НОЧНАЯ КОБЫЛА

Давным-давно жил на свете славный король Магнус по прозванию Рыжебородый. За всю историю Вестландии не было столь любимого народом короля. Менестрели слагали бесчисленные песни о его воинской доблести и необычайной справедливости.

Все заботы о государстве Магнус переложил на советников, и вместо мучительных хлопот о подданных устраивал шумные пиры и турниры. Год от года росли долги королевства, министры хватались за голову и повышали налоги, зато простой люд был от короля без ума. Но одним осенним днем в Вестландию пришла новая беда. Возвратились корабли, которые когда-то Магнус отправил в плавание к далеким берегам. Привезли матросы богатые товары и рассказали о чудесных землях, где темнокожие женщины не носят одежды и посыпают специями каждый кусочек хлеба, перед тем как отправить его в рот, а мужчины мостят дороги чистым золотом. Но не только пряности и волшебные истории привезли странники из далеких земель. Вслед за ними на берег ступила леди Смерть, позвякивая колокольчиками на своей косе. Ждала ее богатая жатва. За считанные дни умирал заболевший человек, покрываясь зловонными язвами. Не знало моровое поветрие преград – ни высоких стен, ни запертых дверей. Не успела зима прийти на смену лету, а уже не кому было хоронить людей. Опустели королевские пиры: умирали придворные один за другим, не на славном поле боя, под знаменем короля, а в собственных нечистотах и бреду. Приуныл Магнус. Уже повелел он служить молебны и окуривать дома благовониями, как пришла к нему во дворец молодая девушка, обещавшая прекратить эпидемию. Смотрел король Магнус, сидя на троне, на девицу, имевшую наглость бросаться громкими словами. Та же уставилась на короля раскосыми глазами, холодными и прозрачными, как осеннее небо, и сказала так: – Мое имя – Анна из Луго. Всевышний наградил меня даром исцелять, и я знаю, как избавить тебя от напасти. Но взамен я попрошу тебя кое о чем. – Что же ты хочешь? - заинтересованно наклонился вперед король. – Поклянись, что возьмешь в жены меня, Анну из Луго. Король усмехнулся в рыжую бороду. – Хорошо. Будьте свидетелями, мои верные слуги и соратники – если сия девица остановит мор, я, король Магнус, возьму ее в законные жены. С этого дня разнеслась по столице весть о деве, прикосновением исцеляющей хворых. Стоило только дотронуться до ее одежд – и рубцевались язвы, проходила лихорадка, а самые безнадежные больные вставали от смертного одра. Бросали люди свой дом и шли за ней, величали девушку святой и пели ей осанны. Исцеленные предлагали ей кров, приносили медь и серебро, вино и серый хлеб, но новоявленная святая не брала ничего сверх того, чтобы прожить один день. Без устали ходила она по домам или принимала тех, кто еще способен был идти. Ноги ее сбились в кровь, а руки покрылись кровоточащими ранами, но ни слова жалобы не проронила Анна. Лишь однажды, лежа в темноте под крышей приютившего ее на ночь бедняка, она плакала от боли в распухших руках и тогда возроптала: – За что, Господи, Ты покарал своих людей? Почему умирают невинные? За что Ты даешь эти несчастным такую страшную смерть? Господи, принеси избавление, ибо все в руце Твоея… И в тот же миг услышала Анна шаги. Совсем рядом ходил кто-то, словно в обуви, подбитой маленькими железными подковками... Дверь распахнулась, и в комнату вошел мужчина в монашеском одеянии. В его разноцветных глазах – зеленом и черном, – светился ум и насмешка. Руки незнакомец прятал в складках темной сутаны. Поморщившись от тусклого пламени свечи, он завел разговор: – Здравствуй, Анна. – Кто вы? Что вам здесь нужно? – Сейчас имя мое не имеет значения. Важно лишь то, что я хочу тебе сказать. – Незнакомец усмехнулся. – Вчера ты нянчила братьев и сестер, вышивала подвенечный наряд в родном Луго, а сейчас – решила стать святой? Не слишком ли большую ношу ты взвалила себе на плечи? – Кем бы ты ни был, это не твое дело, – резко ответила девушка. – Если это все, что ты можешь мне сказать, уходи. Незнакомец сделал вид, что не слышал ее слов. – Пусть сам Господь с сонмом ангелов поцеловал каждый твой пальчик, – разноглазый визитер кивнул на кровоточащие руки Анны, – но всем ты не поможешь. – Что же, мне оставить умирать даже тех, кого я могу спасти? – Зачем, о прекрасная Анна? Есть и другой способ. Тебе не придется смотреть на гниющие заживо тела, и сбивать ноги в кровь, и терпеть пристальное внимание инквизиции. Они не слишком любят новоявленных святых… К тебе же уже приходили, правда? Девушка отпрянула в испуге. – Откуда ты знаешь? И что это за способ? – О, все очень просто. Не знаю, решишься ли ты, но слушай. Незнакомец заложил руки за спину и стал расхаживать по тесной комнате. Его шаги эхом отдавались от стен. – В лунную ночь сходит на землю та, кто сеет мор и смерть, чей взгляд убивает на месте, а дыхание отравляет. Люди зовут ее Ночной кобылой, ибо в лунном свете она действительно похожа на черную как грех лошадь… И если принести ей в жертву невинную душу, то мор прекратится. Анна присмотрелась к незнакомцу и побледнела. На миг приподнялась его сутана, и девушка увидела, что вместо человечьих ног у него копыта, звонко цокающие по каменному полу. – Я согласна. Если перестанут люди страдать, то забирай мою душу и кровь – прямо сейчас. – Дрогнул голос Анны, но она все же решилась на сделку. – Если бы все было так просто, милая Анна! Твоя душа не столь невинна, как тебе кажется. – Незнакомец остановился и весело подмигнул девушке. – Я-то знаю, как льстят крики толпы, почитающей тебя новой святой. И не слишком ли радуешься, когда отвергаешь дары, которые приносят тебе? А ведь гордыня – смертный грех. Визитер вкрадчиво продолжил: – Или от безгрешия ты пошла предлагать себя в жены королю? Скажи, жадность или тщеславие двигало тобой? – Не хочу слушать и слова из твоих мерзких речей! Прочь! Изыди, нечистый! Девушка осенила незнакомца крестным знамением, и тот, зашипев, исчез в клубах пропахшего серой дыма. *** Хотела бы Анна выкинуть из мыслей ядовитые речи Сатаны, а все же стала приглядываться к тем, кто приходил к ней за исцелением. Открыл ей глаза искуситель: нет на свете чистых делом и помыслом. Как червь точит спелое яблоко, так и в каждом живет свой грех. Кто-то жесткосерден – бьет смертным боем свою жену, кто-то проводит дни в разврате, а кто-то ради золота готов продать собственных дочерей. Даже невинные дети, стоит только научиться им говорить, начинают слагать слова в ложь – точно вместе с речью дьявол вкладывает в уста и обман. Отчаялась Анна, перестала ходить по домам. Но слава о целительнице разнеслась по городу, и толпы страждущих сами стекались к ней. Сливалась толпа в одно существо – раболепствующее, жадное, лживое… И лишь однажды выхватил взгляд Анны лицо. Высокий парень, дылда, растрепанный, грязный, весь в синяках и ранах, а в глазах свет – словно ангел заточен в темницу плоти. Он пришел к новой святой не за исцелением, а только потому, что все шли. Узнала Анна, что это Томми-дурачок. Бросают в него мальчишки камнями, просто так, потехи ради – а он и не думает уворачиваться или оттаскать обидчиков за уши. Кинут перед ним в грязь корку плесневелого хлеба – а он умывается слезами радости. Всякий срывал на Томми злость – кулаком ударит, толкнет, а он смотрит да улыбается. Ну точно, блаженный. Стало девушке жалко Томми, приблизила она его к себе. Насмотрится за день смертей, боли да человеческого лицемерия, а потом Томми потреплет по нечесаной голове и вроде как легче станет. Он же вовсе стал за Анной хвостом ходить и в глаза заглядывать. А мор все бушевал. Ненасытной оказалась ночная кобыла – день и ночь лакала человечью кровь. Разрывалось сердце у Анны, когда видела она совсем маленьких детей, умирающих от жара и лихорадки. В одну ночь забылась она неспокойным сном, и увидела, как подходит к ней огромная лошадь. Шкура ее – мрак могильный, дыхание пахнет тленом, глаза алым горят. Обмерла Анна в ужасе, а кобыла нагнула длинную шею и стала лакать кровь, разлитую у ее ног. И видит Анна нож в своей руке, и понимает – напилась крови кобыла, уйдет сейчас. Рассеется дым от погребальных костров, перестанут умирать люди. Проснулась девушка в поту. У ног ее Томми лежит, мычит что-то во сне. Накинула Анна плащ, растолкала дурачка. Сунула ему в руку сладкую лепешку, чтобы был сговорчивее, и потянула за собой. Темно на улице, ни огня не горит. Ветер бьет в лицо, воет: Анна, остановись! Шаги по камню вторят эхом: Анна, не ходи! Кустарник на вересковой пустоши цепляет за подол: Анна, не проливай крови! Но не слышит девушка, тащит за руку Томми. Тот хныкать начал: пугает его лицо Анны. Слишком зло горят у нее глаза, губы сжаты. Упал дурачок на колени и замычал: мол, не хочу я с тобой идти, отпусти. Разозлилась девушка, хотела ударить Томми, закатить пощечину, чтобы быстрее шел, как вдруг вышла из-за облаков рыхлая луна, затопила мир бледным светом. Совсем помешалась Анна, увидев отражение больной луны в глазах дурачка. Схватила его за волосы – те самые кудри, что недавно гладила – отогнула голову назад, да чиркнула по горлу припасенным ножом. Барашка на праздничный ужин зарезать труднее, тут совсем легко вышло – горло тонкое, сталь так и вгрызается. Побежала черная в лунном свете дорожка крови на землю... Сперва послышался Анне стук копыт за спиной. А затем увидела она огромную лошадь. Шкура ее гладка, как шелк, но несет от нее могильным тленом и гнилью. Изогнула ночная кобыла изящную шею и стала слизывать кровь темным языком. Не помнила девушка, как бросила нож и убежала. Неслась прочь, как напуганный зверь, и глаза ее были сухими, словно выпила кобыла не только кровь дурачка, но и ее слезы. *** Не обманул нечистый – прекратилось моровое поветрие. Выходили люди из домов, не веря в свое счастье, устраивали праздники. Смотрела Анна на соломенное чучело-страшилу, которое сожгли на главной площади, пила вино со всеми и кивала, слушая хвалебные песни. Но знала она – одной рукой демон протягивает подарок, а другой хватает за горло. Пришла расплата вместе с королевским посланцем. Поздно ночью явился к Анне человек с низко надвинутым капюшоном и бросил перед ней на стол мешочек. Развязался узел на горловине, и увидела девушка блеск золота. - Наш щедрый король благодарит тебя за спасение своих подданных. Вот награда… Но про обещание жениться лучше забудь. Не чета дочь свинопаса монарху. Пыталась Анна найти хоть на медный грош боли или злости в своей душе – а не смогла. Все живое осталось там, рядом с дурачком, на земле лежать. Посланец обернулся в дверях. - А коли начнешь ломиться во дворец и на своем настаивать, так живо найдут тебя с перерезанной глоткой на темной улице. Думала девушка, что ничего уже больше ее в грязь не втопчет и не испугает сильнее. Но вскоре явились к ней человек в черном, из инквизиторских. Задавал вопросы. Кто такая? Откуда? Зачем смущала народ крамольными речами? Отчего посмела называть себя святой? Попервой отпустили. Да знала Анна – не завтра, так через месяц вернется господин следователь, и беседы будет вести не столь ласково, а через экзекутора с иглами и каленым железом. Не бывает живых святых – а в церкви поют псалмы только про святых мучеников. Сложат ей костер на славу, а после уж уготовят сан. Может быть. Только наступила ночь, бросилась Анна в старый город, на пустошь, где Томми-дурачок остался. Легла на землю, подняла глаза на больную луну, да и отворила себе вены. Отогрелось тогда ее ледяное сердце, но не раскаянием, а местью. Горькой, как полынь, горячей, как ведьмин отвар. Неслась ее мольба-проклятие – к аду ли, к небу, и содрогнулись все, кто его слышал, от страха и омерзения. В ту ночь умер король, и от тела его разлилось зловоние, такое, что птицы колели, пролетая мимо дворца. С той поры стали все люди видеть ночную кобылу, и говорили, что приносит она за собой мор и страшную смерть. А на спине кобылы сидит девушка в белом. Таково наказание за грехи ее: вечность смотреть на чужие страдания, не в силах никому помочь. #ДеревенскиеБайки Автор: Елена Маругина