Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни. Егорина Ленина

Роман / Юмористическое фэнтези, Бытовое фэнтези Я больна! Звучит как диагноз, но что есть, то есть. Пневмония разыгралась, а меня лечат травами. И это в XXI веке! И кто это зовëт неведомую Олëну? Найдите еë уже. Дайте бабуле отдохнуть. И тут я открыла глаза. Здравствуй, папа, вот и я.   - М-м-м... - голова нестерпимо болела, а в ушах поселился звон. Я честно попыталась повернуться на бок и положить голову на прохладную часть тонкой подушки. Все-таки больничные спальные принадлежности - это нечто! Нечто несусветное. Пока я кряхтела и пыталась открыть глаза, кто-то крепко взял меня за плечи, приподнял и, взбив подушку, положил меня обратно. Прохладненько... Хорошечно. - Ох, Олена... Когда же ты поправишься-то? - послышался тяжелый вздох. - Но ничего-ничего. Я дождусь, я не сдамся! Олена, слышишь? Только не бросай меня, дочка. Я почувствовала как сухие губы приложились к моему лбу. В следующую минуту мне на голову легла влажная холодная тряпка, от которой несло травами. Странно... Это что, такие новые старые методы лечения? И кто такая Олена? Кстати, забавное произношение. Ни разу не слышала такого четкого О. Спустя несколько минут в голове немного прояснилось. По крайней мере, думать стало не так больно. Видимо, пневмония моя прогрессировала, раз уж я отключилась. Все таки в моем возрасте, как-никак семьдесят четыре стукнуло в том году, а любая простуда проходит нелегко. Тряпка на лбу нагрелась и я, еле подняв руку, перевернула ее прохладной стороной, чуть сместив с глаз. Н-да уж! Травы, которыми была пропитана тряпка, видимо, были галлюциногенными. Ну с какой это стати, в больничной палате, в XXI веке, в веке нанотехнологий, в конце концов, потолок был низким, деревянным? Но чистым. Не было запаха сырости и следов гниения или плесени. Проморгалась-ничего не изменилось. Краем сырой тряпки протерла глаза (зачту это за умывание). Со стоном повернула голову на бок. Господи, что же так тяжко-то?! Комната явно не была больничной палатой. И куда меня поместили? Я же с пневмонией поступила в приемное отделение по скорой. Старшая дочка навестила меня, и очень вовремя. Я уже не могла даже до телефона дотянуться. А всего-то простыла. Участковый врач выписал мне лекарства, но что-то пошло не по плану. Когда я выпила лекарства, то сразу же завалилась спать. Потом начало меня лихорадить и в это время пришла Лиля. Помню как она меня звала, звонила в скорую и сопровождала меня в больницу. Все! Очнулась здесь... А где-здесь? Стены в комнате были тоже деревянные. Ни краски, ни обоев, ни штукатурки... Да и кто сейчас строит из дерева? Кругом бетон и гипсокартон. А деревянные строения остались только в деревнях и селах. Ну я-то помню, что в городе живу. Как уехала еще в шестнадцать лет на учебу в институт на экономиста, так и появлялась у родителей только наездами. Все-таки учеба, потом работа и своя семья не давали возможности навещать часто. Вот уже мамы и папы нет как четырнадцать лет и, с тех пор, я из города выезжала только в лес за грибами да ягодами. Редко, конечно, но одной много и не надо. Я-вдовствующая пенсионерка с тремя взрослыми детьми и семью внуками. У молодых своя жизнь, а посему, я с ними связываюсь только по телефону-сетям-скайпу. Изредка навещали друг друга. Все разъехались по разным городам и только Лиля в соседнем городе осела. Так, я отвлеклась. Впрочем, разглядывать особо нечего. Маленькая комната квадратов в десять. Это максимум. Дверь не закрыта. Слева в углу от нее стоит сундук. Большой такой, с металлическими углами. Напротив двери стена с окном. Небольшим и не очень чистым. Слева от окна стол с ящиками и стул. Я лежу на деревянной кровати справа от окна. Максимально аскетично и странно. Я, как дитя урбанизации, официально заявляю - это не город! Даже не глядя в окно, я в этом была уверена. Пока эту обстановку разглядывала, я приподнялась на локтях. Вот в этой позе меня и застал мужчина, который обращался к Олене. - Олен... Олена! Очнулась! Ну слава Богу! Я так переживал и отгонял все дурные мысли... Я сейчас, сейчас принесу отвар. - и быстро убежал, видимо за отваром. Вместо того, чтобы возмутиться тем, что меня обозвали Оленой, я впала в ступор. Этот мужчина был невероятно похож на моего отца лет эдак тридцати пяти. Мышку мне в норку, если я вру! Мужчина быстро вернулся и осторожно начал меня поить из деревянной кружки. Если бы я даже не хотела пить, то выхлебала бы все что он предложил. Просто пью и в упор смотрю на него. Папа... Слезы сами покатились. Это не я! Честно! Лучше бы дальше смотрела на того, кто так похож на моего папу Витю. Но слезы размыли весь обзор. - Олена, ну чего ты? Ну ты чего? - засуетился он. - Ну не надо. Я ведь сейчас сам расплачусь. Он уложил меня обратно на подушку, прижал ладони к моим щекам, большими пальцами стер слезы и поцеловал меня в нос. Прямо в мой сопливый шнопак! Вот так и смотрим друг на друга. Клон папы отпустил мое лицо, сел на приставленный ближе стул и взял меня за руку. Сидит и с теплотой смотрит на меня и улыбается. Я же лежу, разглядываю его и, да, тоже улыбаюсь. Высокий, стройный, с темными вихрами волос, которые даже на взгляд выглядели мягкими. Серые глаза обрамлены черными ресницами. Одет в льняную рубаху на веревке у горловины. Непонятные штаны также подпоясаны веревкой. пальцами ощупала его руки - мозолистые. - Я... Кха-кха... - попыталась объяснить,что не Олена, а очень даже Елена я, но закашлялась. - Тише-тише! - он подал мне кружку. - Главное, что ты очнулась. Это все, что важно! Все остальное потом. - Нет! - я все-таки взяла голосовые связки под контроль. - Сейчас. Нужно сейчас... Вы так похожи на моего отца! Кто вы? Тишина. Брови моего собеседника сначала поднялись, а потом сошлись на переносице. - Ты меня пугаешь, дочь. - прошептал он. - Я не Олена. Вы спутали меня с кем-то. - почему-то тоже прошептала. Мы молча продолжили разглядывать друг друга, но рук не выпустили. - Олена, ты меня не узнаешь? - спросил мужчина, что-то высматривая в моих глазах. - Я же говорю, что вы очень похожи на моего отца в молодости. - повторила я. - В молодости? - уточнил тот. - Ну да. - кивнула я - Мне уже восьмой десяток и вы слишком молоды, чтобы быть моим папой. Дак кто же вы? - Восьмой?... - мужчина задумчиво осмотрел меня. - Ты полежи чуток, я сейчас. - он неловко вынул свою руку из моей и вышел. Мыслей нет. Только тишина и свет вечернего солнышка в окне. За пределами комнаты что-то зашуршало, послышалось тихое ругательство и тихий стук закрывшейся дверцы шкафа. Затем быстрые шаги и копия папы снова вошел ко мне. Уверенно подойдя, он сунул мне в руки зеркало на ручке. Ну я взяла. По форме похоже на расческу-массажку, только вместо щетины была зеркальная поверхность. И то, что я увидела в нем, повергло меня в шок. Мой шок тоже был в шоке по колено. Молодое, с впалыми глазами и щеками лицо с колтуном блондинистых волос на голове. Глаза и ресницы папины. Брови на несколько тонов темнее волос. Нос маленький. МОЕ лицо! Молодое и мое! Бледное и тоже мое! Евпатий Коловрат! Да простит меня святой. Я ошалело глянула на мужчину и снова уставилась в зеркало. Закрыла левый глаз, высунула язык, пальцем приподняла нос, образуя пятачок. Все тоже самое проделало отражение в зеркале. Мдааа... делаааа... - А как это так? - не, ну а что еще спросить-то? - Олен, ты узнала себя? - занервничал мужчина, глядя на мои кривляния. - Д-да... То есть нет... Ну это я и не я. - вконец я запуталась и, сделав глубокий вдох, выпалила - Это я, но очень-очень молодая. Я снова стала разглядывать отражение. Бледная кожа, веснушки почти пропали, но питание и солнышко это исправят. И все же это я. Ну чума! - Это ты, доча. А я твой отец Владияр. - медленно проговорил, собственно, Владияр. Он сел на стул и опять взял меня за руку. - Владияр? - я запнулась - Стой, это не может быть реальностью! Просто не может быть! - Почему? Ты моя дочь Олена. Сильно заболела, но я тебя выходил. Не говори, что этого не может быть! На мой вопрос "что же случилось?", Владияр рассказал историю, достойную лирично-трагичной экранизации. Владияр остался сиротой в четырнадцать лет, но смог сам вести хозяйство: огород, корова куры, овцы. Его отец, Михаил, обучил сына ремеслу столяра, этим и зарабатывал на жизнь. В семнадцать он женился на дочери купца из соседних Малых Пичужек и, увезя молодую жену в свой дом в село Речное, обзавелся дочерью. Но вот родами Марьяна умерла. Купец Матвей, отец Марьяны, сразу же выставил виноватой новорожденную Олену и бросил молодого отца с младенцем на руках без помощи. И даже во всеуслышанье отрекся от внучки. Так они вдвоем и жили шестнадцать лет. Не, ну нормально?! Бедный Владияр, бедная Олена. И вот. два месяца назад, у него заболела дочь. Сначала лечил как все - отварами, которые щедро давала травница. Но все лечение не давало никакого результата. Тогда Владияр пригласил заезжего целителя из города. Тот поводил руками, побормотал что-то и, взяв оплату (приданое дочери), сказал чтобы отец шел в храм молиться. Это все что осталось, так как Олена сама не хочет бороться за жизнь. И Владияр честно ходил и молился. Два дня назад Олена впала в кому. Ну это на наш язык. А теперь вместо Олены лежит Елена. Я то есть. - Меня Елена зовут. Елена Викторовна Афонасьева. И я не та... не она... Ну вы понимаете? - я с жалостью посмотрела в глаза Владияру. Он грустно улыбнулся. - Я вижу. Олена бы просто согласилась бы со всем и в пол смотрела бы. А ты с характером. - он провел рукой по моей щеке - Я не могу лишиться дочери. Просто не переживу. Мы помолчали, каждый думая о своем. Лично я думала о том, зачем я тут? Неужели я там умерла, а это перерождение? Всегда думала, что после смерти что-то есть. Но чтобы вот так?! - Расскажи о своей жизни. - попросил Владияр. - Конечно, вот только можно мне... ну... эээ... - я замялась - Ну в туалет мне нужно. - О-о - смутился тот - Вставай, я помогу. Ты ж еще слабая совсем, Олена... Прости. Елена, конечно Елена. Я запомнил. - еще больше смутился Владияр. - Все хорошо. Елена-Лена-Алена - это все мои имена. В детстве даже Лехой звали, потому что ходила как пацан и на рыбалку с ребятами бегала. - только хмыкнула я. Ну правда, что мне, жалко что ли? Лично для меня особой разницы нет. Есть те, кто четко отстаивают именно свои имена и отвергают любые изменения и сокращения. Но это дело сугубо личное. Я не из этих. Я из тех. - Спасибо - кивнул Владияр. Он, крепко взяв меня за плечи, посадил на кровать. Одел мне на ноги толстые войлочные тапки-калоши, накинул большой платок поверх моей белой льняной ночнушки на тонких лямках и повел из комнаты. Голова немного закружилась, а ноги затряслись. Владияр, не отпуская моих плеч одной рукой, другой закинул мою руку себе на шею. Не показалось. Действительно высокий. Я ему только до подбородка макушкой достаю. Он вывел меня через кухню в сени, а там подвел к дальней стене, где была дверь. Вот если бы здесь была Роза Михална из бухгалтерии, где я трудилась до пенсии, то пришлось бы ей под куст идти. Не пролезла бы своим шикарным телом в такой узкий вход. Ну уборная как уборная. Деревенская. Кабинка и дыра в полу. Ничего лишнего, ничего нужного. А кто в деревенский туалет не ходил, тот что? Правильно! Не имеет психологической травмы. Я была. Жила с таким до шестнадцати лет. Вот теперь опять шестнадцать и здравствуй дыра в полу. Ностальжи... Выйдя, я попросила довести до умывальника. А вот и классический умывательный атрибут. Емкость приделанная к стене и имеющая штырь снизу. Поднял штырь вверх - полилась водица. На скамейке под умывальником таз. Все как в лучших домах. Вместо полотенца был отрез мягкой ткани. Чистый и пахнувший дегтярным мылом. В желудке голодный орк запел свою песню. Без лишних слов Владияр отвел меня на кухню и посадил на стул. И пока он накрывал на стол, я осматривала помещение. Правильной формы квадрат был, как по мне, вполне грамотно разделен на место для приготовления пищи, место для принятия приготовленного и что-то вроде прихожей. В углу, справа от входа, стояла большая печь. Обычная русская печь с широкой лежанкой, заслонкой на шестке, вьюшкой. Рядышком с ней маленькая печурочка с плитой сверху. К стене прислонены кочерга и ухват на длинных ручках. Дальше, вдоль стены, стоял стол, на котором были миски с молоком, подготовленным для скисания на простоквашу. Напротив входа стена с двумя окнами. Между окон хороший, добротный, прямоугольный стол безо всяких украшений. Столешница была с четко прорисованными жилками в дереве. Четыре стула, из той же "коллекции", стояли с трех сторон стола: два по длинной и по одному с торцов. Слева стена с двумя дверьми в комнаты и шкафом с кухонной утварью в углу. Так как я сидела у окна, то не выглянуть на улицу было бы грех. От самого дома и почти до конца большого участка были грядки со всевозможными, но простыми культурами: картошка, морковка, лук и т.д. В конце стоял курятник с вольером для птиц. Слева и справа вдоль забора росли различные ягодные кусты. За пределами участка, слева и прямо, был лес, а справа край участка соседей. Красота-то какая! Ляпота! Судя по всходам на грядках, сейчас июнь. Это хорошо. Можно осмотреть все окрестности не боясь зимних холодов или дождей и распутицы весны и осени. От дальнейшего созерцания меня отвлекли запахи еды. Картошка с мясом в чугунке, хлеб и кувшин молока. И пока Владияр раскладывал ужин по тарелкам, я чуть не захлебнулась слюной. Определенно, готовка в печи требует звезду мишлена! Ну или я такая голодная. Пожелав друг другу приятного аппетита, мы молча начали работать ложками. Ух, хорошо! Эх, хорошо! Жизнь, после того как поешь, начинает радовать. После ужина мы вышли на крытую веранду поговорить. Ну как вышли - меня вывели. Владияр решил, что мне нужно посмотреть в окно и с этой стороны. Выходить пока рано. Ну, а пока я глазею, то он немного расскажет о жизни своей и Олены. Ведь теперь она - это я. Я рассматривала двор с какой-то постройкой и загоном для овец, а мужчина вел рассказ. Владияр жил только с дочкой. Больше не женился. Он не стал рассказывать почему и я не стала лезть к нему в душу. Пока что. Он работал в огороде, со скотом и, периодически, перепадали заказы на мебель. Тем и жили. Олена росла тихой и спокойной девчушкой. Ни слова поперек, никаких подростковых выкрутасов. Справлялась и в огороде с поливом и прополкой, и в доме с приборкой и готовкой, и в бане со стиркой. Вот только с животными никак. Совсем. Боялась шибко. Поэтому ни собак ни кошек не заводили. Только скотина, к которой Олена не подходила. Да даже с людьми на контакт не шла. Общалась с папой и этого хватало. Но... Пришла весна. У девки возраст, гормоны... Ничего не сказав отцу, она пошла сама свататься к первому парню на деревне. И, вместо того чтобы тихо поговорить и объяснить, мол не судьба, он высмеял Олену прилюдно. И не хороша, и не знатна, и приданое невелико и еще много всякого и. Услышав это, я подавилась молоком, которым решила скрасить этот рассказ. Скрасила. Оно пошло у меня через нос. Позорище-то какое! Давай, Лена, помри еще, захлебнувшись в кружке. Владияр подскочил ко мне и похлопал по спине. Убедившись, что я не собираюсь склеивать ласты, он усадил меня на скамью. Я уселась, упершись спиной в стену, полуживая, полусгоревшая со стыда и полуготовая провалиться под землю. Мужчина сел рядом и весело посмотрел на меня. - Что ты так отреагировала-то? - Ну, знаешь ли?! - я вспыхнула - Я, конечно, не красотка и не светоч наук, но вот так опустить прилюдно?! Вот покажи мне его сейчас, я его так оттибидохаю, что все выступающие части тела поотваливаются! Было чертовски обидно за Олену. Владияр расхохотался. - Забавно и странно наблюдать за тобой. - пояснил он - Снаружи таже, а внутри огонь и борьба за справедливость. - Ну, прям уж! - смутилась я. Ого, я снова умею смущаться. - Не рано ли в шестнадцать замуж-то выходить? - сменила я тему. - Шестнадцать лет - самое время невеститься. - грустно сказал Владияр, глядя в окно. - А не после этой ли ситуации с тем козлом, который так некрасиво поступил, Олена заболела? - я пристально посмотрела на отца бедной девчонки. - Думаешь... То есть она сама? - округлил глаза Владияр. - Смотри сам. На моей памяти было несколько подобных случаев. - пустилась я в разъяснения, чтобы как-то сгладить его состояние - Подростки влюбляются, творят некие глупости, а объект воздыхания жестко отшивает или воспользуется моментом и бросит. А психоэмоциональное состояние не справляется с этим. И не всегда может помочь тотальный контроль и поддержка родных и близких. - Значит сама не захотела жить... - Владияр уронил лицо на ладони. Я встала и обняла его со спины. Что тут скажешь. Никогда не умела утешать. Пару минут я так постояла и ноги, не выдержав, затряслись и я рухнула на пол. Сижу с задранным до колен подолом и хлопаю глазами на Владияра. Тот подорвался, поднял меня и усадил обратно на лавку. Сидим с каменными лицами. Меня разбирает смех, но я ж понимаю, что у человека горе, вообще-то, и смех здесь,мягко говоря, неуместен. Мы переглядываемся и взрываемся хохотом. Мать моя женщина! До слезиков ведь. - Владияр, что мне делать-то? Это ведь совсем другая жизнь. Да и несоответствие возраста скажется, наверное. - я пригорюнилась. -Что делать? - он пожал плечами - Тебе сейчас идти спать. А мне еще скотину загнать нужно. Я зевнула. все-таки плотный ужин, разговоры и мое падение выбили из меня силы. Владияр отвел меня в комнату, заменил подушку на сухую (прежняя была вся в травяном отваре) и уложил как маленькую, укрыв одеялом. - Спи. Завтра баню растоплю и остатки хвори выйдут - пообещал он. - А-аам. - зевнула я. - Было бы чудесно. Как Владияр выходил я уже не видела, так как уснула.  Отчий дом. Знакомство с бытом.   - Ку-ка-ре-ку-у-у-у! Божечки-кошечки! Что это за адский будильник?! Я пошарила рукой под подушкой, под одеялом, на полу возле кровати, потянулась к тумбочке... Тумбочки нет. Была стена. Насилу разлепив глаза, я оглядела комнату в поисках телефона. Деревянные стены и скудная обстановка возродили мою память о вчерашнем дне.  - О-о-о... - простонала я и рухнула лицом в подушку. Я ж теперь малолетка. Хотя я до старости сохранила веселый нрав, но все-таки странно это все. Веселье весельем, а бухтеть и ворчать я тоже умею и практикую. Зато папа есть. Эта мысль меня взбодрила. А вот мамы нет. И это печально. Но, в связи с тем, что я уже однажды пережила утрату, было легче принять ее отсутствие. Я уселась на кровати и внимательно, даже с подозрением, уставилась на сундук. Раз уж шкафа нет, то, вполне вероятно, что он его заменяет. Легкая слабость не помешала мне приподнять довольно тяжелую крышку. Моль оттуда не повалила, а это хороший знак. Приступим-с. Внутри, действительно, лежали вещи. Все из натуральных материалов: хлопок, лен, шерсть. Так как вещей было мало, то рассмотреть решила сразу все. Пара широких сарафанов на широких же лямках, одно платье с длинными рукавами, пуговицами на плече и поясом, три белых рубахи с завязками на горловине, белье... на завязках. Судя по всему резинок тут нет. Справа на дне лежали утепленные вещи: шерстяное глухое платье, грубая вязаная шаль и длинные носки. Нет, все-таки это чулки. Я сама когда-то такие носила. Удручал меня тот факт, что все цвета были темными, хмурыми: серый, коричневый, черный, болотно-зеленый. Никаких ярких пятен. И вся одежда была длиною в пол. Зато все чистое и целое. Я впихнула ноги в тапки и вышла в кухню. Вернулась, надела платье . Ибо нечего щеголять в ночнухе. Она, конечно, целомудренная, но все же. Из сеней в дом вошел Владияр. - Доброе утро. - я улыбнулась как дурачок. - А сколько время сейчас? В окно было видно, что солнышко только поднялось. - Доброе... Четыре уже. - Владияр обеспокоенно посмотрел на меня - Как ты себя чувствуешь? - А что-то случилось? - украдкой себя осмотрела. - Нет. Но ты же болела долго. Еще вчера еле двигалась, а сейчас вполне бодрая. - пояснил он. - Аа-а. Все хорошо. - даже кивнула - Слабость есть еще, но это пройдет. Видимо отвары хорошо восстанавливают, да и организм молодой. Давай я сейчас умоюсь и помогу тебе с делами. - и, видя непонимание в глазах мужчины, пояснила - Ну баню растопить, завтрак организовать... Ну, вот что доверишь, то и делать буду. - Хорошо. Но только под присмотром. - заявил Владияр. - Ну это само собой. Я ж тут ничего не знаю. Но кое-что умею. - быстро добавила я. Владияр затопил печурку и на плиту поставил кастрюлю с водой. Я наблюдала и запоминала порядок действий и расположение заслонки. Огонь был разведен с помощью кресала и кремня. На мой вопрос про спички, мужчина ответил, что он привык так. Но, где спички лежат, он мне показал. Пока вода грелась, мы вышли во двор. Дойдя по мосточкам до бани в углу участка, я оглянулась на дом. Вполне добротный, двухэтажный. Слева пристройка для скота. Справа отдельно стоял колодец. А в другом углу постройка. Я думала что это сарай, но, оказалась, что это мастерская столяра и дровенник. Два в одном. За калиткой загон для овец, а дальше была дорога. Естественно, ни о каком асфальте речи не шло. Обычная грунтовая дорога. Через нее также стояли дома. По нашей стороне наш дом был крайним.  - Доверишь мне печь затопить? - оглянулась я на отца Олены. - Конечно. Пошли, доча, в баню. - он покосился в сторону соседей. Там кто-то копошился у забора. Ну мы и пошли. В баню.  В предбаннике стояла лавка со спинкой, кадка с золой и маленькая поленница. В самой парилке была кирпичная печь с котлом, у дальней стены полки для парки, слева у двери котел с холодной водой. Недурственно. - Ты сам все построил? - я обвела рукой вокруг - Все выглядит довольно новым. - Только полки обновил и пол перестилал. Все остальное мой отец строил. - Владияр похлопал рукой по печке. - Ну еще мебель я делал в доме. Я взяла несколько полешек и запихнула их в топку. Проверив наличие воды в котле, открыла заслонку и подожгла кусочек бересты. Огонь, весело треща, принялся за свою трапезу. - Ты в деревне жила? - спросил вдруг Владияр и пояснил - Так уверенно затопила печь. - Родилась в деревне. Потом переехала в город. Примерно в возрасте Олены. - я прикрыла дверцу в топку. - Там нет в домах печей, но детство я не забыла. Старческий маразм меня не успел догнать. Хотя теперь, можно сказать, что я впала в детство. То есть в подростковую жизнь. - А как же зимой без печи? - не понял он. - Ну-у... Батареи обогревали. По ним горячая вода текла и в домах тепло было. - я задумчиво почесала нос - Получается, что я какая-то бесполезная. Никаких новшеств не привнесу в эту жизнь. Только доходы и расходы считать, но это там... Здесь же, наверное, другие порядки? - Здесь никто тебе не даст этим заниматься. - покачал головой Владияр. - Ну если только в пределах своей семьи. А счетоводами только мужчин берут в лавки. Да и вообще, работать женщины могут только в семейном деле. - И что же мне делать? Как на жизнь зарабатывать? - поникла я. - Попробуй просто жить. - мужчина приобнял меня за плечи. - А работы всегда хватает. - намекнул он на ведение собственного хозяйства. - Ну это же все твое. А мне нужно свое иметь.  - Это и есть твое. Запомни, - твердо уверил он меня - Ты - моя дочь. Как бы ни было, я от тебя не откажусь. Пусть ты не та, что раньше, но это решали не мы с тобой. Хочу верить, что в моей жизни не хватало именно такой дочери. - и, подмигнув, протянул мне руку для пожатия. - Живем? - Живем. - вздохнула я. - Выбор то не велик.  - Ты не смотри, что живем не богато... - начал Владияр, но я его остановила. - Я не об этом. Просто привыкла быть независимой. - пояснила я. - А по твоим словам, женщина здесь только в роли хранительницы очага может быть. - Ну почему? В городах в тавернах разносчицами могут быть, или швеями, нянями или прислугой. - Швеями говоришь? - я осмотрела одежду и фигуру мужчины - Обшивать других не смогу, но нас приодеть, думаю, получится. Остальное точно не для меня. Есть какой материал и швейные принадлежности? - Сначала завтрак, А уж потом все остальное! Оставив баню топиться, мы вернулись в дом. По пути я отметила, что у соседей под забором все еще кто-то шаборкается. Надо будет познакомится хоть.  При входе в сени я заметила лестницу в углу, которая вела на второй этаж. Сейчас там просто чердак со всяким нужным и не очень хламам. Ну, как у меня прежде, был балкон.  В доме мы обнаружили, что вода в кастрюле наполовину выкипела. Долго же мы беседы беседовали в бане. Я долила ковшом из ведра, а Владияр достал из закрытого ящика шкафа крупу. Похоже на гречу. Владияр подтвердил, что это именно она. Просто я-то привыкла к гречневой крупе в пакетах и без черных камешков.  - А зачем воду сначала кипятили? - не поняла я - Она ж и так долго варится. Могли бы и в холодную закинуть. А тут перебирать еще нужно. Так и будем воду варить до вечера. Владияр почесал затылок.  - Я всегда так варю. Сначала кипячу, а потом все добавляю. Да и не перебирал никогда. Но если хочешь, то давай манную сварим. Манка была хорошей. Золотистый оттенок напоминал песок под солнцем. Но на воде каша из нее была так себе. На это замечание отец Олены показал как открыть люк в подпол и провел краткую экскурсию по местным закромам. Обычный погреб устроен, примерно, также. Только погреб - это постройка на улице, а тут прямо в доме со входом в сенях. Освещение было свечное. Свечи хранились на кухне и Владияр приготовил одну из них к спуску. Лестница вниз, низкий потолок, земляной пол прикрыт досками. В нервном подрагивании огонька я рассмотрела полки по бокам, заставленные пустой тарой под закатки на зиму. Внизу были сколочены секции под овощи. В конце этого коридора стоял ларь, от которого исходил холод.  - Там специальный кристалл внутри. - пояснил Владияр. - Только нужно плотно закрывать ящик, иначе выморозит тут все. Дальше подпола холод не пойдет. Слишком маленький кристаллик. Зато можно в ящике замораживать продукты на долгий срок. Оказалось, что такой кристалл мог добыть себе любой. Нужно просто пробраться в расщелину в холме, который в дне пути от нашего села. Там и можно наковырять себе хладагент местного пошиба. Правда постараться нужно. В основном, там только мелкая крошка этого холодящего минерала. Зато, если нашел нужный размер, то хватит на всю жизнь. На одной из полок справа стоял кувшин с молоком и плошка с маслом. Мы это все прихватили и вернулись на кухню. Там, быстро помешивая ложкой, я всыпала в кипящую подсоленную воду крупу. И в конце добавила маслица.  - В следующий раз будем на молоке варить. Корова же своя!  На это Владияр только кивнул и приступил к трапезе. Все равно вкусно. После завтрака я замочила посуду в тазу с водой и мы отправились проверить как там баня. - А ничего, что мы так рано топить начали?  - Кому как удобно, тот так и делает. - ответил Владияр. - Ты только при посторонних отцом меня зови. Могут не понять. А если растеряешься, то просто молчи и глаза в пол. Олена так всегда делала. То есть, ты так делала. - и улыбнулся мне. - Хорошо, папочка. - кивнула я. - Только ты учти, что я почесать языком люблю. Да и быт нужно как-то налаживать. Не сидеть же мне дома на постоянной основе?! Вот и начну с соседями контактировать. - я мотнула головой в сторону забора, за которым кто-то опять или до сих пор шуршал. За разговорами я закрыла баню настояться и подкопить жар. Дальше мы пошли выгонять овец в загон и курей в вольер. И, если с овцами все прошло гладко, то с птицей вышло так, как вышло. Открыв дверь в небольшой курятник, папа (так его теперь буду звать) отошел в сторону и пропустил пернатых вперед. Первым, естественно, вышел петух. Его белоснежные перья были какими-то праздничными. Особенно шикарный хвост. Он прям светился в лучах утреннего солнца. Красный гребешок Петя нес как корону, а бородка была словно орден. Большой, гордый, он вел за собой семь пестрых курочек. - Батюшки! Ну каков красавец! Ни дать ни взять - полководец! - я восхищенно уставилась на петуха. Птиц внимательно осмотрел меня сначала одним глазом, потом другим, подошел поближе, вытянул шею и что-то вскукарекнул. - Ты верную стратегию выбрала, доча. - хохотнул отец. - Он любит похвалу и одобрил тебя. Теперь можешь спокойно сама выпускать эту стаю и даже кормить. Он замигал глазами, показывая на соседский участок. Я аккуратно, не привлекая внимания, глянула в ту сторону. Держась за забор, там стояла на цыпочках женщина лет сорока. Меня привлек ее головной убор. Хоть платье у нее было грязно-серого цвета, а вот платок был пестрым. Значит, здесь есть какие-то красители, которые можно использовать.  - То есть, до сегодняшнего дня, я им неправильно восхищалась? - я моргнула глазами дважды, давая понять, мол понял, принял. - Здорово, Аглая! Вот, радость у меня - Оленушка поправилась - громко сказал папа. Я кивнула, глядя на женщину, и пригладила волосы ладошками. Она разглядывала меня, а я ее. Среднего роста, Аглая была полновата в груди и бедрах. Фигура - этакие крупные песочные часы. Темные волосы выглядывали из-под платка, брови выгоревшие на солнце, терялись на загоревшем приятном лице. Вот только глаза смотрели колко. Будто прощупывала меня. - Здоров, сосед! Вижу-вижу. Бледна как моль, а так ничего! - поставила она мне вердикт. - Тебя б отмыть да откормить и красотулей будешь. - обратилась Аглая уже ко мне. - Ну спасибо, приласкали... - тихо пробурчала я. - Чаво? Не слышу. Что ты там бормочешь? - соседка даже приложила руку к уху. - Спасибо за совет. - заорала я. - Этим и займусь! Что-то пошло не так. От моего зычного ответа соседка шарахнулась назад и, споткнувшись, рухнула задом в малинник. И, видимо, от греха подальше, она поползла в сторону своего дома. Отец, наблюдавший за этим представлением, прошептал мне: - Давно мечтал о чем-то подобном... Не баба, а пиявка в юбке. Ты поаккуратнее с ней. - посоветовал он мне. - Болтать любит да от себя добавить может. - Ну, такие люди всегда были и всегда будут. Но я тебя услышала. - также прошептала я. Вот и информатор нарисовался. Надо подружиться. Я отправилась кормить курей, а после мыть посуду. Отец же в это время подоил корову и увел ее на пастбище. Но вернулся быстро, так как наш дом был в конце села, а луг для выпаса был за пролеском. За всеми делами баня настоялась и можно уже было идти мыться. - Я иду первый! - заявил отец, сверкая глазами. - Как герой, приму весь первый жар на себя. - и стукнул себя кулаком в грудь. - О, мой отец-герой! - я решила поддержать этот цирк, картинно приложив руку ко лбу. - Благословляю тебя на бой с банными принадлежностями против его величества антисанитарии. Я и горячий чай будем ждать тебя с победой! - и положила ему на плечи свои ладони. От неожиданности, он крякнул.  - М-да. Выглядим как идиоты. - улыбнулся папа. - Видимо, это наша отличительная семейная черта. Да и не видит никто. - вздернув нос, ответила я и выгнала его в баню. Я тоже помыться побыстрее хочу. Заранее спросив разрешение, я решила напечь блинов, пока печурка не остыла полностью. Замесила тесто в миске и оставила его на столе. В печке я пошуровала небольшой кочергой и, все-таки, подкинула полешко. Пока угли разжигали на полешке огонь, я рассматривала сковороды в шкафу. Приглянулась одна невысокая, чугунная, почти как сссровские сковороды. Только на ручке непонятный вензель вместо цены. Вот и все отличие. В подполе раздобыла масло и дело пошло.  Через час вернулся отец. Намытый, распаренный, раскрасневшийся. Высокий, вихрастый, загорелый молодой мужчина, которого не портили простецкие штаны из светло-серого льна на завязке и отрез-полотенце на плечах. Ну, хорош! Хоть сейчас женихаться. Но это позднее. Я заварила заранее листья малины и мяты, разлила этот "чай" по кружкам и поставила вместе с блинами на стол. - С легким паром! Садись отдыхай, пей, ешь, а я побежала булькаться. Собрав в отрез (надо что-то с этими отрезами делать) белье на смену, я вприпрыжку поскакала в сторону бани. Хорошо быть молодой! Колени не скрипят и позвоночник не ссыпается в портки. Ух, хорошо! Ну и пусть только дегтярное мыло, но сам факт - баня. Нет, не так . БАНЯ! Обожаю! Пока я стирала одежду и мылась потом сама, отдельно заваривалась крапива для полоскания волос. Как-то этот колтун нужно разобрать. Вдруг поможет? Уже чистенькая и одетая я заметила в окне предбанника свое отражение. Как бы описать этот стиль, особо не выражаясь... Колоритненько. Длинный зеленый сарафан на лямках и рубаха под ним. Все это широченное, как чехол на танк. На вырост что ли? Если только в ширь. - Пап, где развесить постирушки? - вбежала я в дом с полотенцем на голове. - На чердаке веревки растянуты... - он обомлел, когда увидел меня. - Ты чего такая... широкая? - и глазками луп-луп.  - Что нашла, то и надела. - пожала я плечами. -Там пояса должны быть. - кивнул папа в сторону моей комнаты, намекая на сундук. - Да? Не видела.  Наскоро развесив постиранное на веревки, я побежала бороться с волосами. Не найдя нигде большого зеркала, я обратилась к отцу. Тот принес большое зеркало в раме из своей мастерской (вроде как ремонтировал он его) и повесил в моей комнате напротив сундука. Я осмотрела свои волосы, вздохнула и принялась драть их. То есть расчесывать, разумеется. Местами чесать, местами драть. Как-то так. В сундуке я, все-таки нашла два убитых тканевых пояса. Что с ними нужно было сделать, чтобы добиться такого результата, я не знаю. Один бы продран, другой завязан чуть ли не в морской узел. Выбрала узловатый. С волосами справилась и этот ребус я решу. Результат мне понравился. В зеркале отражалась молодая девушка с длинными белыми волосами, заплетенными в косу, перекинутую на плечо. Болотно-зеленый сарафан делал мои глаза темнее, а пояс, завязанный на талии, подчеркнул талию. Не осиную, но выразительную. Подол волнами скрывал ноги до пят.  Выйдя на кухню, папа только кивнул мне и пригласил за стол. Ох уж эти мужчины. Хоть бы комплимент какой отвесил. Ну да ладно. Найду для него женщину и буду подсказывать приятные для дам словечки. Или неприятные. Это смотря какая женщина попадется. Быстро выпив чай, отец провел для меня ревизию всего, чего только было можно. Из главного-продукты все свои. Все дает свой огород и живность. Год обещается быть урожайным и поэтому осенью можно будет часть овощей продать на ярмарке, которую устраивают недалеко от села раз в месяц на неделю. Есть немного тканей из приданого Марьяны, жены отца, то есть матери. Значит, можно нашить простых сарафанов и юбок, и брюк с рубашками для папы (не будем шокировать публику модой XXI века). Нитки-иголки также присутствуют. Даже мулине есть для вышивки. Шьют здесь вручную, а о машинках швейных и не слышали. Если есть деньги, то можно заказать портным и модисткам. Я буду шить сама. Во-первых: умею (в школе труды очень уважала). Во-вторых: я ж экономист! Экономия должна быть экономной. Вместо обеда у нас был обход грядок и разбор чердачных закромов. Так как сил у меня уже не осталось, то ужин готовил папа. Между прочим, очень вкусно. Видимо, все, что готовит мужчина на живом огне, невероятно вкусно. И если выходить замуж, то вот за такого как отец.  Стоп! Гормонам команда - "отбой"! Еще чего не хватало! Выпив очередной лечебный отвар от местной знахарки, папа выгнал меня спать. Опять все дела вечерние легли на его плечи. Уже засыпая, я подумала о том, что неплохо было бы подружиться с травницей-знахаркой. Это ж надо такие сборы делать?! Два месяца это тело лежало, а на вторые сутки пробуждения я почти весь день выдержала на ногах. И паники никакой нет. И реальность я приняла как должное. Но это потом. А сейчас баиньки. Закутавшись в свежей постели я выключилась. Продолжение завтра. Под обложкой оставляю ссылку для самостоятельного чтения на сайте.