Предыдущая публикация
ЖЕНЩИНЫ ВО ЛЖИ (5)
ГЛАВА 9.ТРИКС КЕНДАЛЛ УХОДИТ ОТ ПОЛИЦИИ
- Первый двигатель истории – это ненависть. Второй - мода. Третий – война. Но ненависть, все-таки, главный.
Трикс бросила взгляд на говорившую, а потом – по привычке – в окно. Вид был довольно безмятежным: позднее утро в маленьком провинциальном городке на востоке Луизианы, улицы пустынны, пара машин припаркована у хозяйственного магазина напротив кафе, в котором и происходил разговор.
- Вы так не думаете? – женщина, сидящая напротив нее, ответа, казалось, не ждала. «И слава Богу! – подумала Трикс. – Какого хрена ей тут вздумалось философствовать? Это точно подстава. Она тянет время. Ждет, когда приедет группа захвата? Так, пора валить».
- Посудите сами. К чему привели добрые или благородные поступки? Мать Тереза повернула колесо истории? Или, может, принцесса Диана своей благотворительностью изменила мир? Знаете хоть одного Далай-ламу, чью деятельность стоило внести хотя бы в школьный учебник? Нет? И я не знаю. А вот Гитлера знают все. И Саддама Хусейна, и Аль-Каиду. Ненависть, дорогая. Всюду ненависть. Крестовые походы – ненависть христиан, революции – ненависть нищих, войны – ненависть побежденных… Ненавидеть – это нормально. Это естественно. И поступки, движимые ненавистью – всегда ведут к прорыву.
Трикс вежливо улыбнулась, кивая, и поднялась, выждав паузу в монологе странной тетки.
- Поищу дамскую комнату, - сказала она самым сладким голосом, который был в ее арсенале.
И мозг сразу же лихорадочно заработал. Трикс встала из-за стола и окинула взглядом помещение кафе, мысленно рисуя его схему – совсем как на картинках, показывающих, куда бежать в случае пожара. У нее сейчас не менее экстремальная ситуация.
Главный вход, скорее всего, уже перекрыт, он, как сторона отхода, автоматически отпадает. Окна большие, но открывается только верхняя часть, теоретически, запрыгнув на стол, она смогла бы выбраться, но на это уйдет куча времени. Неторопливо проходя мимо бара, Трикс спросила у барменши, где здесь туалет, хотя и так прекрасно видела указатель. Одного взгляда хватило, чтоб увидеть за спиной молодой девушки, стоящей за стойкой, широкую кухню – почти пустую, всего один повар и низкорослая официанточка, выгружающая посуду в мойку. Там точно должен быть второй выход, и она, кажется, видит дверь за стеллажом. Секунда, чтоб выбить дверцу барной стойки и ворваться на кухню, вторая – расталкивая всех, кто там есть, и, опрокидывая за собой полки, добежать до черного выхода. Там наверняка стоят машины персонала, и она в два счета сможет завести любую тачку без ключа.
И в тот момент, когда она уже, внутренне подобравшись, готова была ломиться за стойку бара, к заветной дверке подошел охранник и лениво попросил барменшу налить ему чашку кофе.
- Хорошая работа у охранников, а, Чак? – беззлобно подшутила девушка.
- Ну так идем ко мне сменщицей! – огрызнулся охранник.
Трикс, пытаясь унять панику, ревущую внутри, как мотор реактивного самолета, бросилась в туалет. Грязноватое, темное помещение, но над последней кабинкой – узкое окно с толстым стеклом. Открытое!
Повесив сумку на шею, Трикс закрыла дверь кабинки на шпингалет и забралась на крышку унитаза. Так, теперь подтянуться на боковой стенке… Еще немного…
- Что это вы делаете, дорогая?
Повиснув на стенке, точно коврик, Трикс едва не разревелась.
- Слезайте оттуда, вам это ни к чему. Я знаю, о чем вы подумали. Со мной нет никакой полиции. Есть только деловое предложение, от которого мы обе будем в выигрыше, поверьте.
Дело, к которому они готовились целых полгода, не выгорело. Трикс так до конца и не поняла, что именно пошло не так. В прошлом году она разослала резюме по банкам небольшого промышленного городка в Северной Каролине. Положительный ответ поступил из двух, и они выбрали тот, что дальше от цента – небольшой, но с единственным офисом. Должность была скучнейшей, менеджер младшего звена. День за днем она стояла у входа, как швейцар, подсказывая глупым клиентам, к какому окошку идти, где лежат бланки, и когда будет готова чековая книжка, выслушивала жалобы и угрозы, да и начальство гоняло, как рабыню на плантации. Трикс предвкушала развязку, как ребенок – рождество. За время работы она изучила помещение банка от и до, составила его схему, выяснила, у кого хранятся ключи от хранилища, где расположены камеры и какие у них углы обзора. Все было готово.
Когда настало решающее утро, она, как всегда, стояла радом с напарницей у своей стойки возле входа, в ожидании открытия. Менеджеры включали компьютеры, запускали систему. Все шло как обычно, но у Трикс в сознании вдруг начали отчаянно звонить звоночки. Старший менеджер сегодня любезна с ней, как никогда. Улыбнулась и спросила, как у Трикс дела. Хотя от этой грымзы, как правило, не дождешься ни одобряющего взгляда, ни ободряющего слова.
- А это еще кто? – шепотом спросила она у напарницы, кивнув на двух здоровенных мужиков в деловых костюмах. Та пожала плечами:
- Новенькие. Менеджеры по работе с клиентами, миссис Дейл сказала, сегодня у них первый день. Красавчики, да? Видишь, как волнуются.
Волнуются? Спокойны, как индейские вожди. Спокойны и собраны. Хмурые лица, здоровенные кулаки, стрижка ежиком. Менеджеры по работе с клиентами? Белые сорочки вздулись, обтягивая мышцы. И вообще, рубашки сидят как-то странно. Как будто под ними бронежилеты.
И в этот момент она увидела, как на другой стороне улицы припарковалась машина Риччи. Сегодня все должно было закончиться, они выбрали утро, потому что в это время меньше всего клиентов. Риччи и ребята уже выходили из машин. И шли прямо в засаду.
Трикс, стараясь выглядеть спокойной, пошла в глубину зала, туда, где за серой дверью с надписью «Вход только для персонала», шел длинный коридор, ведущий в административные помещения. По коридору она уже бежала: кабинет старшего менеджера – нет окон, туалет – решетки, комната отдыха – стоп! Окно там было сломано, и пока его меняли, рабочие сняли решетки! Трикс бросилась туда.
В комнате торчала Джуди, вечно опаздывающая, она только разделась и красила губы перед зеркалом. Трикс закрыла дверь, повернув собачку замка.
- Что это ты делаешь? – удивленно спросила девушка и получила по голове тяжелой пепельницей.
Когда Трикс распахивала окно, она услышала в зале громкий голос Риччи:
- Всем не двигаться, это ограбление!
А потом началась стрельба.
Позже, постепенно, в течение месяца, выбираясь из штата на угнанных тачках, автобусом, автостопом, Трикс узнавала новости, читая газетные передовицы. Из участников банды, совершившей налет, в ожесточенной перестрелке погибли восемь человек: три грабителя, два полицейских под прикрытием, один офицер полиции снаружи (его убил Риччи, вырвавшейся из здания) и двое сотрудников банка – миссис Дейл и Джуди. Миссис Дейл Риччи взял в заложники, и прикрывался как щитом, пока не дошел до машины. Он застрелил ее и выпихнул из тачки, выехав из города.
И теперь полиция трех штатов шла по его следу. А по ее следу, кроме полиции, шел еще и Риччи. Трикс была уверена – он думает, что это она сдала их копам.
Снова и снова убегая, меняя машины, парики, гримируясь в туалетах придорожных кафе, Трикс понимала, что ее все глубже загоняют в угол, из которого она скоро не сможет выбраться. Она уже практически долбится лбом в его стены.
В этот городок она приехала ночью, остановившись в пустынном мотеле на окраине. Деньги из сумочки Джуди стремительно таяли, а все кредитки она давно выбросила. Трикс сбегала из мотелей, не заплатив, крала батончики и готовые гамбургеры в супермаркетах, тратилась только на необходимое – бензин.
И вот утром, осторожно выглянув из-за двери своего номера, она увидела эту странную женщину. То есть, тогда она не нашла в ней ничего странного. Двери номеров мотеля выходили прямо на улицу, вместо коридора – дощатая терраса под навесом. Женщина стояла у офиса, где располагался ресепшен, и выглядела немного растерянной. Трикс, бросив на нее взгляд, пошла к машине. Она решила позвонить из автомата своей сестре в Дакоту. Это было, конечно, очень рискованно, да и сестра ее не жалует, но иного выхода просто не оставалось. Ей нужно где-то осесть. Тогда-то женщина ее и окликнула:
- Доброе утро, дорогая мисс! Вы едете в город? Будьте любезны, подбросьте и меня!
Сначала Трикс хотела холодно и не очень вежливо отказать, но потом подумала, что компания этой пожилой леди будет неплохим прикрытием.
Сидя на пассажирском сиденье, женщина, забыв представиться, рассказала, что она тут проездом, едет домой – в Джорджию. Вынуждена была остановиться в мотеле, потому что под капотом ее машины «что-то сильно стучало». Она заехала в сервис, и ей сказали, что ждать придется до утра, ведь рабочий день к концу подходит, представляете, каковы грубияны!
- Впрочем, сейчас слишком рано, механик сказал, к полудню. Могу я угостить вас обедом, дорогая? Должна же я как-то отплатить за вашу любезность.
Трикс снова хотела отказаться, и снова быстро передумала. Она так долго сидела на сухом пайке из батончиков и чипсов, что ей казалось, желудок завязан узлом. Мысли о крем-супе из морепродуктов и сочном ростбифе с картофелем и зеленом горошке заставили ее едва ли не застонать от голода.
- Я с удовольствием, - ответила Трикс и припарковалась у вовремя подвернувшегося кафе.
А потом начался этот странный разговор о ненависти.
Вернулась за столик Трикс совсем обескураженной. Пожилая дама добродушно улыбалась:
- Попробуйте яблочный пирог, дорогая. Он тут потрясающий! – последнюю фразу она произнесла громче и помахала рукой барменше. Та улыбнулась в ответ и вежливо поблагодарила.
Трикс отломила чайной ложкой маленький кусочек.
- Давайте начистоту, - сказала между тем дама. От такого начала у Трикс мурашки побежали по плечам размером с бегемотов. – Я знаю, кто вы. Ваши фото во всех газетах, в разделах криминальной хроники. На них, конечно, мать родную не узнаешь, но мне повезло не ошибиться. Я распознала вас вчера на заправочной станции, проследила за вами и выждала, пока появится удобный момент для разговора.
Проследила, выждала? Она спецагент на пенсии? Как Трикс, самой жизнью наученная убегать и подмечать все подозрительное, могла не заметить слежки и подвоха?
- Вы нужны мне, дорогая, а я нужна вам. Вы бежите, ищите, где спрятаться, не так ли? Так я предоставлю вам такое место, еще и денег заплачу. А вы поможете мне отомстить людям, которых я ненавижу. Да, ненавижу! Я добрая христианка, но считаю, что ненависть – абсолютно нормальная эмоция, которую не стоит в себе подавлять. Выбирая между искренностью, хоть и греховной, и богоугодным, но лицемерным всепрощением, я отдаю предпочтение искренности. Есть три человека, которых я ненавижу и хочу им отомстить. А вас я прошу помочь мне в этом.
Трикс поняла, что вляпалась в какое-то жуткое дерьмо. Эта сумасшедшая хочет, чтоб она грохнула трех человек? А если отказать – как она себя поведет? Будет шантажировать, что сдаст Трикс полиции?
- Я не убиваю людей, - осторожно начала она. Леди всплеснула руками:
- Да что вы, Бог с вами! Я и не прошу вас об этом, какой ужас!
Ее возмущение было таким искренним, что у Трикс немного отлегло от сердца.
- А как же тогда я должна вам помочь?
Женщина наклонилась ближе, перегнувшись через стол. Ее светлая челка, крупным завитком изогнувшаяся надо лбом, почти касалась бровей Трикс.
- Вы поможете мне разыграть один веселый спектакль, дорогая.
Трикс, смотрела в ее темно-серые глаза, и видела в них себя – дешевый парик, темные очки, украденные в «Уал-Марте», подняты наверх, тонкие губы, нервно сжатые. Она увидела себя, бегущую от всего мира, готовую жрать с помойки и отсасывать бензин на парковках, лишь бы убежать. И поняла, что согласна на что угодно, лишь бы получить хоть какую-то передышку.
- Договорились, - ответила она. И собственное отражение в темно-серых глазах медленно отодвинулось.
- Ну тогда позвольте рассчитаться за наш обед и ваш номер. Поедем, времени у нас мало, да и до Джорджии нам ехать добрых четыре сотни миль!
- Вы не сказали свое имя, - решилась спросить Трикс.
- Ох и правда! Это так невежливо с моей стороны, прошу прощения, дорогая. Белинда Барлоу! – и она протянула пухлую ручку с маленькими, ухоженными ноготками, покрытыми розовым лаком.
Трикс осторожно пожала ладонь, прикосновение к мягкой коже было неприятным, как будто ее рука коснулась жирной сороконожки.
- А вас как мы будем называть? – сладко спросила Белинда Барлоу. От этого «мы» Трикс передернуло. Ладно! Она потерпит подобные ужимки ради убежища. Мысленно перебрав имеющиеся у нее на руках фальшивые документы, Трикс остановилась на той личности, которой обзавелась относительно недавно, и которая не успела сильно запятнаться.
- Марджери Розенфилд.
Белинда одобрительно улыбнулась:
- Очень подходяще!
МАРДЖЕРИ
Эти курицы сбежали ночью из пансиона и думали, что она их не заметит. Наивные, как дети, ей-Богу! Она шла за ними, не задев в кромешной темноте ни одного угла, не сдвинув ни одного стула. Когда она поняла, что неспокойные постоялицы направились в лес, то следить за ними желание пропало. Боялась она ночного леса, такая вот фобия, ну вас всех к черту. Вернулась в дом, сварила кофе и с наслаждением выпила большую чашку, сдобрив ее кусочками зефира в виде рыбок, устроившись прямо на террасе. Ночь была теплой и замечательной – сад благоухал, сверчки стрекотали, заглушая угрожающий шум леса. Она ждала. Вернулись эти овечки нескоро – чего они там блуждали, искали эту Лекси, что ли? Ну неужели ни единая так и не догадалась, в чем дело? Будь Марджери одной из них, она давно бы раскусила весь этот цирк. Впрочем, вроде у кого-то из них хватило ума устроить элементарный обыск – она прекрасно слышала, как кто-то возился у стойки ресепшена, а потом носился, как стадо гиппопотамов, наверху.
Ага, возвращаются. Марджери замерла, предвкушая, как сейчас выльет на них ушат холодной воды, обнаружив свое присутствие. Постоялицы вывалились из зарослей, что-то бурно обсуждая. Она слышала голос неугомонной Тэйлор Эмери:
- …я точно помню! Вы уверены, что он мертв?
Кэтрин – этот набор костей в мешке из бледной кожи – что-то тихо ответила. Шаги зашуршали по гравию садовой дорожки. Они приближались к веранде, но остановились, заканчивая разговор.
- Это все понятно, но каким боком здесь Шэннон? Дорогуша, вы уверены, что ваша Лекси никак не связана с этой историей? Может, завлекли сюда ее, а вы тут волею обстоятельств?
Ох, ну и дура же ты, мисс Эмери! Марджери едва не рассмеялась, но вовремя взяла себя в руки, замерев на стуле.
- Не знаю… - пролепетала бедняжка-Шэннон. Почему-то по отношению к этой каштанововолосой худышке Марджери всегда хотелось присовокуплять слово «бедняжка». Да уж, досталось ей из-за этой истории с потерянной подружкой. Белинда – черт бы побрал эту «милую» старушку! - знала болевые точки тех, кому мстила, и давила на них виртуозно.
Когда они подошли вплотную к веранде, Марджери произнесла громко и чопорно:
- Доброй ночи, леди. Надеюсь, прогулка по лесу вас не сильно утомила?
А потом смаковала эффект: Тэйлор отпрыгнула на добрый фут, выругавшись, как последний ниггер в подворотнях Гарлема, Шэннон громко вскрикнула, а Кэтрин едва не лишилась чувств и была вынуждена вцепиться в перила. Наконец, они осознали, что происходит. Тейлор первая:
- Черт побери, Марджери! Что вы сидите тут, как сова в ночи?
- А вы почему бродите по лесу, как глупые школьники в шаблонном фильме ужасов?
- Хотели поговорить подальше от ваших ушей, вот почему! – выпалила она, но товарки тут же зашикали. Она добавила, обращаясь уже к ним:
- А что такого? Мы же решили выяснить правду! Что еще остается? Карты на стол, как говорят в Англии! – и, быстро поднявшись на веранду, встала напротив Мардж.
- Мы все знаем!
Да ладно? Что-то не верится, судя по той ахинее, которую они несли, пока не обнаружили присутствие еще одного слушателя.
- И что именно?
- Нет никакой мадам Белинды. Ты, или вы – не знаю, есть ли у тебя подельники, - собрали нас здесь специально, и это как-то связано с историей Эдди-Садовника.
О чем это она? Марджери, как всегда перед взрывоопасной ситуацией, внутренне подобралась, усилием воли подавляя звоночки, в один миг разошедшиеся не на шутку.
- Что это вы несете, мисс Эмери? Как это – нет никакой мадам Белинды? И причем здесь Эдди-Садовник?
- Ага! – завопила Тэйлор, ткнув в Марджери пальцем. – Так вы знаете, кто он такой?
Черт, черт, черт! Срочно отставить панику! Иначе проколется там, где сама не ожидает. Чтобы урвать время и прийти немного в себя, Марджери аккуратно задвинула стул, с которого поднялась, когда приветствовала женщин, и обошла стол, встав подальше от Тэйлор с ее указующим перстом.
- Помню пару статей. Какой-то – как там говорится? – серийный маньяк, верно? Убил много народу, лет десять назад. Это же происходило в соседнем штате, где-то на границе, и нас, как и всю Джорджию, эта история, естественно, беспокоила.
- Допустим. Но вы же не станете утверждать, что мадам Белинда жива?
Марджери чувствовала, как у нее задрожали руки. Не далее, как вчера утром она получала сообщение от своей хозяйки с краткой инструкцией, что следует припугнуть Шэннон наличием в ее прошлом темной тайны. Какой именно – не говорилось, да и Марджери это мало интересовало. Не могла же мадам умереть за один день?
- О чем вы? Только вчера я с ней связывалась по телефону. Она передавала вам наилучшие пожелания и заверила меня, что приедет через пару дней.
Тэйлор делано рассмеялась, повернувшись к своим новоиспеченным подругам.
- Ну тогда – звоните в Ватикан! Наличие рая отныне неоспоримо! Хватит дурить нам головы, мисс Розенфилд! Шэннон собственными глазами видела ее могилу. Я наводила справки в городе, и тоже узнала, что она мертва. Умерла от сердечного приступа больше года назад. Вы и над надгробным камнем будете стоять на своем?
Но стоять Марджери была уже не в состоянии. Она вернулась к своему стулу, отодвинула и села. Шумно вздохнула. Ей вспомнилось, как чуть больше недели назад хозяйка показывала ей пансион, гордо называя его «фамильным гнездом», рассказывала его историю, отвечала на вопросы о манекенах в подвале, занавесках из французского кружева, даже о немом садовнике – выдавала целые семейные легенды! Может, есть две мадам Белинды? Ну неужто эти курицы настолько тупы, чтоб перепутать?
- Так, - сказала она, наконец, выставив вперед ладони, словно желая остановить поток информации, который нагоняла на нее Тэйлор, - допустим, это правда. И женщина, нанявшая меня, никакая не мадам Белинда.
В принципе, почему бы и нет. Она же, Марджери, скрыла имя. Хозяйка также не была обязана его называть.
- Но причем здесь Эдди-Садовник?
Постоялицы переглянулись. Решают, стоит ли посвящать ее?
- Говорите, раз уж начали! – заорала она вдруг, неожиданно для себя самой. Вязкое, противное ощущение, что ее обманули и нещадно использовали в какой-то страшной истории, разливалось по нутру, леденя кровь.
- Эта женщина, - Тэйлор указала на бледный мешок с костями, который так и стоял, вцепившись в перила, как потерпевший кораблекрушение – в борт спасательной шлюпки, - Ребекка Фолкнер. Та самая, которую Эдди Вудолл держал в подвале целый год, убивая на ее глазах женщин, похожих на его мать. Я писала книгу об этом маньяке, о чем мне довольно навязчиво здесь напомнили. Каким боком тут мисс Галлахер, пока неясно. Но совершенно очевидно одно – кто-то, а я все еще склонна думать, что это вы! – собрал нас здесь, всех, кто имел отношение к тем событиям, и пытается что-то показать, или отомстить, или… в общем, я не знаю. Лучше вы нам скажите!
Вместо ответа, Марждери поднялась и подошла к Кэтрин вплотную.
- Зачем вы это сделали, мисс Розенфилд? Мы раскусили вас, не так ли? Так давайте уже перейдем к делу. Что вам от нас нужно? Это же не случайность, что мы встретились здесь, а потом Кэтрин упала в подвал, а я получаю платье жертвы в шкафу! И та женщина среди манекенов… Она тоже…
- Да замолчите вы! – воскликнула Марджери так отчаянно, что Тэйлор моментально закрыла рот. Марджери все еще продолжала изучать Кэтрин. Наконец, она произнесла:
- Ты – та девушка, которую этот урод держал в подвале? Это правда?
Кэтрин молчала, лишь смотрела в глаза, отчего Марджери стало не по себе. «У нас одинаковый взгляд, - подумала спрятанная глубоко внутри мисс Розенфилд Трикс Кендалл. – Затравленный и усталый. Только я научилась его маскировать, а она – нет. Вот и встретились, кто бы мог подумать».
Внезапно Мардж рассмеялась – безудержно и истерично, от такого смеха на глаза обычно наворачиваются слезы горечи.
- Обманула меня! – наконец, проговорила она, продолжая хохотать. – Обманула! Меня! Да я собственную судьбу сотню раз вокруг пальца обводила, а эта старуха обманула меня!
Она сдернула с носа очки в черной оправе с заостренными внешними углами, нервно растрепала волосы, всегда стянутые в суровый узел на затылке, и приоткрыла свою истинную внешность – молодой женщины, чуть за тридцать, с красивыми, но слишком правильными и оттого совершенно незапоминающимися чертами лица. Идеальная внешность для мошенницы.
ТРИКС
Иногда мне кажется, что большую часть своей жизни я провела выглядывая в окно. Или из-за угла. Всегда осторожничая и скрываясь.
Как пишут работники социальной опеки в заведенных делах, Я была ребенком – как пишут работники социальной опеки в заведенных делах? – из неблагополучной семьи, от которой, рано поняв, насколько она «неблагополучная», я сбежала на городские улицы. На этот побег меня подвигнул мой тогдашний бойфренд – Джонни, в иерархии местного наркобизнеса он играл роль мелкой сошки – торговал метом в северных районах города, и я взялась ему помогать. Когда его замели, мне удалось уйти и лечь на дно, а после – бежать из штата. Так началось мое бродяжничество.
Меня принял в Северной Каролине один общий друг, Джонни полностью доверял ему. Он устроил меня на работу в свою закусочную, через которую тек наркотраффик. Я стала его девушкой.
Вскоре выяснилось, что у меня способность к копированию почерка, какое-то время я занималась подделкой чеков и другим мелким мошенничеством. После того, как я однажды перед своим новым покровителем изобразила девицу его друга – глупую жеманницу, оказалось, что у меня есть и актерский талант. Мы как раз перебрались в Таллахасси, Флорида, и мой бойфренд отправил меня в бар при крупном отеле – там останавливались приезжие бизнесмены и иностранцы. В мою задачу входило завести знакомство, флиртовать, обещая большее, а после уводить из бара якобы в свою квартиру, но в действительности я вела их в темный переулок, где моего «клиента» уже поджидали Тим и его подельники. Я не брезговала ни обманом, ни подлогом, ни шантажом, ни воровством. Но я никогда не продавала себя. Свое тело. Я не проститутка. Я не стала такой, как моя мать.
Зато я научилась врать и изворачиваться, притворяться, различать копов не по значку, а по взгляду. Я сама могла бы пойти работать в полицию – чувствовала вранье по интонации, определяла барыгу по жестам.
Какое-то время все шло хорошо. Я уже подумала о том, что скоро мы накопим достаточно денег, уедем к морю и купим там маленький домик с беседкой и забором из белого штакетника. Завяжем с мошенничеством и воровством, я устроюсь на нормальную работу в какой-нибудь милый цветочный магазин, а Тим откроет, например, автомойку. И заживем спокойной жизнью, может быть, даже заведем ребенка. Которому я подарю счастливое беззаботное детство. Но этого не произошло.
До сих пор не знаю, кто именно нас тогда сдал. Но, как и в последний раз, накануне встречи с мадам Белиндой, накрыли нас основательно – с грохотом и фанфарами. Тим спас меня, помог мне убежать, но сам не вырвался. Я уехала одна, с небольшой суммой наличных, на старой дребезжащей тачке. Моей целью стал Новый Орлеан, Тим сказал, что там меня укроют, как и он когда-то. Я ехала к границе штата.
Стоял жаркий летний полдень, когда я проезжала мимо маленького пыльного городишки, который казался старым и высохшим стариком, греющим на солнце свои кости. Дребезжание моей тачки становилось все громче, и я поняла, что мне срочно нужен либо автомеханик, либо новая машина. В городе я нашла какой-то безлюдный бар, где чернокожий бармен подсказал:
- Есть один вариант. Только утром я слышал от одного нашего фермера, что ему срочно понадобилась продать машину. Его ферма находится в трех милях от города, по Старому шоссе, - и он кивнул в сторону окна, ограничив этим жестом всего-то всю западную сторону Америки.
Проскитавшись по окрестностям добрый час, я нашла, наконец, указатель с названием фермы – «Саннибрук».
- Не иначе, хозяйку фермы зовут Ребеккой*, - пробормотала я, поворачивая к дому. Впрочем, ветхое строение, показавшееся, наконец, в зарослях кизила, домом называть не стоило. Оно выглядело заброшенным уже лет сто – крыша провалена, половина окон – выбиты, перила разломаны.
Изо всех сил молясь, чтоб хозяин оказался дома и действительно желал продать свою тачку, я заглушила мотор и подошла к двери. В отличие от общего впечатления ветхости и запущенности, дверь была крепкой и новой. И запертой. Сколько я не колотила молоточком, мне не открыли.
Но я не собиралась сдаваться, да и выбора у меня не было: нужно во что бы то не стало найти другую машину, иначе не видать мне Нового Орлеана, как своих ушей. Я спустилась с крыльца по шатким ступеням и окинула дом взглядом. Все-таки, он очень большой. Хозяин мог ведь и не слышать моего стука.
Я вернулась к двери и пошла вдоль по террасе, опоясывающей дом. Когда она была выкрашена в белый цвет, как и стены, насколько я могу судить. Но теперь грязные ошметки краски топорщились, как короста на старой ране. Заглянув в пустую глазницу окна, я увидела внутреннюю обстановку – она соответствовала внешнему виду. Мебель, казалось, стояла, как ей вздумается, а само помещение не убирали с момента постройки. Окно вело в маленькую комнатку, похожу на чуланчик – полки, заваленные пыльной посудой и банками с консервированными овощами. Мне уже начало казаться, что бармен зло пошутил надо мной, отправив на нежилую ферму. Я, не особенно терзаясь сомнениями касаемо степени нравственности своего поступка, залезла внутрь. Не думаю, что хозяина, не позаботившегося даже о том, чтоб заколотить досками разбитое окно, сильно заботит неприкосновенность его частной собственности.
Из чулана я вышла в широкую кухню – такую же грязную, но зато я поняла, что дом, все-таки, обитаем. На столе у раковины стоял поднос с недоеденной, но свежей пищей.
Выйдя из кухни, я оказалась в широком холле – пыльном и пустом. Лестница вела наверх, но подниматься по щербатым ступеням желания не было.
- Хэлло! – закричала я, поняв голову в сторону верхнего этажа. – Здесь есть кто-нибудь? Я хочу купить у вас машину!
И мне ответили, но не сверху, как я ждала, а прямо из-под моих ног – словно из самой преисподней:
- Пожалуйста, леди, выпустите меня! Меня зовут Ребекка Фолкнер, и он держит меня на цепи в подвале! Помогите!
___________________
• Трикс имеет в виду роман Кейт Дуглас Уиггин «Ребекка с фермы Саннибрук»
ГЛАВА 10.
КАЖДЫЙ СЛЫШИТ ТО, ЧТО ХОЧЕТ
РЕБЕККА
В этой бесконечной ночи, в этом кошмаре, в этом подвале, полном призраков, меня спасало только одно – память. Я вспоминала детство, отца, мамины уроки, укоры и наставления. Школу – вслух читала выученные для конкурсов стихи, Лос-Анджелес – вновь и вновь мысленно прогоняла сцены и роли, которые мне так и не удалось исполнить. Каждый раз, выходя из забытья, которое и сном-то нельзя назвать, я говорила себе: «Меня зовут Ребекка Фолкнер, мне двадцать лет, я родилась в городе Миддлтаун, Алабама, в шесть лет пошла в школу имени Кеннеди» и дальше – все, что я могла припомнить из своей биографии.
Единствоенное, что я по-настоящему делала – это пыталась не сойти с ума.
А ведь еще были и они. Женщины под пятьдесят, со светлыми волосами, завитыми в крупные кудри. Они появлялись в подвале – незнакомые, но похожие друг на друга. Позже я узнала, что Эдди, в надежде замести следы, стал похищать их в дальних городках и даже в соседнем штате. Они приходили на подгибающихся ногах – испуганные, заплаканные, причитающие – и все до одной надеющиеся на спасение. Сначала я рассказывала им свою историю, спрашивала, какой сейчас день и месяц, и считала, сколько времени я уже сижу в этом подвале – и они думали, что им уготована та же участь, что и мне. Жизнь в заточении, но все же жизнь. Я не смела разрушать их чаяния. Я просто не могла говорить, что их ждет.
Вторую звали Абигейль Бирс, она работала в почтовом отделении, в маленьком городке на самой границе штата. У нее было четыре дочери и пять внуков и внучек. Она рассказывала о них, называя по именам, пока мы сидели рядом, прислонившись к подвальной стене. Она говорила, что дочки ее с ума сойдут, когда выяснится, что ее похитили. «Мне срочно нужно позвонить – твердила она. – Как думаешь, он разрешит мне позвонить? Когда он придет?». Я думала, что меньшее, чего ей нужно желать, так это того, чтоб «он» пришел.
Но он приходил. Никогда он не держал их рядом со мной больше двух-трех часов. А однажды даже спросил: «Бэкки, мама не обижала тебя?». Я, цепляясь за его штанину, ползала на коленях и уверяла, что мы очень подружились и я не хочу с ней расставаться.
- Твоя мама замечательная, Эдди, она такая добрая, пожалуйста, позволь ей уйти. Я обещаю, что останусь с тобой что бы ни случилось, только не трогай ее, - я плакала и верила, что действительно так и поступлю, что мне уже все равно, пусть сидеть мне до конца жизни в этом подвале, лишь бы он никого не убивал из-за меня.
- Нет, Бэкки, - ответил он. – Она не позволит нам быть вместе, ты же знаешь.
И шел в угол за молотом.
А я, глядя в непонимающие, полные ужаса глаза, начинала шептать:
- Все будет хорошо, я обещаю, я обещаю, обещаю…
С каждой новой жертвой монолог Эдди делался все длинней. Он говорил этим незнакомым, плачущим женщинам о своих обидах, несчастливом детстве, о том, как любил ее, свою мать, а она его – нет. И он больше не в силах это терпеть. Слушая его, я понимала, что из нас всех смерти заслуживает только один человек. И это – не Эдди.
Однажды во сне я увидела, как надо мной склонилась мисс Дельфина – моя подруга и хозяйка кафе, где я работала. Самый лучший человек из всех, что я знала. Единственная, кто был добр ко мне. Она сказала, улыбаясь и гладя мои волосы:
- Проснись, милая.
Я так часто видела сны, где все хорошо, и этот кошмар позади, но, просыпаясь, с горечью понимала – мои сны не сбывались. В этот раз все было иначе. Сон сбылся. Но я пожалела о нем сильнее, чем о несбывшихся. Потому что теперь в моем реальном ужасе оказалась и Дельфина.
- Миссис Ди? – я подскочила, звеня цепью. – Нет, нет, нет! Боже, как же мне вас уберечь! Мы должны бежать! О, господи, что мне делать?
- Бэкки, дорогая! Я так рада…
- Чему? – слез было уже не сдержать. Она тоже встала и бросилась меня обнимать.
- Тому, что нашла тебя! Я не верила, что ты сбежала. Хотя твоя мать всем так и сказала. Мол, Ребекке снова захотелось легкой жизни. Так ты все это время была здесь?
- Все это время? Сколько уже прошло?
Она положила руки на мои плечи и заставила сесть на пол у кирпичной стены.
- Год и месяц. Я уже думала, что не увижу тебя. Как ты тут оказалась?
Но ответить я не успела – дверь в подвал открылась, в глаза брызнул свет и тут же погас. Тяжелые шаги перебирали ступени деревянной лестницы. Он здесь. Дельфина в ужасе смотрела в темноту, туда, куда не доставало надоедливое мигание желтой лампочки, раскачивающейся под потолком. Всякий раз, когда она начинала едва заметно вздрагивать, я вздрагивала тоже – это означало, что Эдди проходит от кухни к подвальной двери.
Он вошел в круг света, и Дельфина недоуменно прошептала:
- Эдди Вудолл? Но Бэкки…
- Молчите, молчите, ради Бога! Не отвечайте ему. Мы… я уже все перепробовала – и соглашаться, и подыгрывать, и переубеждать, и противоречить… Я попробую докричаться до его разума!
Я также велела ей не надевать платье, которое он всякий раз приносил с собой. Платьями в буквальном понимании эти отрезки тканей не были – не мог же он опустошать всякий раз гардероб Аманды! – грубо сшитые по краям балахоны из дешевого черного крепа. Но неизменным оставался приколотый к ним цветок живой лилии.
Все проходило по старому сценарию: он бросил ей черный комок ткани. Но она швырнула его прочь. Так повторялось снова и снова, я все это время хватала его за плечи и, разворачивая к себе, повторяла:
- Это миссис Дельфина, помнишь, в кафе? Это не твоя мать! Она не твоя мать!
Но он больше не был живым человеком. Чудовище, которому нужно убить и успокоиться на какое-то время, решив, что главная проблема в его жизни решена. Пока мамаша снова не выведет его из себя, и ему не понадобится новая несчастная на роль громоотвода.
Наконец, отшвыривания платья и мои стенания вывели его из себя. Он схватил молот и принялся колошматить все, что подвернулось ему под руку – патефон с ненавистной мне пластинкой, стеллажи, забитые хламом, смел инструменты с верстака. Мы с Дельфиной забились в угол, я прикрыла ее, надеясь, что он, боясь поранить меня, не ударит своим молотом по ее голове. Но он все равно до нее добрался. Выдернул из моих объятий, отшвырнул в противоположный угол и замахнулся.
- Бэкки! Обещай мне… - успела крикнуть Дельфина. Но я ответить не успела. Он ударил снова и снова. Снова и снова. Лишь только когда он остановился, я прошептала:
- Я обещаю, я обещаю, я обещаю….
Вы знаете, что бетон впитывает кровь, как губка? И на нем остаются отвратительные бурые следы? Они кажутся сырыми и пахнут, как морозильник, который отключили, чтобы разморозить. Этот запах пропитал стены, потолок, мои волосы, осел мерзким привкусом на губах и языке. Все, что осталось после Дельфины – это запах тающего льда и ржавые пятна на сером подвальном полу.
Я не помню, сколько прошло времени. В подвале не было окон, я отмеряла дни по подносам с едой, а недели – по душу: Эдди в такие дни тащил меня на цепи в верхнюю комнату, заталкивал в ванную и ждал тут же. Стоит ли говорить, что мылась я за считанные минуты? По таким вот своеобразным подсчетам, я поняла, что после смерти Дельфины прошел примерно месяц. Период между жертвами всякий раз сокращался, мой мучитель явно входил во вкус. Всякий раз я ждала его появления с нарастающим ужасом – того и гляди притащит новую несчастную. И вот однажды я услышала, как наверху кто-то ходит. Время было немногим позже завтрака – а это означало, что Эдди только-только ушел из дому и до вечера не появится. Он, конечно, мог и вернуться, чего никогда не случалось, но оставался маленький шанс на то, что это кто-то, кто может мне помочь. Смешно, но я даже не помню, что говорила. Помню только, что очень волновалась. Не могла понять – правда ли, что я слышу шаги и голос наверху, или мне это кажется. Я перестала различать реальность и забытье. Когда шаги наверху затихли также внезапно, как и появились, я подумала, что это галлюцинации, я выдаю желаемое за действительность.
Прошла целая вечность, наверху было тихо, и я поняла, что помощи ждать неоткуда. Я подумала о том, что надежды больше нет, такое отчаяние охватило меня, что я решила в следующий раз сама броситься под его молот, попытаться отобрать его и убить этого подонка. Или он меня, или я его.
Дверь распахнулась, и подвальную мглу прорезал луч фонаря. И я услышала то, о чем мечтала и во сне, и в реальности, желанное, долгожданное сочетание букв.
- ФБР!
ШЭННОН
- Так вот почему последняя жертва Садовника никак не увязывалась с его почерком, - произнесла Тейлор. – Она не была одета в черное платье, и к груди не был приколот цветок лилии… Он просто не смог заставить ее надеть.
Я молчала, глядя на светлеющее небо. Мы все вчетвером сидели на веранде, за круглым столиком, в центре которого стояла бутылка виски, который не спеша цедила Тейлор. Я и Кэтрин (или мне следует называть ее Ребеккой?) не пили, а Трикс предпочла бурбон.
- Я бежала из этого дома, как ошпаренная, - подала голос Трикс-Марджери. – Мотор чавкал и ворчал, но я добралась до какого-то сервиса. Не знала, что делать. Пока они чинили мою тачку, я сидела в дурацком, отвратительном кафе на пять столиков и пыталась изгнать из сознания этот голос. Ваш голос, мисс Калверт. Бэкки. Я так и слышала эти слова «пожалуйста, помогите». И еще «он держит меня на цепи». Я пила кофе, но не чувствовала его вкус, я больше не думала о том, что мне нужно бежать и спасаться, о том, что моя жизнь – череда сплошных проблем и несчастий. Я думала, что там, за пару миль, стоит полуразрушенный дом, в подвале которого сидит женщина, прикованная цепью… О, Боже! Я вскочила и кинулась к телефону. Набрала 911 и сказала, что звоню из Миддлтауна, и на ферме Эдди Вудолла «Саннибрук» в подвале держат девушку. И бросила трубку.
- Я знаю, - едва заметно улыбнулась Ребекка. – Меня спас анонимный звонок. И все эти десять лет я думала, кем же была эта женщина. Честно говоря, была уверена, что это мать Эдди, Аманда, что это она приходила на ферму, услышала меня и в ней наконец-то взыграла совесть. Но теперь я знаю правду и могу сказать то, что обязана: я никогда этого не забуду. Говорят, за спасение жизни не благодарят. Я всегда буду помнить то, что вы для меня сделали.
Рассвет неумолимо наступал. Тейлор перешла с виски на кофе и несвежие булочки, оставшиеся с прошлого завтрака. Меня глодали вопросы и сомнения, но я боялась подать голос, боялась привлечь внимание к себе. Теперь они знают участие каждой в этой истории: Кэтрин-Бэкки – жертва, Трикс-Марджери – спасительница, Тейлор – рассказчица. Они обязательно начнут гадать, какая же роль отведена мне, как я связана со всей этой жутью. Я не умею врать, но и сказать правду не готова. Они перестанут мне верить.
Но мисс Эмери все равно обо мне вспомнила.
- Шэннон!
Я вздрогнула, словно меня уличили в преступлении.
- Боже, как же мы могли о вас забыть!
Ну вот, сейчас начнется.
- Марджери, - повернулась она к Трикс, - где Лекси? Подруга Шэннон, ведь не привиделась же она ей, в самом деле?
Марджери бросила на меня испуганный взгляд.
- Нет, - медленно ответила она. – Лекси действительно приехала вместе с Шэннон. Но я получила указание от мадам – сообщение на телефон. Она написала, что Лекси в курсе происходящего и участвует в затее. Боюсь, ваша подруга подставила вас, Шэннон. Она просто уехала ночью.
Я не могла поверить своим ушам.
- Бред собачий! – бухнула я, интуитивно вскакивая, будто готовясь броситься в бой.
- Мадам Белинда сказала, когда ехали в пансион, что вы – страшная предательница. Заявила, что вы, Шэннон, отняли у нее веру, и она намерена показать вам, каково это. Она про каждую из вас сказала. Тэйлор – лгунья. Кэтрин – погрязла в блуде. Это ее слова, мисс Калверт, не мои.
А я судорожно переваривала информацию и не хотела сдаваться:
- Лекси уехала? Но на чем? Мы на одной – моей! – машине.
- Я не знаю. Возможно, ее увезла Белинда. Я не стала ждать, пока ваша подруга уедет, ушла спать. А вам в чай я подсыпала снотворное – так мне велела мадам.
- Ну и подлость, Марджери! – воскликнула Тейлор.
Я пыталась прийти в себя. И все равно не могла поверить в то, что Лекси оказалась заодно с неведомым призраком, который мне – всем нам! – за что-то мстит. Ведь это я сама предложила Лекси со мной ехать. Она и согласилась не сразу, только после уговоров!
- Не может этого быть! То есть, вы сами не видели, как она уходила из пансиона?
- Честно признаться, нет. Вы так уверены в своей подруге? Но что же тогда произошло с ней – убита, или ее где-то держат? Не представляю, где, но точно не в доме. И почему Белинда не посвятила меня в свои планы, не попросила помочь?
- А вы бы пошли на такое? – Тейлор, как кобра, сделала выпад в сторону Марджери. Та дернулась в сторону и отрицательно замотала головой, как будто хотела отогнать даже мысли о подобном.
- Я мошенница – да! Воровка – да! Но не убийца, мисс Эмери! Я таких мразей знала, и то не смогла бы их убить. А тут – безвинная девушка!
- Лекси жива, она мне звонила! – твердо заявила я. Не могу думать о том, что с Лекси могло произойти что-то страшное. – Она сказала, что ее держать в подвале!
- Кстати о подвале, - оживилась Тейлор. – Как Кэтрин там оказалась? Тоже с вашей помощью? Галлюциногенный чай? Или более прозаично помогли – попросту, толкнули?
- Нет! – возмущенно ответила Трикс-Марджери. – В этом я тоже не участвовала! Сама была в таком же шоке, когда мисс Калверт – Бэкки! – оказалась в подвале.
Я помнила ее реакцию – да, она выглядела потрясенной. Но – боже, она же дурила нас все это время! Как и Кэтрин. Могу ли я вообще кому-то из них доверять?
- Налью себе еще кофейку, - пробормотала Трикс. – Кто еще будет?
Она ушла, и Тейлор торопливо зашептала:
- Как вы думаете, ей можно верить? А вдруг, снова что-то не договаривает? Вымышленное имя, вымышленное прошлое, мошенница и преступница! Все, что она нам плела до сегодняшней ночи – сплошное вранье! Но, с другой стороны, я помню, что платье мне подбросили, когда мы все вчетвером были внизу, а в подвале я совершенно определенно видела женщину – живую, в таком же платье, как и жертвы Садовника! Она находится здесь – в этом пансионе, та, которая выдает себя за мадам Белинду, которая владеет сейчас этим домом. И Мардж единственная из нас, кто ее видел!
В этот момент раздался голос самой Мардж:
- Шэннон! У вас там наверху мобильный трезвонит!
Я зашла с веранды в дом, Марджери шла мне навстречу с подносом, уставленным кофейными чашками. Мы остановились напротив друг друга, словно два дуэлянта.
- Я помню ваши угрозы, - сказала я тихо. – И я думаю, что вы заодно с той, которая называет себя мадам Белиндой.
Она слабо улыбнулась, с едва уловимым раскаяньем.
- Все, что я тогда сказала – от первого до последнего слова – было продиктовано Белиндой. Это она велела припугнуть вас прошлым, в случае, если вы заикнетесь о полиции. Она была уверена, что вы попытаетесь меня напугать, но к копам не пойдете. Ее предсказания сбылись. Что такого ужасного вы натворили? Я не осуждаю, так как тоже не безгрешна, - она горько усмехнулась. – Но лучше бы вам рассказать остальным. Может, поймем, кто на самом деле эта мадам.
Я медленно подошла ближе. Нас разделал только поднос, который она держала в руках.
- Докажите, что вы на нашей стороне. Не говорите ничего о том, что вы меня в чем-то подозреваете. Поверьте, я ни в чем не виновата. Но пока не готова рассказывать о своем прошлом.
Она смотрела на меня, все также едва улыбаясь. Наконец, ответила:
- А вы совсем не так наивны, какой пытаетесь показаться. Да, маленькая мисс Шэннон?
И мы разошлись.
В комнате и правда надрывался мобильный, который я с трудом откопала в кресле под завалами одежды и полотенец. Звонил Дилан.
- Шэннон, я выяснил, кто владеет пансионом.
Неужели! Я радостно вскрикнула:
- Правда? Кто?
- Жду в кафе, можешь приехать прямо сейчас?
- Да, еду.
Я торопливо натянула джинсовую курточку и схватила сумку. Спускаясь по лестнице, я поняла, что не хочу говорить эту новость другим женщинам. Среди всей этой лжи неясно, кто по какую сторону баррикад. Но какой бы придумать благовидный предлог для отлучки?
Предлог был готов, когда я вышла в холл. Марджери по другую сторону стойки клала телефонную трубку на рычаг.
- Звонили из Коттонхилла, - сказала она, завидев меня. – Полковник Хэмптон вернулся в город и готов вас принять.
Тут она увидела, что я одета, ремешок сумки перекинут через плечо, а в руках зажаты ключи от машины.
- Да, знаю, - соврала я. – Он только что звонил мне на сотовый. Я скоро вернусь.
И бросилась к выходу.
- Шэннон! – окликнула Мардж, когда я уже распахнула дверь. – Будьте осторожны.
Я кивнула, хотя нутро у меня похолодело от такой заботы, и вышла.
Продолжение следует...
Автор Любовь Минеева
- Поищу дамскую комнату, - сказала она самым сладким голосом, который был в ее арсенале.
И мозг сразу же лихорадочно заработал. Трикс встала из-за стола и окинула взглядом помещение кафе, мысленно рисуя его схему – совсем как на картинках, показывающих, куда бежать в случае пожара. У нее сейчас не менее экстремальная ситуация.
Главный вход, скорее всего, уже перекрыт, он, как сторона отхода, автоматически отпадает. Окна большие, но открывается только верхняя часть, теоретически, запрыгнув на стол, она смогла бы выбраться, но на это уйдет куча времени. Неторопливо проходя мимо бара, Трикс спросила у барменши, где здесь туалет, хотя и так прекрасно видела указатель. Одного взгляда хватило, чтоб увидеть за спиной молодой девушки, стоящей за стойкой, широкую кухню – почти пустую, всего один повар и низкорослая официанточка, выгружающая посуду в мойку. Там точно должен быть второй выход, и она, кажется, видит дверь за стеллажом. Секунда, чтоб выбить дверцу барной стойки и ворваться на кухню, вторая – расталкивая всех, кто там есть, и, опрокидывая за собой полки, добежать до черного выхода. Там наверняка стоят машины персонала, и она в два счета сможет завести любую тачку без ключа.
И в тот момент, когда она уже, внутренне подобравшись, готова была ломиться за стойку бара, к заветной дверке подошел охранник и лениво попросил барменшу налить ему чашку кофе.
- Хорошая работа у охранников, а, Чак? – беззлобно подшутила девушка.
- Ну так идем ко мне сменщицей! – огрызнулся охранник.
Трикс, пытаясь унять панику, ревущую внутри, как мотор реактивного самолета, бросилась в туалет. Грязноватое, темное помещение, но над последней кабинкой – узкое окно с толстым стеклом. Открытое!
Повесив сумку на шею, Трикс закрыла дверь кабинки на шпингалет и забралась на крышку унитаза. Так, теперь подтянуться на боковой стенке… Еще немного…
- Что это вы делаете, дорогая?
Повиснув на стенке, точно коврик, Трикс едва не разревелась.
- Слезайте оттуда, вам это ни к чему. Я знаю, о чем вы подумали. Со мной нет никакой полиции. Есть только деловое предложение, от которого мы обе будем в выигрыше, поверьте.
Дело, к которому они готовились целых полгода, не выгорело. Трикс так до конца и не поняла, что именно пошло не так. В прошлом году она разослала резюме по банкам небольшого промышленного городка в Северной Каролине. Положительный ответ поступил из двух, и они выбрали тот, что дальше от цента – небольшой, но с единственным офисом. Должность была скучнейшей, менеджер младшего звена. День за днем она стояла у входа, как швейцар, подсказывая глупым клиентам, к какому окошку идти, где лежат бланки, и когда будет готова чековая книжка, выслушивала жалобы и угрозы, да и начальство гоняло, как рабыню на плантации. Трикс предвкушала развязку, как ребенок – рождество. За время работы она изучила помещение банка от и до, составила его схему, выяснила, у кого хранятся ключи от хранилища, где расположены камеры и какие у них углы обзора. Все было готово.
Когда настало решающее утро, она, как всегда, стояла радом с напарницей у своей стойки возле входа, в ожидании открытия. Менеджеры включали компьютеры, запускали систему. Все шло как обычно, но у Трикс в сознании вдруг начали отчаянно звонить звоночки. Старший менеджер сегодня любезна с ней, как никогда. Улыбнулась и спросила, как у Трикс дела. Хотя от этой грымзы, как правило, не дождешься ни одобряющего взгляда, ни ободряющего слова.
- А это еще кто? – шепотом спросила она у напарницы, кивнув на двух здоровенных мужиков в деловых костюмах. Та пожала плечами:
- Новенькие. Менеджеры по работе с клиентами, миссис Дейл сказала, сегодня у них первый день. Красавчики, да? Видишь, как волнуются.
Волнуются? Спокойны, как индейские вожди. Спокойны и собраны. Хмурые лица, здоровенные кулаки, стрижка ежиком. Менеджеры по работе с клиентами? Белые сорочки вздулись, обтягивая мышцы. И вообще, рубашки сидят как-то странно. Как будто под ними бронежилеты.
И в этот момент она увидела, как на другой стороне улицы припарковалась машина Риччи. Сегодня все должно было закончиться, они выбрали утро, потому что в это время меньше всего клиентов. Риччи и ребята уже выходили из машин. И шли прямо в засаду.
Трикс, стараясь выглядеть спокойной, пошла в глубину зала, туда, где за серой дверью с надписью «Вход только для персонала», шел длинный коридор, ведущий в административные помещения. По коридору она уже бежала: кабинет старшего менеджера – нет окон, туалет – решетки, комната отдыха – стоп! Окно там было сломано, и пока его меняли, рабочие сняли решетки! Трикс бросилась туда.
В комнате торчала Джуди, вечно опаздывающая, она только разделась и красила губы перед зеркалом. Трикс закрыла дверь, повернув собачку замка.
- Что это ты делаешь? – удивленно спросила девушка и получила по голове тяжелой пепельницей.
Когда Трикс распахивала окно, она услышала в зале громкий голос Риччи:
- Всем не двигаться, это ограбление!
А потом началась стрельба.
Позже, постепенно, в течение месяца, выбираясь из штата на угнанных тачках, автобусом, автостопом, Трикс узнавала новости, читая газетные передовицы. Из участников банды, совершившей налет, в ожесточенной перестрелке погибли восемь человек: три грабителя, два полицейских под прикрытием, один офицер полиции снаружи (его убил Риччи, вырвавшейся из здания) и двое сотрудников банка – миссис Дейл и Джуди. Миссис Дейл Риччи взял в заложники, и прикрывался как щитом, пока не дошел до машины. Он застрелил ее и выпихнул из тачки, выехав из города.
И теперь полиция трех штатов шла по его следу. А по ее следу, кроме полиции, шел еще и Риччи. Трикс была уверена – он думает, что это она сдала их копам.
Снова и снова убегая, меняя машины, парики, гримируясь в туалетах придорожных кафе, Трикс понимала, что ее все глубже загоняют в угол, из которого она скоро не сможет выбраться. Она уже практически долбится лбом в его стены.
В этот городок она приехала ночью, остановившись в пустынном мотеле на окраине. Деньги из сумочки Джуди стремительно таяли, а все кредитки она давно выбросила. Трикс сбегала из мотелей, не заплатив, крала батончики и готовые гамбургеры в супермаркетах, тратилась только на необходимое – бензин.
И вот утром, осторожно выглянув из-за двери своего номера, она увидела эту странную женщину. То есть, тогда она не нашла в ней ничего странного. Двери номеров мотеля выходили прямо на улицу, вместо коридора – дощатая терраса под навесом. Женщина стояла у офиса, где располагался ресепшен, и выглядела немного растерянной. Трикс, бросив на нее взгляд, пошла к машине. Она решила позвонить из автомата своей сестре в Дакоту. Это было, конечно, очень рискованно, да и сестра ее не жалует, но иного выхода просто не оставалось. Ей нужно где-то осесть. Тогда-то женщина ее и окликнула:
- Доброе утро, дорогая мисс! Вы едете в город? Будьте любезны, подбросьте и меня!
Сначала Трикс хотела холодно и не очень вежливо отказать, но потом подумала, что компания этой пожилой леди будет неплохим прикрытием.
Сидя на пассажирском сиденье, женщина, забыв представиться, рассказала, что она тут проездом, едет домой – в Джорджию. Вынуждена была остановиться в мотеле, потому что под капотом ее машины «что-то сильно стучало». Она заехала в сервис, и ей сказали, что ждать придется до утра, ведь рабочий день к концу подходит, представляете, каковы грубияны!
- Впрочем, сейчас слишком рано, механик сказал, к полудню. Могу я угостить вас обедом, дорогая? Должна же я как-то отплатить за вашу любезность.
Трикс снова хотела отказаться, и снова быстро передумала. Она так долго сидела на сухом пайке из батончиков и чипсов, что ей казалось, желудок завязан узлом. Мысли о крем-супе из морепродуктов и сочном ростбифе с картофелем и зеленом горошке заставили ее едва ли не застонать от голода.
- Я с удовольствием, - ответила Трикс и припарковалась у вовремя подвернувшегося кафе.
А потом начался этот странный разговор о ненависти.
Вернулась за столик Трикс совсем обескураженной. Пожилая дама добродушно улыбалась:
- Попробуйте яблочный пирог, дорогая. Он тут потрясающий! – последнюю фразу она произнесла громче и помахала рукой барменше. Та улыбнулась в ответ и вежливо поблагодарила.
Трикс отломила чайной ложкой маленький кусочек.
- Давайте начистоту, - сказала между тем дама. От такого начала у Трикс мурашки побежали по плечам размером с бегемотов. – Я знаю, кто вы. Ваши фото во всех газетах, в разделах криминальной хроники. На них, конечно, мать родную не узнаешь, но мне повезло не ошибиться. Я распознала вас вчера на заправочной станции, проследила за вами и выждала, пока появится удобный момент для разговора.
Проследила, выждала? Она спецагент на пенсии? Как Трикс, самой жизнью наученная убегать и подмечать все подозрительное, могла не заметить слежки и подвоха?
- Вы нужны мне, дорогая, а я нужна вам. Вы бежите, ищите, где спрятаться, не так ли? Так я предоставлю вам такое место, еще и денег заплачу. А вы поможете мне отомстить людям, которых я ненавижу. Да, ненавижу! Я добрая христианка, но считаю, что ненависть – абсолютно нормальная эмоция, которую не стоит в себе подавлять. Выбирая между искренностью, хоть и греховной, и богоугодным, но лицемерным всепрощением, я отдаю предпочтение искренности. Есть три человека, которых я ненавижу и хочу им отомстить. А вас я прошу помочь мне в этом.
Трикс поняла, что вляпалась в какое-то жуткое дерьмо. Эта сумасшедшая хочет, чтоб она грохнула трех человек? А если отказать – как она себя поведет? Будет шантажировать, что сдаст Трикс полиции?
- Я не убиваю людей, - осторожно начала она. Леди всплеснула руками:
- Да что вы, Бог с вами! Я и не прошу вас об этом, какой ужас!
Ее возмущение было таким искренним, что у Трикс немного отлегло от сердца.
- А как же тогда я должна вам помочь?
Женщина наклонилась ближе, перегнувшись через стол. Ее светлая челка, крупным завитком изогнувшаяся надо лбом, почти касалась бровей Трикс.
- Вы поможете мне разыграть один веселый спектакль, дорогая.
Трикс, смотрела в ее темно-серые глаза, и видела в них себя – дешевый парик, темные очки, украденные в «Уал-Марте», подняты наверх, тонкие губы, нервно сжатые. Она увидела себя, бегущую от всего мира, готовую жрать с помойки и отсасывать бензин на парковках, лишь бы убежать. И поняла, что согласна на что угодно, лишь бы получить хоть какую-то передышку.
- Договорились, - ответила она. И собственное отражение в темно-серых глазах медленно отодвинулось.
- Ну тогда позвольте рассчитаться за наш обед и ваш номер. Поедем, времени у нас мало, да и до Джорджии нам ехать добрых четыре сотни миль!
- Вы не сказали свое имя, - решилась спросить Трикс.
- Ох и правда! Это так невежливо с моей стороны, прошу прощения, дорогая. Белинда Барлоу! – и она протянула пухлую ручку с маленькими, ухоженными ноготками, покрытыми розовым лаком.
Трикс осторожно пожала ладонь, прикосновение к мягкой коже было неприятным, как будто ее рука коснулась жирной сороконожки.
- А вас как мы будем называть? – сладко спросила Белинда Барлоу. От этого «мы» Трикс передернуло. Ладно! Она потерпит подобные ужимки ради убежища. Мысленно перебрав имеющиеся у нее на руках фальшивые документы, Трикс остановилась на той личности, которой обзавелась относительно недавно, и которая не успела сильно запятнаться.
- Марджери Розенфилд.
Белинда одобрительно улыбнулась:
- Очень подходяще!
МАРДЖЕРИ
Эти курицы сбежали ночью из пансиона и думали, что она их не заметит. Наивные, как дети, ей-Богу! Она шла за ними, не задев в кромешной темноте ни одного угла, не сдвинув ни одного стула. Когда она поняла, что неспокойные постоялицы направились в лес, то следить за ними желание пропало. Боялась она ночного леса, такая вот фобия, ну вас всех к черту. Вернулась в дом, сварила кофе и с наслаждением выпила большую чашку, сдобрив ее кусочками зефира в виде рыбок, устроившись прямо на террасе. Ночь была теплой и замечательной – сад благоухал, сверчки стрекотали, заглушая угрожающий шум леса. Она ждала. Вернулись эти овечки нескоро – чего они там блуждали, искали эту Лекси, что ли? Ну неужели ни единая так и не догадалась, в чем дело? Будь Марджери одной из них, она давно бы раскусила весь этот цирк. Впрочем, вроде у кого-то из них хватило ума устроить элементарный обыск – она прекрасно слышала, как кто-то возился у стойки ресепшена, а потом носился, как стадо гиппопотамов, наверху.
Ага, возвращаются. Марджери замерла, предвкушая, как сейчас выльет на них ушат холодной воды, обнаружив свое присутствие. Постоялицы вывалились из зарослей, что-то бурно обсуждая. Она слышала голос неугомонной Тэйлор Эмери:
- …я точно помню! Вы уверены, что он мертв?
Кэтрин – этот набор костей в мешке из бледной кожи – что-то тихо ответила. Шаги зашуршали по гравию садовой дорожки. Они приближались к веранде, но остановились, заканчивая разговор.
- Это все понятно, но каким боком здесь Шэннон? Дорогуша, вы уверены, что ваша Лекси никак не связана с этой историей? Может, завлекли сюда ее, а вы тут волею обстоятельств?
Ох, ну и дура же ты, мисс Эмери! Марджери едва не рассмеялась, но вовремя взяла себя в руки, замерев на стуле.
- Не знаю… - пролепетала бедняжка-Шэннон. Почему-то по отношению к этой каштанововолосой худышке Марджери всегда хотелось присовокуплять слово «бедняжка». Да уж, досталось ей из-за этой истории с потерянной подружкой. Белинда – черт бы побрал эту «милую» старушку! - знала болевые точки тех, кому мстила, и давила на них виртуозно.
Когда они подошли вплотную к веранде, Марджери произнесла громко и чопорно:
- Доброй ночи, леди. Надеюсь, прогулка по лесу вас не сильно утомила?
А потом смаковала эффект: Тэйлор отпрыгнула на добрый фут, выругавшись, как последний ниггер в подворотнях Гарлема, Шэннон громко вскрикнула, а Кэтрин едва не лишилась чувств и была вынуждена вцепиться в перила. Наконец, они осознали, что происходит. Тейлор первая:
- Черт побери, Марджери! Что вы сидите тут, как сова в ночи?
- А вы почему бродите по лесу, как глупые школьники в шаблонном фильме ужасов?
- Хотели поговорить подальше от ваших ушей, вот почему! – выпалила она, но товарки тут же зашикали. Она добавила, обращаясь уже к ним:
- А что такого? Мы же решили выяснить правду! Что еще остается? Карты на стол, как говорят в Англии! – и, быстро поднявшись на веранду, встала напротив Мардж.
- Мы все знаем!
Да ладно? Что-то не верится, судя по той ахинее, которую они несли, пока не обнаружили присутствие еще одного слушателя.
- И что именно?
- Нет никакой мадам Белинды. Ты, или вы – не знаю, есть ли у тебя подельники, - собрали нас здесь специально, и это как-то связано с историей Эдди-Садовника.
О чем это она? Марджери, как всегда перед взрывоопасной ситуацией, внутренне подобралась, усилием воли подавляя звоночки, в один миг разошедшиеся не на шутку.
- Что это вы несете, мисс Эмери? Как это – нет никакой мадам Белинды? И причем здесь Эдди-Садовник?
- Ага! – завопила Тэйлор, ткнув в Марджери пальцем. – Так вы знаете, кто он такой?
Черт, черт, черт! Срочно отставить панику! Иначе проколется там, где сама не ожидает. Чтобы урвать время и прийти немного в себя, Марджери аккуратно задвинула стул, с которого поднялась, когда приветствовала женщин, и обошла стол, встав подальше от Тэйлор с ее указующим перстом.
- Помню пару статей. Какой-то – как там говорится? – серийный маньяк, верно? Убил много народу, лет десять назад. Это же происходило в соседнем штате, где-то на границе, и нас, как и всю Джорджию, эта история, естественно, беспокоила.
- Допустим. Но вы же не станете утверждать, что мадам Белинда жива?
Марджери чувствовала, как у нее задрожали руки. Не далее, как вчера утром она получала сообщение от своей хозяйки с краткой инструкцией, что следует припугнуть Шэннон наличием в ее прошлом темной тайны. Какой именно – не говорилось, да и Марджери это мало интересовало. Не могла же мадам умереть за один день?
- О чем вы? Только вчера я с ней связывалась по телефону. Она передавала вам наилучшие пожелания и заверила меня, что приедет через пару дней.
Тэйлор делано рассмеялась, повернувшись к своим новоиспеченным подругам.
- Ну тогда – звоните в Ватикан! Наличие рая отныне неоспоримо! Хватит дурить нам головы, мисс Розенфилд! Шэннон собственными глазами видела ее могилу. Я наводила справки в городе, и тоже узнала, что она мертва. Умерла от сердечного приступа больше года назад. Вы и над надгробным камнем будете стоять на своем?
Но стоять Марджери была уже не в состоянии. Она вернулась к своему стулу, отодвинула и села. Шумно вздохнула. Ей вспомнилось, как чуть больше недели назад хозяйка показывала ей пансион, гордо называя его «фамильным гнездом», рассказывала его историю, отвечала на вопросы о манекенах в подвале, занавесках из французского кружева, даже о немом садовнике – выдавала целые семейные легенды! Может, есть две мадам Белинды? Ну неужто эти курицы настолько тупы, чтоб перепутать?
- Так, - сказала она, наконец, выставив вперед ладони, словно желая остановить поток информации, который нагоняла на нее Тэйлор, - допустим, это правда. И женщина, нанявшая меня, никакая не мадам Белинда.
В принципе, почему бы и нет. Она же, Марджери, скрыла имя. Хозяйка также не была обязана его называть.
- Но причем здесь Эдди-Садовник?
Постоялицы переглянулись. Решают, стоит ли посвящать ее?
- Говорите, раз уж начали! – заорала она вдруг, неожиданно для себя самой. Вязкое, противное ощущение, что ее обманули и нещадно использовали в какой-то страшной истории, разливалось по нутру, леденя кровь.
- Эта женщина, - Тэйлор указала на бледный мешок с костями, который так и стоял, вцепившись в перила, как потерпевший кораблекрушение – в борт спасательной шлюпки, - Ребекка Фолкнер. Та самая, которую Эдди Вудолл держал в подвале целый год, убивая на ее глазах женщин, похожих на его мать. Я писала книгу об этом маньяке, о чем мне довольно навязчиво здесь напомнили. Каким боком тут мисс Галлахер, пока неясно. Но совершенно очевидно одно – кто-то, а я все еще склонна думать, что это вы! – собрал нас здесь, всех, кто имел отношение к тем событиям, и пытается что-то показать, или отомстить, или… в общем, я не знаю. Лучше вы нам скажите!
Вместо ответа, Марждери поднялась и подошла к Кэтрин вплотную.
- Зачем вы это сделали, мисс Розенфилд? Мы раскусили вас, не так ли? Так давайте уже перейдем к делу. Что вам от нас нужно? Это же не случайность, что мы встретились здесь, а потом Кэтрин упала в подвал, а я получаю платье жертвы в шкафу! И та женщина среди манекенов… Она тоже…
- Да замолчите вы! – воскликнула Марджери так отчаянно, что Тэйлор моментально закрыла рот. Марджери все еще продолжала изучать Кэтрин. Наконец, она произнесла:
- Ты – та девушка, которую этот урод держал в подвале? Это правда?
Кэтрин молчала, лишь смотрела в глаза, отчего Марджери стало не по себе. «У нас одинаковый взгляд, - подумала спрятанная глубоко внутри мисс Розенфилд Трикс Кендалл. – Затравленный и усталый. Только я научилась его маскировать, а она – нет. Вот и встретились, кто бы мог подумать».
Внезапно Мардж рассмеялась – безудержно и истерично, от такого смеха на глаза обычно наворачиваются слезы горечи.
- Обманула меня! – наконец, проговорила она, продолжая хохотать. – Обманула! Меня! Да я собственную судьбу сотню раз вокруг пальца обводила, а эта старуха обманула меня!
Она сдернула с носа очки в черной оправе с заостренными внешними углами, нервно растрепала волосы, всегда стянутые в суровый узел на затылке, и приоткрыла свою истинную внешность – молодой женщины, чуть за тридцать, с красивыми, но слишком правильными и оттого совершенно незапоминающимися чертами лица. Идеальная внешность для мошенницы.
ТРИКС
Иногда мне кажется, что большую часть своей жизни я провела выглядывая в окно. Или из-за угла. Всегда осторожничая и скрываясь.
Как пишут работники социальной опеки в заведенных делах, Я была ребенком – как пишут работники социальной опеки в заведенных делах? – из неблагополучной семьи, от которой, рано поняв, насколько она «неблагополучная», я сбежала на городские улицы. На этот побег меня подвигнул мой тогдашний бойфренд – Джонни, в иерархии местного наркобизнеса он играл роль мелкой сошки – торговал метом в северных районах города, и я взялась ему помогать. Когда его замели, мне удалось уйти и лечь на дно, а после – бежать из штата. Так началось мое бродяжничество.
Меня принял в Северной Каролине один общий друг, Джонни полностью доверял ему. Он устроил меня на работу в свою закусочную, через которую тек наркотраффик. Я стала его девушкой.
Вскоре выяснилось, что у меня способность к копированию почерка, какое-то время я занималась подделкой чеков и другим мелким мошенничеством. После того, как я однажды перед своим новым покровителем изобразила девицу его друга – глупую жеманницу, оказалось, что у меня есть и актерский талант. Мы как раз перебрались в Таллахасси, Флорида, и мой бойфренд отправил меня в бар при крупном отеле – там останавливались приезжие бизнесмены и иностранцы. В мою задачу входило завести знакомство, флиртовать, обещая большее, а после уводить из бара якобы в свою квартиру, но в действительности я вела их в темный переулок, где моего «клиента» уже поджидали Тим и его подельники. Я не брезговала ни обманом, ни подлогом, ни шантажом, ни воровством. Но я никогда не продавала себя. Свое тело. Я не проститутка. Я не стала такой, как моя мать.
Зато я научилась врать и изворачиваться, притворяться, различать копов не по значку, а по взгляду. Я сама могла бы пойти работать в полицию – чувствовала вранье по интонации, определяла барыгу по жестам.
Какое-то время все шло хорошо. Я уже подумала о том, что скоро мы накопим достаточно денег, уедем к морю и купим там маленький домик с беседкой и забором из белого штакетника. Завяжем с мошенничеством и воровством, я устроюсь на нормальную работу в какой-нибудь милый цветочный магазин, а Тим откроет, например, автомойку. И заживем спокойной жизнью, может быть, даже заведем ребенка. Которому я подарю счастливое беззаботное детство. Но этого не произошло.
До сих пор не знаю, кто именно нас тогда сдал. Но, как и в последний раз, накануне встречи с мадам Белиндой, накрыли нас основательно – с грохотом и фанфарами. Тим спас меня, помог мне убежать, но сам не вырвался. Я уехала одна, с небольшой суммой наличных, на старой дребезжащей тачке. Моей целью стал Новый Орлеан, Тим сказал, что там меня укроют, как и он когда-то. Я ехала к границе штата.
Стоял жаркий летний полдень, когда я проезжала мимо маленького пыльного городишки, который казался старым и высохшим стариком, греющим на солнце свои кости. Дребезжание моей тачки становилось все громче, и я поняла, что мне срочно нужен либо автомеханик, либо новая машина. В городе я нашла какой-то безлюдный бар, где чернокожий бармен подсказал:
- Есть один вариант. Только утром я слышал от одного нашего фермера, что ему срочно понадобилась продать машину. Его ферма находится в трех милях от города, по Старому шоссе, - и он кивнул в сторону окна, ограничив этим жестом всего-то всю западную сторону Америки.
Проскитавшись по окрестностям добрый час, я нашла, наконец, указатель с названием фермы – «Саннибрук».
- Не иначе, хозяйку фермы зовут Ребеккой*, - пробормотала я, поворачивая к дому. Впрочем, ветхое строение, показавшееся, наконец, в зарослях кизила, домом называть не стоило. Оно выглядело заброшенным уже лет сто – крыша провалена, половина окон – выбиты, перила разломаны.
Изо всех сил молясь, чтоб хозяин оказался дома и действительно желал продать свою тачку, я заглушила мотор и подошла к двери. В отличие от общего впечатления ветхости и запущенности, дверь была крепкой и новой. И запертой. Сколько я не колотила молоточком, мне не открыли.
Но я не собиралась сдаваться, да и выбора у меня не было: нужно во что бы то не стало найти другую машину, иначе не видать мне Нового Орлеана, как своих ушей. Я спустилась с крыльца по шатким ступеням и окинула дом взглядом. Все-таки, он очень большой. Хозяин мог ведь и не слышать моего стука.
Я вернулась к двери и пошла вдоль по террасе, опоясывающей дом. Когда она была выкрашена в белый цвет, как и стены, насколько я могу судить. Но теперь грязные ошметки краски топорщились, как короста на старой ране. Заглянув в пустую глазницу окна, я увидела внутреннюю обстановку – она соответствовала внешнему виду. Мебель, казалось, стояла, как ей вздумается, а само помещение не убирали с момента постройки. Окно вело в маленькую комнатку, похожу на чуланчик – полки, заваленные пыльной посудой и банками с консервированными овощами. Мне уже начало казаться, что бармен зло пошутил надо мной, отправив на нежилую ферму. Я, не особенно терзаясь сомнениями касаемо степени нравственности своего поступка, залезла внутрь. Не думаю, что хозяина, не позаботившегося даже о том, чтоб заколотить досками разбитое окно, сильно заботит неприкосновенность его частной собственности.
Из чулана я вышла в широкую кухню – такую же грязную, но зато я поняла, что дом, все-таки, обитаем. На столе у раковины стоял поднос с недоеденной, но свежей пищей.
Выйдя из кухни, я оказалась в широком холле – пыльном и пустом. Лестница вела наверх, но подниматься по щербатым ступеням желания не было.
- Хэлло! – закричала я, поняв голову в сторону верхнего этажа. – Здесь есть кто-нибудь? Я хочу купить у вас машину!
И мне ответили, но не сверху, как я ждала, а прямо из-под моих ног – словно из самой преисподней:
- Пожалуйста, леди, выпустите меня! Меня зовут Ребекка Фолкнер, и он держит меня на цепи в подвале! Помогите!
___________________
• Трикс имеет в виду роман Кейт Дуглас Уиггин «Ребекка с фермы Саннибрук»
ГЛАВА 10.
КАЖДЫЙ СЛЫШИТ ТО, ЧТО ХОЧЕТ
РЕБЕККА
В этой бесконечной ночи, в этом кошмаре, в этом подвале, полном призраков, меня спасало только одно – память. Я вспоминала детство, отца, мамины уроки, укоры и наставления. Школу – вслух читала выученные для конкурсов стихи, Лос-Анджелес – вновь и вновь мысленно прогоняла сцены и роли, которые мне так и не удалось исполнить. Каждый раз, выходя из забытья, которое и сном-то нельзя назвать, я говорила себе: «Меня зовут Ребекка Фолкнер, мне двадцать лет, я родилась в городе Миддлтаун, Алабама, в шесть лет пошла в школу имени Кеннеди» и дальше – все, что я могла припомнить из своей биографии.
Единствоенное, что я по-настоящему делала – это пыталась не сойти с ума.
А ведь еще были и они. Женщины под пятьдесят, со светлыми волосами, завитыми в крупные кудри. Они появлялись в подвале – незнакомые, но похожие друг на друга. Позже я узнала, что Эдди, в надежде замести следы, стал похищать их в дальних городках и даже в соседнем штате. Они приходили на подгибающихся ногах – испуганные, заплаканные, причитающие – и все до одной надеющиеся на спасение. Сначала я рассказывала им свою историю, спрашивала, какой сейчас день и месяц, и считала, сколько времени я уже сижу в этом подвале – и они думали, что им уготована та же участь, что и мне. Жизнь в заточении, но все же жизнь. Я не смела разрушать их чаяния. Я просто не могла говорить, что их ждет.
Вторую звали Абигейль Бирс, она работала в почтовом отделении, в маленьком городке на самой границе штата. У нее было четыре дочери и пять внуков и внучек. Она рассказывала о них, называя по именам, пока мы сидели рядом, прислонившись к подвальной стене. Она говорила, что дочки ее с ума сойдут, когда выяснится, что ее похитили. «Мне срочно нужно позвонить – твердила она. – Как думаешь, он разрешит мне позвонить? Когда он придет?». Я думала, что меньшее, чего ей нужно желать, так это того, чтоб «он» пришел.
Но он приходил. Никогда он не держал их рядом со мной больше двух-трех часов. А однажды даже спросил: «Бэкки, мама не обижала тебя?». Я, цепляясь за его штанину, ползала на коленях и уверяла, что мы очень подружились и я не хочу с ней расставаться.
- Твоя мама замечательная, Эдди, она такая добрая, пожалуйста, позволь ей уйти. Я обещаю, что останусь с тобой что бы ни случилось, только не трогай ее, - я плакала и верила, что действительно так и поступлю, что мне уже все равно, пусть сидеть мне до конца жизни в этом подвале, лишь бы он никого не убивал из-за меня.
- Нет, Бэкки, - ответил он. – Она не позволит нам быть вместе, ты же знаешь.
И шел в угол за молотом.
А я, глядя в непонимающие, полные ужаса глаза, начинала шептать:
- Все будет хорошо, я обещаю, я обещаю, обещаю…
С каждой новой жертвой монолог Эдди делался все длинней. Он говорил этим незнакомым, плачущим женщинам о своих обидах, несчастливом детстве, о том, как любил ее, свою мать, а она его – нет. И он больше не в силах это терпеть. Слушая его, я понимала, что из нас всех смерти заслуживает только один человек. И это – не Эдди.
Однажды во сне я увидела, как надо мной склонилась мисс Дельфина – моя подруга и хозяйка кафе, где я работала. Самый лучший человек из всех, что я знала. Единственная, кто был добр ко мне. Она сказала, улыбаясь и гладя мои волосы:
- Проснись, милая.
Я так часто видела сны, где все хорошо, и этот кошмар позади, но, просыпаясь, с горечью понимала – мои сны не сбывались. В этот раз все было иначе. Сон сбылся. Но я пожалела о нем сильнее, чем о несбывшихся. Потому что теперь в моем реальном ужасе оказалась и Дельфина.
- Миссис Ди? – я подскочила, звеня цепью. – Нет, нет, нет! Боже, как же мне вас уберечь! Мы должны бежать! О, господи, что мне делать?
- Бэкки, дорогая! Я так рада…
- Чему? – слез было уже не сдержать. Она тоже встала и бросилась меня обнимать.
- Тому, что нашла тебя! Я не верила, что ты сбежала. Хотя твоя мать всем так и сказала. Мол, Ребекке снова захотелось легкой жизни. Так ты все это время была здесь?
- Все это время? Сколько уже прошло?
Она положила руки на мои плечи и заставила сесть на пол у кирпичной стены.
- Год и месяц. Я уже думала, что не увижу тебя. Как ты тут оказалась?
Но ответить я не успела – дверь в подвал открылась, в глаза брызнул свет и тут же погас. Тяжелые шаги перебирали ступени деревянной лестницы. Он здесь. Дельфина в ужасе смотрела в темноту, туда, куда не доставало надоедливое мигание желтой лампочки, раскачивающейся под потолком. Всякий раз, когда она начинала едва заметно вздрагивать, я вздрагивала тоже – это означало, что Эдди проходит от кухни к подвальной двери.
Он вошел в круг света, и Дельфина недоуменно прошептала:
- Эдди Вудолл? Но Бэкки…
- Молчите, молчите, ради Бога! Не отвечайте ему. Мы… я уже все перепробовала – и соглашаться, и подыгрывать, и переубеждать, и противоречить… Я попробую докричаться до его разума!
Я также велела ей не надевать платье, которое он всякий раз приносил с собой. Платьями в буквальном понимании эти отрезки тканей не были – не мог же он опустошать всякий раз гардероб Аманды! – грубо сшитые по краям балахоны из дешевого черного крепа. Но неизменным оставался приколотый к ним цветок живой лилии.
Все проходило по старому сценарию: он бросил ей черный комок ткани. Но она швырнула его прочь. Так повторялось снова и снова, я все это время хватала его за плечи и, разворачивая к себе, повторяла:
- Это миссис Дельфина, помнишь, в кафе? Это не твоя мать! Она не твоя мать!
Но он больше не был живым человеком. Чудовище, которому нужно убить и успокоиться на какое-то время, решив, что главная проблема в его жизни решена. Пока мамаша снова не выведет его из себя, и ему не понадобится новая несчастная на роль громоотвода.
Наконец, отшвыривания платья и мои стенания вывели его из себя. Он схватил молот и принялся колошматить все, что подвернулось ему под руку – патефон с ненавистной мне пластинкой, стеллажи, забитые хламом, смел инструменты с верстака. Мы с Дельфиной забились в угол, я прикрыла ее, надеясь, что он, боясь поранить меня, не ударит своим молотом по ее голове. Но он все равно до нее добрался. Выдернул из моих объятий, отшвырнул в противоположный угол и замахнулся.
- Бэкки! Обещай мне… - успела крикнуть Дельфина. Но я ответить не успела. Он ударил снова и снова. Снова и снова. Лишь только когда он остановился, я прошептала:
- Я обещаю, я обещаю, я обещаю….
Вы знаете, что бетон впитывает кровь, как губка? И на нем остаются отвратительные бурые следы? Они кажутся сырыми и пахнут, как морозильник, который отключили, чтобы разморозить. Этот запах пропитал стены, потолок, мои волосы, осел мерзким привкусом на губах и языке. Все, что осталось после Дельфины – это запах тающего льда и ржавые пятна на сером подвальном полу.
Я не помню, сколько прошло времени. В подвале не было окон, я отмеряла дни по подносам с едой, а недели – по душу: Эдди в такие дни тащил меня на цепи в верхнюю комнату, заталкивал в ванную и ждал тут же. Стоит ли говорить, что мылась я за считанные минуты? По таким вот своеобразным подсчетам, я поняла, что после смерти Дельфины прошел примерно месяц. Период между жертвами всякий раз сокращался, мой мучитель явно входил во вкус. Всякий раз я ждала его появления с нарастающим ужасом – того и гляди притащит новую несчастную. И вот однажды я услышала, как наверху кто-то ходит. Время было немногим позже завтрака – а это означало, что Эдди только-только ушел из дому и до вечера не появится. Он, конечно, мог и вернуться, чего никогда не случалось, но оставался маленький шанс на то, что это кто-то, кто может мне помочь. Смешно, но я даже не помню, что говорила. Помню только, что очень волновалась. Не могла понять – правда ли, что я слышу шаги и голос наверху, или мне это кажется. Я перестала различать реальность и забытье. Когда шаги наверху затихли также внезапно, как и появились, я подумала, что это галлюцинации, я выдаю желаемое за действительность.
Прошла целая вечность, наверху было тихо, и я поняла, что помощи ждать неоткуда. Я подумала о том, что надежды больше нет, такое отчаяние охватило меня, что я решила в следующий раз сама броситься под его молот, попытаться отобрать его и убить этого подонка. Или он меня, или я его.
Дверь распахнулась, и подвальную мглу прорезал луч фонаря. И я услышала то, о чем мечтала и во сне, и в реальности, желанное, долгожданное сочетание букв.
- ФБР!
ШЭННОН
- Так вот почему последняя жертва Садовника никак не увязывалась с его почерком, - произнесла Тейлор. – Она не была одета в черное платье, и к груди не был приколот цветок лилии… Он просто не смог заставить ее надеть.
Я молчала, глядя на светлеющее небо. Мы все вчетвером сидели на веранде, за круглым столиком, в центре которого стояла бутылка виски, который не спеша цедила Тейлор. Я и Кэтрин (или мне следует называть ее Ребеккой?) не пили, а Трикс предпочла бурбон.
- Я бежала из этого дома, как ошпаренная, - подала голос Трикс-Марджери. – Мотор чавкал и ворчал, но я добралась до какого-то сервиса. Не знала, что делать. Пока они чинили мою тачку, я сидела в дурацком, отвратительном кафе на пять столиков и пыталась изгнать из сознания этот голос. Ваш голос, мисс Калверт. Бэкки. Я так и слышала эти слова «пожалуйста, помогите». И еще «он держит меня на цепи». Я пила кофе, но не чувствовала его вкус, я больше не думала о том, что мне нужно бежать и спасаться, о том, что моя жизнь – череда сплошных проблем и несчастий. Я думала, что там, за пару миль, стоит полуразрушенный дом, в подвале которого сидит женщина, прикованная цепью… О, Боже! Я вскочила и кинулась к телефону. Набрала 911 и сказала, что звоню из Миддлтауна, и на ферме Эдди Вудолла «Саннибрук» в подвале держат девушку. И бросила трубку.
- Я знаю, - едва заметно улыбнулась Ребекка. – Меня спас анонимный звонок. И все эти десять лет я думала, кем же была эта женщина. Честно говоря, была уверена, что это мать Эдди, Аманда, что это она приходила на ферму, услышала меня и в ней наконец-то взыграла совесть. Но теперь я знаю правду и могу сказать то, что обязана: я никогда этого не забуду. Говорят, за спасение жизни не благодарят. Я всегда буду помнить то, что вы для меня сделали.
Рассвет неумолимо наступал. Тейлор перешла с виски на кофе и несвежие булочки, оставшиеся с прошлого завтрака. Меня глодали вопросы и сомнения, но я боялась подать голос, боялась привлечь внимание к себе. Теперь они знают участие каждой в этой истории: Кэтрин-Бэкки – жертва, Трикс-Марджери – спасительница, Тейлор – рассказчица. Они обязательно начнут гадать, какая же роль отведена мне, как я связана со всей этой жутью. Я не умею врать, но и сказать правду не готова. Они перестанут мне верить.
Но мисс Эмери все равно обо мне вспомнила.
- Шэннон!
Я вздрогнула, словно меня уличили в преступлении.
- Боже, как же мы могли о вас забыть!
Ну вот, сейчас начнется.
- Марджери, - повернулась она к Трикс, - где Лекси? Подруга Шэннон, ведь не привиделась же она ей, в самом деле?
Марджери бросила на меня испуганный взгляд.
- Нет, - медленно ответила она. – Лекси действительно приехала вместе с Шэннон. Но я получила указание от мадам – сообщение на телефон. Она написала, что Лекси в курсе происходящего и участвует в затее. Боюсь, ваша подруга подставила вас, Шэннон. Она просто уехала ночью.
Я не могла поверить своим ушам.
- Бред собачий! – бухнула я, интуитивно вскакивая, будто готовясь броситься в бой.
- Мадам Белинда сказала, когда ехали в пансион, что вы – страшная предательница. Заявила, что вы, Шэннон, отняли у нее веру, и она намерена показать вам, каково это. Она про каждую из вас сказала. Тэйлор – лгунья. Кэтрин – погрязла в блуде. Это ее слова, мисс Калверт, не мои.
А я судорожно переваривала информацию и не хотела сдаваться:
- Лекси уехала? Но на чем? Мы на одной – моей! – машине.
- Я не знаю. Возможно, ее увезла Белинда. Я не стала ждать, пока ваша подруга уедет, ушла спать. А вам в чай я подсыпала снотворное – так мне велела мадам.
- Ну и подлость, Марджери! – воскликнула Тейлор.
Я пыталась прийти в себя. И все равно не могла поверить в то, что Лекси оказалась заодно с неведомым призраком, который мне – всем нам! – за что-то мстит. Ведь это я сама предложила Лекси со мной ехать. Она и согласилась не сразу, только после уговоров!
- Не может этого быть! То есть, вы сами не видели, как она уходила из пансиона?
- Честно признаться, нет. Вы так уверены в своей подруге? Но что же тогда произошло с ней – убита, или ее где-то держат? Не представляю, где, но точно не в доме. И почему Белинда не посвятила меня в свои планы, не попросила помочь?
- А вы бы пошли на такое? – Тейлор, как кобра, сделала выпад в сторону Марджери. Та дернулась в сторону и отрицательно замотала головой, как будто хотела отогнать даже мысли о подобном.
- Я мошенница – да! Воровка – да! Но не убийца, мисс Эмери! Я таких мразей знала, и то не смогла бы их убить. А тут – безвинная девушка!
- Лекси жива, она мне звонила! – твердо заявила я. Не могу думать о том, что с Лекси могло произойти что-то страшное. – Она сказала, что ее держать в подвале!
- Кстати о подвале, - оживилась Тейлор. – Как Кэтрин там оказалась? Тоже с вашей помощью? Галлюциногенный чай? Или более прозаично помогли – попросту, толкнули?
- Нет! – возмущенно ответила Трикс-Марджери. – В этом я тоже не участвовала! Сама была в таком же шоке, когда мисс Калверт – Бэкки! – оказалась в подвале.
Я помнила ее реакцию – да, она выглядела потрясенной. Но – боже, она же дурила нас все это время! Как и Кэтрин. Могу ли я вообще кому-то из них доверять?
- Налью себе еще кофейку, - пробормотала Трикс. – Кто еще будет?
Она ушла, и Тейлор торопливо зашептала:
- Как вы думаете, ей можно верить? А вдруг, снова что-то не договаривает? Вымышленное имя, вымышленное прошлое, мошенница и преступница! Все, что она нам плела до сегодняшней ночи – сплошное вранье! Но, с другой стороны, я помню, что платье мне подбросили, когда мы все вчетвером были внизу, а в подвале я совершенно определенно видела женщину – живую, в таком же платье, как и жертвы Садовника! Она находится здесь – в этом пансионе, та, которая выдает себя за мадам Белинду, которая владеет сейчас этим домом. И Мардж единственная из нас, кто ее видел!
В этот момент раздался голос самой Мардж:
- Шэннон! У вас там наверху мобильный трезвонит!
Я зашла с веранды в дом, Марджери шла мне навстречу с подносом, уставленным кофейными чашками. Мы остановились напротив друг друга, словно два дуэлянта.
- Я помню ваши угрозы, - сказала я тихо. – И я думаю, что вы заодно с той, которая называет себя мадам Белиндой.
Она слабо улыбнулась, с едва уловимым раскаяньем.
- Все, что я тогда сказала – от первого до последнего слова – было продиктовано Белиндой. Это она велела припугнуть вас прошлым, в случае, если вы заикнетесь о полиции. Она была уверена, что вы попытаетесь меня напугать, но к копам не пойдете. Ее предсказания сбылись. Что такого ужасного вы натворили? Я не осуждаю, так как тоже не безгрешна, - она горько усмехнулась. – Но лучше бы вам рассказать остальным. Может, поймем, кто на самом деле эта мадам.
Я медленно подошла ближе. Нас разделал только поднос, который она держала в руках.
- Докажите, что вы на нашей стороне. Не говорите ничего о том, что вы меня в чем-то подозреваете. Поверьте, я ни в чем не виновата. Но пока не готова рассказывать о своем прошлом.
Она смотрела на меня, все также едва улыбаясь. Наконец, ответила:
- А вы совсем не так наивны, какой пытаетесь показаться. Да, маленькая мисс Шэннон?
И мы разошлись.
В комнате и правда надрывался мобильный, который я с трудом откопала в кресле под завалами одежды и полотенец. Звонил Дилан.
- Шэннон, я выяснил, кто владеет пансионом.
Неужели! Я радостно вскрикнула:
- Правда? Кто?
- Жду в кафе, можешь приехать прямо сейчас?
- Да, еду.
Я торопливо натянула джинсовую курточку и схватила сумку. Спускаясь по лестнице, я поняла, что не хочу говорить эту новость другим женщинам. Среди всей этой лжи неясно, кто по какую сторону баррикад. Но какой бы придумать благовидный предлог для отлучки?
Предлог был готов, когда я вышла в холл. Марджери по другую сторону стойки клала телефонную трубку на рычаг.
- Звонили из Коттонхилла, - сказала она, завидев меня. – Полковник Хэмптон вернулся в город и готов вас принять.
Тут она увидела, что я одета, ремешок сумки перекинут через плечо, а в руках зажаты ключи от машины.
- Да, знаю, - соврала я. – Он только что звонил мне на сотовый. Я скоро вернусь.
И бросилась к выходу.
- Шэннон! – окликнула Мардж, когда я уже распахнула дверь. – Будьте осторожны.
Я кивнула, хотя нутро у меня похолодело от такой заботы, и вышла.
Продолжение следует...
Автор Любовь Минеева
Следующая публикация
Комментарии 2