До и после

Ловец Снов
Есть вещи, которые делят жизнь на До и После. После, уже ничего не будет как было До. И чем больше времени проходит, тем отчетливее ты понимаешь, что До превратилось в После буквально за одну секунду. Если б можно было знать заранее! Если б знать…
Мне было десять лет, когда смерть моего отца разорвала все на До и После. До было прекрасно. До было наполнено смехом, радостью, и ожиданием светлого будущего. После было неприветливым и холодным, как ноябрьский день.
Я долго не мог понять, что случилось. Как это, он умер? Как это может быть?! Он же не мог нас бросить?!
Моя мама из молодой, веселой женщины за один день превратилась в старуху. И я долгое время не мог привыкнуть к тому, что эта худая женщина с пустыми глазами и есть моя мама.
Очень скоро после похорон нам пришлось уехать из нашей новенькой квартирки в общежитие в другом районе. Оказалось, у отца были долги. Правда были, или нет точно уже не узнаешь. При жизни отца мама вряд ли понимала, что деньги не растут на деревьях… как и я. И оставшись без него она быстро и легко подписывала всё, что е давали, даже не читая. Видите ли, она и представить не могла, что всё вот так обернется
Что мы останемся без квартиры и уедем в это ужасное общежитие, где наш сосед справа окажется алкоголиком и будет ловить чертей в коридоре, а соседка слева – той еще шалавой. У нее в комнате регулярно дрались мужики, а если не дрались то пили и орали песни.
Еще одного соседа все происходящее в нашем коридоре не заботило абсолютно. Он обычно находился в нирване, а когда выныривал из нее в суровую действительность, занимался поиском денег. Делал он это упорно и деловито, и даже такие отбитые люди, как наши прочие соседи, запирались от него на все запоры.
Эти перемены я принял тогда довольно спокойно, может быть не понял, что произошло и очнулся только когда пришлось оставить старую школу. Видите ли, у мамы больше не было денег. Вот этот переход в обычную школу, вот что меня просто добило.
Школа была последним звеном, которое как-то связывало меня с прежней жизнью. Там были мои друзья, любимые учителя, кабинет химии, спортивная секция.
Мама хотела подсластить пилюлю и сказала, что теперь ездить в старую школу слишком далеко, но я готов был ездить даже на другой конец света! Я рыдал, умолял и ей пришлось признаться, что теперь у нас просто нет денег, чтобы платить за меня.
Это был удар.
Как часто папа открывал кошелек, протягивая маме целый ворох купюр и мне казалось, деньги, это некая субстанция, которая образуется по мере необходимости, когда они просто нужны. Оказалось – нет.
В первый день, после уроков в новой школе, я выбежал, будто за мной гнались. Мне просто не верилось, что я буду здесь учиться! Нет, я не могу остаться тут, просто не могу! Я бросился бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше. На остановке запрыгнул в автобус и поехал в свой старый район, выбрался на нужной остановке и направился к кафе «Одуванчик».
Прежде мы с друзьями после школы каждый день заходили сюда, сидели, разговаривали и ждали, пока нас заберут родители. Ожидание, когда напротив окон остановится машина, проходило под дружеские разговоры и смех.
Вот туда я и отправился, даже не подумав, что коктейли в кафе стоят денег, а деньги теперь для нас проблема. Вспомнил, только когда вошел туда. Поэтому, когда знакомая официантка, улыбнувшись, спросила:
- Максим, тебе как всегда? Я сказал:
- Нет… спасибо, я уже… - и направился к бывшим одноклассникам, которые как обычно болтали у окна.
Там был Платон, которого я считал другом с первого класса, хотя мы вечно во всем соревновались, Ваня, который не любил спорт, зато рисовал лучше всех и Жанна, девочка, которая очень нравилась мне. Были и другие, но этих я рад был видеть больше всего.
Я подошел и поздоровался. Они к моему приходу отнеслись как-то без восторга. На миг повисла тишина.
- Ты как тут оказался? – удивленно спросил Платон. – Ты же вроде перешел в другую школу?
Мне вдруг стало стыдно, что я так мчался к ним. Я сказал:
- Просто так. Я тут… мимо проходил…
- Я-а-сно… - протянула Жанна. – А это что, твоя новая форма?
Она окинула меня взглядом с ног до головы
- У нас все такие носят, - пробормотал я. – Пока что… но говорят, что скоро будет другая.
- Так ты значит теперь учишься в простой школе? – спросила Танечка, чуть сморщив носик.
От всех этих расспросов я совершенно растерялся. Не так я представлял себе эту встречу.
- Ну что вы к нему пристали! – воскликнул Платон сердито и я благодарно посмотрел на него.
- Садись давай! Хорошо, что зашел! Давай, закажи мороженное!
Я покачал головой и пробормотал, что не хочу есть.
- Не хочешь, или у тебя денег нет? – довольно громко спросил он. – Мама говорила, что вы теперь бедные. Переехали в плохой район и тебя отдали в бесплатную школу для нищих из-за этого.
- Эй! – он положил мне руку на плечо потому, что я начал вставать. – Ты что, обиделся? Я же просто хотел тебе помочь! Серьезно! Давай я куплю тебе коктейль! Макс! Куда ты?!
Растолкав всех, я выскочил из кафе и помчался по улице. Остановился, запрокинул голову, сдерживая слезы. Какая-то женщина участливо спросила:
- Что с тобой, мальчик?
Я заметался из стороны в сторону, нырнул в подворотню и оказался на заднем дворе «Одуванчика». Там я наконец не выдержал и разревелся.
Сквозь ажурный забор мне было видно, как ко входу в кафе подъехала машина ваниного отца. Вскоре показался Ваня, открыл дверцу. Я видел, как он небрежно закинул рюкзак на заднее сидение…
Когда-то я так же садился в машину к отцу. Все, что расстраивало меня тогда, теперь вдруг показалось смешным и глупым. О чем только я думал? Вернуть бы всё назад!
Машина Вани затерялась в потоке и я вдруг подумал, возможно, через несколько лет, когда я закончу бесплатную школу и не смогу никуда поступить, я буду работать официантом, или охранником в этой самой кофейне. Платон и Ваня зайдут сюда, выпить кофе, и отвернутся. А потом, сидя за кофе, скажут друг другу что-то вроде: «эй, ты его узнал? Это же Макс. Он раньше учился с нами, а потом они стали бедными и уехали жить в трущобы».
Я снова едва не заплакал, но тут во дворик вышли повара, чтоб покурить и крикнули, чтоб я шел вон, нечего отираться около мусорных баков, они мол заперты.
Я не стал спорить. Осторожно выбрался со двора, оглядываясь на окна кофейни. Внутри еще сидели некоторые из моих бывших друзей.
Денег на автобус у меня не было, а в животе бурлило от голода – обед в новой школе мне не понравился. Я побрел вдоль дороги, жалея, что вообще поехал сюда. Закружилась голова и я, обессиленный, присел на лавку.
Быстро темнело. Я замерз так, что стучали зубы, но идти куда-то не было сил. Какая-то апатия накрыла меня с головой.
По проспекту передо мной один за другим шли трамваи. Я ни о чем не думал, только смотрел на их круглые глаза-блюдца, сверкающие в темноте. Кто-то сказал рядом:
- Паршиво, братец?
Я обернулся и увидел какого-то старика, который присел на другой край лавки.
- Не стоит оно того.
- Не стоит что и чего? – я хотел, чтобы прозвучало это спокойно и насмешливо, как у папы, который умел ставить на место одним словом, но вышло жалко – голос дрожал.
- Жизнь, это слишком важно и дорого, чтоб вот так вот просрать ее под колесами трамвая.
- Я вовсе не собирался! – возмутился я. – С чего вы взяли?!
- А, точно, прости. Не в этот день.
- Что, что?
- Так просто, ляпнул не подумав. А что сидишь тут, будто жить надоело?
- У меня отец умер, - вдруг сказал я. – И еще я есть хочу, а до дома далеко.
- Это горе, - ответил старик. – Но ты то жив? Вот и живи.
- Да пошел ты! Вы! – взвился я. – Что вы лезете?!
На плечи мне упала что-то тяжелое. Я было дернулся, но понял, что он отдал мне свою куртку. Стало чуть теплее и меня затрясло.
- Ну, ну… - тихо сказал он и погладил по плечу через куртку. – Все будет хорошо! Вот, возьми…
- Не будет! – сказал я зло. – Что вы знаете?! Мама почти сошла с ума. Мне еще только тринадцать! Я ничего не могу! Почему он умер?! Он поступил очень глупо! Спас какого-то парня! Вышел из магазина, а тут какой-то дебил полез под колеса! Ну и пусть бы лез, что ему до того?! А он полез спасть и умер! Бросил нас! Ну зачем он бросил нас?!
- Твой отец спас человека, вот зачем, - сказал старик.
- Этот человек сам лез под колеса! Другие видели! Ну и пусть бы себе умирал! Не надо было спасать!
- Разные бывают обстоятельства, - сказал он тихо. – Потом ты обязательно поймешь, почему твой отец так сделал, а пока постарайся простить…
- Ненавижу! Ненавижу его! Каждый день проклинаю этого парня! Чтоб он сдох! Ненавижу! Он же даже не подошел потом к отцу! И не пришел на похороны! Хоть бы зашел, сказал спасибо! А он просто ушел! Не стоило его спасать! Не стоило! - Тихо, тихо… - старик снова провел рукой по моему плечу успокаивающим жестом. – Все будет хорошо…
- Да не будет! – оттолкнул его я.
- Ну ладно… - он встал с лавки и я протянул его куртку обратно, глядя в другую сторону.
- Ты пожалуйста услышь то, что тебе сейчас скажу, - произнес он. – Это очень важно для тебя самого же. Постарайся отпустить все это, ладно? Прости его, он…
- Что за чушь?! – воскликнул я поднял голову, но старика уже не было, а я и не слышал, как он ушел. На лавке, рядом со мной, стоял стаканчик с кофе и горячий эчпочмак. К стаканчику прилип клочок бумаги и я развернул его. Билет в театр, старый, на прошлое лето. На обороте была нарисована забавная рожица. Я хмыкнул, и выбросил его в урну.
Человек привыкает ко всему. Где-то внутри нас есть защитный механизм, который помогает смириться с обстоятельствами, когда мы не можем их изменить. Если он вдруг откажет, человек оказывается в сумраке.
После того случая, когда я увиделся со своими прежними друзьями, я начал жить дальше.
Когда я перестал смотреть на всё через призму ненависти, то вдруг увидел много хорошего в своей новой жизни. В школе были неплохие ребята. Очень быстро я нашел нового друга, по имени Артур. У него не было привычки любое дело превращать в соревнование, как это делал Платон и может быть поэтому мне нравилось с ним общаться.
Потом я познакомился с еще одним парнем, Никитой. Зимой мы поехали за город, в лес, около незамерзающего озера кататься на лыжах. Мы ехали на машине его отца с семьей Никиты. В машине всю дорогу играла музыка, и все подпевали в такт. Мои опасения насчет лыж и костюма быстро прошли – я выглядел не хуже, чем остальные, а папа Никиты так и вовсе был одет в старинный костюм, такой, какие, наверное, носили еще в прошлом веке и совсем этого не стеснялся.
За городом, на карьере, нас уже ждал Артур, его сестра и отец. Они приехали вовсе безо всякой машины, на автобусе. Мы катались до обеда, а потом жарили на костре сосиски и пили чай из термоса. Было так хорошо и весело, что я вообще ни о чем не джалел, ну кроме того, что мой папа сейчас не с нами. Если б он был тут, то и желать бы уже было нечего.
Вечером, разгоряченные, румяные, загрузились в машину и поехали обратно в город.
На развилке, где была дорога на аэропорт, мы остановились возле придорожного кафе. Мама Никиты побежала в туалет, а папа купил нам горячий чай в пластиковых стаканчиках.
Мы пили его прямо на улице, обжигая пальцы о стакан, смеялись и болтали. Краем глаза я заметил машину, которая остановилась неподалеку от нас. Обернувшись, я увидел за стеклом лицо Платона. Я просто кивнул ему. Он тоже. Я отвернулся потому, что папа Артура о чем-то спросил меня. Тут мы снова все засмеялись, а потом я увидел, что Платон с отцом уехали, и что странно, ничего внутри меня даже не шевельнулось. Словно я почти не знаком был с теми людьми, словно мы всегда были чужими. И я подумал, что ведь в сущности, так и было. Разве мы когда-нибудь дружили с Платоном? С Ваней? Нет, мы просто вместе учились и хвастались, у кого круче отец.
Когда мы уже садились в машину, Никита спросил, кто были эти люди и я спокойно ответил:
- Бывшие соседи.
Если я как-то пришел в себя, то вот с мамой дела были не очень. Она никак не могла приспособиться. Все плакала по ночам и я ничем не мог помочь ейВ конце зимы, когда мы последний раз поехали за город, покататься на лыжах, у мамы был выходной. Я вернулся поздно, в отличном настроении. В комнате было темно, а когда я включил свет, увидел, что мама лежит в постели, отвернувшись к стене.
Я поставил чайник, сбегал в магазин за печеньем и колбасой. Быстро подмел пол, рассказывая маме, как мы съездили за город. Она почти все время молчала, а потом встала и выпила чай, глядя в стену. Ее глаза были совершенно пустыми, и я невольно отпрянул, когда она попыталась растянуть губы в улыбке.
- Я немного посплю, устала… - сказала она и снова легла в постель.
Я погладил ее по плечу и сидел рядом, пока она не уснула. Мне было немного стыдно от того, что мне так легко на сердце, а она страдает, словно я должен был ей помочь, но не знал как.
А ночью я проснулся от шума. За стеной снова орали, у соседей назревала драка. Я натянул подушку на уши и хотел уж снова уснуть, как вдруг услышал легкий, странный стук. И раздавался он не за стеной, у соседей, а здесь.
Я поднял голову и огляделся. В свете фонаря, падающего через окно, я видел, что моя мама сидит на кровати и бьется головой об стену: бум. Бум-бум, в такт крикам, раздающимся оттуда.
- Что ты делаешь?! – я схватил ее за плечи, но она вырвалась и не говоря ни слова снова принялась раскачиваться.
- Мама, мама… - испуганно звал я.- Мама, успокойся, не надо!
Но она не слышала меня, глаза ее были закрыты, с губ срывались хриплые стоны. Я подставил руку между стеной и ее головой и так сидел рядом с ней. Через час стихли крики за стеной, еще через пол часа и она уснула, а я так и не мог больше спать.
Наутро я начал умолять ее пойти к врачу:
- Мама, папы больше нет, но я же остался! Я живой и ты мне нужна, мам! Потерпи немного и мы снова начнем жить как раньше! Только потерпи! Сходи к врачу, мама! Пусть он даст тебе какие-нибудь таблетки!
Может быть мои слова что-то в ней растопили, потому что она вдруг разрыдалась и обещала, что возьмет себя в руки. Я тоже почти заплакал, и мы наконец то обнялись и поговорили о том, как нам обоим его не хватает.
- Тот парень… которого Леша спас… если б я хоть могла его увидеть! Если бы он пришел к нам, сказал спасибо! Может мне было бы легче…
- Он козел, мам, - сказал я. – Неблагодарный, мерзкий козел. Не думай, что он живет сейчас хорошо и счастливо! Надеюсь, справедливость есть на свете!
После этого мама перестала все время плакать. Иногда она улыбалась как прежде, и я думал, что все ещё наладиться. До тех пор, пока не почувствовал, что у нас в комнате очень странно пахнет. Запах был мерзкий, неприятный. От него свербило в носу. Я понял, где я уже встречал этот запах. Так пахло от нашего соседа из комнаты слева. Так пахли те мужики, которые приходили к нашей соседке в комнату напротив. Запах перегара…
Забыв про чайник, я вернулся в комнату и подошел к маме. Запах усилился и полез в ноздри.
- Мама… - проговорил я, и обнял ее. – Мама, ну зачем?!
Она заплакала и ничего не сказала, а я больше не спрашивал её.
С тех пор так и пошло. Я делал вид, что не чувствую по утрам перегара, не вижу у нее под глазами синяков. Просто я не знал, что с этим делать.
В апреле исполнялся год со смерти отца.
Мы условились с мамой, что встретимся на кладбище, после обеда. Я пришел во-время, но её все не было. Я подумал, наверное она уже внутри и пошел туда, но и там ее не было.
Я принялся за уборку. Вымыл ограду, поставил цветы. Снег уже растаял и я присел на край ограды, заговорил с отцом. Мне нужно было столько ему рассказать. Но очень быстро я скатился к жалобам.
- Ты нас бросил, а с мамой беда и я не знаю, что делать. Она много пьет, но как мне ее спасти? Мы живем теперь в маленькой комнате, а соседи наши – алкаши. А я еще сам подросток и не знаю, как со всем этим справиться!
Кончилось это тем, что я накричал на него, вернее на его могилу, что было довольно глупо.
Вытирая выступившие слезы, я ушёл. Уже темнело, а мама так и не пришла.
Домой добрался уже в темноте. Окно в нашей комнате было темным, значит дома ее нет. Куда же она могла деться?!
Я открыл дверь своим ключом и замер на пороге. В нос мне ударил запах алкоголя, он был таким сильным, что на миг сперло дыхание. В темноте раздавались странные всхлипы, будто кто-то стонал, и что-то влажно хлюпало. И еще я слышал чье-то прерывистое дыхание.
- Мама! Это ты? Тебе плохо?!
Я включил свет. В первую минуту застыл, не веря своим глазам: в нашей комнате, на разоренной постели, среди бутылок и какого-то мусора лежала моя мама и сосед из квартиры слева.
- Максим… ты уже пришел? – сказала она.
- Сегодня же ровно год, как папа умер! - хрипло выдавил я и развернувшись, бросился прочь.
Прочь, прочь оттуда. Как она могла?! А ты, папа?! Зачем ты это сделал?! Спас какого-то мальчишку, и бросил меня, своего сына и что мне теперь делать?! Папа, папа, ты так нужен мне! Я бы все отдал, чтобы еще раз тебя увидеть! Если б я только мог тебя предупредить! Рассказать, что с нами будет когда ты умрешь!
Я почти ничего не видел вокруг себя. От слез глаза туманились. Ноги сами несли меня куда-то.
- Папа! Папа! – повторял я, как заклинание. – Покажись мне хотя бы ещё раз! Только б тебя увидеть!
Я вдруг увидел наш старый дом и остановился. Ноги сами принесли меня в старый район. На другой стороне улицы – магазин, где мы покупали продукты каждый день, а вот парк, в котором мы гуляли… в голове крутились сотни воспоминаний. Я вспомнил, как в последний вечер, когда отец не вернулся, мама испекла его любимый пирог. Она была особенно счастлива в этот вечер, папа обещал ей, что купит билеты в театр. Театр! Неужели все это когда-то было?!
Я смахнул непрошенные слезы. На той стороне улицы из магазина вышел мужчина в точно такой же куртке, как у моего отца.
Я протер глаза. Как же похож! Та же фигура, движения… и одежда! Не может быть!
Не помня себя, я заорал:
- Папа! – и бросился к нему, не замечая ничего вокруг. В тот момент я видел только его на той стороне дороги.
Он развернулся и я увидел удивление на его лице. Потом он улыбнулся, потом его лицо исказилось страхом. Отбросив пакеты, он рванулся и отбросил на тротуар, а его тело тут же ударил огромная машина. Визг тормозов и вскочив на ноги я увидел, что мой отец лежит на асфальте, раскинув руки и люди со всех сторон бегут к нему.
Я тоже хотел броситься к нему, но почему-то сделать это было не просто. Я не мог дотянуться даже до кончиков его рук, пальцы коснулись асфальта, захватили мелкий мусор.
- Папа… - в следующий миг его уже не было передо мной. Я сидел посреди пустой дороги.
Говорят, если ты чего-то желаешь, страстно, всем сердцем, обязательно получишь это. Вот и я получил то, о чем так молил: увидеть своего отца хоть на миг. И я его увидел. И что теперь?! Выходит я и есть тот самый парень, которого я целый год ненавидел?!
В этот миг я подумал, что после всего этого жить я больше не смогу. Пусть все закончится.
Я встал, кулаки разжались, злость и обида, ненависть, тревога, всё ушло. Теперь уже некого ненавидеть, не с кем бороться. Главный враг найден.
Что-то белое упало в траву. Видимо когда я пытался дотянуться до руки отца, зацепил какой-то мусор. Зачем-то я поднял его и развернул, сам не зная, что хочу увидеть.
Передо мной были билеты в театр, которые в тот вечер купил папа. На обороте была нарисована карандашом забавная рожица… где-то я уже это видел. Вдруг показалось важным, вспомнить это.
Не сразу я вспомнил как сидел на лавке, трясся от холода и смотрел на проезжающие трамваи. Как я сидел и жалел себя, как хотел есть и вдруг вспомнил старика, который дал мне куртку. Он тогда сказал что-то вроде: «Оно того не стоит» и «А, да, не в этот день».
Я вспомнил его голос. Он оставил мне куртку, еду и этот билет. Откуда он у него? Кто он и что сказал ещё? Что-то несусветно глупое… «Всё будет хорошо». Какая чушь!
Я остановился и подумал: «А вдруг?! Вдруг он точно знает?!»