала за домоправительницей в холл. Вот и лестница. Но миссис Фитцпатрик вела меня не на второй этаж, разумеется. Чуть дальше, сквозь раздвижные створки, виднелась гостиная – я была тут в предыдущий раз, когда показывала письмо.
- Придется подождать, - заявила миссис, указав мне на стул. Сама она осталась стоять столбом в чинной позе – со сложенными на черном переднике руками. – Мы думали, вы придете на два часа раньше.
Ой, уж прямо-таки два часа? Но я только неопределенно развела руками, глупо улыбаясь.
- К полковнику Хэмптону пришел врач. Он всегда приходит во вторник, до полудня. Вам придется немного подождать.
- О, разумеется! – с готовностью ответила я. Чуть помедлив, добавила:
- Такая жара, хотя нет еще и двенадцати. Я бы с радостью выпила что-нибудь прохладительное. Например, свежий лимонад…
Я старалась смотреть на нее со всем простодушием, на какое только была способна. Если завредничает, придется попросить напрямую – принесите мне хоть стакан воды. И за это время сгонять наверх, лестница-то вот она, напротив, через коридор. Она смерила меня таким взглядом, что умирай я и впрямь от жары – махом бы освежилась.
- Конечно, - процедила она и умелась из гостиной. Подкравшись к дверям, я прислушалась: шаги стихали в глубине дома, и я бросилась наверх, перескакивая через ступени. Резиновая подошва кроссовок пружинила и словно подкидывала меня. О, боги, сколько же здесь дверей! Я, влетев как на крыльях на второй этаж, растерянно остановилась. Придется заглядывать в каждую.
Но тут я заметила, что дверь ближайшей из комнат приоткрыта. Конечно, если они держат ребенка, слуг повыгоняли, и все заботы на плечах Фитцпатрик, то детская не должна располагаться слишком далеко. Логичнее вообще устроить ее где-нибудь на первом этаже, но это слишком рискованно. Между тем я уже заходила в комнату.
Ничего не говорило о присутствии тут ребенка. Ни обоев со сказочными персонажами, ни игрушек, ни облачков из ваты. Ничего, кроме пеленального стола со строгой стопкой белых простынок и колыбели.
Я осторожно подходила ближе, внутренне готовясь увидеть уродливое создание. Рассказ Лили навел меня на одну мысль: генетический груз. Мутация, которая случается при близкородственном скрещивании. Если Хэмптоны и Барлоу постоянно женились друг на друге… О, Господи!
Я заглянула в колыбель.
Лили ошиблась.
Ребенок не был девочкой.
Явно мальчик. Судя по голубому комбинезону. Крепкий. Здоровый, судя по всему. Раскинув в сторону ручки-ножки, он спал, сопя аккуратным носиком.
Абсолютно нормальный чернокожий малыш.
***
Я успела слететь вниз, на первый этаж и даже почти выбежать из дома. Но меня окликнула Фитцпатрик:
- Мисс Галлахер? Куда же вы?
Я оглянулась, виновато улыбаясь:
- Срочный звонок. Мне нужно…. – что же мне нужно? Ехать в университет? Встретиться с профессором? Что может быть важнее полковника, ради которого я приехала? – Простите, я приеду позже, обязательно!
Выбегая за порог, я подумала, что помедли я хоть немного, стакан с лимонадом полетел бы в мою голову.
Я неслась по аллее, как ошпаренная. Быстрее сообщить все Лили и узнать имя! Я чувствовала, как покалывает ладони и ступни от волнения – разгадка близка!
Я увидела, что Дилан развернул машину в сторону города и уже включил зажигание. Плюхнувшись на пассажирское сиденье, я едва успела закрыть дверь, как тачка сорвалась с места. Я удивленно взглянула на Дилана, который заорал:
- Он гонится за тобой?!
Машину швыряло по пустой дороге, как щепку в бушующем море. Дилан вцепился в руль и гнал, как ненормальный.
- Кто? – воскликнула я.
- Ребенок-монстр!
Я расхохоталась, согнувшись пополам. Удивленный Дилан сбросил скорость, потом и вовсе остановился. А я смеялась и смеялась, даже не пытаясь успокоиться, где-то подсознательно понимая, что смех мой вот-вот перейдет в истерику.
- Ты бежала, что я мог еще подумать? – обиженно бубнил Дилан.
- Что за мной мчится полковник с ружьем, Фитцпатрик с миксером, но не ребенок-монстр же!
Я выдохнула, немного успокоившись. И велела ехать в мотель.
- Ты его видела или нет?
- Видела, видела!
- У него хвост, да?
- Дилан, он совершенно здоровый, хорошенький малыш. Чернокожий.
- Что?! – парень смотрел на меня круглыми глазами. – Но Берт Бардлоу – белый! Черт, я же знаю!
- Значит, ребенок не от Берта Барлоу.
- Понятно! Думаешь, этот Дик Саммерс, ее нынешний, черный? Ясно, почему полковник так отреагировал! Он же их тех старых перечников, которые наряжаются в траурный костюм в день падения Виксберга! В Коттонхилле на заднем крыльце – флаг Конфедерации.
Да, мне тоже стало все понятно. Полковник – мастодонт, человек старой закалки, каждый год 4 июля переживающий поражение южан в Геттисбергской битве. То, что его единственная дочь спуталась с чернокожим, стало для него ударом.
- Знаешь, это не наше дело. Пусть сами разбираются. От Лили нам нужно только имя.
И мне кажется, я его уже слышу. Просто боюсь признаться самой себе.
КЭТРИН
Когда я вышла из такси, время приближалось к полудню. Я пообедала в городе, здраво рассудив, что Марджери было не до готовки, и даже захватила с собой пару сандвичей для Тэйлор. Несмотря на те странности, которые с нами происходят, мне хотелось обнять весь мир, творить добро и всем улыбаться.
Женщин я нашла в гостиной, они пили чай, а Тэйлор что-то писала в блокноте.
- А, Кэтрин! Вот и вы! Присаживайтесь, мы тут составляем список тех, кто был связан с Эдди Вудоллом. Вы знаете имя его жены? Он же был женат, мы об этом совсем забыли.
Я не помнила, как ее звали.
Тэйлор обрадовалась сандвичам и горячо поблагодарила меня.
- А детектив, который вел дело, его фамилия была Райли или Браун? Черт, вот бы мне сейчас мою книгу! Но в местном книжном ее нет, я успела съездить! И интернет-кафе закрыто, у них какие-то проблемы с провайдером.
Я вдруг почувствовала страшную усталость. Боже, мы ведь не спали всю ночь! Видимо, до этого мои силы поддерживали адреналин и напряжение, а теперь я успокоилась, расслабилась и мой мозг попросту выключался. Но не могла же я завалиться спать, когда все заняты расследованием!
- Они оба были в этом деле, - ответила я на вопрос Тэйлор. – Его вел детектив Райли, а Браун – это агент ФБР. У него был напарник.
Я чувствовала, что буквально валюсь с ног.
- Давайте так: я приму душ, спущусь и помогу вам со списком.
Горячий душ меня взбодрит, проверено.
Тэйлор махнула рукой:
- Конечно, дорогая, идите, мы подождем.
На ватных ногах я поднялась на второй этаж и открыла дверь своего номера. Подошла к трюмо, положила на него сумочку и папку с заключением доктора Тиммонса. Посмотрела на свое сонное отражение и буквально окаменела от ужаса.
Он стоял прямо за мной. Призрак женщины в черном платье с белым пятном лилии на груди.
Призрак стремительно приблизился, и в следующую секунду я почувствовала на шее шершавую веревку. Горло сдавило. Я хрипела, пытаясь оттянуть удавку. Страшная боль. Я слышала, как хрустнули горловые косточки и поняла – это конец. Пыталась ударить душившего меня призрака, но смогла лишь вскинуть руки. Последнее, о чем я подумала – как же мы сразу не поняли. Все буквально лежит на поверхности.
Глаза заволокло красным туманом.
Я вырывалась из своего подвала навсегда.
ГЛАВА 12.
ХОЗЯЙКА ПАНСИОНА
ТЭЙЛОР
Все мы здесь умрем. Я уже не сомневаюсь в этом. Собираю вещи, но не верю, что этот дом даст мне уехать. Мы привязаны к этому месту точно веревками. На одной из них сегодня повесилась Кэтрин.
Утром, когда они с Шэннон уехали каждая – по своим делам, мы с Марджери уселись в гостиной на первом этаже и принялись обсуждать версию за версией. Для начала я попросила Марджери принести телефон, на который лже-мадам присылала ей сообщения. Я прочитала их все – распоряжения, где расселить каждую из нас, что ответить и как себя вести.
«Они захотят посмотреть подвал – покажи».
«Пригрози Шэннон, что раскроешь ее прошлое».
«Будь бдительна этой ночью!» - последнее, что она написала.
Теперь номер был недоступен. Марджери написала: «Жду дальнейших указаний» - но отчет о доставке так и не пришел.
- Мне всегда казалось, что она где-то рядом, и что она так хорошо вас знает, что предугадывает каждый шаг, - пробормотала Мардж. – Но теперь я не сомневаюсь, что она не просто рядом, а буквально где-то здесь.
После этих слов мы пошли осматривать первый этаж. Комната Марджери была в конце коридора, тянущегося из холла вглубь дома. Рядом – просторная кухня, отлично обустроенная современной техникой. Из кухни задняя дверь вела в лес. Вторая дверь – в довольно запущенную подсобку. Видимо, во времена былой популярности, когда в пансионе было много посетителей, здесь хранились запасы продовольствия. Теперь все полки и лари покрылись пылью и паутинными зарослями. Тут же расположился ряд моек и стиральная машина. Пройдя сквозь строй стеллажей, мы уперлись в перегородку. К нашему изумлению, за ней начиналась узкая лестница с высокими ступенями. Марджери клялась, что не знала о ее существовании, и вообще не заходила сюда. Стиралка, - более новая! – стоит и в кухне.
- Ну в принципе, наличие лестницы логично. Если в гостинице жило много постояльцев, должен быть черный ход для персонала.
Мы поднялись на два пролета и уткнулись в тонкую деревянную дверь. Я повернула круглую ручку, и дверь отворилась. Мы оказались в коридоре второго этажа. С обратной стороны дверь была оклеена обоями, что делало ее на фоне стены совершенно незаметной.
- Вот как она перемещалась незаметно для нас… - пробормотала я, оглядывая дверь. – При таком количестве выходов: из кухни, из гостиной и парадный – она могла приходить в дом с любой стороны.
Мы вернулись в гостиную по обычной лестнице. Осознание, что по черному ходу ходила сумасшедшая мстительница, вызывало жуткое чувство.
Марджери тоже было не по себе – дрожащим голосом она предложила выпить чаю. Я была бы не прочь и позавтракать, о чем не преминула сказать. Марджери притащила засохший кекс, заявив, что в город за свежей выпечкой ей было ездить недосуг, а заказать продукты в местном магазине она забыла. Пришлось довольствоваться чаем.
- Нужно составить список.
- Какой список? – не поняла Мардж.
- Не знаю. В любой непонятной ситуации я составляю список. Мы можем перечислить все, что с нами произошло, все странности. Все, что мы помним об истории Эдди. Всех, кто может иметь отношение к этой истории.
- Давайте попробуем.
Марждери притащила с ресепшена блокнот и ручку, я раскрыла на чистой странице и написала: «Список №1. Произошедшие события:
1. Исчезновение Лекси;
2. Кэтрин толкнули в подвал;
3. Мне подбросили платье в шкаф;
4. Выяснилось, что Белинда Барлоу умерла, и кто является хозяйкой пансиона – не понятно;
5. Я вижу женщину в черном платье в подвале;
6. Выясняется, что нас троих связывает история Эдди-Садовника (какое отношение к этому имеет Шэннон – не понятно)».
- Вот это, кстати, хороший вопрос! – заявила Мардж, читая мой список с другой стороны стола.
- Возможно, цель – Лекси? – размышляла я.
- Но мадам ясно дала понять, что хочет наказать Шэннон. Она назвала ее предательницей, - напомнила Марджери.
- Она вам много чего говорила, - отмела я. – Черт его знает, что из ее слов – правда, и какова ее истинная цель. Кто же эта мадам? Единственное, что приходит мне в голову – это подражатель. У серийных маньяков, если они к тому же растиражированы и пропиарены прессой, появляется куча поклонников. Самые отчаянные пытаются повторить преступления, следуя почерку своего кумира.
- Но то, что происходит с нами, не похоже на… как вы сказали?.. Почерк Эдди-Садовника.
Я была вынуждена признать, что теория с подражателем слабовата.
- За что она нам мстит? Может, за жертв Эдди? Родственница какой-нибудь из них? Горе сводит людей с ума и толкает на необъяснимые поступки.
- Напишите все эти версии, - кивнула Мардж на блокнот.
Когда мы взялись перечислять всех, кто каким-то образом фигурировал в этой истории, вернулась Кэтрин. Я рада была ее видеть – она самый ценный свидетель всей этой истории. К тому же, она захватила вкуснейшие сандвичи с тунцом.
Покуда Кэтрин принимала душ, мы, наконец-то, позавтракали. Это заметно приободрило. Марджери вспомнила, что не осмотренной осталась сторожка садовника – мистера Дэша. От упоминания этого имени я даже подпрыгнула:
- Кстати об этом жутком типе! Что о нем известно?
- Ой, ну что за шаблоны! – проворчала Мардж. – Он безобидный старик, да, вид у него, как у привратника дома с привидениями, но по-моему, он совершенно не при чем.
- Его наняла Белинда?
Она пожала плечами:
- Кажется, он служил еще старым хозяевам и остался приглядывать за домом. Насчет него никогда не было никаких указаний. Он во всем этом не участвовал.
Я хмыкнула:
- А пансион, по-вашему, не дом с привидениями? Одного призрака я здесь точно видела!
Марджери промолчала. Думаю, она чувствует себя виноватой перед нами за то, что невольно оказалась соучастницей мадам. И это правильно.
- Одного не могу понять… - сказала она. – Как эта Лже-Белинда узнала, что я – это я? Как?
Ответа на этот вопрос у меня не было. Как и на множество прочих.
- Что-то Кэтрин долго не возвращается, - заметила я. – Надо бы закончить со списками и пойти осмотреть сторожку… Кэтрин! – закричала я, для пущей верности задрав голову к потолку.
- Может, спать легла? Вид у нее был, мягко говоря, не бодрый.
- Не время спать! – возвестила я и встала из-за стола. – Заодно переоденусь, такое чувство, что от блузки воняет болотом.
Дверь в номер Кэтрин была открыта. Я остановилась в коридоре, ожидая, что она сейчас выйдет – забыла, наверное, что-то, вернулась в комнату. Но изнутри не доносилось ни звука. Я приблизилась. Сквозь приоткрытую створку мне было видно зеркало – круглое, в черной раме. На комоде под ним лежала сумочка, к ней был прислонен лист бумаги – она нам записку оставила, а сама куда-то смоталась, что ли? Я распахнула дверь.
Кэтрин не уехала. Она осталась навсегда в этом странном доме, осталась его призраком, страшной легендой.
Ее тело свисало с потолочной балки, а на комоде перед зеркалом лежала прощальная записка.
ШЭННОН
Она ждала нас. Мне кажется, с той минуты, как мы с Диланом ушли из ее номера в старом мотеле, она не сдвинулась с места – так и осталась стоять посреди комнаты, обхватив себя за предплечья. На наш стук она ответила:
- Войдите.
Когда за нами закрылась дверь, она нетерпеливо бросилась ко мне:
- Ну? Мой ребенок там? Ты его видела?
Я кивнула, не зная, обрадует ли ее моя новость или огорчит.
- Он не монстр, - поспешно ответила я, желая ее успокоить. – И это мальчик. – Я невольно улыбнулась. Лили вскрикнула:
- О, Боже! – и дала волю слезам, припав к моему плечу. Пришлось обнять. Дилан неловко мялся у двери, и когда я оглянулась на него, он кивнул в сторону двери, мол, можно ему выйти? Я сделала страшное лицо: только попробуй!
- Но почему же отец так поступает со мной? – Лили между тем немного успокоилась. Я собралась с духом:
- Он чернокожий.
Повисла секундная тишина. Лили, отпрянув, смотрела на меня круглыми глазами. Неожиданно она рассмеялась, да так радостно, что у меня отлегло от сердца.
- Это ребенок Дика! Боже, какое счастье!
И рассказала нам: да, ее нынешний муж черный, она не могла признаться в этом отцу, справедливо предполагая, что полковник никогда не примет ее избранника.
- Я так устала от этих предрассудков! Все детство я слушала о корнях, семейных ценностях, традициях края, судьбе Юга! Ненавижу этот штат, и собственный родной дом! С Диком я познакомилась во время учебы в колледже, в Атланте. Он был как глоток свежего воздуха – такой свободный, без чванства, напускной манерности и лицемерной лести. Но я уже была – как там выражался отец? – обещана Берту Барлоу. Словно я ваза какая-то или картина, ей-Богу!
Она ходила по комнате, вываливая все свои детские обиды и разочарования.
- Теперь все будет хорошо, - твердо сказала она. – Я ни за что не отдам своего ребенка. Мне нужно позвонить Дику, - она бросилась к столику и схватила мобильный телефон. Казалось, о нашем присутствии было благополучно забыто.
- Лили! – остановила я ее. – Ваша очередь оказать нам услугу. Вторая часть сделки, помните?
Она кивнула:
- О, конечно! Я позвонила риелтору, чтоб убедиться. Вот, записала имя.
Вырвав листок из записной книжки, она протянула его мне. Я взглянула.
Как же мы сразу не поняли. Все ведь буквально лежит на поверхности.
На бумажном клочке дрожащая рука Лили нацарапала: «Аманда Вудолл».
ТЭЙЛОР
Само.убийство? Черта с два!
Я смотрела на сидящего передо мной полицейского и едва сдерживала желание вцепиться ему в рукава форменной рубашки и хорошенько потрясти.
- Она не выглядела как человек, который поднялся в комнату за тем, чтоб через секунду повеситься, - в сотый раз повторяла я.
Этот неудачник с изрытой оспой мордой пожал плечами:
- Ваша подруга сказала, что мисс Калверт казалась уставшей и потерянной.
- Но когда человек устает, он ложится поспать, а не лезет в петлю! – грохнула я. Коп поморщился:
- Послушайте, мисс Эмери. Моя жена ваша большая поклонница, все книжки прочитала. Я знаю, что вам везде мерещатся маньяки и убийцы.
С невозмутимым видом строча рапорт, он продолжил:
- Вы намекаете на убийство, но тогда под подозрением окажетесь вы и домоправительница. Кто еще мог быть в доме?
- Вы понятия не имеете, что тут происходит! – злобно прошипела я и поднялась из-за стола.
- Не оставите автограф для жены?
- Нет! – буркнула я, а он все не унимался:
- К тому же, записка, мисс Эмери. Она написала предсмертную записку.
Да, мы ее читали. Как и заключение психиатра, доктора Тиммонса.
Когда я увидела ее, висящую, то заорала громче, чем тогда, в подвале. Марджери прибежала, прыгая через ступеньки. Она проявила больше самообладания, чем я. Тут же бросилась в ванную, нашла ножницы, вскочила на столик и перерезала веревку. Но Кэтрин уже ничего не могло помочь – ни наши причитания, ни мои молитвы, ни неумелые попытки оказать первую помощь.
Когда приехала «скорая» и тело несчастной мисс Калверт окружили санитары, я вспомнила о записке.
«Сегодня я хочу попрощаться со всем, что было в моей жизни – плохим и хорошим. Вообще-то, хорошего было мало. Так или иначе, это все теперь не имеет значения, потому что меня больше нет. Я хочу стереть с лица земли Ребекку Фолкнер, да и Кэтрин Калверт тоже. Ненавижу их обеих – слабых и позволивших сотворить с собой такое. Прощайте!».
А рядом, в строгой коричневой папке, лежало заключение психиатра, говорившее о том, что Кэтрин Калверт прошла реабилитационный курс и успешно завершила его. Подписал доктор Роберт Тиммонс.
Она снова нас обманула – не было никакой сделки. Она здесь лечилась у психиатра.
- Может, она сама все устроила? – шептала мне Мардж, когда мы вместе наблюдали, как тело Кэтрин вывозят в черном мешке из номера. – А когда поняла, что мы близко подошли к разгадке, покончила с собой?
- Все это очень странно, - пробормотала я скорее сама себе. – Как-то не вяжется с общей картинкой.
- Почему? Она не ожидала, что вы узнаете ее.
- Зачем ей это делать? Если не хотела быть узнанной, то почему тыкала нас носом в историю Эдди? Зачем эти платье и подвал? Не знаю… Нужно позвонить Шэннон. Надеюсь, она в безопасности.
Шэннон потеряла дар речи от такой новости, сказала, что скоро приедет в пансион и заверила, что будет осторожной.
- Неужели эта маньячка, Лже-Белинда, прокралась на второй этаж и все обстряпала так тихо, что мы не услышали?
Мне нечего было ответить. Я могла только беспомощно наблюдать, как полиция заметает дело под самоубийство.
Вскоре дом затих. Мы сидели все там же – за столиком в гостиной, словно ничего не произошло. Словно и не жило на свете несчастной Ребекки Фолкнер, поплатившейся жизнью за то, что в нее влюбился неуравновешенный псих.
- Я, пожалуй, завтра утром уеду. Все это слишком далеко зашло.
- Бросаете нас? – ошеломленно спросила Марждери. Я почувствовала легкий укол совести.
- Вас здесь никто не держит.
- Мне некуда ехать, - отрезала Мардж. – Да и Шэннон не оставит свою Лекси.
- Уже давно пора обратиться в полицию по поводу ее пропажи. Вы же теперь не пытаетесь выставить мисс Галлахер сумасшедшей и признаете, что Лекси действительно сюда приехала три дня назад.
Марджери пожала плечами:
- Разумеется. Только, по-моему, не очень-то Шэннон жаждет иметь дело с полицией.
- Вы снова включили свою пластинку? Эта девочка и мухи не обидит!
- Не сомневайтесь, вы от нее очччень многого можете не ожидать. У меня нюх на всякие темные истории.
- И где был ваш нюх, когда Белинда – или кто она там! – вас завербовала? – я предостерегающе закрылась рукой, когда Мардж выкатила глаза и набрала побольше воздуха, дабы выдохнуть на меня поток оправданий: - Давайте оставим этот разговор!
Она тут же сдулась. Глаза неожиданно наполнились слезами:
- Мне жаль Кэтрин. После того, как я узнала, что она – та самая Бэкки Фолкнер, которую я спасла, я чувствую себя ответственной за нее. И вот.. – она не смогла договорить.
- Так… - прошипела я, поднимаясь. – Не могу больше тут сидеть. Где-то же в этом чертовом городишке должен быть вай-фай!
Я поднялась на второй этаж, зашла к себе, стараясь не глядеть на распахнутую дверь номера Кэтрин, и, спустя минуту, уже подходила к машине.
После долгих кружений по центру этого захолустья, когда я уже устала объяснять библиотекарше, бармену в ресторане, механику на мойке и Бог знает какой еще куче народу, что такое «вай-фай», я наконец, припарковалась у кофейни «Веселая чашка». Что за дурацкое название!
За пять баксов прыщеватый малый с торчащими в разные стороны рыжими вихрами дал мне пароль, и я устроилась за самым укромным столиком. Забаррикадировавшись кофейными причиндалами, я открыла нетбук и погрузилась в прошлое. Странная штука современная жизнь: прошлое доступно нам только благодаря технологиям будущего!
Через три чашки с кофе и один бокальчик полусухого, я, скача по перекрестным ссылкам, открыла, наконец, сайт окружного суда штата Алабама, долго копалась в разделе пресс-службы и… нашла, наконец-то. И не могла поверить собственным глазам. Тупо перечитывала строчку за строчкой, пытаясь унять пляску мыслей в собственной голове.
«17 июня этого года в Исправительном учреждении Холмана был приведен в исполнение смертный приговор в отношении Эдварда Вудолла…».
А на следующий день пансион открыл свои двери.
Нет, нам мстят не за жертвы. Нам мстят за самого Садовника.
В реальность меня вернул телефонный звонок. Взглянув на экран мобильного, я увидела незнакомый номер.
- Слушаю.
- Тэйлор Эмери? Это помощник шерифа Поллак, полиция Пайнвуда. Не затруднит ли вас подъехать в наше отделение? Выяснились дополнительные обстоятельства, касающиеся смерти Кэтрин Калверт. Нам нужна ваша помощь.
Я зачехляла нетбук, чувствуя смятение: уж слишком вежливым был этот помощник Поллак! Справившись у стойки, где тут отделение полиции, я убралась из кафе под недоуменными взглядами рыжего бармена.
До участка можно было и не ехать – он оказался буквально за углом. Что еще ожидать от провинциального городишки? За стеклянной дверью располагалась стойка диспетчера. Молодая девица указала мне на дверь в глубине большого холла. Пройдя мимо пары столов, на которых сидели, попивая кофе из бумажных стаканчиков, полицейские, я постучала в створку распахнутой двери с надписью «Шериф». В кабинете находились трое: шериф, его помощник и нервный господин в мятом пиджаке и галстуке, съехавшем набекрень.
- А, вот и вы! Благодарю, что приехали так быстро! – обратился ко мне блондинистый красавчик с широкими плечами – помощник Поллак. – Прошу, проходите. Вот сюда.
Я оказалась по другую сторону стола, за которым сидел помятый мистер.
- Вот, мистер Паркер, - обратился к нему шериф. – Узнаете эту леди?
- Что происходит? – пробормотала я. Но никто не удостоил меня ответом. Между тем, мистер Паркер оттянул галстук и отрицательно покачал головой. Я тоже не знала его.
- Это Тэйлор Эмери, - услужливо, почти нежно, подсказал ему помощник. Мистер в кривом галстуке недоверчиво взглянул на него, потом на меня и твердо пришиб:
- Нет.
Я так опешила, что в какую-то секунду засомневалась сама. Потом меня охватила легкая паника. Шэннон чуть из кожи вон не вылезла, доказывая, что приехала в Пайнвуд с подругой! Как мне убедить их, что я – Тэйлор Эмери? Потом немного попустило: боги, у меня в сумочке лежат права, мое фото красуется на всех моих книгах! Уж доказать, кто здесь Тэйлор Эмери я могу! Но каково, а? Любые здравые аргументы разбираются об уверенное «нет»! Положи на одну чашу весов «да», а на другую «нет», вторая перевесит просто в силу упертости. Потому что мы привыкли говорить «нет» всему в мире.
Между тем, вкрадчивый голос помощника гипнотизировал несчастного мятого господина:
- То есть, не эта леди заплатила вам за то, что вы отправили Кэтрин Калверт на терапию к доктору Тиммонсу?
- Нет, – снова тяжеловесное и непоколебимое.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Та старше и полнее, и светлее.
- Светлее?
- Да, эта брюнетка, а та была со светлыми волосами, и щеки у нее круглее, да и сама она…
- В общем, полная противоположность.
- Да.
В этот момент шериф – темноволосый латиноамериканец с хищным выражением лица – шарахнул кулаком по столу так, что я подпрыгнула на месте:
- Ну хватит! Выдумали какую-то мистическую бабенку и пытаетесь обвести нас вокруг пальца? Вам Тиммонс заплатил? Хотел вернуть себе имя и практику?
Помощник взял меня за локоток и вывел в большую комнату, закрыв за собой дверь.
- Что, черт возьми, происходит? – лепетала я, пытаясь взять себя в руки. Помощник Поллак усадил меня на стул.
- Этот человек – Аарон Паркер – босс Кэтрин Калверт. А девушка-то, кстати говоря, с двойным дном…
- Знаю.
- Знаете? – он впился в меня взглядом, как охотник в зрачок прицела. Ох ты ж черта лысого!
- Да, мы подружились за то время, что жили в пансионе. Она рассказала, кто она и через что прошла. Тем ужаснее ее смерть. И нелогичней. Я написала с полсотни книг о серийных убийцах и их жертвах. Те, кому удалось избежать смерти, начинают ценить жизнь так сильно, как неведомо нам, простым обывателям.
Поллак пожал широкими плечами – слово горами двинул:
- Вы не все знаете. Возможно, ей помогли.
Да неужели! Если они думают, что это убийство – значит, им известно о той чертовщине, которая творится в пансионе? Боже, каким облегчением будет рассказать обо всем полиции, без риска сойти за сумасшедшую!
- То есть, Кэтрин Калверт убили? – осторожно спросила я.
- Не совсем, - ответил он. – Пойдемте, покажу вас еще одному субъекту.
Я беспрекословно последовала за блондинчиком. «Покажу вас» - что бы это значило? На противоположном конце комнаты находилась еще одна дверь. «Комната для допросов» - гласила табличка. Поллак галантно пропустил меня вперед.
В строгом помещении без окон, с одним столом посредине и парой стульев по обе стороны находился человек. Он напомнил мне профессора политологии в моем колледже – безупречный, о натянутый, как только что отрегулированная гитарная струна. В идеальном костюме, волосы напомажены, как у … прости-Господи, я не страдаю гомофобией. Но мужчина, сидящий за столом, казался в высшей степени неприятным.
- Вы узнаете эту женщину? – спросил помощник, а я ощутила себя лошадью на ярмарке. Мужчина бросил на меня быстрый взгляд:
- Мисс Тэйлор Эмери, я полагаю.
- Это она обратилась к вам с просьбой провести терапевтический курс для Кэтрин Калверт?
- Что?! – возмутилась я, но помощник сделал мне знак молчать. Поджарый мистер усмехнулся:
- Разумеется, нет. Когда та дама представилась мисс Эмери, я знал, что она лжет. Я читал книги Тэйлор Эмери – я же все-таки психиатр. И знаю, как она выглядит. Решил, что женщина хочет скрыть свое имя, чтобы не смущать меня. Это дама лет пятидесяти пяти, полная, светловолосая. И, пожалуй, на целый фут ниже мисс Эмери. Настоящей, я имею в виду.
Тут я уже не выдержала. Я что, образец для сравнения, что ли? И кто это козыряет моим именем?
- Помощник Поллак! – воззвала я. – Немедленно объяснитесь!
Глист в отутюженном костюме усмехнулся. Поллак даже не потрудился вывести меня из кабинета:
- Перед вами – доктор Роберт Тиммонс. Психиатр, лишенный лицензии за доведение пациентки до самоубийства. Это было два года назад. Он потерял практику, кабинет в Атланте и приполз сюда, как побитый пес, - блондинчик, опершись о стол, уничижающе бросал слова в лицо доктора. – Сидел тут тихо, мирно до сегодняшнего дня. Вы обманули доверие клиента. Вас лишили права практиковать, но вы все равно согласились проводить сеансы с Калверт. И что мы имеем, док? Еще одна повесившаяся пациентка?
С каждым словом Тиммонс мрачнел. Он явно пытался сохранить самообладание, но не мог: горечь, злость, отчаяние – все эти чувства маршем прошлись по его лицу. Наконец, он вскочил:
- Она не должна была покончить с собой! Мы достигли огромного прогресса! Пригласите эксперта – я покажу записи, и он вам подтвердит! Я не вогнал ее в депрессию! В прошлый раз… это была врачебная ошибка. Неудачный эксперимент.
- Это вы заплатили Паркеру за то, чтоб он прислал вам мисс Калверт? – наседал блондинчик. – Хотели вернуть себе доброе имя, да не вышло?
- Нет! – рубил доктор. – Это была женщина. Она назвала себя Тэйлор Эмери. Но думаю, на самом деле она была матерью Ребекки – Лизой Фолкнер, которая хотела вернуть себе дочь.
Я, замерев у двери, слушала в оба уха.
Нет, дорогой док. Лиза Фолкнер умерла три года назад. К тебе обралась другая мать, тревожившаяся за своего ребенка.
Наконец, вспомнив о моем существовании, помощник Поллак вывел меня за дверь.
- Настоятельно прошу вас не распространяться о том, что слышали здесь.
- Эта женщина представляется моим именем.
- Мы знаем, что вы здесь ни при чем. Нет никакой женщины. Тиммонс решил вернуть себе доброе имя, вычислил подходящую пациентку, заплатил этому мерзавцу Паркеру, а в случае провала они договорились ссылаться на какую-то мифическую леди с книжным именем.
И по счастливому совпадению эта леди оказалась у вас под носом. Я поняла, что мне трудно будет достучаться до дуболомов вроде Поллака.
А Лже-Белинда, похоже начала действовать решительно. Время полунамеков прошло. Нужно лететь в пансион и предупредить всех: пора бежать из этого места!
ШЭННОН
- Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – спросил Дилан в сто первый раз. Мне хотелось ответить: неееет! И зареветь, уткнувшись ему в плечо. Я не могла смотреть в его участливые синие глаза, хотя он так настойчиво заглядывал в мое лицо.
Звонок Тэйлор застал нас в кофейне, где я рассказывала Дилану о своем прошлом. Скрывать больше не было смысла. Плевать, что меня ждет, пора идти в полицию и вскрывать карты. А на руках у меня далеко не «флеш-рояль», и даже не «пары». Вот бы Лекси просто оказалась сейчас в нашей комнате в пансионе! Я бы сразу отправила ее домой, а сама осталась навсегда здесь – или чего там хочет эта женщина? Чтоб я умерла? Во всем призналась? Называлась настоящим именем? На все согласна, лишь бы это поскорее закончилось!
- Ну уж нет! – Дилан накрыл ладонью мою руку. – Не говори ерунды! Ты не умрешь. Я не позволю.
Я подняла глаза, и взгляды наши завязались в такой крепкий узел – топором не разрубить.
- Ты не в чем не виновата, - заявил он так безапелляционно, что я поверила и улыбнулась.
- Мне пора в пансион. Нам нужен какой-то план.
- Тебе нужно собрать вещи и переехать ко мне, - тут же придумал он. – В этой гостинице оставаться небезопасно.
Я подумала о том, каково будет приехать в этот мрачный дом, живущий собственной жизнью – а время было только за полдень! – и находиться там час за часом, прислушиваясь к скрипу половиц и шуму ветра в ветвях охраняющих пансион деревьев. Сидеть и ждать встречи с ужасным призраком. Лучше уж в полицию. И если меня не возьмут под арест, то пожить у Дилана, пока не найдется Лекси. А она найдется! Аманде Вудолл Лекси ни к чему.
- Хорошо. Я поговорю с Тэйлор и Марджери, соберу вещи и поедем в полицию. Я расскажу о Лекси и обо всем, что произошло.
- Я пока подготовлю тебе комнату. Займешь мою, а я перекантуюсь на чердаке. И маман тоже подготовлю…
Я почти улыбнулась и хотела начать отказываться: мол, не хочу причинять тебе неудобств и все такое, но передумала. Все, чего я сейчас хотела – так это не расставаться с синим участливым взглядом Дилана.
Договорившись созвониться, когда обе стороны будут подготовлены, мы расстались.
В пансионе меня встретила Марджери, казалось, она была рада меня видеть. Она начала рассказывать о том, что произошло, пока я находилась в городе. А мне не терпелось броситься наверх, собирать вещи. Еще и Тэйлор запропастилась в городе! Не хочу убегать, не объяснившись.
- Пойду переоденусь, - сказала я, мечтая оказаться под присмотром Дилана и улечься спать в комнате, пропахшей его одеколоном.
Дверь в комнату Кэтрин была приоткрыта. Я заглянула внутрь: обрезанная веревка все еще свисала с потолочной балки, мебель, в спешке отброшенная с дороги, рассыпанная на столике косметика – содержимое сумочки. Вот и все, что осталось от несчастной судьбы Бэкки Фолкнер.
Я воткнула ключ в дверную скважину своего номера. Дверь оказалась не запертой, что неудивительно: наверное, я не закрыла ее в спешке, мчась на встречу с Диланом.
Она стояла у окна – женщина в черном платье с белой брошью в виде лилии у груди. Стояла неподвижно и безжизненно. Еще одна попытка напугать нас? Слишком запоздалая.
Я, схватившись за ручку распахнутой двери, вглядывалась в лицо странной куклы, но разглядеть не могла – солнечный свет падал со спины, позволяя видеть лишь силуэт.
И тут «манекен» развел руки в стороны, словно желая заключить меня в объятья.
- Вот и ты, дорогая! – произнес живой, полный торжества голос. – Иди же, Шэннон! Обними бабушку!
Окончание следует...
Автор Любовь Минеева
- Лили Саммерс. Она явно не в себе – несла какую-то чушь, что я хочу забрать ребенка, который живет в доме полковника. Если она сумасшедшая, это многое объясняет. Неизвестно, что еще пришло ей в голову. Но при чем здесь Садовник?
Теперь пришла очередь Дилана недоумевать
- Какой еще Садовник?
Я вкратце объяснила, что происходило этой ночью в пансионе. Дилан никогда не слышал об этой истории.
- Значит одна из постоялиц – его жертва, вторая – ее спасла, третья – об этом написала. И некто собрал их всех в гостинице явно не случайно, - задумчиво резюмировал он. Я молча ждала резонного вопроса. Дилан тут же его задал:
- А причем здесь ты?
В этот момент мы повернули на парковку перед невзрачным двухэтажным зданием и остановились. Но Дилан не торопился выходить из машины, ожидая ответа. Если он услышит правду, то вылетит из нее, как пробка из бутылки и будет бежать без оглядки. Потому что я – монстр.
- Не знаю, Дилан, - сказала я и посмотрела в его глаза со всей проникновенностью, на какую только была способна.
Мы не стали заходить в комнату администрации, потому что Дилан знал номер, в котором жила Лили Саммерс. Двери номеров смотрели на открытую галерею. Перед белой створкой с цифрой «6» Дилан остановился и взглянул на меня. Я нетерпеливо кивнула, и он постучал.
Лили Саммерс открыла почти сразу и вежливо обратилась к Дилану, не заметив меня, стоящую чуть в стороне:
- Чем могу помочь?
Я сделала шаг вперед, и женщина поменялась в лице. Взгляд синих глаз словно поледенел, но я почувствовала, как между удивлением и холодной злостью в них промелькнул страх.
- Вы? – процедила она. – Что вам здесь нужно?
Раз она виновата во всей этой заварухе, то задавать вопросы буду я. Мягко отстранив Дилана, я подошла ближе и сказала:
- Мне кажется, нам многое следует выяснить.
Она не торопилась с ответом, измеряя меня взглядом, от которого я похолодела. Затем молча пригласила нас войти, распахнув дверь и сделав чуть заметный жест рукой. Мы вошли в неуютную, полутемную комнату с узкой кроватью, порванными жалюзи и лампой, накрытой желтым абажуром. Лили остановилась посреди номера, нерешительно взглянув на один-единственный стул, и развернулась к нам.
- Итак? Вы все-таки приехали сюда за моим ребенком?
О каком ребенке она постоянно твердит? Вроде, в истории Эдди-Садовника ни о каком младенце речи не заходило. Каким же боком Лили Саммерс со всем этим связана?
- Послушайте, Лили… - начала я осторожно. В сериалах именно так разговаривали с сумасшедшими – медленно и тихо. – Я вам обещаю, что расскажу все, что знаю о ребенке в Коттонхилле. Но ответьте мне сначала на один вопрос. Хорошо?
Услышав слово «Коттонхилл», женщина прижала руку к груди – совсем как в фильмах с Вивиан Ли 30-х годов. И у нее это получилось очень элегантно и естественно.
- Хорошо, - выдохнула она.
- Вы – хозяйка пансиона «Уайт Лилис Гроус»? – спросила я и вдруг поняла, что ответ на мой вопрос уже сказан названием. Изящная блондинка по имени Лили.
- Да, - кивнула она, глядя недоуменно. – Причем здесь пансион? Вы хотите получить его за ребенка? Берите, он не нужен мне. Я прямо сейчас расторгну договор аренды и перепишу все на вас!
- Договор аренды? – оживилась я, подлетев к Лили. Она отпрянула.
- Он перешел мне после смерти мужа. Я не умею управлять. Вы же там живете? Он вам понравился? Оставьте мне моего ребенка, и забирайте пансион!
- Кому вы отдали право аренды? – допытывалась я.
Она наморщила лоб:
- Не… не помню, как ее зовут. Эту женщину. Нужно позвонить агенту. Агент нашел ее, арендаторшу, - тут она резко вскинула голову:
- Как мой ребенок? Вы обещали объяснить!
Мы с Диланом переглянулись. Сказать мне было особо нечего, и я начала лихорадочно собирать в одну кучу те крохи информации, которые имела.
- Я была в доме вашего отца, полковника Хэмптона. Ребенок определенно там есть, и его тщательно скрывают. Я слышала его плач. Миссис Фитцпатрик, домоправительница, тут же выставила меня вон.
- Полковник распустил всех слуг, - выступил с подмогой Дилан. – О ребенке все знают, но его никто не видел. Ходят слухи, что он… какой-то монстр, с жуткими дефектами.
Я бросила на него страшный взгляд, мол, придержи язык! Но Лили смиренно опустилась на стул:
- Да, он то же самое говорил…. – прошептала она.
- Кто? – я опустилась перед ней на корточки.
- Мой отец. Сначала он сказал, что мой ребенок умер. Но я… я знала, что он жив! А отец – он чудовище, просто чудовище! – она расплакалась. – Подкупил всю больницу, или запугал! Все говорили, что я родила мертвого ребенка….
- Почему? Зачем полковнику – вашему отцу! – устраивать такое?
Она часто вздрагивала, утирая слезы маленьким платочком. Немного успокоившись, Лили рассказала свою историю. Она начала довольно банально:
- Я никогда не любила его.
КЭТРИН
Мардж принесла нам кофе и сказала, что Шэннон уехала по вызову полковника, чему мы были немало удивлены: разве изучение личных архивов не было всего-навсего приманкой? Марджери подлила масло в огонь:
- Темная история с этой пропавшей подругой. По-моему, не стоит доверять малышке Шэннон. Может, они все вместе подстроили, с этой… хм… Лже-Белиндой?
- А кто переставил мебель в комнате? – вспомнила вдруг Тэйлор.
- Я, - призналась моя спасительница. – Когда вы все уехали тем утром, я вытащила кровать из номера Шэннон, уволокла ее в соседний номер и обстряпала все так, будто комната эта – на одного. Представляю ее реакцию! – в голосе Марджери сквозило довольство, и Тейлор тут же присолила:
- Вот ведь подлость!
- Ну извините! – взвилась Марджери. – Я выполняла распоряжение начальства. Думала, что дальше психологического давления не зайдет!
- Пока и не зашло! – отчеканила мисс Эмери, отрубая каждое слово. – Но что-то нам от этого не легче.
Тут до нас донеслась телефонная трель, и я незаметно выдохнула. Не хочется мне, чтоб мы между собой поругались. Мои подруги по несчастью явно не доверяют Марджери, а я готова смотреть на нее щенячьими глазами за то, что она для меня сделала. Не дай бог придется выбирать сторону!
- Мисс Калверт, - позвала Мардж из холла. – Это вас!
Звонил доктор Тиммонс, я не пришла на прием. Забыла совершенно! А что, уже девять утра? В трубку я извинилась за прогул и спросила, могу ли я приехать вот сейчас, через полчаса. Он разрешил и был очень добр.
- Кстати, Кэтрин! – окликнула вездесущая мисс Эмери. Она уже стояла, опершись о стойку ресепшена, и слушала мой разговор. – В вашей сделке нет ничего подозрительного?
Я поняла, что не готова рассказывать о сеансах психотерапии.
- Да, точно, - медленно ответила я, будто что-то вспоминая. – Клиент был удивлен, когда я пришла к нему с предложением, и теперь, кажется, тянет время. Поеду, заберу макеты. К чему пустая трата времени, правда?
По дороге к доктору я думала о том, являются ли мои лечебные разговоры с психиатром инсценировкой. Не похоже. Может, узнав о том, что мне предстоит проверка на работе, наш мститель подогнал всех остальных под меня? Я поняла, что пытаюсь себя успокоить, невозможно так быстро организовать все, что с нами произошло. Мысль была на редкость неприятной. Сегодняшний сеанс станет последним, я не позволю крутить собой, как марионеткой.
Об этом я сходу заявила доктору Тиммонсу, едва за мной закрылась дверь кабинета.
- Пришли последний раз? – спокойно повторил он, не меняя расслабленной позы. Я быстро села напротив, понимая, что не удастся просто сказать «пока, док!» и убраться восвояси.
- Объясните хотя бы мотивы своего решения.
- Я сегодня не спала всю ночь, - призналась я. – Я рассказала о том, что со мной произошло соседкам по номеру в гостинице. И поняла, что могу спокойно говорить и обсуждать это, точно сюжет фильма пересказывать, что могу взглянуть на ситуацию отстраненно, понять, что двигало Эдди. Я даже почти перестала его ненавидеть, - конечно, я лгала, но в то же время, восхищалась своей убедительностью. Черт возьми, эта поездка и впрямь изменила меня! С одной стороны, я стала более решительной, с другой – начала открываться и доверять людям.
- Воооот! – торжествующе поднял палец доктор. – Наконец-то, очевидный прогресс. Я вижу живого человека, а не спрятавшуюся в раковину улитку! Это прекрасно, Кэтрин! Вы приняли себя, перестали воспринимать себя, как жертву. Можно ли сказать, что это чувство не вернется? Как вы думаете?
Я старалась отвечать уверенно и спокойно:
- Думаю, да. Я чувствую себя вынырнувшей из вязкой топи и осознавшей, что мир вокруг меня не только враждебен, но и прекрасен. И мне не терпится наверстать время, которое я провела прячась от этого мира. Хочу сегодня уехать домой, в Трентон. Вы ведь напишете мне характеристику?
Он чуть улыбнулся:
- Ну я же обещал. Сделаем так: пока я буду оформлять ваши документы, вы напишете прощальное письмо.
- Вам? – удивилась я.
- Нет, той, прежней Кэтрин. А может, Ребекке? Решайте сами.
Он предложил мне устроиться на кушетке поудобнее, вручил тетрадный лист на планшетнике и синюю ручку. А сам уселся за рабочий стол.
Прощальное письмо, что за бред? Ладно, напишу, лишь бы отвязаться. Не терпится вернуться в пансион, интересно, что там выяснили Марджери и Тэйлор. Я строчила, не особо заботясь о содержании. В принципе, меня здесь больше ничего не держит, могу уехать хоть сегодня, и плевать, что там задумала эта Лже-Белинда! Но могу ли я бросить остальных? Да и жить спокойно, зная, что где-то есть человек – или даже несколько! – одержимые историей Эдди?
- Я закончила! – заявила я и протянула листок Тиммонсу.
- Минуту, я только распечатаю заключение. Распишитесь здесь. А письмо оставьте себе. И перечитывайте время от времени, если вами завладеют старые страхи.
ШЭННОН
- Ты уверена, что хочешь пойти одна? – Дилан вцепился мне в руку, сжав ладонь. Как будто на войну провожает, ей-Богу!
- Не хочу, но нужно одной, - ответила я, скрыв насмешку. Мы остановились у подъездной аллеи «Коттонхилла». Беседа с Лили закончилась ультиматумом. Я должна пробраться в дом, раз уж имею туда приглашение, и выяснить, что за «монстра» она родила. А в ответ она скажет имя арендатора. Вовремя поняла, за какой информацией мы охотимся!
«Я никогда не любила его, - начала она.
- Кого? – тут же переспросила я. – Отца? Ребенка?
Она взглянула на меня, как на сумасшедшую.
- Да что вы! Разве можно не любить родного отца? И собственного ребенка?
Поверь, дорогая, очень даже! Но свои мысли я оставила при себе.
- Я говорю о своем муже, Берте Барлоу. Я не любила его и не хотела выходить замуж за этого человека. Нет, Берт был хорошим, очень достойным, но не моим, вот и все. У меня уже был возлюбленный.
Мы с Диланом переглянулись. Честное слово, я будто в романе одной из сестер Бронте. Так и сказала – «возлюбленный».
- Но отец и слушать не стал. Такова традиция наших семей, и точка. Мы на протяжении ста лет друг на друге женимся, - она хихикнула, как девчонка, но леди тут же взяла верх. – Кэйд Барлоу, сын Большого Берта, отца-основателя города, женился на моей прапрабабке, Лили Хэмптон. Сестре своего фронтового друга. Оттого и название пансиона, понимаете? И этот обычай – обвенчать детей чуть ли не с колыбели. Мы с Бертом и до и после свадьбы были чужими. Я уехала в Атланту, он остался при матери. Она сильно болела, ну а мне не хотелось торчать возле умирающей старухи! – она тут же зажала рот ладонью и бросила на нас испуганный взгляд. Потом принялась уверять, что очень уважала мадам Белинду.
– В Атланте я встретила своего любимого, - продолжила она с мечтательной улыбкой. – Ничего не могло нас разлучить! Я призналась Берту, что люблю другого, заявила, что прошу развод. Отец звонил и грозил, что убьет меня, но муж отнесся с пониманием. Он был истинным джентльменом, бедный Альберт. Мы не успели развестись. По дороге в Атланту он погиб. Разбился. На встречную полосу выехал пьяный водитель. Он умер мгновенно – сказали мне. Не мучился. Вскоре я поняла, что беременна. Приехала в «Коттонхилл», чтобы поделиться счастливой новостью. Отец обрадовался. Убедил меня остаться до родов, мол, деревенский воздух мне полезен, да и в доме полно слуг, не следует мне напрягаться. Я послушалась, не хотела огорчать отца. Я так радовалась, что помирилась с ним! Думала, вот рожу ребеночка и познакомлю со своим избранником. Отец поймет и примет нас. Ведь Берт умер, и ничего другого не оставалось, правда?
Мой наблюдающий врач сказал, что следует делать кесарево, ибо при моем хрупком телосложении у меня слишком крупный плод. Когда назначенный день настал, отец привез меня в больницу. Он сам радовался, как ребенок, хотя и готовился стать дедушкой.
Но… когда я очнулась… О, боже!
Лили расплакалась. Продолжение было очевидным.
- Вам сказали, что ребенок умер? – нарушила я тяжкие рыдания.
- Я в это не верю! – горячо откликнулась она. – Позже пришел отец. Он сказал, что я родила чудовище. Что он отказывается от меня, я ему больше не дочь. Лишает меня наследства, и чтоб я не смела появляться в его доме. Не оскверняла порог.
Тишина повисла на долгую мучительную минуту. Что могло произойти, чтоб полковник стал так жесток к собственной единственной дочери?
Лили резко вздохнула, словно очнувшись.
- Я сдала пансион – наследство мужа – в аренду, и вернулась в Атланту. Вышла замуж за своего возлюбленного. Его зовут Дик. Ричард Саммерс, - она снова улыбнулась. Даже звучание его имени вызывало у нее счастливую мечтательность.
- А потом мне позвонила одна девушка, из прислуги. Она приходила помогать миссис Фитцпатрик по дому трижды в неделю, была моего возраста, мы подружились. Она рассказала, что уже два месяца ее не пускают убирать верхние комнаты, а в последний раз она слышала плач младенца. Я навела справки через школьных подруг – оказывается, город кипит от слухов и сплетен: я родила монстра, которого мой отец держит в клетке на чердаке! – она горько рассмеялась. – Разумеется, я тут же примчалась в Пайнвуд! Но отец не пустил меня на порог и велел убираться из города. Я дождалась, пока отец уберется на свое любимое побережье и попробовала уговорить миссис Фитцпатрик. О, боже, каких оскорблений я только не услышала! Но она же и невольно подтвердила мои надежды, проболталась, что не видать мне «это чудовище», потому что ему уже подбирают подходящую семью. Как раз после этого разговора я вернулась в машину и долго плакала, а потом появились вы, - Лили уперлась в меня взглядом.
- Почему вы не остановились в пансионе? – повернула я разговор в нужное русло. Она рассеяно ответила:
- Таковы условия соглашения… Странно, конечно, но она заплатила наличными, за полгола вперед. И сказала агенту, что у нее пара настоятельных просьб: не разглашать ее имя и не приезжать в пансион, пока он у нее в аренде. Я совсем потеряла голову, когда увидела вас, выходящей из «Коттонхилла»! Проследила и решила снять комнату в «Уайт Лилис». Мне было плевать на эти дурацкие условия. Но не было комнат. Значит, пансион пользуется успехом? Пока Белинда болела, там все пришло в кошмарное запустение, брр! Грязь и паутина.
- Кто эта «она», миссис Саммерс? – осторожно ввернула я.
Лили уже открыла рот, но тут спохватилась.
- Зачем вам это знать?
Ой, дорогуша, твоя психика и так балансирует на грани, не нужны тебе еще и наши монстры!
- Кажется, нынешняя хозяйка – аферистка. Называет себя мадам Белиндой и превратила ваш пансион в дом на улице Вязов.
Лили смотрела на меня с недоумением, а потом рассмеялась.
- Не хотите говорить, но сами готовы всю подноготную у меня вычистить?
И поставила свой ультиматум.
Вспомнила я весь этот разговор уже под зарослями кизиловой аллеи, направляясь к дому полковника. Не мешало бы подумать о том, как пробраться на второй этаж под бдительным оком Коттонхилльского дракона.
Остановившись на подходе, я окинула дом взглядом – огромный. Выход один: под предлогом поиска туалетной комнаты «заблудиться» в коридорах и этажах. Тем временем, я уже стояла перед дверью. Мне открыли прежде, чем я нажала на кнопку звонка.
- Добрый день, мисс Галлахер! – возвестила дракониха.
- Миссис Фитцпатрик! – отпрянула я, удивленная.
- Я увидела вас из окна. Прошу.
Я зашла в уже знакомую прихожую и проследовала за домоправительницей в холл. Вот и лестница. Но миссис Фитцпатрик вела меня не на второй этаж, разумеется. Чуть дальше, сквозь раздвижные створки, виднелась гостиная – я была тут в предыдущий раз, когда показывала письмо.
- Придется подождать, - заявила миссис, указав мне на стул. Сама она осталась стоять столбом в чинной позе – со сложенными на черном переднике руками. – Мы думали, вы придете на два часа раньше.
Ой, уж прямо-таки два часа? Но я только неопределенно развела руками, глупо улыбаясь.
- К полковнику Хэмптону пришел врач. Он всегда приходит во вторник, до полудня. Вам придется немного подождать.
- О, разумеется! – с готовностью ответила я. Чуть помедлив, добавила:
- Такая жара, хотя нет еще и двенадцати. Я бы с радостью выпила что-нибудь прохладительное. Например, свежий лимонад…
Я старалась смотреть на нее со всем простодушием, на какое только была способна. Если завредничает, придется попросить напрямую – принесите мне хоть стакан воды. И за это время сгонять наверх, лестница-то вот она, напротив, через коридор. Она смерила меня таким взглядом, что умирай я и впрямь от жары – махом бы освежилась.
- Конечно, - процедила она и умелась из гостиной. Подкравшись к дверям, я прислушалась: шаги стихали в глубине дома, и я бросилась наверх, перескакивая через ступени. Резиновая подошва кроссовок пружинила и словно подкидывала меня. О, боги, сколько же здесь дверей! Я, влетев как на крыльях на второй этаж, растерянно остановилась. Придется заглядывать в каждую.
Но тут я заметила, что дверь ближайшей из комнат приоткрыта. Конечно, если они держат ребенка, слуг повыгоняли, и все заботы на плечах Фитцпатрик, то детская не должна располагаться слишком далеко. Логичнее вообще устроить ее где-нибудь на первом этаже, но это слишком рискованно. Между тем я уже заходила в комнату.
Ничего не говорило о присутствии тут ребенка. Ни обоев со сказочными персонажами, ни игрушек, ни облачков из ваты. Ничего, кроме пеленального стола со строгой стопкой белых простынок и колыбели.
Я осторожно подходила ближе, внутренне готовясь увидеть уродливое создание. Рассказ Лили навел меня на одну мысль: генетический груз. Мутация, которая случается при близкородственном скрещивании. Если Хэмптоны и Барлоу постоянно женились друг на друге… О, Господи!
Я заглянула в колыбель.
Лили ошиблась.
Ребенок не был девочкой.
Явно мальчик. Судя по голубому комбинезону. Крепкий. Здоровый, судя по всему. Раскинув в сторону ручки-ножки, он спал, сопя аккуратным носиком.
Абсолютно нормальный чернокожий малыш.
***
Я успела слететь вниз, на первый этаж и даже почти выбежать из дома. Но меня окликнула Фитцпатрик:
- Мисс Галлахер? Куда же вы?
Я оглянулась, виновато улыбаясь:
- Срочный звонок. Мне нужно…. – что же мне нужно? Ехать в университет? Встретиться с профессором? Что может быть важнее полковника, ради которого я приехала? – Простите, я приеду позже, обязательно!
Выбегая за порог, я подумала, что помедли я хоть немного, стакан с лимонадом полетел бы в мою голову.
Я неслась по аллее, как ошпаренная. Быстрее сообщить все Лили и узнать имя! Я чувствовала, как покалывает ладони и ступни от волнения – разгадка близка!
Я увидела, что Дилан развернул машину в сторону города и уже включил зажигание. Плюхнувшись на пассажирское сиденье, я едва успела закрыть дверь, как тачка сорвалась с места. Я удивленно взглянула на Дилана, который заорал:
- Он гонится за тобой?!
Машину швыряло по пустой дороге, как щепку в бушующем море. Дилан вцепился в руль и гнал, как ненормальный.
- Кто? – воскликнула я.
- Ребенок-монстр!
Я расхохоталась, согнувшись пополам. Удивленный Дилан сбросил скорость, потом и вовсе остановился. А я смеялась и смеялась, даже не пытаясь успокоиться, где-то подсознательно понимая, что смех мой вот-вот перейдет в истерику.
- Ты бежала, что я мог еще подумать? – обиженно бубнил Дилан.
- Что за мной мчится полковник с ружьем, Фитцпатрик с миксером, но не ребенок-монстр же!
Я выдохнула, немного успокоившись. И велела ехать в мотель.
- Ты его видела или нет?
- Видела, видела!
- У него хвост, да?
- Дилан, он совершенно здоровый, хорошенький малыш. Чернокожий.
- Что?! – парень смотрел на меня круглыми глазами. – Но Берт Бардлоу – белый! Черт, я же знаю!
- Значит, ребенок не от Берта Барлоу.
- Понятно! Думаешь, этот Дик Саммерс, ее нынешний, черный? Ясно, почему полковник так отреагировал! Он же их тех старых перечников, которые наряжаются в траурный костюм в день падения Виксберга! В Коттонхилле на заднем крыльце – флаг Конфедерации.
Да, мне тоже стало все понятно. Полковник – мастодонт, человек старой закалки, каждый год 4 июля переживающий поражение южан в Геттисбергской битве. То, что его единственная дочь спуталась с чернокожим, стало для него ударом.
- Знаешь, это не наше дело. Пусть сами разбираются. От Лили нам нужно только имя.
И мне кажется, я его уже слышу. Просто боюсь признаться самой себе.
КЭТРИН
Когда я вышла из такси, время приближалось к полудню. Я пообедала в городе, здраво рассудив, что Марджери было не до готовки, и даже захватила с собой пару сандвичей для Тэйлор. Несмотря на те странности, которые с нами происходят, мне хотелось обнять весь мир, творить добро и всем улыбаться.
Женщин я нашла в гостиной, они пили чай, а Тэйлор что-то писала в блокноте.
- А, Кэтрин! Вот и вы! Присаживайтесь, мы тут составляем список тех, кто был связан с Эдди Вудоллом. Вы знаете имя его жены? Он же был женат, мы об этом совсем забыли.
Я не помнила, как ее звали.
Тэйлор обрадовалась сандвичам и горячо поблагодарила меня.
- А детектив, который вел дело, его фамилия была Райли или Браун? Черт, вот бы мне сейчас мою книгу! Но в местном книжном ее нет, я успела съездить! И интернет-кафе закрыто, у них какие-то проблемы с провайдером.
Я вдруг почувствовала страшную усталость. Боже, мы ведь не спали всю ночь! Видимо, до этого мои силы поддерживали адреналин и напряжение, а теперь я успокоилась, расслабилась и мой мозг попросту выключался. Но не могла же я завалиться спать, когда все заняты расследованием!
- Они оба были в этом деле, - ответила я на вопрос Тэйлор. – Его вел детектив Райли, а Браун – это агент ФБР. У него был напарник.
Я чувствовала, что буквально валюсь с ног.
- Давайте так: я приму душ, спущусь и помогу вам со списком.
Горячий душ меня взбодрит, проверено.
Тэйлор махнула рукой:
- Конечно, дорогая, идите, мы подождем.
На ватных ногах я поднялась на второй этаж и открыла дверь своего номера. Подошла к трюмо, положила на него сумочку и папку с заключением доктора Тиммонса. Посмотрела на свое сонное отражение и буквально окаменела от ужаса.
Он стоял прямо за мной. Призрак женщины в черном платье с белым пятном лилии на груди.
Призрак стремительно приблизился, и в следующую секунду я почувствовала на шее шершавую веревку. Горло сдавило. Я хрипела, пытаясь оттянуть удавку. Страшная боль. Я слышала, как хрустнули горловые косточки и поняла – это конец. Пыталась ударить душившего меня призрака, но смогла лишь вскинуть руки. Последнее, о чем я подумала – как же мы сразу не поняли. Все буквально лежит на поверхности.
Глаза заволокло красным туманом.
Я вырывалась из своего подвала навсегда.
ГЛАВА 12.
ХОЗЯЙКА ПАНСИОНА
ТЭЙЛОР
Все мы здесь умрем. Я уже не сомневаюсь в этом. Собираю вещи, но не верю, что этот дом даст мне уехать. Мы привязаны к этому месту точно веревками. На одной из них сегодня повесилась Кэтрин.
Утром, когда они с Шэннон уехали каждая – по своим делам, мы с Марджери уселись в гостиной на первом этаже и принялись обсуждать версию за версией. Для начала я попросила Марджери принести телефон, на который лже-мадам присылала ей сообщения. Я прочитала их все – распоряжения, где расселить каждую из нас, что ответить и как себя вести.
«Они захотят посмотреть подвал – покажи».
«Пригрози Шэннон, что раскроешь ее прошлое».
«Будь бдительна этой ночью!» - последнее, что она написала.
Теперь номер был недоступен. Марджери написала: «Жду дальнейших указаний» - но отчет о доставке так и не пришел.
- Мне всегда казалось, что она где-то рядом, и что она так хорошо вас знает, что предугадывает каждый шаг, - пробормотала Мардж. – Но теперь я не сомневаюсь, что она не просто рядом, а буквально где-то здесь.
После этих слов мы пошли осматривать первый этаж. Комната Марджери была в конце коридора, тянущегося из холла вглубь дома. Рядом – просторная кухня, отлично обустроенная современной техникой. Из кухни задняя дверь вела в лес. Вторая дверь – в довольно запущенную подсобку. Видимо, во времена былой популярности, когда в пансионе было много посетителей, здесь хранились запасы продовольствия. Теперь все полки и лари покрылись пылью и паутинными зарослями. Тут же расположился ряд моек и стиральная машина. Пройдя сквозь строй стеллажей, мы уперлись в перегородку. К нашему изумлению, за ней начиналась узкая лестница с высокими ступенями. Марджери клялась, что не знала о ее существовании, и вообще не заходила сюда. Стиралка, - более новая! – стоит и в кухне.
- Ну в принципе, наличие лестницы логично. Если в гостинице жило много постояльцев, должен быть черный ход для персонала.
Мы поднялись на два пролета и уткнулись в тонкую деревянную дверь. Я повернула круглую ручку, и дверь отворилась. Мы оказались в коридоре второго этажа. С обратной стороны дверь была оклеена обоями, что делало ее на фоне стены совершенно незаметной.
- Вот как она перемещалась незаметно для нас… - пробормотала я, оглядывая дверь. – При таком количестве выходов: из кухни, из гостиной и парадный – она могла приходить в дом с любой стороны.
Мы вернулись в гостиную по обычной лестнице. Осознание, что по черному ходу ходила сумасшедшая мстительница, вызывало жуткое чувство.
Марджери тоже было не по себе – дрожащим голосом она предложила выпить чаю. Я была бы не прочь и позавтракать, о чем не преминула сказать. Марджери притащила засохший кекс, заявив, что в город за свежей выпечкой ей было ездить недосуг, а заказать продукты в местном магазине она забыла. Пришлось довольствоваться чаем.
- Нужно составить список.
- Какой список? – не поняла Мардж.
- Не знаю. В любой непонятной ситуации я составляю список. Мы можем перечислить все, что с нами произошло, все странности. Все, что мы помним об истории Эдди. Всех, кто может иметь отношение к этой истории.
- Давайте попробуем.
Марждери притащила с ресепшена блокнот и ручку, я раскрыла на чистой странице и написала: «Список №1. Произошедшие события:
1. Исчезновение Лекси;
2. Кэтрин толкнули в подвал;
3. Мне подбросили платье в шкаф;
4. Выяснилось, что Белинда Барлоу умерла, и кто является хозяйкой пансиона – не понятно;
5. Я вижу женщину в черном платье в подвале;
6. Выясняется, что нас троих связывает история Эдди-Садовника (какое отношение к этому имеет Шэннон – не понятно)».
- Вот это, кстати, хороший вопрос! – заявила Мардж, читая мой список с другой стороны стола.
- Возможно, цель – Лекси? – размышляла я.
- Но мадам ясно дала понять, что хочет наказать Шэннон. Она назвала ее предательницей, - напомнила Марджери.
- Она вам много чего говорила, - отмела я. – Черт его знает, что из ее слов – правда, и какова ее истинная цель. Кто же эта мадам? Единственное, что приходит мне в голову – это подражатель. У серийных маньяков, если они к тому же растиражированы и пропиарены прессой, появляется куча поклонников. Самые отчаянные пытаются повторить преступления, следуя почерку своего кумира.
- Но то, что происходит с нами, не похоже на… как вы сказали?.. Почерк Эдди-Садовника.
Я была вынуждена признать, что теория с подражателем слабовата.
- За что она нам мстит? Может, за жертв Эдди? Родственница какой-нибудь из них? Горе сводит людей с ума и толкает на необъяснимые поступки.
- Напишите все эти версии, - кивнула Мардж на блокнот.
Когда мы взялись перечислять всех, кто каким-то образом фигурировал в этой истории, вернулась Кэтрин. Я рада была ее видеть – она самый ценный свидетель всей этой истории. К тому же, она захватила вкуснейшие сандвичи с тунцом.
Покуда Кэтрин принимала душ, мы, наконец-то, позавтракали. Это заметно приободрило. Марджери вспомнила, что не осмотренной осталась сторожка садовника – мистера Дэша. От упоминания этого имени я даже подпрыгнула:
- Кстати об этом жутком типе! Что о нем известно?
- Ой, ну что за шаблоны! – проворчала Мардж. – Он безобидный старик, да, вид у него, как у привратника дома с привидениями, но по-моему, он совершенно не при чем.
- Его наняла Белинда?
Она пожала плечами:
- Кажется, он служил еще старым хозяевам и остался приглядывать за домом. Насчет него никогда не было никаких указаний. Он во всем этом не участвовал.
Я хмыкнула:
- А пансион, по-вашему, не дом с привидениями? Одного призрака я здесь точно видела!
Марджери промолчала. Думаю, она чувствует себя виноватой перед нами за то, что невольно оказалась соучастницей мадам. И это правильно.
- Одного не могу понять… - сказала она. – Как эта Лже-Белинда узнала, что я – это я? Как?
Ответа на этот вопрос у меня не было. Как и на множество прочих.
- Что-то Кэтрин долго не возвращается, - заметила я. – Надо бы закончить со списками и пойти осмотреть сторожку… Кэтрин! – закричала я, для пущей верности задрав голову к потолку.
- Может, спать легла? Вид у нее был, мягко говоря, не бодрый.
- Не время спать! – возвестила я и встала из-за стола. – Заодно переоденусь, такое чувство, что от блузки воняет болотом.
Дверь в номер Кэтрин была открыта. Я остановилась в коридоре, ожидая, что она сейчас выйдет – забыла, наверное, что-то, вернулась в комнату. Но изнутри не доносилось ни звука. Я приблизилась. Сквозь приоткрытую створку мне было видно зеркало – круглое, в черной раме. На комоде под ним лежала сумочка, к ней был прислонен лист бумаги – она нам записку оставила, а сама куда-то смоталась, что ли? Я распахнула дверь.
Кэтрин не уехала. Она осталась навсегда в этом странном доме, осталась его призраком, страшной легендой.
Ее тело свисало с потолочной балки, а на комоде перед зеркалом лежала прощальная записка.
ШЭННОН
Она ждала нас. Мне кажется, с той минуты, как мы с Диланом ушли из ее номера в старом мотеле, она не сдвинулась с места – так и осталась стоять посреди комнаты, обхватив себя за предплечья. На наш стук она ответила:
- Войдите.
Когда за нами закрылась дверь, она нетерпеливо бросилась ко мне:
- Ну? Мой ребенок там? Ты его видела?
Я кивнула, не зная, обрадует ли ее моя новость или огорчит.
- Он не монстр, - поспешно ответила я, желая ее успокоить. – И это мальчик. – Я невольно улыбнулась. Лили вскрикнула:
- О, Боже! – и дала волю слезам, припав к моему плечу. Пришлось обнять. Дилан неловко мялся у двери, и когда я оглянулась на него, он кивнул в сторону двери, мол, можно ему выйти? Я сделала страшное лицо: только попробуй!
- Но почему же отец так поступает со мной? – Лили между тем немного успокоилась. Я собралась с духом:
- Он чернокожий.
Повисла секундная тишина. Лили, отпрянув, смотрела на меня круглыми глазами. Неожиданно она рассмеялась, да так радостно, что у меня отлегло от сердца.
- Это ребенок Дика! Боже, какое счастье!
И рассказала нам: да, ее нынешний муж черный, она не могла признаться в этом отцу, справедливо предполагая, что полковник никогда не примет ее избранника.
- Я так устала от этих предрассудков! Все детство я слушала о корнях, семейных ценностях, традициях края, судьбе Юга! Ненавижу этот штат, и собственный родной дом! С Диком я познакомилась во время учебы в колледже, в Атланте. Он был как глоток свежего воздуха – такой свободный, без чванства, напускной манерности и лицемерной лести. Но я уже была – как там выражался отец? – обещана Берту Барлоу. Словно я ваза какая-то или картина, ей-Богу!
Она ходила по комнате, вываливая все свои детские обиды и разочарования.
- Теперь все будет хорошо, - твердо сказала она. – Я ни за что не отдам своего ребенка. Мне нужно позвонить Дику, - она бросилась к столику и схватила мобильный телефон. Казалось, о нашем присутствии было благополучно забыто.
- Лили! – остановила я ее. – Ваша очередь оказать нам услугу. Вторая часть сделки, помните?
Она кивнула:
- О, конечно! Я позвонила риелтору, чтоб убедиться. Вот, записала имя.
Вырвав листок из записной книжки, она протянула его мне. Я взглянула.
Как же мы сразу не поняли. Все ведь буквально лежит на поверхности.
На бумажном клочке дрожащая рука Лили нацарапала: «Аманда Вудолл».
ТЭЙЛОР
Само.убийство? Черта с два!
Я смотрела на сидящего передо мной полицейского и едва сдерживала желание вцепиться ему в рукава форменной рубашки и хорошенько потрясти.
- Она не выглядела как человек, который поднялся в комнату за тем, чтоб через секунду повеситься, - в сотый раз повторяла я.
Этот неудачник с изрытой оспой мордой пожал плечами:
- Ваша подруга сказала, что мисс Калверт казалась уставшей и потерянной.
- Но когда человек устает, он ложится поспать, а не лезет в петлю! – грохнула я. Коп поморщился:
- Послушайте, мисс Эмери. Моя жена ваша большая поклонница, все книжки прочитала. Я знаю, что вам везде мерещатся маньяки и убийцы.
С невозмутимым видом строча рапорт, он продолжил:
- Вы намекаете на убийство, но тогда под подозрением окажетесь вы и домоправительница. Кто еще мог быть в доме?
- Вы понятия не имеете, что тут происходит! – злобно прошипела я и поднялась из-за стола.
- Не оставите автограф для жены?
- Нет! – буркнула я, а он все не унимался:
- К тому же, записка, мисс Эмери. Она написала предсмертную записку.
Да, мы ее читали. Как и заключение психиатра, доктора Тиммонса.
Когда я увидела ее, висящую, то заорала громче, чем тогда, в подвале. Марджери прибежала, прыгая через ступеньки. Она проявила больше самообладания, чем я. Тут же бросилась в ванную, нашла ножницы, вскочила на столик и перерезала веревку. Но Кэтрин уже ничего не могло помочь – ни наши причитания, ни мои молитвы, ни неумелые попытки оказать первую помощь.
Когда приехала «скорая» и тело несчастной мисс Калверт окружили санитары, я вспомнила о записке.
«Сегодня я хочу попрощаться со всем, что было в моей жизни – плохим и хорошим. Вообще-то, хорошего было мало. Так или иначе, это все теперь не имеет значения, потому что меня больше нет. Я хочу стереть с лица земли Ребекку Фолкнер, да и Кэтрин Калверт тоже. Ненавижу их обеих – слабых и позволивших сотворить с собой такое. Прощайте!».
А рядом, в строгой коричневой папке, лежало заключение психиатра, говорившее о том, что Кэтрин Калверт прошла реабилитационный курс и успешно завершила его. Подписал доктор Роберт Тиммонс.
Она снова нас обманула – не было никакой сделки. Она здесь лечилась у психиатра.
- Может, она сама все устроила? – шептала мне Мардж, когда мы вместе наблюдали, как тело Кэтрин вывозят в черном мешке из номера. – А когда поняла, что мы близко подошли к разгадке, покончила с собой?
- Все это очень странно, - пробормотала я скорее сама себе. – Как-то не вяжется с общей картинкой.
- Почему? Она не ожидала, что вы узнаете ее.
- Зачем ей это делать? Если не хотела быть узнанной, то почему тыкала нас носом в историю Эдди? Зачем эти платье и подвал? Не знаю… Нужно позвонить Шэннон. Надеюсь, она в безопасности.
Шэннон потеряла дар речи от такой новости, сказала, что скоро приедет в пансион и заверила, что будет осторожной.
- Неужели эта маньячка, Лже-Белинда, прокралась на второй этаж и все обстряпала так тихо, что мы не услышали?
Мне нечего было ответить. Я могла только беспомощно наблюдать, как полиция заметает дело под самоубийство.
Вскоре дом затих. Мы сидели все там же – за столиком в гостиной, словно ничего не произошло. Словно и не жило на свете несчастной Ребекки Фолкнер, поплатившейся жизнью за то, что в нее влюбился неуравновешенный псих.
- Я, пожалуй, завтра утром уеду. Все это слишком далеко зашло.
- Бросаете нас? – ошеломленно спросила Марждери. Я почувствовала легкий укол совести.
- Вас здесь никто не держит.
- Мне некуда ехать, - отрезала Мардж. – Да и Шэннон не оставит свою Лекси.
- Уже давно пора обратиться в полицию по поводу ее пропажи. Вы же теперь не пытаетесь выставить мисс Галлахер сумасшедшей и признаете, что Лекси действительно сюда приехала три дня назад.
Марджери пожала плечами:
- Разумеется. Только, по-моему, не очень-то Шэннон жаждет иметь дело с полицией.
- Вы снова включили свою пластинку? Эта девочка и мухи не обидит!
- Не сомневайтесь, вы от нее очччень многого можете не ожидать. У меня нюх на всякие темные истории.
- И где был ваш нюх, когда Белинда – или кто она там! – вас завербовала? – я предостерегающе закрылась рукой, когда Мардж выкатила глаза и набрала побольше воздуха, дабы выдохнуть на меня поток оправданий: - Давайте оставим этот разговор!
Она тут же сдулась. Глаза неожиданно наполнились слезами:
- Мне жаль Кэтрин. После того, как я узнала, что она – та самая Бэкки Фолкнер, которую я спасла, я чувствую себя ответственной за нее. И вот.. – она не смогла договорить.
- Так… - прошипела я, поднимаясь. – Не могу больше тут сидеть. Где-то же в этом чертовом городишке должен быть вай-фай!
Я поднялась на второй этаж, зашла к себе, стараясь не глядеть на распахнутую дверь номера Кэтрин, и, спустя минуту, уже подходила к машине.
После долгих кружений по центру этого захолустья, когда я уже устала объяснять библиотекарше, бармену в ресторане, механику на мойке и Бог знает какой еще куче народу, что такое «вай-фай», я наконец, припарковалась у кофейни «Веселая чашка». Что за дурацкое название!
За пять баксов прыщеватый малый с торчащими в разные стороны рыжими вихрами дал мне пароль, и я устроилась за самым укромным столиком. Забаррикадировавшись кофейными причиндалами, я открыла нетбук и погрузилась в прошлое. Странная штука современная жизнь: прошлое доступно нам только благодаря технологиям будущего!
Через три чашки с кофе и один бокальчик полусухого, я, скача по перекрестным ссылкам, открыла, наконец, сайт окружного суда штата Алабама, долго копалась в разделе пресс-службы и… нашла, наконец-то. И не могла поверить собственным глазам. Тупо перечитывала строчку за строчкой, пытаясь унять пляску мыслей в собственной голове.
«17 июня этого года в Исправительном учреждении Холмана был приведен в исполнение смертный приговор в отношении Эдварда Вудолла…».
А на следующий день пансион открыл свои двери.
Нет, нам мстят не за жертвы. Нам мстят за самого Садовника.
В реальность меня вернул телефонный звонок. Взглянув на экран мобильного, я увидела незнакомый номер.
- Слушаю.
- Тэйлор Эмери? Это помощник шерифа Поллак, полиция Пайнвуда. Не затруднит ли вас подъехать в наше отделение? Выяснились дополнительные обстоятельства, касающиеся смерти Кэтрин Калверт. Нам нужна ваша помощь.
Я зачехляла нетбук, чувствуя смятение: уж слишком вежливым был этот помощник Поллак! Справившись у стойки, где тут отделение полиции, я убралась из кафе под недоуменными взглядами рыжего бармена.
До участка можно было и не ехать – он оказался буквально за углом. Что еще ожидать от провинциального городишки? За стеклянной дверью располагалась стойка диспетчера. Молодая девица указала мне на дверь в глубине большого холла. Пройдя мимо пары столов, на которых сидели, попивая кофе из бумажных стаканчиков, полицейские, я постучала в створку распахнутой двери с надписью «Шериф». В кабинете находились трое: шериф, его помощник и нервный господин в мятом пиджаке и галстуке, съехавшем набекрень.
- А, вот и вы! Благодарю, что приехали так быстро! – обратился ко мне блондинистый красавчик с широкими плечами – помощник Поллак. – Прошу, проходите. Вот сюда.
Я оказалась по другую сторону стола, за которым сидел помятый мистер.
- Вот, мистер Паркер, - обратился к нему шериф. – Узнаете эту леди?
- Что происходит? – пробормотала я. Но никто не удостоил меня ответом. Между тем, мистер Паркер оттянул галстук и отрицательно покачал головой. Я тоже не знала его.
- Это Тэйлор Эмери, - услужливо, почти нежно, подсказал ему помощник. Мистер в кривом галстуке недоверчиво взглянул на него, потом на меня и твердо пришиб:
- Нет.
Я так опешила, что в какую-то секунду засомневалась сама. Потом меня охватила легкая паника. Шэннон чуть из кожи вон не вылезла, доказывая, что приехала в Пайнвуд с подругой! Как мне убедить их, что я – Тэйлор Эмери? Потом немного попустило: боги, у меня в сумочке лежат права, мое фото красуется на всех моих книгах! Уж доказать, кто здесь Тэйлор Эмери я могу! Но каково, а? Любые здравые аргументы разбираются об уверенное «нет»! Положи на одну чашу весов «да», а на другую «нет», вторая перевесит просто в силу упертости. Потому что мы привыкли говорить «нет» всему в мире.
Между тем, вкрадчивый голос помощника гипнотизировал несчастного мятого господина:
- То есть, не эта леди заплатила вам за то, что вы отправили Кэтрин Калверт на терапию к доктору Тиммонсу?
- Нет, – снова тяжеловесное и непоколебимое.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Та старше и полнее, и светлее.
- Светлее?
- Да, эта брюнетка, а та была со светлыми волосами, и щеки у нее круглее, да и сама она…
- В общем, полная противоположность.
- Да.
В этот момент шериф – темноволосый латиноамериканец с хищным выражением лица – шарахнул кулаком по столу так, что я подпрыгнула на месте:
- Ну хватит! Выдумали какую-то мистическую бабенку и пытаетесь обвести нас вокруг пальца? Вам Тиммонс заплатил? Хотел вернуть себе имя и практику?
Помощник взял меня за локоток и вывел в большую комнату, закрыв за собой дверь.
- Что, черт возьми, происходит? – лепетала я, пытаясь взять себя в руки. Помощник Поллак усадил меня на стул.
- Этот человек – Аарон Паркер – босс Кэтрин Калверт. А девушка-то, кстати говоря, с двойным дном…
- Знаю.
- Знаете? – он впился в меня взглядом, как охотник в зрачок прицела. Ох ты ж черта лысого!
- Да, мы подружились за то время, что жили в пансионе. Она рассказала, кто она и через что прошла. Тем ужаснее ее смерть. И нелогичней. Я написала с полсотни книг о серийных убийцах и их жертвах. Те, кому удалось избежать смерти, начинают ценить жизнь так сильно, как неведомо нам, простым обывателям.
Поллак пожал широкими плечами – слово горами двинул:
- Вы не все знаете. Возможно, ей помогли.
Да неужели! Если они думают, что это убийство – значит, им известно о той чертовщине, которая творится в пансионе? Боже, каким облегчением будет рассказать обо всем полиции, без риска сойти за сумасшедшую!
- То есть, Кэтрин Калверт убили? – осторожно спросила я.
- Не совсем, - ответил он. – Пойдемте, покажу вас еще одному субъекту.
Я беспрекословно последовала за блондинчиком. «Покажу вас» - что бы это значило? На противоположном конце комнаты находилась еще одна дверь. «Комната для допросов» - гласила табличка. Поллак галантно пропустил меня вперед.
В строгом помещении без окон, с одним столом посредине и парой стульев по обе стороны находился человек. Он напомнил мне профессора политологии в моем колледже – безупречный, о натянутый, как только что отрегулированная гитарная струна. В идеальном костюме, волосы напомажены, как у … прости-Господи, я не страдаю гомофобией. Но мужчина, сидящий за столом, казался в высшей степени неприятным.
- Вы узнаете эту женщину? – спросил помощник, а я ощутила себя лошадью на ярмарке. Мужчина бросил на меня быстрый взгляд:
- Мисс Тэйлор Эмери, я полагаю.
- Это она обратилась к вам с просьбой провести терапевтический курс для Кэтрин Калверт?
- Что?! – возмутилась я, но помощник сделал мне знак молчать. Поджарый мистер усмехнулся:
- Разумеется, нет. Когда та дама представилась мисс Эмери, я знал, что она лжет. Я читал книги Тэйлор Эмери – я же все-таки психиатр. И знаю, как она выглядит. Решил, что женщина хочет скрыть свое имя, чтобы не смущать меня. Это дама лет пятидесяти пяти, полная, светловолосая. И, пожалуй, на целый фут ниже мисс Эмери. Настоящей, я имею в виду.
Тут я уже не выдержала. Я что, образец для сравнения, что ли? И кто это козыряет моим именем?
- Помощник Поллак! – воззвала я. – Немедленно объяснитесь!
Глист в отутюженном костюме усмехнулся. Поллак даже не потрудился вывести меня из кабинета:
- Перед вами – доктор Роберт Тиммонс. Психиатр, лишенный лицензии за доведение пациентки до самоубийства. Это было два года назад. Он потерял практику, кабинет в Атланте и приполз сюда, как побитый пес, - блондинчик, опершись о стол, уничижающе бросал слова в лицо доктора. – Сидел тут тихо, мирно до сегодняшнего дня. Вы обманули доверие клиента. Вас лишили права практиковать, но вы все равно согласились проводить сеансы с Калверт. И что мы имеем, док? Еще одна повесившаяся пациентка?
С каждым словом Тиммонс мрачнел. Он явно пытался сохранить самообладание, но не мог: горечь, злость, отчаяние – все эти чувства маршем прошлись по его лицу. Наконец, он вскочил:
- Она не должна была покончить с собой! Мы достигли огромного прогресса! Пригласите эксперта – я покажу записи, и он вам подтвердит! Я не вогнал ее в депрессию! В прошлый раз… это была врачебная ошибка. Неудачный эксперимент.
- Это вы заплатили Паркеру за то, чтоб он прислал вам мисс Калверт? – наседал блондинчик. – Хотели вернуть себе доброе имя, да не вышло?
- Нет! – рубил доктор. – Это была женщина. Она назвала себя Тэйлор Эмери. Но думаю, на самом деле она была матерью Ребекки – Лизой Фолкнер, которая хотела вернуть себе дочь.
Я, замерев у двери, слушала в оба уха.
Нет, дорогой док. Лиза Фолкнер умерла три года назад. К тебе обралась другая мать, тревожившаяся за своего ребенка.
Наконец, вспомнив о моем существовании, помощник Поллак вывел меня за дверь.
- Настоятельно прошу вас не распространяться о том, что слышали здесь.
- Эта женщина представляется моим именем.
- Мы знаем, что вы здесь ни при чем. Нет никакой женщины. Тиммонс решил вернуть себе доброе имя, вычислил подходящую пациентку, заплатил этому мерзавцу Паркеру, а в случае провала они договорились ссылаться на какую-то мифическую леди с книжным именем.
И по счастливому совпадению эта леди оказалась у вас под носом. Я поняла, что мне трудно будет достучаться до дуболомов вроде Поллака.
А Лже-Белинда, похоже начала действовать решительно. Время полунамеков прошло. Нужно лететь в пансион и предупредить всех: пора бежать из этого места!
ШЭННОН
- Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – спросил Дилан в сто первый раз. Мне хотелось ответить: неееет! И зареветь, уткнувшись ему в плечо. Я не могла смотреть в его участливые синие глаза, хотя он так настойчиво заглядывал в мое лицо.
Звонок Тэйлор застал нас в кофейне, где я рассказывала Дилану о своем прошлом. Скрывать больше не было смысла. Плевать, что меня ждет, пора идти в полицию и вскрывать карты. А на руках у меня далеко не «флеш-рояль», и даже не «пары». Вот бы Лекси просто оказалась сейчас в нашей комнате в пансионе! Я бы сразу отправила ее домой, а сама осталась навсегда здесь – или чего там хочет эта женщина? Чтоб я умерла? Во всем призналась? Называлась настоящим именем? На все согласна, лишь бы это поскорее закончилось!
- Ну уж нет! – Дилан накрыл ладонью мою руку. – Не говори ерунды! Ты не умрешь. Я не позволю.
Я подняла глаза, и взгляды наши завязались в такой крепкий узел – топором не разрубить.
- Ты не в чем не виновата, - заявил он так безапелляционно, что я поверила и улыбнулась.
- Мне пора в пансион. Нам нужен какой-то план.
- Тебе нужно собрать вещи и переехать ко мне, - тут же придумал он. – В этой гостинице оставаться небезопасно.
Я подумала о том, каково будет приехать в этот мрачный дом, живущий собственной жизнью – а время было только за полдень! – и находиться там час за часом, прислушиваясь к скрипу половиц и шуму ветра в ветвях охраняющих пансион деревьев. Сидеть и ждать встречи с ужасным призраком. Лучше уж в полицию. И если меня не возьмут под арест, то пожить у Дилана, пока не найдется Лекси. А она найдется! Аманде Вудолл Лекси ни к чему.
- Хорошо. Я поговорю с Тэйлор и Марджери, соберу вещи и поедем в полицию. Я расскажу о Лекси и обо всем, что произошло.
- Я пока подготовлю тебе комнату. Займешь мою, а я перекантуюсь на чердаке. И маман тоже подготовлю…
Я почти улыбнулась и хотела начать отказываться: мол, не хочу причинять тебе неудобств и все такое, но передумала. Все, чего я сейчас хотела – так это не расставаться с синим участливым взглядом Дилана.
Договорившись созвониться, когда обе стороны будут подготовлены, мы расстались.
В пансионе меня встретила Марджери, казалось, она была рада меня видеть. Она начала рассказывать о том, что произошло, пока я находилась в городе. А мне не терпелось броситься наверх, собирать вещи. Еще и Тэйлор запропастилась в городе! Не хочу убегать, не объяснившись.
- Пойду переоденусь, - сказала я, мечтая оказаться под присмотром Дилана и улечься спать в комнате, пропахшей его одеколоном.
Дверь в комнату Кэтрин была приоткрыта. Я заглянула внутрь: обрезанная веревка все еще свисала с потолочной балки, мебель, в спешке отброшенная с дороги, рассыпанная на столике косметика – содержимое сумочки. Вот и все, что осталось от несчастной судьбы Бэкки Фолкнер.
Я воткнула ключ в дверную скважину своего номера. Дверь оказалась не запертой, что неудивительно: наверное, я не закрыла ее в спешке, мчась на встречу с Диланом.
Она стояла у окна – женщина в черном платье с белой брошью в виде лилии у груди. Стояла неподвижно и безжизненно. Еще одна попытка напугать нас? Слишком запоздалая.
Я, схватившись за ручку распахнутой двери, вглядывалась в лицо странной куклы, но разглядеть не могла – солнечный свет падал со спины, позволяя видеть лишь силуэт.
И тут «манекен» развел руки в стороны, словно желая заключить меня в объятья.
- Вот и ты, дорогая! – произнес живой, полный торжества голос. – Иди же, Шэннон! Обними бабушку!
Окончание следует...
Автор Любовь Минеева
Следующая публикация
Нет комментариев