ЖИЗНЕННЫЕ РАССКАЗЫ

Такая тоска брала от вида грязной посуды в раковине! Если б это было не часто, то и пусть. А когда изо дня в день... Сегодня посуды было немного – чашки, ложки. Дети вечером пили чай. Все б ничего, вот только осеннее утро началось с неприятностей. И делов-то... делов – всего-то внук опять хлопнул дверью ... Октябрь у них с мужем всегда был безмятежным, тихим. Огородно-садовые дела не тяготили, осенние астры, георгины и отцветающие розы навевали философское настроение. Они с Митей всегда любили это время – готовили сад к зиме. В теплые вечера просиживали на садовой скамейке. Дмитрий – с кружкой кофе. Эту кружку частенько и приносила ему Таня. Да и вообще, ему себя посвящала. Заботы все в последнее время о нем были, думы – о нем. Она изощрялась в кулинарных его пристрастиях, ходила на цыпочках, когда спал он после дежурства. Жили мирно, тихо, дружно, осенью жгли костры на огороде, весной вспахивали землю... Вечерами Дмитрий пропадал в сарае – слыл он неплохим столяром, мастером по изготовлению наличников. И всегда у него были заказы. Трудился не ради денег, в каждое свое изделие вкладывал частичку души. И не замечала раньше Татьяна за ним уж такой привычки ворчать, не замечала злобы. Избаловала, видать... В семье ведь жить надо не друг для друга, а скорее друг с другом для детей и внуков. Именно так верно – считала в последнее время Таня. Теперь для нее муж был виновником засевшей в сердце обиды и боли. А жизнь их изменилась кардинально. Прошлой весной сын приехал к ним расстроенный. За помощью приехал. – Мам, Люба увольняется. Проблемы там на работе, потому что Данька болеет без конца. В общем, если вы не против, мы бы у вас пожили до покупки жилья. Не копится у нас ничего. Сплошные расходы... За квартиру уже двадцатку просят. А сейчас вообще ремонт требуют. – Так конечно, Слав, давно зовём. Три комнаты же... И Дмитрий был поначалу не против. Как сыну не помочь? Весной же и перебрались к ним молодые – единственный сын с женой и двумя сыновьями семи и четырех лет. Часть вещей установили, уложили в сарае, в гараже. Но все равно три уютные просторные комнаты завалились сумками, коробками и баулами. Татьяна во внуках души не чаяла. Деду Мите не все во внуках нравилось, но приезжали раньше внуки ненадолго, недостатки проскальзывали. До этого сын с женой снимали жилье, говорили, что копят на первый ипотечный взнос, а Таня с мужем помогали сыну, чем могли. Татьяна встретила детей с огромной радостью. Казалось, что дом их в последнее время стал каким-то пустым и скучным, а теперь он будет наполнен радостью, детскими голосами и душевными отношениями. И когда сын заявил о своем желании жить с ними, Татьяна начала представлять себе добрые семейные картины: как дед возится с внуками, как обучает их своему столярному мастерству, а они со снохой копошатся на кухне, думают вместе – чем накормить мужчин. Она представляла воскресные обеды и ужины, уже обдумывала планы экономии в хозяйстве – можно будет и утей завести, давно собиралась. Она освободила от вещей шкафы, перебрала все свое тряпье, часть отнесла в сарай, сто раз переставляла с места на место домашнюю утварь, – Чего ты с этим торшером таскаешься? – ворчал муж. – Да вот, думаю. То ли мальчикам его в зал, то ли детям, но там на тумбочке лампа... Не знаю и куда ... И вот ещё с микроволновкой. Высоко она у нас, Дениска не достанет. Спустить надо б ... Но когда приехали дети, пошло все совсем не так, как представлялось. Многочисленные сумки, баулы, коробки отправились не только в сарай, но и в комнаты. – Нет, нет! Эту коробку в дом несите. Это комбайн. А здесь фены и плойки мои, мне без них никак. У вас нет гладильной доски? Нет, я на столе гладить не могу... Куда доску поставить? На кухне никак не находилось место для громоздких кастрюль, сковородок и скороварок снохи. Она стояла посреди кухни с большой мультиваркой. – Нет, я без мультиварки не могу. Давайте куда-нибудь ее пристраивать. Таня уж убрала цветы, подоконник был заставлен посудой молодых, и она всё никак не могла решить, куда ж поставить ещё и объёмную чудоварку. Пришлось убрать часть своих кастрюль в их с дедом комнату – пока прямо на пол. В зале ещё стояли не разобранные сумки, а Дениска уже канючил. – Мам, достань планшет...мам, достань планшет... – Погоди ты со своим планшетом! Дай разобраться в этом дурдоме! И Татьяна, понимая, что это всего лишь слова, почему-то расстраивалась – казалось, что дурдомом сноха называет их дом. – Все разберём, Любаш, постепенно всё расставим, – сглаживала, как могла, Таня волнение снохи, но та отворачивалась, как будто это они с Митей и были виноваты в том, что вынуждены дети были переехать к ним. Дед на второй день повел внучат в сарай, чтоб занять, смастерить что-нибудь интересное. Денис смотрел на дедовы уроки с тоской, сам что-то в руки брал и пробовал мастерить неохотно... – А когда папа инет подключит? – Да зачем тебе этот интернет? Ты вот реечку обработай, кораблик сделаем, а хочешь – пистолетик Даньке. Чего выбираешь? – Мне все равно, – откровенно скучал Дениска. Мальчиков внуков расположили в зале. И Татьяна, и Дмитрий ещё по инерции заходили туда вечером с кружкой чая, чтоб сесть спокойно на диван, протянуть усталые ноги, уставиться в телеэкран и потихоньку побурчать на теленовости. Но натыкались на заваленный игрушками пол, диван, отодвигали кипы одежды на креслах, привычно присаживались здесь, отхлебывая чай, и вскоре уходили к себе в спальню. Было так непривычно всё это... С ними в спальне почти постоянно обитал и четырехлетний Даня. Только ему и интересно было поговорить с бабушкой и дедом, остальным интереснее было смотреть в экраны планшетов и телефонов. Хотя и Даня увлеченно уже жал на телефонные кнопки, и если б бабушка и дед его не увлекали разговорами и делами, то и он глядел бы в экран весь день. Проходило лето. Худо-бедно проходило. Сноха работу не искала, потому что ждали они поездки на море. Она и дети по большей части сидели в телефонах. На просьбы свекрови реагировала спокойно, но по лицу, улыбающемуся экрану, а потом хмурому – в сторону свекрови, читалось: "Ну, что ж, раз Вы настаиваете..." Сноха походила на гостью. Сидела в своей комнате, довольствовалась тем, что готовила свекровь, лишь иногда в охотку что-то кулинарила. Сама частенько не притрагивалась к приготовленному – у нее диета. – Сырники? Ну все, дети без завтрака..., – встала утром и вышла в пижаме на кухню сноха. – Как? Да что ты, Люб! Я ж с шести утра тут... Вот и супчик рыбный, и сырники... – Ооо! Рыбный. Значит ещё и без обеда. Они не любят ни сырники, ни рыбный суп. – Так чего ж ты не сказала-то? Я ж вчера тебе говорила, что я рыбного супа сварю, сырников пожарю. Говорила ж, когда творогу принесла..., – Таня вспоминала, что разгружая покупки в холодильник и слушая ее, Люба смотрела в лежащий на столе экран телефона. Всего скорей, она просто не слушала свекровь. – Я думала Вы – себе. Откуда ж я знала, что нам? – Так ведь...так разве есть у меня силы разные супы варить? Каждому – свой... – И не варите, я и не прошу. Сами же... – Так ведь дети... Смотрю, ты не готовишь ничего. – Поэтому и не готовлю, что Вы тут... Как вдвоем на кухне крутиться? Да и вижу, что есть обед, так зачем еще? Чтоб вылить половину? "Ладно" – думала Татьяна. Притирается сноха, неловко ей сразу лезть в хозяйство чужое. Вот уж пусть на море съездят, а там... Не было их две недели. За это время Татьяна разложила и расставила всё так, что комар носа не подточит. Опять дом стал уютным. Устала, издергалась сама и издергала мужа, но к приезду детей у каждой вещи уж было свое место. И кухонный комбайн, и мультиварка снохи заняли лучшие места кухни. Готовь – не хочу. Сноха, по всей видимости, не хотела. Татьяна на маленьком клочке оставшегося от современной техники стола терла, нарезала, крошила, периодически бегая за своими кастрюлька и в спальню. Очень хотелось, чтоб все в доме были сыты. Но внуки ели плохо. Были они совсем не приучены к первому, часто требовали каких-то особенных блюд, о которых Таня и не слыхивала. – Ешь! Даня, кушай котлеты, – стояла Татьяна над младшим внуком, – Очень вкусные, все мои котлетки хвалят. – Не хочу..., они... – внук совал два пальца в рот, изображая рвотный рефлекс. – А что ты тогда хочешь? – Я роллы хочу... – Что это за роллы такие? – Таня не выпускала вертящегося на стуле внука из-за стола, – Мам! Мама! Спаси меня! А бабушка не знает что такое роллы... Люба вышла из комнаты, спокойно посмотрела на капризы ребенка. – Не заставляйте его есть то, от чего ему плохо. Сейчас закажу роллы, – она набрала какой-то номер, и правда, примерно через полтора часа им привезли эти самые роллы. Красивая машина привезла красивую коробку, открыли, показали бабушке роллы, дали попробовать – пресной рис с водорослями.... А потом Таня увидела цену, и ей стало ясно, почему они так долго не могут накопить на первый взнос ипотеки. В выходные сноха заказывала пиццу. И тогда Таня приготовила дрожжевой пирог по типу той самой пиццы, какую ели дети, и сделала для сына полный расклад цены. Пирог был вкуснее, больше по весу, насыщеннее по начинке и в четыре раза дешевле по себестоимости. – А труд? Вы не оценили свой труд, свое время. А время – деньги, между прочим..., – отрезала сноха. – Верно. Время – деньги, – кивнула Татьяна и хотела было добавить: " Тогда почему ж ты так много тратишь его на "сидение в телефоне", на переписку и трещание с подругами, на фильмы, ролики, разглядывание картинок?" – хотела добавить, но промолчала. Покой дороже. Татьяна понимала, что взаимные претензии лишь давят, бьют, притесняют, обижают. В общем, лишь ухудшают отношения, и ничуть не исправляют ситуацию. Всем надо привыкнуть: и детям к ним, и им – к детям и внукам. Но почему-то она это понимала, а Дмитрий понимать это никак не хотел! Вот и с этими дверьми... Беда просто... Своими руками он сделал все межкомнатные резные деревянные двери в доме. Изощрялся, врезал замки, навешивал – всё сам. А потом любовался. Брал слегка влажную тряпку, стряхивал пылинки с резных узоров, прикрывал каждую, нежно опустив ручку. Не раз уж гордо хвастал, что двери за добрый десяток лет не осели, не покосились. А Денис, внучок, был очень резок на руку. Закрывал дверь со всего маху, даже не держась за ручку – просто махнув дверью об косяк. Замок щёлкал, дверь громыхала. Причем делалось это походя, не специально, без обдумывания действия, и днём и ночью. Дед не молчал – сказал раз, сказал два. Уж и отец провел с Денисом беседу – но хватало внука после разговора на пару закрываний, а потом все повторялось. Татьяна за внука заступалась – поди-ка вот так за раз искорени многолетнюю привычку! А дед ворчал, понять и уступить не хотел. Денис дулся, и вместо дружбы возникла меж внуком и дедом вражда. Сноха обижалась, утверждала, что свекр совсем не понимает – что такое дети. А Татьяна пыталась быть связующей ниточкой, тушить фитили зарождающегося пожара ссор, мирить и сглаживать, сглаживать и мирить. Вот только теперь она не узнавала мужа. Он даже внешне изменился. Лицо землистым стало, с синеватым отливом. На скулах кожа натянута, а так – морщина на морщине, нос заострился, глаза провалились, и в них – тоска какая-то и злоба. Может и правда, совсем забыл что такое дети? Она вспоминала время, когда маленьким был сын Славик. В возрасте Дениски он не отходил от отца, всюду с ним шастал, как хвостик. И отец брал его с собой, даже на покос бывало, полусонного. Тогда держали они ещё корову. Завернет от прохлады и на телегу, тот проснется испуганно, а кругом уж все поет: и птицы, и отец вполголоса, и коса... И по улице вечно с отцом за руку ходил. Отец остановится, разговорится со знакомым, Славик рядом. Вцепится в руку, стоит, слушает, впитывает. И ведь учились на этом пацаны, отец примером был. И ведь тогда находил он общий язык с сыном. А сейчас? Татьяна наблюдала за отношениями мальчиков с отцом. Сын приезжал с работы часов в семь. Ужинал один, Люба, покормив детей, лежала с телефоном в своей комнате, а мальчишки торчали у телеэкрана. – Как на работе дела, сынок? – интересовались мать с отцом, а он традиционно ругал начальство. Потом шел сын к жене, вроде бы, но садился от нее поодаль, за компьютер и катал свои танки до ночи, а иногда и за полночь. Интерес к детям возникал лишь при покупке новой игрушки, коих уж было необыкновенно много. Внуки льнули к бабуле, маялись бездельем и детской усталостью от длительного бездействия, и Татьяна вела их во двор, или гуляла с детворой до соседки Галины. Там можно было передохнуть. – Ох, и усталый вид у тебя, Татьяна! – качала головой Галина. – Да, ладно, Галь. Понимаешь ведь - то ль вдвоем, а то ль – семья. Надо помочь детям, на ипотеку копят. – Так, а трактор тогда зачем мальчонке? Баловство ведь, а денег, чай, стоит..., – Даня ездил по двору на красном управляемом дистанционно тракторе, Денис бегал с пультом. –Так ведь в кошелек их не лезем, умеют считать-то, чай. Но, если честно, Татьяна и сама не понимала, как молодые копят, да и копят ли вообще. Начиная с того, что Люба все никак не могла найти работу. – Мам, ну каким кассиром! Ты чего... У нее же, между прочим, юридическое образование. Не пойдет она кассиром, – махал рукой сын, когда Татьяна сказала ему об объявлении на супермаркете. Однако, сноха с периодичностью заказывала в интернет-магазине разные вещи. Татьяна разглядывала милые свитерочки мальчишкам, с удовольствием многое и оплачивала сама, но уж понимала, что дед закатывал глаза не зря – больно много тратила денег сноха на эти самые интернет-покупки. Ох, много! – Мои дети не будут ходить в старье, – парировала на сомнения Люба, и Татьяна кивала: и верно, неужто уж детей не одевать. В сентябре Люба устроилась работать в регистратуру частной поликлиники. Теперь на бабушке с дедом был первоклассник Денис, да и Даня к новому садику привыкал опять через больнички. Люба работала до двух, а потом обедала, отдыхала в своей комнате, и лишь к вечеру начинала заниматься детьми. Частенько эти занятия проходили с телефоном в руках, она покрикивала на нерадивого Дениса, поддавала Даньке. Младший прибегал к бабуле, и на этом материнские занятия завершались. Разбросанные игрушки Даня убирал уже вместе с бабушкой. – Так, посуду мыть будешь ты вечерами, мать вон еле на ногах стоит уж, – как-то вечером заявил Дмитрий снохе, решил пожалеть Татьяну. – Посуду. Оставьте, помою, как смогу... , – ответила она, не глядя в его сторону. – Ну, что ты, Мить! Да помою я и сама, – сглаживала Татьяна. Вот опять он этот свой характер демонстрирует! – Не как смогу, а перед сном. Вместо того, чтоб купаться по часу, посуду помой, – не успокаивался дед. – Митя, что ты говоришь. Не слушай его, Любаш... Сноха подняла на него возмущенный взгляд. – Вы хотите навязать мне свои правила? Сколько хочу, столько и купаюсь. Свиньёй уж на работу точно не пойду, как некоторые... – Грязными не ходим, и посуду за собой моем, между прочим. И за твоими детьми тоже, и за тобой! – Моем... Вы лично умылись, прям! Того и гляди, переломитесь. Жену жалеете, а палец о палец... – Вот верно, Люба. В своем глазу..., – поддакивала снохе Татьяна. Так не хотелось ссоры. Да и не прав муж, ну, неужто ей трудно посуду помыть? – А потом дети – это и ваши внуки, между прочим, – добавила сноха и скрылась за дверью своей комнаты, непростительно громко хлопнув. – Эх, Митя, ну, зачем? Ведь только сердце рвёшь этими скандалами и мне, и себе... Муж тоже хлопнул дверью, и уж не жалко было ему своих дверей. А Татьяна, оставшись на кухне одна, застучала грязными тарелками, посапывая носом. Что ж нет им ладу? Не живется спокойно! А? Она же вот ни с кем не ругается... В воскресенье Татьяна вышла во двор, держа в руках рабочие перчатки, присела на скамью. Октябрьские астры и георгины не вызывали прежних эмоций. Как будто и не было их. Деревья — почти голые, сквозили и раскачивались на осеннем ветру, на дорожках гнили опавшие листья, и не было ни сил, ни желания их убрать. Митя давно забросил столярную работу, отказывался от заказов, жаловался на спину. Во двор вышел сын. – Мам, разговор есть. – О чем, сынок? – как-то совсем безучастно спросила Татьяна. Энтузиазм растворился. Она опять встала рано, все сегодня дома, шесть человек. Натушила большую сковороду картошки с мясом, сварила щи. Когда нарезала капусту, когда готовила, косилась на мультиварку и комбайн, вспоминала, как хвастала Любаша их действом. Но эти великолепные чудеса техники так и остались стоять на самых удобных кухонных местах, и лишь несколько раз были задействованы снохой. Ежедневный же труд по приготовлению пищи взяли на себя вот эти не слишком здоровые ее руки. Татьяна повернула к себе ладони, посмотрела на них, и дальше принялась за дела. Сыну же помогает, его семье, внукам. И эта мысль придавала силы. Правда, с Митей совсем отношения разладились, стали они какими-то чужими. Так ведь кто виноват? Татьяна убедила себя, что виноват муж. А вот теперь просьба сына, которому, казалось, отдала б всё, почему-то заинтересовала не сильно. – Мам, с отцом поговори. Люба уволилась вчера. Зарплата копеешная, а требований ... В общем, рассчиталась она. И хочет заняться маникюром. Уж и купила всё. Сейчас это дело доходное очень... – Маникюром? Это как? У нее же юридическое образование. – Мам, ну, причем тут образование. Сейчас время такое... – Так пусть, – устало соглашалась Татьяна, – А отец тут при чем? – Она же на дому будет этим заниматься. Нереально помещение снимать, понимаешь? Мы подумали, что лучше всего – на кухне. Она приличная у вас. Стол хороший. Главное, чтоб отец не был против. Это ж не весь день. Может две, может три клиентки в день. Татьяна вздохнула, представила этот нелегкий разговор с мужем. И вдруг живо поняла, как во многом он был прав. Она вспомнила их осенние спокойные теплые вечера, их общение, разговоры, и от тяжести на сердце накатили вдруг слезы. – Слав, а посгребай-ка листья с дорожек, а. А то спина у отца, а у меня ноги выкручивает, – сказала, едва сдержав ком в груди. – Да ладно, потом посгребаю. А с отцом-то решишь проблему? Татьяна повернула лицо к солнцу, вдохнула меланхолический осенний запах и тихо произнесла: – Пора съезжать вам, сынок... Слава посмотрел на мать, помолчал, а потом взял грабли и, сделав несколько шагов к листве, обернулся: – Понимаю, мам. Устали вы. Всё ждал, когда ты это скажешь. А ты – не слушайте отца, не слушайте... С Любкой нелегко... Съедем, раз так, вот квартиру найдем, и... *** Дмитрий с Татьяной стояли на крыльце. Лёгким белоснежным пухом покрылся за ночь двор. Он висел шапками на необрезанных, неподготовленных к зимним холодам розах. – Пропадут, да, Мить? – Так ведь тает вон. Укроем ещё. А коль пропадут, новые посадим. Главное ведь – нам не пропасть. А розы – дело наживное. Он направился в сарай, сегодня должен приехать к нему заказчик. Сын с семьёй съехал совсем недавно, нашли квартиру довольно недорогую. Пришлось снохе немного умерить пыл. Договорились, что половину квартплаты возьмут на себя они, родители. Митя сам это предложил. Сказал, что заработает на наличниках. И вечерами с кружками чая сидели они на своем диване, протянув усталые ноги, уставившись в телеэкран и потихоньку бурча на волнующие теленовости. Внуков привозили им уже на выходные. Дед ограничил им время интернета, пытался увлечь хоть чем-нибудь. Но получалось у него это не слишком хорошо. – Ба, а почему дед злой такой? – Почему же злой? – Телефоны забрал... – Телефоны забрал как раз оттого, что жалеет вас. Он и меня так жалеет – кажется мне, что злится... Автор: Рассеянный хореограф.

- Ну и прекрасно! Но разве нам с тобой обязательно ругаться напоследок? Мы же можем остаться друзьями! Сергей протянул было руку, но Оля шагнула в сторону, спрятала ладошки за спину, и помотала головой. - Нет! - Надо же. Я думал, что ты умнее! Ладно. Бывай! Сергей зашагал в сторону выхода из парка, а Оля плюхнулась на мокрую скамейку, усыпанную листьями, и заревела. Занятию этому она отдалась со всей страстностью. Даже зонт забыла открыть, хотя дождь припустил в удвоенной силой, решив, наверное, что если Оленька плачет, то и ему не грех. Пореветь от души ей хотелось уже давно, но все как-то причин не было. Точнее, они были, но серьезными, чтобы вот так – до соплей и слез, их назвать как-то язык не поворачивался. Подумаешь, Сергей забыл о том, что они договаривались встретиться, и умотал с друзьями в баню! Просто забыл человек о своем обещании. Бывает… Подумаешь, целовал в щечку всех девчонок в группе при встрече, для каждой находя комплимент и улыбку! Что такого? Он просто парень, который точно знает, чего хотят все девушки. Внимания… Такая мелочь, а как приятно, когда тебя замечают… Подумаешь, три года отношений, знакомство с родителями, планы на будущее и все это ушло в никуда, как только стало известно, что ее, Олю, в аспирантуру берут, а Сергея – нет… И оказалось, что она далеко не самая прекрасная девушка на свете. Есть и получше… Лера, например. Длинноногая, загадочная, словно сфинкс, и настолько безразличная ко всем окружающим, что Сергей решил, что он не он будет, если не расшевелит эту снежную королеву. У него получилось… И сегодня Оля узнала, что быть милой – это, оказывается, недостаток, любить – надо уметь, а Сергей принял серьезное решение и женится через месяц. И вовсе не на Оле… Поводов для того, чтобы пореветь теперь было более, чем достаточно, и Оля решила, что хуже от этого точно не будет. Тем более, что стесняться в это время в парке было некого. Почти… Кот, который взялся непонятно откуда, так важно промаршировал по мокрой дорожке мимо скамейки, на которой мерзла и тихо подвывала от жалости к себе Оля, словно дождя не было и в помине. Его облезлый хвост прошелся по Олиным кроссовкам, и девушка брезгливо поджала под себя ноги. Хвостатых и усатых она не очень любила с тех самых пор, как бабушкина кошка оцарапала ей нос в далеком детстве. Оля лезла к ней целоваться, но кошка порыва не оценила, и дала Оленьке по носу, чем раз и навсегда убедила девочку в том, что от семейства кошачьих лучше держаться подальше. Олин жест не остался незамеченным. Кот остановился, пару раз дернул нервно хвостом, и запрыгнул на скамейку. - Нет! Уходи! – запротестовала было Оля, но осипший от долгих слез и холода голос не слушался ее. Кот потоптался по мокрым листьям и уселся рядом с Олей, вопросительно глянув на зонтик, который она держала в руках. - Еще чего! – фыркнула девушка, правильно расценив кошачий взгляд. – Я тут страдаю! А ты мне мешаешь! Брысь! Кот даже ухом не повел. Вздохнул только. Совсем по-человечьи. И Оле будто послышалось: - Что ж ты так орешь, девица?! Я тебе ничего плохого пока не сделал. Поддержать решил, вот. А ты кричишь. Нехорошо! Сидишь тут, мерзнешь… Мокрая, вон, вся… Того и гляди – разболеешься! Странные вы, все-таки, люди! У вас есть теплый дом и еда, а вы себе придумываете какие-то проблемы и думаете, что так и надо… Оля услышала этот монолог так ясно, что даже потрясла головой, думая, а не сон ли это? Но мокро было по-прежнему, кот никуда не делся, а руки у нее замерзли настолько, что с первого раза зонт открыть не получилось. Она все еще возилась с кнопкой, сердито шмыгая носом, когда кот вдруг подобрался, выгнул спину и зашипел. - Эй, ты чего? – Оля оставила в покое зонт и невольно потянулась к коту, чтобы успокоить. Но не тут-то было Кот взмыл над скамейкой, уворачиваясь от здоровенной овчарки, которая появилась, будто чертик из табакерки, из-за скамейки, и почему-то решил, что прятаться лучше всего на руках у Оли. Острые когти вцепились в ее куртку, девушка ахнула, вскакивая на ноги, и кот решил за благо забраться повыше. Хозяин овчарки решивший, что в это время в парке людей быть не должно, и отпустивший свою любимицу с поводка, застал лишь развязку этой трагикомедии. Его собака стояла возле скамейки, на спинке которой балансировала, вытянувшись в струнку, девушка. А на голове у девушки, вцепившись когтями в ее шапку, сидел мокрый, воющий на всю округу, кот. На морде овчарки, украшенной сделанным на заказ намордником, было написано такое изумление, что ее хозяин не выдержал и рассмеялся: - Грета, ко мне! Команда была выполнена тут же, а парень поспешил к скамейке: - Девушка, милая, слезайте! Давайте, я вам помогу! Не бойтесь! Вы не заметили? Она же в наморднике! Вам нечего бояться! Олю аргументы хозяина Греты может быть и убедили бы, а вот кота – нет. Он продолжал самозабвенно выть даже тогда, когда Ольга с помощью незнакомца спрыгнула на землю и попыталась отодрать хвостатого от своей шапки. Хозяин овчарки, видя тщетность Олиных попыток, все-таки вмешался. - Дайте-ка, я вам помогу! – он ухватил кота за шкирку и тот вдруг успокоился и повис тряпочкой, чем немало удивил исцарапанную Ольгу. - Как вы это сделали?! - А как мамка его в детстве! У меня всю жизнь кошки были. Вот и насмотрелся! – хозяин Греты вручил Ольге хвостатого возмутителя спокойствия. – Держите! Да, вот так, за шкирку! А еще лучше, засуньте его под куртку. Он согреется и успокоится. - Да? – Ольга посмотрела на кота и ей вдруг стало его жаль. Разве не сидела она только что, такая же мокрая и обиженная жизнью, пытаясь собрать остатки самоуважения в кучку? Так, чем отличается она от этого хвостатого, который был единственным, кто оказался рядом в этот момент? И если уж кот ее не бросил, то как она может теперь бросить кота? Нет! Так не годится! Ольга расстегнула куртку, затолкала кота за пазуху, и кивнула незнакомцу: - Спасибо! - Не за что! А почему вы плакали? Ольга удивленно обернулась: - Это просто дождь! - Ага! А я папа римский! Девушка, а давайте, я вас провожу? Темнеет уже, а вы с котом. Вдруг кто-то решит покуситься на вашу честь? Ольга усмехнулась. - Пусть попробует! Вы шапку мою видели? Как думаете, что останется от того, кто на это решится, если я выпущу своего боевого кота? - А он уже ваш? Ольга задумалась на минутку. - Знаете, есть такой закон – если где-то убыло, то должно где-то прибыть. - У вас убыло или прибыло? - Да вот не разобрала пока, - задумчиво протянула Ольга. – Думаю, что скорее, все-таки, второе. - Вот и замечательно! Значит, кот, говорите? И как же вы его назовете? - А надо? - Думаю, да. Кот получил все, чего искал в тот холодный промозглый день в осеннем парке. Имя, дом, хозяйку, и… хозяина. Да еще и большую теплую подругу в придачу. И пусть с Гретой кот поначалу не особо ладил, со временем им пришлось найти общий язык. Ведь шуметь в доме позволялось лишь одному созданию. И хвоста у этого создания не было… Зато молоком от него пахло так нежно и сладко, что и кот, и собака, смирив свою гордыню и забыв о ссорах, тихонько устраивались поближе к колыбели, которую качала Ольга. Автор: Людмила Лаврова.

Только самые внимательные смогут найти 12 отличий между этими картинками! Сколько получилось найти?😻 Пиши в комментариях👇

- И мне понравилось… Я весь магазин облазила, думала, уйду без покупок! И в самый последний момент увидела это платье! Я в него влюбилась! Летом на день рождения Маринки в нем пойду. - Нет, в нем не ходи, - сделав серьезный вид, произнес Федор. - Почему? – расстроенно спросила Арина. - Потому что тогда ты будешь красивее именинницы. А так нельзя. Арина рассмеялась, а Федя подумал, какой красивый смех у его жены. - Да ну тебя! Женщина подошла к зеркалу, еще раз любуясь обновкой. Небесно-голубое платье и впрямь ей шло, на его фоне серые глаза Арины казались ярко-голубыми. Федор тоже любовался своей женой и чувствовал, как на душе становится тошно. Он все еще ей не сказал… Не знал, как это сделать. Надеялся, что все наладится… - А мы когда в отпуск собирались? – посмотрев через зеркало на мужа, спросила Арина. - В сентябре… - охрипшим от волнения голосом ответил муж. - В сентябре… Надо будет к этому времени купальники посмотреть. А то у меня только два. Этого будет мало. Федор прикрыл глаза. Нет, нельзя и дальше скрывать правду. Ему хотелось ее уберечь, но он понимал, что не выйдет. Придется рассказать. - Ариша, сядь, пожалуйста, - проговорил мужчина. Женщина развернулась, все еще улыбаясь. Но затем увидела серьезное лицо мужа, и улыбка померкла. - Что случилось, Федь? – испуганно спросила она, присаживаясь рядом со своим супругом. - У меня плохие новости… - Господи… Не томи, что такое? Все живы-здоровы? Мама в порядке? - Все здоровы! – успокоил ее Федор. А затем, взяв ее руки в свои, проговорил, - моя фирма обанкротилась. Арина смотрела на супруга, пытаясь осознать сказанное. Поженились они пять лет назад. Федор был старше Арины на десять лет, но девушка на тот момент безумно в него влюбилась. И возраст не был помехой. Тогда дела Феди только-только пошли в гору, и никто не смог бы обвинить Арину в том, что она с ним из-за денег. Да и все, кто знали их пару, видели, как супруги любят друг друга. Говорят, что некоторые браки заключаются на небесах. Это был их случай. Они были, как две половинки целого. В их совместной жизни не было никакой грязи. Не было ни лжи, ни обмана. Федин бизнес после свадьбы полез в гору. Он начал сразу много зарабатывать, и супруги быстро сменили маленькую двухкомнатную квартирку на большой дом. Обзавелись машинами, стали часто летать на отдых. И их и так безоблачная жизнь стала еще лучше. Федя считал, что если мужчина вступает в брак, он априори берет на себя обязательства по содержанию семьи. Жена может работать, но ее деньги не должны быть основным доходом. Поэтому он даже не знал, сколько получает Арина. Обычно, она все тратила на себя: салоны красоты, магазины, всякие милые женские штучки. Порой Арина закупала продукты, оплачивала какие-то небольшие счета, но все это было по ее желанию. Основная роль добытчика была на Федоре. Ему так было комфортнее. А теперь он вынужден признаться в провале. И в своей слабости. Федя даже подумал, что, если после краха его бизнеса, Арина захочет уйти от него, он ее поймет. Ведь он не выполнил свою задачу. - Как давно все плохо? – тихо спросила Арина. - Несколько месяцев. Думал, что выплыву, но нет. Сегодня компания официально объявлена банкротом. Мне жаль… Федя опустил голову. Ему было стыдно смотреть любимой женщине в глаза. - Почему ты мне об этом не говорил? – несколько обиженно спросила Арина. - Не хотел тебя в это втягивать. Надеялся, что сам справлюсь. - Федя! – возмутилась жена. – Мы же семья. В горе и в радости, помнишь? Неужели ты думал, что я буду тебя любить в радости, но не поддержу в горе? - Я просто не хотел взваливать это на твои хрупкие плечи, - вздохнул он. - Ладно, - с улыбкой погладила его по плечу Арина. – Мы справимся. Что ты планируешь делать? - Не знаю, - произнес Федор, вздыхая. – Надо подбить счета, понять, сколько у нас денег. Устроюсь куда-нибудь на работу. Потом, может, получится заново открыть свое дело… - Так, - встала с дивана Арина. – Платье я верну. - Даже не вздумай! – подскочил Федор. – Оно тебе так идет, и так тебе нравится. - Ничего, - успокоила его жена. – У меня целый гардероб платьев, да и к Маринке на день рождения в нем неприлично идти, ты же сам сказал. Федя улыбнулся, чувствуя, как у него щемит сердце. - Его стоимость равна стоимости продуктов на полмесяца. Нам это сейчас важнее, - добавила Арина. – А потом, когда все наладится, я куплю себе другое, еще лучше. Вечером супруги подбили бюджет. Если немного затянуть пояса, да и с учетом зарплаты Арины, полгода они точно смогут спокойно жить. - В крайнем случае, продадим одну из машин, - проговорила женщина. - Я с завтрашнего дня начну искать работу, - уверил ее Федор. – Если не удастся найти что-то приличное, то пойду грузчиком, курьером, таксистом… Да кем угодно! На твоей шее сидеть не буду. Арина молчала. Она думала о чем-то своем, словно подсчитывая что-то в голове. - Федь, ты говорил о том, что хочешь начать другой бизнес… - Да, у меня есть идеи, но, боюсь, сейчас нет финансовой возможности. Да и страшно снова прогореть. - Ладно, подумаем, - проговорила Арина. Полночи она не спала. Женщина знала, что Федор из тех, кто хватает удачу за хвост. В нем есть та самая предпринимательская жилка. И если он сейчас испугается, то и впрямь до конца жизни будет работать каким-нибудь курьером. А такая работа не для него. Ему нужно что-то постоянно развивать, придумывать, строить бизнес-процессы. И дело даже не в деньгах. Дело в том, что каждый должен заниматься своей работой, которая приносит помимо денег еще и удовлетворение. Утром Арина попросила рассказать мужа, какая у него идея для бизнеса. Выслушав, она решила, что это очень достойный вариант, и действительно все может получиться. - Сколько нужно денег для старта? – спросила она. Федор назвал цифру, и она была немаленькая. - Плюсом, в ближайшие месяцы прибыли не будет ожидаться. Там только-только затраты начнут окупаться, - грустно проговорил Федя. - Я подумала, давай мы обе машины продадим. И тогда денег для старта хватит, - уверенно заявила Арина. - Нет-нет, - тут же возразил мужчина. – Тебе до работы добираться не близко, без машины никак нельзя. - Знаешь, Федь, - улыбнулась супруга, - когда я была маленькой, я ходила в музыкальную школу. Находилась она на другом конце города. Три раза в неделю после школы я садилась на автобус, ехала на нем около получаса, а потом пересаживалась на трамвай и ехала еще минут сорок. И, что удивительно, для меня это было абсолютной нормой. Потому что других вариантов не было. И сейчас я не развалюсь, если какое-то время поезжу на автобусе до работы. К тому же там всего полчаса ехать. - И до автобуса еще минут двадцать идти, - хмуро проговорил Федор. - Я тут за зиму набрала лишних пять кило. Надо их сбрасывать. Поэтому, если ты считаешь, что сможешь осуществить задуманное, дерзай. - А вдруг не получится? – испуганно спросил мужчина. Вот вроде у него деловая хватка, в бизнесе он не уступает, да и может быть жестким в работе. А сейчас сидел, как испуганный мальчишка. Потому что не деньги боялся потерять, а доверие жены разрушить. - Не получится, значит, возьмешься за что-то другое. Я в тебя верю, любимый. Подруги Арины, узнав, что произошло, все, как одна твердили, что она дура. - Не дело это, мужика содержать. Пусть бы работать шел! А то ты пашешь, а он там бизнес-планы рисует! Да и одно дело уже загубил, сейчас и второе завалит, - говорила одна. - Зачем ты предложила машины продать? Я бы никогда свой автомобиль не отдала. Он сам обанкротился, пусть и думает, где теперь деньги брать, - утверждала другая. - Ох, девчонки, - лишь улыбалась Арина, - я своего мужа люблю и поддержу его в любой ситуации. А еще я ему верю и доверяю, как бизнесмену. А вас послушать, так для вас брак – это только безграничное счастье. И, знаете, мне жаль ваших мужей. На вас они положиться точно не смогут. Подруги тогда обиделись на Арину и со злорадством ожидали, когда их семья по миру пойдет, благодаря доброте и наивности подруги. Но этого не случилось. То ли поддержка жены и ее вера помогли Федору, то ли ему судьбой было предначертано управлять собственным делом. Уже через год их благосостояние вернулось в норму. А спустя еще некоторое время, даже приумножилось. Они снова купили по машине, и даже лучше, чем те, что были у них. А как-то днем, когда Федор шел из своего офиса на обед в ближайшее кафе, он наткнулся на витрину магазина. Там стоял манекен, и на нем было то самое голубое платье, которое его жене больше года назад пришлось вернуть, потому что у них не хватало денег. Федя ни минуты не думал. Он тут же купил его, а вечером подарил Арине. - Серьезно? То самое платье? – с восторгом спросила она. Признаться, она уже и забыла про него, столько всего за это время произошло. - Я считаю, что ты достойна самого лучшего. И на следующий день рождения Маринки иди в нем. Плевать на именинницу. Пусть все видят, что мне досталась самая лучшая женщина на свете. Автор: Юля С.

Матери сообщать не хотелось. Примчится, конечно, сразу, издалека приедет, но сердце свое надорвёт. Алексей жалел мать, а женат он не был. С девушкой жили, но расстались не так давно. Решил из ситуации выкарабкаться самостоятельно. Он прислушался. В палете он явно был не один. – Здесь есть кто-то? – спросил он. – Да, есть. Я думал Вы спите. Я сосед ваш, меня Сергей звать. А Вы Алексей, я знаю. – Мы с Вами вдвоем? – Да, это двухместная палата. Две кровати, окно, стол, санузел. Если что-то надо, не стесняйтесь, я помогу. – Попить бы. Алексей услышал скрип койки, шарканье больничных тапок, а потом звук наливаемой воды. Это было не скоро. Вероятно, рядом был человек пожилой, возможно старик. Он взял Алексея за плечо, потом за руку и дал стакан. – А который сейчас час? - спросил он потом. – Вечер. Уже темно. Но за окном красиво очень. Снег серебрится под фонарём. Не кружит, тихо падает. Прохожие скользят. Зима, – вероятно его собеседник стоял у окна. – Знаю. Убедился. Гололёд меня сюда и привёл. Чёртов гололёд! – Ничего, врачи сказали, видеть будете. Потерпите чуток. Погода не может быть виноватой в людских бедах. Она сама по себе. Сергей сказал это так спокойно и умиротворённо, что злость Алексея на непредвиденный на дороге гололёд и правда улеглась. Он уснул. Проснулись они утром, когда пришла медсестра. Она заставила Алексея встать, помогла сделать необходимые утренние процедуры, подготовила к обходу. Соседом занималась меньше. Тот, видимо, справлялся сам, не требовал большой заботы медсестры. А вот врач наоборот – у койки Алексея не задержался, а с соседом беседовал долго. Из услышанного Алексей понял, что у Сергея какая-то опухоль в голове, и она влияет на зрение. Это всё, что он понял из разговора. А когда спросил потом Сергея, тот сказал, что какая-то дрянь завелась в мозгах. Больше Алексей не спрашивал о болезни. Почувствовал – не хочет сосед об этом говорить. К Сергею приходила жена, помогала при необходимости и Алексею тоже. Угощала домашним невероятно вкусным борщом и пирожками. Женщина она была тихая, старалась не мешать, даже разговаривала с мужем потихоньку. Иногда соседу звонили сын и дочь. Алексей о случившемся сообщил только на работу, велел там не суетиться, он справится. Уже немного и сам ориентировался в палате и санузле. Он звонил матери и врал, что всё у него хорошо. Сосед не вмешивался – всё понимал. Вечерами от скуки Сергей рассказывал Алексею о том, что происходит за окном. – Вон речку видно. Смотри-ка, рыбак на кромку вышел. Рискует брат, лед-то некрепкий ещё. А какой лес густой за рекой, Алексей, Вы не представляете! Или... – Ох, Лёш, сегодня все ветки деревьев в инее, они такие хрупкие. И облака плывут медленно и важно. Сказочная картина. – Сергей, Вам бы книги писать. Не пробовали? - хоть рассказы соседа и были несколько грубоваты, но он так ярко и подробно описывал то, что происходит за окном. – Неет, – засмеялся собеседник, – Многое в жизни пробовал, но это – нет, – а потом добавил, – Может и зря. Этот мир стоит описывать. Сергей долгие годы работал шахтером. Рано вышел на пенсию и переехал с семьёй поближе к малой родине. Писателем он точно не был, но рассказывал практически литературно. Они вместе стояли у окна, держась за подоконник. – Вон, смотри-ка, влюбленные гуляют на мосту. Холодно видать – он свой шарф на неё повязал. Бережёт. Вон пацаны с горки катаются, кто – на санках, кто – на картонках. Все в снегу, сорванцы. От этих рассказов было тепло. И казалось Алексею, что это он сам, стоя у окна, всё видит. Мир, и правда, стоит того, чтоб его видеть. Это Алексей почувствовал именно сейчас, именно благодаря рассказам соседа. Глаза ныли, беспокоили, заставляя думать и переживать о будущем своём зрении. Он нервничал, жаловался соседу, сомневался в выздоровлении. А он должен видеть этот иней, этот закат, этих пацанов. Должен. Он только начинал свой жизненный путь. Повязку не снимали четыре дня. Утром на четвёртый день Сергея выписали. За ним приехала жена, в очередной раз угостив домашним Алексея. Они простились по-доброму. Хорошие люди. А после обеда Алексею, наконец, сняли повязку с одного глаза. Голова немного кружилась. Медсестра помогала ему дойти до палаты. Она одной рукой открыла палатную дверь, и, придерживая Алексея, направилась к кровати. Он смотрел в пол, но вот случайно поднял единственный глаз на окно и застыл на месте – окно упиралось в рядом стоящее серое высокое здание, в глухую стену без окон. – Что с Вами? Вам плохо? Алексей смотрел в окно. – Это моя палата? А разве у нас не река под окном? Мне Сергей говорил, что там, за окном, видит реку, парк, мост ... Медсестра тихо покачала головой и ответила: — Ваш сосед ничего не мог видеть. Он несколько лет уже слепой. — Зачем же он все это говорил мне? — Вероятно, чтобы поддержать Вас, — вздохнула медсестра, – У Сергея Иваныча онкология, к сожалению домой его выписали от того, что помочь ему врачи уже не в силах, – она развела руками и задумчиво добавила, – А ещё, возможно, он исполнил свою мечту. С Вами он был зрячим. Вечером Алексей стоял у окна один, смотрел в глухую серую стену и ... видел всё: и реку, и лес, и облака. И весь этот мир, на необычайную красоту которого никогда не обращал внимания. Теперь его жизнь будет другая ... Автор: Рассеянный хореограф.

Молодец парень! Мамина радость!!!