Зеленая лампа

У МЕНЯ ЖЕНА ЕСТЬ !" Дорогая свекровь, приглашаю вас на наш развод Когда сын открыл дверь, Людмила с порога испуганно спросила: – Ты один? – Да… – опешил Евгений. – А Оксана?! Где она? Она что, уже ушла? – Ну конечно… – сын с удивлением смотрел на мать. – Значит, я не успела… – обречённо сказала Людмила, прошла в комнату и устало присела на угол стула. – Значит, опоздала… – Мама, что-то случилось? – спросил сын в тревоге. Людмила посмотрела на него хмуро и нервно произнесла: – А что, разве ничего не случилось? Всё хорошо, да? Ты доволен? – А что, разве всё плохо? Сын тоже присел на диван и опять настороженно спросил: – Мама, объясни, что всё это значит? – Нет, это ты мне объясни, сынок, что вот это вот значит?! Людмила полезла в карман своей куртки, достала оттуда открытку с цветочком на лицевой стороне, и протянула её Евгению: – Сегодня утром я обнаружила это в своём почтовом ящике. Приглашение на развод. – Приглашение? Евгений принялся читать текст на обороте открытки, написанный обыкновенной ручкой: «Дорогая свекровь, приглашаю Вас на наш развод! Ваша невестка Оксана!» Сын, ошарашенный, пробежался ещё раз по тексту глазами, потом уставился на маму: – Ты хочешь сказать, что это лежало в почтовом ящике? – А ты хочешь сказать, что твоя мама сама написала это письмо? – Неужели она всё восприняла всерьёз? – сам себе задал вопрос сын. – Кто восприняла? – Оксана… – Так… – грозно сверкнула глазами Людмила. – Теперь, сын, объясни маме, что всё это значит? У вас, что, дошло дело до развода? Вы же ещё год вместе не прожили. Где сейчас Оксана? Куда она ушла? – Мам, успокойся, – неуверенно улыбнулся сын. – Она ушла на работу… Кажется… Во всяком случае сегодня утром у нас с ней всё было как обычно. А эта открытка… Скорее всего, это такая шутка… – Ничего себе шуточка! Женька, ну-ка, быстро говори, из-за чего у вас это произошло?! – Да ничего особенно, – нехотя начал рассказывать сын. – Это из-за борща… – Из-за борща? Какого ещё борща? – Обычного. Оксана вчера приготовила борщ. Впервые приготовила. Ну и я это борщ немножечко раскритиковал… – В смысле? Ты что, перенимаешь дурные привычки своего папы? – Мам, ну реально борщ у неё получился так себе… Не вкусный. Не такой, как у тебя… – Где он? – Кто? – Борщ! – В холодильнике. Оксана хотела его сначала вылить, но потом назло мне сказала, что пока я его не съем, она ничего другого готовить для меня не будет. – Правильно она сказала. – А я сказал, что я его всё равно есть не стану. А если она ничего готовить не будет, я подам на развод. Ну в шутку же я это сказал, мам, в шутку. – А ты её об этом предупредил? – Что предупредил? – Что это шутка? – Угу… Потом… Когда мы уже конкретно поругались. – У… Весь в отца… Доставай из холодильника борщ. – Зачем? – Сейчас мы с тобой его есть будем. Понял? – Не буду я его есть. Невкусный он. – Я тебе дам – не будешь! Людмила, грозно дыша, прошла на кухню, нашла там кастрюлю с борщом и поставила её на огонь. – Марш сюда! – почти закричала она из кухни. – Ну, мам… – как маленький воскликнул сын. – И не просто марш сюда, а ещё и с ключами от нашей квартиры. – Зачем это? – встревожился сын. – Тащи сюда ключи, говорю. Когда Евгений появился на кухне с ключами от родительской квартиры, Людмила взяла их и засунула в свой карман. – И что это значит? – обиженно спросил сын. – А то и значит. Садись за стол. Она поставила на кухонный стол две тарелки, наполнила их разогретым борщом, и первой приступила к еде. Съев несколько ложек, она сердито уставилась на сына. – Ты хочешь сказать, что этот борщ нельзя есть? – Можно… – упавшим голосом ответил сын. – Но у тебя же он гораздо вкуснее… – Твоя жена приготовила замечательный борщ! – закричала она вдруг на сына. – А у меня он вкуснее только потому, что я его готовлю двадцать лет подряд. Быстро взял ложку и начал есть! Пять минут за столом слышалось только чавканье и сопение. После того как сын опустошил тарелку, он в надежде протянул к матери свою ладонь: – Мам, я всё съел, давай ключи обратно. – Нет, милый мой, – усмехнулась она, – так просто ты их не получишь. Сначала выполнишь домашнее задание. – Какое ещё задание? – испугался сын. – И не одно… Она подняла голову вверх и показала рукой на книгу «О здоровой и вкусной пище», которая лежала на холодильнике. – Дай-ка мне эту книжечку. – Зачем? – Надо. Сын с опаской протянул Людмиле книгу, и она сразу же открыла её на странице с оглавлением: – Слушай, сынуля, внимательно. В воскресение мы с отцом придём к вам в гости, и ты должен собственноручно приготовить к столу следующие блюда… – Я? – перебил мать сын. – С какой стати? У меня жена есть! – Запоминай, какие блюда будешь готовить, молодой муж, – строго сказала Людмила. – А если не приготовишь, в родительском доме можешь больше не появляться. Оксане я сейчас позвоню и предупрежу, чтобы не вздумала вместо тебя готовить. Пусть только помогает, типа картошечки почистит, моркошечки… И борщ я её похвалю. А то… Захотел он, видишь ли, борща как у мамы… Проживи сначала двадцать лет с женой, потом криви лицо. Тебе всё понятно, сын? – Понятно… – хмуро ответил Евгений. – И попробуй только схалтурить. Твой папочка тебя с потрохами съест. Он ведь у нас, ты знаешь, поесть любит вкусно… Автор неизвестен: инет

Женщину в пятьдесят лет муж бросил. Тридцать лет прожили, и в горе и в радости, как говорится, дочь хорошую вырастили, и вдруг: прости, ухожу, новая семья образовалась. Да, она моложе. Да, ребенка родила. Сына Сашенькой назвали. Она за собой всегда следила: и салон красоты регулярно посещала, и гардероб обновляла, и косметикой пользовалась, но ведь было для кого - для мужа дорогого. Она и готовить любила, когда это кому-то было нужно. А сейчас одна осталась. Жесточайшая депрессия подавила все желания: не хотелось утром просыпаться, есть не хотелось, разговаривать, на улицу выходить. Жить не хотелось. Дочь семью оставила, приехала из другого города мать спасать, а как тут спасёшь, если та лежит сутками лицом к стене: к психологу не пойду, гулять не хочу, от еды тошнит. Девушка, как могла, утешала её, говорила, что жизнь прекрасна, что можно наполнить её другими интересами, а не только котлетки да борщи для мужа готовить, предлагала обратить внимание на свою свободу, возможность путешествовать. Она всё правильно говорила, конечно, только женщина ничего этого не хотела: жизнь кончена и всё тут. Наступил день отъезда, дочь в квартире уборку сделала, шторы обновила, холодильник свежими продуктами заполнила, супчик куриный сварила. А вечером такси ждала у дома, чтобы на вокзал уехать. На душе тревога и беспокойство: как маму тут одну оставить? И тут девушка кота увидела. Он под кустом сирени сидел. Большой такой, обычный серый кот в полосочку, потрёпанный жизнью. Неухоженный. И этот вот кот, тощий и плешивый, сидел и наслаждался жизнью, сирень нюхал, грелся в теплых солнечных лучах и жмурился от удовольствия. И дочь поняла, что нужно делать... ... Она проснулась от громких незнакомых звуков. Что это? В её доме никогда не было котов, муж - аллергик, запрещал заводить животных. Но тут определенно мяукает кот и точно в её квартире. Он даже не мяукает, а орёт басом. Невыносимо громко, душераздирающе, так, что хочется его побыстрее заткнуть. Она поднялась с кровати и прошла на кухню. На полу действительно сидел кот и требовал еды, иначе зачем его сюда притащили. Он бы, знаете, мог и на улице прокормиться, но уж если лишаете свободы, то будьте добры - расплачивайтесь. Кот ей был не нужен, он же не даст спокойно страдать, наслаждаться несчастьем и она открыла входную дверь: уходи, кыш, пошёл вон. Но кот не спешил покидать дом, он голоден был, а на плите, совсем рядом, кастрюлька, из которой вкусно пахнет. Просто выкинуть это орущее, словно сирена, чудовище, она тоже не могла, рука не поднималась. Пришлось кормить, отдала полкастрюли супа. Зато наступила вожделенная тишина. Она застелила какую-то коробку газетами - это тебе туалет, показала коту и ушла страдать. На следующий день всё повторилось: в реальный и жестокий мир её возвращали душераздирающие, басовитые вопли кота и чтобы унять его, приходилось подниматься со смертного одра, открывать холодильник, докармливать суп, наливать молоко. На третий день, ранним утром, она брела на кухню под уже привычные громкие завывания и смеялась. Слёзы текли ручьями, а она смеялась, хохотала. И кот басом орал, требовал завтрак. Она долго смеялась и слёзы вытирала, наверное, это истерика была. Организм, знаете ли, стресс перенёс, ему покой нужен и тишина, а тут кот. Орёт и вопит и требует внимания. Но, знаете, истерика закончилась и всё хорошо стало. Легче стало. Тяжесть и тоска ушли. Она покрошила булку в молоко (спасибо дочери за заботу), накормила кота и пошла в ванную. Она жить начала. Суп весь съеден, молоко закончилось, пришлось волосы уложить, платье надеть и в магазин выйти. А на улице прекрасно: птички поют, сирень цветёт, тепло, солнце. И она вдруг поняла, что теперь не одна и ей есть о ком заботиться и это прекрасно. От осознания этого на сердце потеплело. Это, знаете, очень важно, когда есть о ком заботиться, ради чего к жизни возвращаться. Даже если это вот такой простой серый кот, плешивый и с рваными ушами, орущий басом. Он потом, конечно, красивым стал, оброс, где надо, новой шерстью, потолстел, похорошел. И орать перестал. Знал, что мисочку его всегда едой вовремя наполнят, приласкают, на ручки возьмут, что зря вопить, надрываться. А может просто уже никого не надо стало из депрессии вытаскивать, будить, заставлять подняться, забыть о своих страданиях? Не исключено. А у неё всё теперь хорошо, даже счастлива. Познакомилась с ветврачом, когда кота в клинику возила - вдовец, добрый мужчина. Теперь вместе гуляют, общаются. Только это уже другая история. Может быть они, наши домашние животные, всё про нас понимают и, как могут, так и спасают: не дают упасть духом, вытаскивают из депрессии, придают смысл чьей-то одинокой жизни, любят нас такими, какие мы есть. Автор: Gansefedern

К Бабе Яге пришли имущеcтво опиcывать за неуплату налогов. — Немедленно откройте! — раздалоcь за дверью. — Мы знаем, что вы там! — Там,— подтвердила Яга, неохотно открывая дверь. — Чего надоть? Кто такие? — Недельщик я, — толcтый краcнощёкий человек оттолкнул Бабу-Ягу и прошёл в избу. За ним cеменил маленький лыcый человечек в очках и c кипой бумаг. Недельщик оcмотрел избу и повернулcя к Яге. — Почто налоги не платишь, cтарая? — А за что мне их платить? — удивилаcь она. — Закон такой, — ответил Недельщик, прохаживаяcь. — Грибы и ягоды в леcу cобираешь? — Cобираю, — кивнула Яга. — А леc чей? Гоcударcтвенный. Cбором грибов ты наноcишь леcу невоcполнимый урон, который… — Как это невоcполнимый? — перебила Яга. — Грибы-то обратно выраcтут. Недельщик хмуро поcмотрел на лыcого человечка, и тот протянул ему бумагу. — Дейcтвительно, — протянул он, пробежав взглядом по лиcту. — А это вот что у тебя? Печка? Дровами топишь, верно? — Нет, — ответила Яга. — Волшебная она. Cама по cебе горит. — Дым идёт? — Идёт. — Ну вот! — радоcтно воcкликнул Недельщик. — Дым наноcит урон окружающей cреде. На решение этой проблемы нужно золото. Плати налог за иcпользование cпецуcтройcтва без Гоcударcтвенного разрешения. — Не буду, — фыркнула Яга. — Поколдую, и не будет дыма. За что платить? Недельщик повернулcя к лыcому, тот пожал плечами. — Ладно, cтарая. А вот изба твоя. Налог за неё платишь? — За что? — изумилаcь Яга. — Я ж её cама наколдовала! — За обcлуживание, конечно, — cниcходительно улыбнулcя Недельщик. — Крыша не течёт? Не течёт. Грызуны еcть? Нет. А чья это заcлуга? Гоcударcтвенная. Ибо Гоcударcтво о тебе заботитcя и не забывает. А ты налоги не платишь! Cтыдно! Баба-Яга захохотала. — Наcмешили, — проговорила она, вытирая cлезу. — Крыша не течёт, потому что мне её Леший каждый год переcтилает. А грызунов Кот иcтребляет. Недельщик cнова повернулcя к лыcому, и тот c улыбкой выдал неcколько бумаг. — Значит, говоришь, Леший незаконной трудовой деятельноcтью занимаетcя? А налоги не платит. Разберёмcя. Яга выругалаcь. — А что же наcчёт коммунальных платежей, cтарая? — продолжил Недельщик. — Ни разу не оплачивала ни за cвет, ни за воду. — Вода в ручье течёт, — возмутилаcь Яга. — А ручей тут без Гоcударcтвенного учаcтия образовалcя! — Мы это проверим. — Да и cвет, знаешь ли, тоже не Гоcударcтвенная заcлуга! Cолнце задолго до ваc вcех cветить начало! — Глупоcти какие, — заcмеялcя Недельщик. — Раз не хочешь платить, ограничим доcтуп. Не будет тебе Cолнце cветить больше. Он проcмотрел бумаги и протянул одну из них Яге. — Это за вcё оcтальное. Плати, или мы имущеcтво опишем в cчёт Гоcударcтва. Недельщик подошёл к Коту, cпящему в креcле, и поднял его за шкирку. — Вот это что? Кот? Вот его и опишем. Тем более, что у него нет разрешения на иcтребление грызунов. — Cволота! — закричал Баюн. — Пуcти! — И нужно выяcнить, — продолжал Недельщик, — куда он шкурки девает. Почему не cдаёт Гоcударcтву? Только он договорил, как превратилcя в мышь, а лыcый человечек - в крыcу. — Надоел, — Яга отряхнула ладони, — Баюн. Баюн! Как поймаешь, целиком не жри. Шкурки оcтавь. Я их Гоcударcтву cдам... ** из интернета

­Камни с огорода Совершая неблаговидные поступки, мы совершенно не задумываются об их последствиях, а надо бы. К сожалению, существует ещё и такой тип людей: делая гадости окружающим, радуются, упиваясь чувством собственного превосходства. Тем самым они лишают себя настоящих, земных радостей жизни, ведь когда-нибудь придётся расплачиваться за содеянные злодеяния, это неписаный закон жизни. Хочу поделиться одной поучительной историей, произошедшей в моей жизни. Случилось это порядком давно, ещё в восьмидесятых годах. После сложного бракоразводного процесса мне пришлось перебраться на новое местожительство, в небольшой приморский городок закрытого типа. Всё складывалось весьма удачно: я устроилась на работу, девочек зачислила в школу, что находилась рядом с нашим домом. Постепенно жизнь стала налаживаться, с соседями повезло, и у дочерей появились новые друзья-подружки. Наступила весна, а с ней и весенние хлопоты. Народ заспешил на дачи, а у нас и огорода нет, где можно было бы посадить картошку. Я уже решила вскопать пару соток целины за сопкой, недалеко от дома, и тут соседка по этажу предложила мне заброшенный участок, рядом с её огородом. Видя, что я колеблюсь, она заверила меня, что огород давно заброшен, хозяева уже несколько лет там не появлялись. В выходной день, прихватив лопаты, мы отправились с ней на сопку, готовить землю под посадку. Огород, действительно, был запущен, земля вся заросла бурьяном. Всю неделю, вечерами, мы занимались участком, приводя его в порядок. Мои девочки, младшие школьницы, убирали сухостой, выдирали корни, рыхлили почву. Одних камней только нарыли несколько вёдер. Наконец, небольшой огородик был вскопан, засажен картофелем и, любимым детьми, горохом. Девочки были довольны участием в таком важном деле, и у меня появилось чувство удовлетворённости. В течение месяца неоднократно навещали мы наши посадки; картофель радовал своими всходами. И вот, пришло время окучивания. Вооружившись инвентарём, бодренько шагаем мы по сопке, и вдруг видим – на нашей картошке кто-то копошится… Оказалось, бывшие хозяева, увидев обновлённый участок, решили воспользоваться случаем и окучить картошку, как свою. Почему бы и нет? Разве может им кто-то в этом воспрепятствовать? Ошеломлённая беспредельной наглостью этих двоих, я только и смогла выдавить нелепую фразу. -- А ведь вы не свою картошку окучиваете. – И получила циничный ответ. -- А огород-то наш. Мы и не просили вашей помощи. – На лице тётки явно ехидная ухмылка. -- Но участок этот был заброшен, он много лет не возделывался! – Возмутилась было я. -- Сажать-не сажать, это уже наше дело! – Громогласно заявила женщина, с вызывающим презрением взглянув в нашу сторону. Отбросив в сторону тяпку, она приняла боевую позу, её совсем не смущало присутствие моих девочек. Стало понятно, что препирательство здесь ни к чему положительному не приведёт, не тот народ... Человек я неконфликтный, скандалить не в моём характере, да и что здесь скажешь, ведь земля изначально принадлежала не мне… Вопрос можно было урегулировать мирным путём, но на компромисс эти люди, точно не пойдут. Всё это время её супруг, довольно крупных размеров мужчина, усердно орудовал тяпкой, не принимая никакого участия в нашем диалоге. Глядя, как лихо он работает, я невольно представила лопату в его ручищах. Этот мужик за несколько часов перекопал бы огород, не заморачиваясь на камнях. А дети, своими тоненькими ручонками, всю неделю тщательно очищали землю от корней и булыжников. Сердце наполнилось обидой за своих маленьких тружениц. Потрясённые горькой несправедливостью, они искоса поглядывали на неприятную тётю, и готовы были вот-вот расплакаться. Туески для гороховых стручков, что девочки прихватили из дома, оказались за ненадобностью. Стараясь не терять самообладания, чтобы не выглядеть побеждённой, спокойным голосом, я произнесла. -- Надеюсь, урожай вас порадует, -- и добавила напоследок, – Мне искренне жаль вас, люди. Не дожидаясь ответной реакции мы, развернулись и знакомой тропой отправились домой. Что неслось нам вслед, меня уже не интересовало. Первый и последний раз видела я этих людей и, слава Богу. Случай этот я постаралась стереть из памяти и девчата мои тоже о нём не вспоминали. Стоит ли зацикливаться на неприятных моментах, когда вокруг столько нормальных, отзывчивых людей. Несколько лет прожили мы в приморском городке, а когда дети окончили начальную школу, вернулись в свой родной город. А двадцать лет спустя, возвращаясь с морского отдыха, по пути завернула я туда проведать своих знакомых, где и встретила свою бывшую соседку по этажу. Она мне напомнила ту огородную историю, о которой я сама никогда бы не вспомнила. Семья у той скандальной женщины распалась в один год: муж её решил вернуться к первой своей жене, а единственный сын её связался с дурной компанией и попал за решётку за сбыт наркотиков. Сама женщина теперь стара, одинока и оказалась совершенно никому не нужна. Выслушала я соседку, и вспомнились те камни с огорода. И ещё вспомнилась старая поговорка: Не делай зла – оно сторицею вернётся, чужая боль своею отзовётся. Тамара Авасева.

"РОДНОЙ" - Хорошо, мы сделаем тест ДНК, - улыбнулась я свекрови. - Но и ваш муж пусть проверит свое отцовство... – Что-то Денис совсем на нас не похож, – заявила мне свекровь. Я удивленно подняла брови. Мы только приехали из роддома, еще вещи не успели разложить, а свекровь Лидия Ефимовна уже прицепилась ко мне с претензиями. – Ой, Лида, ну чего ты начинаешь, – свекор Степан Валентинович утащил женщину в другую комнату. Он улыбнулся, поймав мой благодарный взгляд. «И что значит, непохож?» - я критично осмотрела сына: бледная кожа, рыжие волосы, милый нос-кнопка. Я почти полностью уверена, что Денис – копия моего дедушки. Надо старые фотографии у мамы попросить. Кстати, о маме. Оставив сына в кроватке, я пошла на балкон. Мама спорила по телефону, видимо, с отцом: – У тебя внук родился, как ты мог не приехать? Она прислушалась к собеседнику. – Все, даже не думай появляться здесь в таком состоянии! Когда мама завершила звонок, я подошла ближе и крепко ее обняла. – Прости, дочка, порчу тебе такой день. – Все хорошо, мама. Ты ведь знаешь, что не несешь ответственности за поступки отца? Да и развелись вы больше десяти лет назад. Не переживай! Ну нет его здесь, и нет. Чего сырость разводить? Мама внимательно на меня посмотрела, погладила по щеке и заправила прядь волос за ухо. – Ты уже совсем взрослая, такая мудрая и собранная. – Училась у лучших! Пойдем, Денис уснул, хоть чай выпьем. За праздничным столом нас было пятеро. Наше с Денисом возвращение домой отмечали только самые близкие люди. Хотя свекровь и пыталась устроить полноценную вечеринку, но я была против. Сейчас совсем не до того. После того как гости разошлись, Женя подошел ко мне и крепко обнял: – Инна, ты сделала меня самым счастливым человеком в мире. Спасибо тебе за все. Мы и без ребенка были счастливы. Но с Денисом наша семья стала идеальной. Шесть лет пронеслись незаметно. Пеленки, распашонки, первые болезни и бессонные ночи. Я часто плакалась маме, что не справляюсь с Денисом. И она приходила, забирала сына и отправляла меня гулять. Женя тоже всегда был рядом. За эти годы мы успели купить свою квартиру, сменить несколько машин и стать успешнее на работе. Денис уже пошел в подготовительную группу детского сада. Совсем скоро ему предстояло отправиться в школу. – Я уже боюсь, – призналась я Жене. – Уроки эти, постоянные сборы в школе. Да и начиталась я историй о школьных чатах. Может мы на домашнем обучении Дениску оставим? Женя рассмеялся и прижал меня к себе. – Ну что ты так переживаешь. Тысячи детей ходят в школу и ничего. – Страшно. – Не переживай, я всегда буду рядом. Так мы и жили, поддерживая друг друга в трудную минуту. Наконец, закончилась зима, наступили теплые весенние деньки. И свекровь предложила нам приехать на дачу. Насладиться чистым воздухом, отведать свежих овощей и шашлыков. Мы, конечно, согласились. Вот только с каждым днем я стала замечать, что Лидия Ефимовна относится к Денису странно. Когда он играл во дворе, женщина смотрела на него с нечитаемым выражением лица. Она редко брала его на руки, не играла с внуком или просто интересовалась его жизнью. Хотя, пока я ходила беременной, свекровь мечтала о том, как будет заботиться о будущем внуке. Поведение женщины немного подпортило впечатления от отдыха. Но Степан Валентинович сглаживал углы. Он не спускал Дениса с рук, рассказывал ему забавные истории и учил рыбачить. Вечером, когда мы с Лидией Ефимовной мыли посуду на летней кухне, свекровь завела привычную шарманку. – Посмотри, у него уже и веснушки выскочили. Он вообще на Женю не похож! Ты уверенна, что не нагуляла сына? Смотри, я не собираюсь воспитывать чужого ребенка, – под конец свекровь рассмеялась, хотя ее слова меня зацепили. – Вы и так его не воспитываете, – сухо ответила я. – Относитесь к нему, как к постороннему. Женщина фыркнула и громко стукнула тарелкой по столу. – Потому что он нам не родной! А ты этого просто не хочешь признавать. Вскружила голову моему сыну, села ему на шею, еще и ребенка повесила. Вертихвостка! И боишься проверки! Все, с меня хватит. Я видела, как на шум сбегаются мужчины, но ответила резко и хлестко: – Хорошо, мы сделаем тест ДНК, – улыбнулась я свекрови. – Но и ваш муж пусть проверит свое отцовство. – Что? – ахнула Лидия Ефимовна. – Да как ты смеешь обвинять меня в подобном? – Но вы делаете то же самое! И только вы из всего окружения постоянно выедаете мне мозг из-за Дениса. Только вы считаете, что я его нагуляла, принесла в подоле, что я всех вокруг обманываю. Может, вы по себе судите, Лидия Ефимовна? Одно мгновение и мою щеку обожгло болью. Я зло посмотрела на свекровь, у которой рука все еще висела в воздухе. Нужно было остановиться, проглотить обиду, но я не сумела сдержаться. – Правда глаза колет? – Ах, ты! – свекровь снова замахнулась, но ее остановил Степан Валентинович. – Лида, ты что творишь? Хватит! Посмотри, ты уже довела девушку своими беспочвенными обвинениями. – Потому что я права! Почему никто из вас не хочет видеть этого? Денис нам чужой! Я не стала слушать дальше свекровь. Просто отправилась в комнату к сыну, собрала его и отнесла в машину. – Инна! – муж пытался меня остановить. – Нет, не сейчас, Женя. Мы домой поедем, а ты успокой свою маму. Иначе я наговорю еще много обидных вещей. Из-за угла показался свекор. – Дочка, не сердись на нее. Лида бывает немного зацикленной. – Все хорошо, просто мне нужно побыть подальше от нее, – я выдавила улыбку и завела машину. – Аккуратно на дороге, – сказал свекор. – И позвони, когда вы доберетесь домой, – это уже был муж. Я кивнула и тронулась с места. По дороге домой я развлекала Дениса песнями и историями. Мы добрались, искупались и легли спать. Тяжесть прошедшего дня давила на меня, поэтому я выключилась, как только голова коснулась подушки. Утром я собрала сына и отправилась с ним в лабораторию. Благо, в доме было достаточно материла, чтобы сдать анализ и без Жени. Денис стойко терпел, лишь любопытно оглядывал все вокруг. Спустя несколько дней я получила результаты. Я знала, что там будет сказано. Денис – наш с Женей сын. Результаты я спрятала в сумку, не став сообщать ничего родственникам. Случай со свекровью забылся. Мы с тех пор почти не виделись. А если и пересекались, то Лидия Ефимовна вела себя подчеркнуто отстранено и холодно. На Дениса она и вовсе перестала обращать внимание. Меня все полностью устраивало. Это значило, что она не будет донимать меня своими обвинениями. Но, так просто отстраниться от семьи не получилось. Вскоре мы собрались, чтобы отметить день рождение Степана Валентиновича. Мужчина – все еще крепкий, сильный, волевой – со слезами на глазах принимал поздравления от Дениса. Сын выучил стих, нарисовал открытку. Ну, а мы дополнили подарок новыми приспособлениями для рыбалки. – Дети, не нужно было, – свекор крепко меня обнял, потом потянулся к Жене. Празднование прошло тихо и мирно. Но потом наступил вечер и, видимо, свекровь переклинило. – У Ани, моей сестры, внучка родилась – копия нашей мамы! – Да, красивая девочка, – поддержал свекор. – Поздравляю, – невпопад ответила я. – А у нас? – она кивком головы указала на игравшего на полу Дениса. – Рыжий, бледный, да еще и с веснушками! Я вздохнула и молча встала из-за стола. – Дочка! – Степан Валентинович хотел было пойти за мной. Но я его остановила: – Сейчас вернусь. Я порылась в сумке и нашла там результат теста ДНК. Вернувшись в комнату, я сунула бумагу под нос свекрови. – Вот, полюбуйтесь. Денис – сын Жени, лаборатория подтвердила. И сын точная копия моего деда. Вам пора узнать, что такое рецессивные гены, Лидия Ефимовна. Женщина жадно вчитывалась в текст. – Здесь какая-то ошибка! – Ошибка, – это ваше отношение к Денису. Я же сделала тест, чтобы вы, наконец, отстали от меня и от Дениса. Думаю, что и вам стоит сделать его. Проверять, так всех, не так ли Лидия Ефимовна. – Мы тебя приняли. А ты пригрелась и показала свою истинную натуру. Ты на что намекаешь? – свекровь покраснела. – Ни на что. Чего вы так распереживались? Я совсем не беспокоилась, когда проводила тест, – я усмехнулась и отправилась к сыну. Вскоре мы засобирались домой. И я заметила, что свекор пребывает в задумчивости. Через несколько дней Женя вернулся с работы поникший и расстроенный. – Что случилось? – сразу же спросила я. – Инна… Он тяжело опустился прямо на пол. – Женя? Что не так? Тебе плохо? Вызвать скорую? Муж схватил меня и прижал к себе, крепко обняв. – Просто, посиди так. Я замерла, надеясь, что Женя сможет прийти в себя. Минут через пять он тихо заговорил: – Несколько дней назад мы с папой… Мы пошли в лабораторию. Твои слова, реакция мамы… Инна, папа не мой отец… И мой сильный, надежный муж расплакался как ребенок. Его тело сотрясали рыдания. – Все хорошо, Женечка, я рядом, – я пыталась успокоить его, но мои попытки не увенчались успехом. – Как она могла так с нами поступить? Обманывать нас столько лет? И еще тебе предъявлять претензии… Инна, что же будет дальше? – Я не знаю, милый. Не знаю. Через несколько часов, уложив и сына, и мужа, я сидела на кухне и потягивала кофе. Я не представляла, что сейчас творится у Жени на душе. От размышлений меня отвлек стук в дверь. – Кого так поздно принесло? Я посмотрела в глазок и принялась спешно открывать замки. – Дочка, прости, что так поздно, – сказал Степан Валентинович. – Ничего, проходите. Позвать… – Нет, пусть отдыхает. Сегодня был сложный день. Свекор почти сразу лег спать, не сказав мне и слова. Я же перестала понимать, что вообще происходит. Но утром мужчина все расставил по местам. Он усадил нас за стол и сообщил: – Женя, мы с твоей мамой разводимся. Я не могу простить ее, прости. – Конечно, я понимаю, – угрюмо ответил муж. – Но я не хочу терять тебя. Ты – мой сын, хоть и не по крови. И никакой анализ этого не отменит. У меня есть ты, прекрасная невестка и любимый внук. Просто с твоей мамой нам больше не по пути. Женя всхлипнул и бросился к отцу в объятия. Я с пеленой на глазах смотрела, как отец и сын крепко прижались друг к другу. Они сумели сохранить семью, даже после последних потрясений. Вскоре родители Жени развелись. Муж порой навещал мать и даже брал с собой Дениса. Но ее поступок надломил в нем что-то. Он перестал доверять маме. А вот с отцом его отношения стали еще более крепкими. Забавно, как сложилась наша судьба. Если бы свекровь не обвиняла меня в измене, то никто бы ничего не узнал. Автор - Вне сознания.

Малышка лежала, смотрела на Катю большими черными глазами и не плакала. А женщина оторопело застыла, чтобы не закричать, прижала судорожно руку ко рту. Началось все с того, что утром она привычно выбежала на крыльцо. И чуть не запнулась о корзинку. Вначале решила - кукла, соседи зачем-то принесли. А потом кукла пошевелилась. И словно водой облило - ребенок! Живой! - Яша! Яша, сюда! - закричала истошно Катя мужа. И тут же испуганно замолчала - вдруг она напугала? Но нет, не плачет. Выскочил муж. В отличие от нее, застывшей от растерянности, сразу нагнулся, взял ребенка на руки. Смуглая кожа, необычные глаза, миндалевидные, черные до такой степени, что зрачков почти не видно. Темные кудрявые волосы. Рубашечка старая, вышитая искусно, чистая. Штанишки. Пригляделась - что-то еще. Думала, записка. Оказалось, пупсик. Странный такой. Лицо полустертое, вида странного. Девочка, увидев игрушку, стала тянуть ручки. Катя отдала ей пупсика. И взглянула на мужа. У того на лице было доселе неведомое ей выражение - нежности и любви одновременно. Вообще-то Яша у нее жесткий был, без эмоций. - Как железный! - шутила соседка тетя Дуся. Яша провел руками по волосам девочки. А она вдруг протянула крохотную ручку и схватила его за палец. Яша рассмеялся. А Катя, завороженно смотрела на ладошку ребенка. И тихонько выдохнула: - Что с ней, Яша? У нее шесть пальцев! - Да хоть 10! Иди, молока погрей! Она, наверное, есть хочет. Надо Иваныча позвать. Чья же ты, девочка? - укачивая ребенка, муж прошел в дом. Катя растерянно смотрела ему вслед. Она тоже любила детей. И хотела. Но... Три выкидыша, друг за другом. И вроде бы врачи развели руками - все, не судьба. Сколько слез пролито и напрасных надежд. Муж так и не смирился. Вскоре весь дом соседями был забит. - Я с ранья девушку видела. Уже светать стало. Подумала еще, кто такая? Она с корзинкой шла. Я еще решила - в лес. Вся такая... Не знаю, как и сказать. Спросить еще хотела ее. Но она так на меня глянула, что я застыла на месте, - принялась неистово креститься Галина. И продолжила: - Только и запомнила, что волосы у нее черные, ниже пояса, вьются. И глазищи раскосые такие, углем жгут! Высокая, стройная. Выходит, она к вам и шла. - А почему к нам? Мы ее не знаем? - выдохнула Катя. - Да знамо дело, почему! У вас дом двухэтажный, самый богатый тут. Не оставила же корзину с девчонкой возле моей хибары! Продуманная какая! Только девочка шестипалая, глаза ненашенские. Избавьтесь от нее. Беду принесет такая. Был бы нормальный младенец, ладно, я б даже решила, что всевышний помог. А это отродье какое-то! - сплюнула тетя Дуся. Остальные принялись охать и разглядывать ручку девочки. Пока Яша не вышел вперед, не подхватил ее на руки. И Катя увидела, как ребенок доверчиво прижался к мужу, словно ища защиты. - Хватит уже! Что за глупости и предрассудки! Я все улажу. Время сейчас такое, много детей без родителей остались. И так сирот полно. Эту - не отдам. Сами воспитаем. Злата будет! Да, дочка? Я все улажу! - и посмотрел на жену. - Злата? Да ты в уме, Яша? Злата-то должна быть беленькая, с синими глазками. Она ж как головешка! Какая такая Злата? И отдай лучше, плохой ребенок! - не успокаивалась тетя Дуся. Яша настоял на своем. Да и сделал, как хотел. Катя его поддержала. По правде, немного девочки вначале побаивалась. Уж очень она необычная была. Никогда не плакала, не капризничала. Взяли они ее совсем крошкой. В 10 месяцев пошла. И не неуклюже переваливаясь, а словно всю жизнь ходила. Спокойная была очень. Могла тихонько сидеть и просто смотреть по сторонам с любопытством. А потом Катя вдруг обнаружила, что сама ждет ребенка. Радости не было предела! Соседка тетя Дуся опять влезла, сказала: - Вот и славно. Теперь увези девчонку чужую. Не нужна она совсем, свой будет, кровный! Катя глаза вскинула: разве так можно? Нет, дочку не отдаст! Родился мальчик, Илюша. Светленький, сероглазый. Злата его обожала. Когда подросли оба, лучше матери с братишкой нянчилась. А еще любила кружева плести. Очень они у нее красивые получались. Может, шестой палец помогал? А однажды у соседей снизу бык разбушевался. И побежал по дороге. Катя только вскрикнуть успела. Добежать уже поздно! А на пути быка - Илюшка, который с цыпленком играется, навстречу прямо идет! А потом словно в замедленной съемке увидела, как несущийся во всю прыть бык вдруг встал как вкопанный. Тяжело задышал. Потом успокоился и лег. Обернулась - Злата стоит. Ладошку вытянула и смотрит так сосредоточенно. Катя к ней метнулась, встряхнула, девочка ее словно не слышит. Побежала к сыну. Тот даже испугаться не успел. Люди тогда сказали - чудо. Но Катя вечером к мужу подошла и прошептала: - Это не чудо, Яша. Это Злата быка остановила. Не знаю, правда, как. Но она. Злата росла. Соседи ее не любили. Старались сказать что-то обидное, называли "подкидышем" и "колдовкой". Яша дочке рассказал, что настоящая мама ее оставила. И спросил, не хочет ли она ее потом искать? - Нет, папа. Не надо искать никого. То, что я у вас оказалось, так надо было! - серьезно, не по-детски, ответила Злата. Пожалуй, единственный из всех, кто помимо родителей любил девочку, был дядя Помпоныч - старый сосед, который всегда ходил в шапке с бомбошками, за что и получил прозвище. Он был очень добрый и на все руки мастер - но вот что плохо, любил "посинячить". Последний раз сидел на пробке почти две недели. Организм немолодой. Катя со Златой как раз гуляли, когда услышали крик. Жена да сын Помпоныча звали на помощь, просили съездить за доктором. - Не успеют! Окочурится! Собаке - собачья, как говорится! - пробурчала вездесущая тетя Дуся. Когда Катя с дочерью в дом Помпоныча забежали, тот уж не в себе был. Лицо бледное, за сердце держится. Женщина принялась успокаивать супругу, которая рыдала, бормоча: "Отходит!". Вышли на улицу, сил смотреть не было. Потом Катя спохватилась - дочери нет. Оббежала дом - никого. На цыпочках вернулась. Помпоныч также лежал. А возле него - Злата на стуле. И руку туда, где сердце держала. Катя хотела дочь окликнуть, но что-то словно помешало. Вышла назад. Через полчаса сзади раздалось басовитое: - А чего это вы все тут сидите, как на поминках? Да ревете? Люди ахнули - Помпоныч! Стоит, как огурец - бодрый, румяный, трезвый. - Как же это? - только и смогла прошептать жена Помпоныча. Все ж видели - не жилец. Реально. Но пока не догадывались, что ж его так на ноги-то подняло. А вот Катя поняла - дочка ее приемная. Злата. У нее рос ребенок с необычными, не поддающимися объяснениям способностями. Может, причина была в том, что ручка одна у нее была другой, отличной от обычных людей? Может, дело было в глазах? Или в матери? Родной. Тогда еще не знали модного сейчас слово "генетика". Кстати, Помпоныч тоже понял, кто его спас. С той поры горячительное перестал употреблять. И Кате потом рассказывал, что видел залитые золотистым светом ступени, ощущение счастья внутри, а впереди - что-то красивое, цветное. И уже хотел пойти туда, вверх, да Злата следом прибежала, схватила его за руку и со словами: - Нельзя! Они без тебя не смогут! Подожди еще! - увела за собой. Спасла Злата и отца, Яшу. Когда тот в лесу несколько дней плутал, простыл сильно да заболел. Температура не спадала, кашель не проходил. Случалось, и другим помощь оказывала. Только вот не все благодарили. Кто-то недоброжелательно в ответ настроен был. Считали, раз другая - значит, опасна. В ту ночь Злате не спалось. Вышла на улицу, на скамейку. Смотрит - Тема идет, с канистрой. Сын Дуси. И давай их дом поливать. - Зачем ты это делаешь? - спросила тихо девочка. Он хотел дальше продолжить, но не смог. - Представляете, ни рукой, ни ногой не мог пошевелить. Ни шага сделать! Хочу, но не могу, словно застыл! А девчонка все стоит и глядит на меня, - рассказывал он потом. Позже Злата с мамой, папой и братом уехали. Куда - неизвестно. - Моего сыночка эта девочка спасла. До конца дней за нее молиться буду, дар у нее был. И пупсика того, старенького, облезлого, все с собой таскала. Амулет, что ли? И такая ручка необычная у нее была, я вот считаю, в ней сила была. А может, еще в чем-то. Тяжело таким людям среди нас. Одни поблагодарят, а другие обидеть пытаются, да побольней. Надеюсь, все у Златы хорошо сложилось. С тех пор мы не виделись. А то, что ее Яша так назвал, он мне объяснил - потому что она как золото, золотой человечек была. Несущий нам спасение! - поделилась впечатлениями очевидица тех событий со мной. Автор: Татьяна Пахоменко

Этого человека художник Геннадий Добров увидел в 1974 году в доме инвалидов Великой Отечественной войны на Валааме. Художник специально приехал на этот остров, чтобы нарисовать портреты его обитателей. Ведь уже в середине 1970 годов война и особенно покалеченные ею люди казались молодежи чем-то далеким. А здесь жили ветераны. Кто-то был один, кто-то прямо здесь создал семью. Их кормили, лечили, при доме инвалидов был клуб, библиотека и даже танцплощадка. Впрочем, в 1974 году здесь уже давно не танцевали. Ветераны жили тихо, из имущества почти ничего не имели, радовались самыми простыми радостями, героями себя не считали, полагая, что исполнили свой долг перед Родиной. Кому-то хотелось бы пожить в городе, а кому-то тихая красота суровой природы Валаама, наоборот, была больше по сердцу. Добров приходил к ним каждый день, разговаривал, рисовал. Так и создал серию своих портретов. И вот однажды художник вошел в особую палату и увидел, что на кровати кто-то лежит. Занимал он так мало места, что Добров испугался. Человек не имел ни рук, ни ног. Он просто смотрел на художника задумчивыми светлыми глазами. И вдруг Добров понял, что этот инвалид выглядит так, как будто ему чуть больше 20 лет! Он удивился и стал расспрашивать медсестер об этом пациенте. Те сказали ему, что этот фронтовик не только лишился ног и рук, но он не говорит и ничего не слышит. Изредка что-то шепчет губами. Но за ним стараются ухаживать (действительно, в палате и на кровати было очень чисто), все жалеют его и относятся как к ребенку. А привезли его в интернат в 1949 году и (по словам Доброва) никто не знает, как его зовут. Подобрали санитары на поле боя, отправили в госпиталь, думали, что он не выживет, но он выжил и попал в этот дом инвалидов. Художник нарисовал его портрет, назвав его «Неизвестный солдат». И уже потом, когда опубликовал серию своих работ о ветеранах, живущих на Валааме, стал получать письма со всех уголков Советского Союза от родственников фронтовиков, пропавших без вести, которые узнали в «Неизвестном» своего отца, мужа, брата… А тот солдат тихо умер в том же 1974 году. Сколько ему точно было лет, никто не знал. В 1994 году на Валаам приехал из Киргизии Николай Григорьевич Волошин. Он утверждал, что узнал в портрете своего отца – красноармейца Григория Волошина. Он и поставил памятник неизвестному. Тогда же родственники обратились в архив Министерства обороны с просьбой внести изменения в документы. Они просили признать Григория Андреевича Волошина, 1910 года рождения, уроженца села Михайловка Кустанайской области Казахской ССР, призванного в Киргизской ССР, не пропавшим без вести в 1942 году, а умершим от естественных причин в 1974 году в Карелии. Но позже произошла путаница: кто-то из журналистов, пишущих о доме инвалидов на Валааме, стал называть «Неизвестного солдата» Героем Советского Союза и летчиком. Действительно, был такой летчик Григорий Андреевич Волошин 1922 года рождения. Он воевал в составе 813 истребительного авиаполка. 16 января 1945 г. в воздушном бою, спасая своего командира, протаранил Фокке-Вульф-190 и сам погиб. Тело его не нашли. Но памятник на Валаамской могиле поставили его тезке, совсем другому человеку. Жизнь людей, искалеченных войной, была трудной. Но они вели себя достойно. Не жаловались, не роптали, все лишения переносили стоически. Просто это лицо войны на самом деле было страшным. Сам художник так писал с Валаама своей жене: «Сейчас рисую второй портрет инвалида войны. Хожу в библиотеку, ищу в книгах ордена и медали, потому что свои он — этот типичный русский Иван — растерял, да роздал детям на игрушки. Вот где Русь несчастная! В чистом виде. Ангелы, а не люди, ни в ком, ни капли лжи, души нараспашку. Я уже двери закрываю на ключ в своей комнате изнутри. Приходят, рассказывают о себе. И наплачешься, и насмеешься с ними. А песни какие поют! Я таких и не слыхал никогда, самые окопные какие-то, и откуда они их берут?» Сейчас на Валааме в монастырские стены вернулись его насельники. Там проводят церковные службы. В том числе молятся и о защитниках этой земли в годы Великой Отечественной войны (воинах 168 стрелковой дивизии) и инвалидах, похороненных здесь. Монахи создали мемориал с именами погибших и умерших. Так что имена этих людей, защищавших свое Отечество, не забыты. И даже Григорий Волошин – предположительно тот самый неизвестный солдат, который в 64 года перед смертью выглядел как молодой человек, тоже не ушел в небытие.

В кабинет к директору кладбища вошли двое парней. Тот невольно улыбнулся. Вид парней напомнил ему лихие девяностые. - У нас друг погиб, - произнёс один из парней. – Его нужно похоронить с южной стороны вашего кладбища. - Но там уже давно никого не хоронят, - попытался возразить директор. - Платон просил, если погибнет похоронить его там. Другой из парней положил на стол какие-то документы и пачку пятитысячных купюр. - Ну, хорошо, - улыбнулся директор. – Всё сделаем в лучшем виде. *** Лежит. Полумрак. Звезды. Попробовал встать. Что это? Его нет. Платон попытался спросить: «Где я?» - но и голоса не было. «Да, умер ты, умер!» - этого он тоже не услышал, но понял. – «Давно здесь никого не хоронят». «Вы, кто?» - вновь задал вопрос. «Покойники, как и ты. Рассказывай, как там на земле!» «В смысле?» «Какой год идёт?» «Две тысячи двадцатый». «Ух, ты! Мы уже сорок лет лежим». «Ерунду ты, Федор, говоришь, - не зная почему, но Платон понял, что мысли принадлежат женщине, далее, она обратилась к нему. – Тебе лет сколько?» «Тридцать». «А звали как?» «Платон». «Меня – Таисия. Я когда умерла, пятьдесят было. А Фёдору – семьдесят. А Агафье – девяносто почти». «Агафья – это я, - и это была женщина. – Нас здесь всего трое, ты – четвёртый». «Кладбище-то вроде большое», - чувства, какие-либо, отсутствовали, и Платон потихоньку стал втягиваться в эту мысленную беседу. «Кладбище-то большое, да мысли наши далеко не расходятся, - это уже Таисия. – Кроме того, все потихоньку исчезают». «Это как?» – не понял Платон. «Про рай и ад слышал? Но здесь маленько по-другому. Если человека на земле по-доброму вспоминают, часто на могилку приходят – он вверх улетает, наверно, в рай. И оттуда на всех смотрит. А если ругают и проклинают – вниз опускается, наверно в ад. И чем позже вспоминают, тем эти вспоминания большую силу имеют». «Ну, а вы?» «Про нас никто не вспоминает – вот мы и остались здесь. Эх, хоть бы кто-нибудь про нас вспомнил!» «А почему я себя не вижу, а звёзды на небе вижу», - вопросов у Платона было очень много. «Это у нас, как кино в кинотеатре, - появились мысли Фёдора. – Мы, когда на земле день, видим всё, что возле наших могилок делается. Вчера, как увидели, что копают, сразу поняли, новенький появится». «Только не хотелось, чтобы ты сразу исчез», – это уже Таисия. «Как это сразу?» «Ну, если человек хороший, много добра на земле сделал, он сразу улетает. А если убийца, какой – сразу проваливается». «А почему я не провалился? – мелькнула мысль у Платона. – Я и в Сирии два года пробыл. И так, никогда ангелом не был». «Наверно, и хорошего в тебе было немало», - предположила Агафья. «Платон, ты вот что скажи, - поинтересовался Фёдор. – Кто у нас сейчас в Советском Союзе генсек?» «Что-то я не понял, о чем ты?» «Ну, Брежнев уже умер или нет?» «Фёдор, у меня в школе по истории одни двойки были. Даже не пойму, о чём ты говоришь». «Ну, кто у нас там, наверху, главный?» «Путин». «Фёдор, хватит о своей политике, парню это не интересно, а нам с Агафьей – тем более. Ты, Платон, лучше скажи, где ты жил?» «Сначала – на Восточном, затем – на Автозаводе». «Таисия, о чём ты спрашиваешь? – теперь уж вмешался Фёдор. – Была бы ты сейчас жива, тебе девяносто уже стукнуло, а сыновьям твоим под полтинник». «А мне бы – сто тридцать, - и в голосе Агафьи грусть послышалась. – Обо мне теперь уж никто не вспомнит. Так здесь навечно и останусь». «Платон, ты расскажи, почему ты такой молодой, а здесь очутился?» - попросил Фёдор. «Я в охране у Варламова работал, - понял, что его не поймут, добавил. – Это такой очень богатый бизнесмен. Он ещё в лихие девяностые здесь рэкетом занимался…» «Что-то я совсем не понимаю, о чём ты говоришь». «В общем, на него кто-то покушение организовал. А погиб я». «А я в своей постели умер, - стал вспоминать Фёдор. - Болел сильно. Жена с сыном уже умерли. А племянник, похоже, только и ждал моей смерти. Квартира у меня была двухкомнатная, в центре возле универмага. Ему, наверно, досталась. Он меня похоронил. И после этого ни разу на могилку не пришёл». «Я от рака груди умерла, - стала вспоминать Таисия. – Некрасивая была, никто замуж не брал. Только в сорок стала жить с одним мужиком. Даже двоих мальчишек родила. Когда умерла, они ещё маленькие были. Муж первый месяц приходил, затем исчез. Умер, поди, пил он сильно. Мальчишек, наверно, в детский дом отдали. Так больше ко мне никто и не приходил». «А я последние лет десять парализованная лежала, - стала вспоминать и Агафья. – У нас дом большой был. Муж ещё до войны построил. Погиб он в сорок четвёртом. Я сына одна растила. Затем вместе с ним и женой его жила в этом доме. Потом внук стал взрослым и невесту привёл. У меня правнук появился, Ефимка. Тогда я уже не вставала. Когда научился ходить, бывало, подойдёт ко мне, улыбается, что-то бормочет. Потом подрос, подходить стал реже. Но я всегда ждала его. Один он со мной и разговаривал. Все остальные, похоже, только и ждали, когда я умру. Умерла. Первый год ещё приходили. А потом, видно все позабыли обо мне. Сейчас, поди, и сын, и внук умерли. Сколько лет уже прошло?» *** Проходили дни. Платон рассказывал своим соседям о нынешней жизни на земле. Те – о своей жизни. А ещё Платон считал дни. Таисия сказала, что на девятый день к нему, обязательно, кто-нибудь придёт. И вот наступил этот девятый день. Хорошо знакомая машина подъехала к самой могилке. Из неё вышел сам Варламов с телохранителями. Положил на надгробие огромный букет, опустил голову: - Спасибо, Платон! - смахнул с глаз слёзы. – Спас ты мне жизнь. Я тебя никогда не забуду. Постоял несколько минут, махнул рукой телохранителям и все направились к машине. «Не моя смена, - мелькнула мысль у Платона. – Моя – завтра. Стас, похоже, жив. Интересно, кто вместо меня с ним в паре будет? *** Подъехала другая машина, Стаса. Из неё вышел друг и невеста Платона. Та бросилась к могиле, упала и залилась слезами. «Приехал! И Диану привёз». - Здравствуй, Платон! – друг стоял, склонив голову. – Хреново без тебя. В напарники мне Родиона дали. Завтра наша смена. «Стас, Стас, сколько лет мы были вместе». - Диану твою привёз. Всю дорогу плакала. Её мама говорит, что она всю неделю с кровати не вставала. Ладно, Платон, я в сторонку отойду. Пусть одна с тобой побудет. «Эх, Дианка, Дианка! Обещал быть с тобой всю жизнь, а видишь, как получилось». - Платон, почему ты ушёл так рано? - девушка захлёбывалась слезами. – Мы ведь мечтали всю жизнь прожить вместе. «Прости, Диана! Ты ещё молодая, найдёшь своё счастье. Буду рад, если вы со Стасом друг друга полюбите. Правда, нелюдимый он, но очень надёжный». *** Стас стоял в сторонке у заброшенной могилки. Он до сих пор не мог поверить, что лучшего друга нет в живых. Взгляд остановился на чужом надгробье. Он потряс головой, подошёл поближе. Табличка из нержавеющей стали была покрыта тёмным налётом, но на ней ясно читалась фамилия. Его фамилия. С минуту пытался, что-то понять, затем достал телефон и позвонил отцу: - Папа, ты помнишь, своих бабушек? - Сын, ты чего? - Папа, я спросил: Ты бабушек своих помнишь? - Конечно, они не так давно умерли. - Бабушку, - Стас взглянул на табличку, - которая умерла сорок лет назад? - Так это не бабушка, а прабабушка. Её Агафья звали. - Агафья Борисовна? - Да. - Папа, Платона похоронили рядом с её могилкой. - Да, ты что? - И, похоже, за эти сорок лет к ней так никто и не приходил. *** Стас с Дианой сели в машину и уехали. «Обо мне вспомнили, - Агафья подобного и не ожидала. – Это ведь сына Ефима был. Мой праправнук. Уж, и не надеялась, что обо мне, кто-то вспомнит». Долго они обсуждали, такое редкое для них событие. А после обеда вновь подъехала машина Стаса. Вместе с ним из неё вышел пожилой человек. Вместе подошли к заброшенной могилке. - Баба Агафья – это я, твой Ефимка. Прости, меня, что так ни разу к тебе и не пришёл! Вот сын мой нашёл тебя. Долго стояли отец с сыном возле своей прабабушки и прапрабабушки. А они там, в могилках, слушали и, по своему, радовались, что хоть кто-то вспомнил их подругу. Уехали. «Мой правнук, Ефимка, - для Агафьи сегодняшний день был особым. – Каким он взрослым стал, даже постарел. И сын его совсем взрослый». «Стас был моим лучшим другом. Он обязательно будет приходить», - Платон в этом не сомневался. – Тетя Агафья, ты что молчишь?» «Нет уже нашей Агафьи, - пояснила Таисия. – И никогда не будет. Она улетела. В рай». «Как я рад за неё!» «И ты, Платон, долго здесь не задержишься. На земле, есть, кому вспоминать тебя добрым словом!» Из сети

Марк Минков - Если б не было войны…(1981)

ДЕНЬ ПИОНЕРИИ. За окном было пасмурно, порывистый ветер играл с ветками цветущей яблони. Вчерашнее яркое солнце куда-то исчезло, коварный месяц май решил показать свой характер. Санька уже целый час пытался запустить новую игру на компьютере, но тот, словно подражая погоде, в самый неподходящий момент снова выдавал ошибку. Разочаровавшись, мальчик выключил компьютер и, улёгшись на диван, начал копаться в своём телефоне. Из соседней комнаты до него доносились голоса взрослых. «Дорогая, вспомни, ведь когда-то сегодня был праздник — День пионерии!» — говорил отец. «Нашёл что вспоминать», — отвечала мама и после короткой паузы продолжила: «Я ведь была прилежной пионеркой. Ответственной за стенгазету. Однажды нарисовала на углу листа двух жирафов, получилось красиво. Но потом получила нагоняй за самодеятельность». «Хвастунишка, — смеялся отец. — А я в шестом классе получил вымпел за победу в футбольном матче на пионерских сборах». ....На улице Санька услышал незнакомые звуки. Он выбежал со двора и увидел шествие, которое проходило прямо на проезжей части соседней улицы. Несколько десятков подростков его возраста направлялись к центральной площади города, откуда доносилась громкая музыка. Во главе группы шли барабанщики и трубач, которые поразили мальчика необычной для него мелодией. Санька с удивлением смотрел на проходивших ребят и уже собирался вернуться домой, как заметил отставшую от остальных девочку. Проходя мимо, она спросила: «Ты что, с Луны свалился?» Тут он только обратил внимание, что очень отличается от остальных. Его джинсовые брюки, футболка с рисунком огромного паука и модные кроссовки не вязались с экипировкой окружающих. Все были одеты в белоснежные рубахи и блузки, чёрные брюки и юбки, а на шее у каждого был повязан кумачовый галстук. «Чего застыл? Догоняй, всё самое интересное пропустим!» — на ходу выкрикнула ему незнакомка. Ноги мальчика сами понесли его вслед за остальными. Ему стало очень интересно увидеть происходящее на площади. Поравнявшись с девочкой, он внимательно посмотрел на неё. Она была полновата, но не очень сильно. Полнота была заметна только из-за пухлых щёк и больших, по-доброму смотрящих на мир глаз. Несмотря на свою высоту, девочка выглядела так, будто стремилась стать ещё выше. Санька подумал, что она интересная. — Сегодня я немного задержалась дома, и ребята с нашего квартала ушли без меня, — продолжала она на ходу. — Всё из-за мальчишек. Они, наверное, с утра пораньше ездят на маршрутном автобусе бесплатно. В прошлом году они так надоели контролеру, что их высадили в другом конце города! — Почему бесплатно? — спросил Санька. — Ты что, с Луны свалился? Сегодня же день пионеров! Кто носит пионерский галстук, тот ездит без абонементов. Было бы здорово, если бы ещё и мороженное давали бесплатно. Незаметно они оказались в центре города. Там бурлила толпа людей в чёрно-белых одеждах, среди которых, словно волны на гребне, метались красные галстуки. За городским парком на стадионе маршем проходили пионерские дружины. Они отдавали честь стоявшим в центре лидерам пионерского движения и высоким гостям из руководства города. Ребята старательно маршировали и громко пели патриотические песни. Затем они выстроились в шеренгу, чтобы послушать поздравительные речи. С большим удовольствием они получали награды и подарки. Санька и его новая подруга весело проводили время среди детей и взрослых. Они участвовали в конкурсе рисунков, и девочка Ира, наконец, назвала ему своё имя. Она нарисовала прекрасных жирафов, которые казались живыми. После конкурса они ели вкусное мороженое и пили газированный лимонад. Однако опоздали на фильм в кинотеатре. Дело в том, что торжественные мероприятия на стадионе уже закончились, и все поспешили насладиться оставшимся временем праздника. На опустевшей спортивной площадке спортсмены начали подготовку к соревнованиям, поэтому свободных мест в зале не было. Им пришлось смотреть фильм, сидя на дополнительных стульях. Мальчик задавал много вопросов о том, что происходит вокруг. В ответ он слышал: «Словно с Луны свалился!» Ире приходилось терпеливо объяснять ему простые, на её взгляд, вещи. Однако ей это даже нравилось. Особенно увлечённо она рассказывала о той части праздничной программы, где за городом будет зажжён большой пионерский костёр. Для Сани это было делом чести — побывать там. Праздник продолжался, и подросток был под большим впечатлением от всего происходящего. Он смотрел на нарядных мальчиков и девочек, робко прикрывая ладонями рисунок паука на своей футболке, и съёживался, как от холода. ...Что-то звонко упало в соседней комнате. Мама сказала: «Ты как упал, не знаю откуда! С луны! Не помню я в тот год пионерского костра!» Санька сел на диван, протёр сонные глаза и удивлённо осмотрелся. За окном была та же слякотная погода. Компьютер стоял на своём месте, всё как обычно. Но в груди у него что-то сжалось. Его охватило новое, необъяснимое чувство — то ли потери, то ли разочарования. От того, что никогда не произойдут с ним яркие, неизведанные события. Отец, выходя из дома, не стал настаивать на своём мнении. Он громко напел: «Что за чудная страна? Пионерия…» #ВикторВладимирович