В самом начале 70-х годов прошлого века на прилавках книжных магазинов можно было увидеть неброские книжечки никому не известного автора Алексея Очкина - «Иван — я, Федоровы — мы», «Непобежденные», «Шагнувший в бессмертие», «Четырнадцатилетний истребитель» и другие. На обложках - танки, взрывы, вихрастый мальчишка с гранатой. Понятно: книги о войне. Написанные сухим лаконичным языком странички из громадной летописи Великой Отечественной сразу давали понять, что повести эти - документальные, созданные очевидцем трагических событий. Алексей Очкин - это имя появилось во всеведущей сетевой энциклопедии всего три года назад, где уникальная биография писателя уложилась в несколько скупых строчек. Может быть потому, что фронтовая судьба Очкина не поддается пересказу и похожа скорее на некий собирательный образ, который не может отражать жизнь лишь одного человека, даже самого героического.

Боевое крещение

Родился Алексей Очкин на Смоленщине, среди его предков по материнской линии - выдающийся хирург, герой Крымской войны Николай Иванович Пирогов, по отцовской - дед Иван, тоже известный медик, основатель целой династии русских врачей. Воспитывала мальчика тетка Анастасия Ивановна, сельский врач и поборница здорового образа жизни - купалась с племянником в проруби в самые жестокие морозы, она же проводила 16-летнего Алешу на фронт. Да-да, рослый парнишка прибавил себе два года, а военврач призывной комиссии Анастасия Ивановна Очкина смолчала - сама воспитывала в племяннике настойчивость и упорство. Окончив краткосрочный курс Ленинградского артучилища, в сражении на Лужских рубежах Алексей получил своё первое ранение. Лента военных событий разворачивались стремительно: командирские курсы в Омске, 112-я стрелковая дивизия, Сталинград. К началу сентября 1942 года дивизия находится на берегу Волги в четырех километрах от Мамаева кургана. В своей повести «Иван - я, Фёдоровы - мы» Очкин пишет: Главная высота России… Бойцы 112-й дивизии под командованием Ивана Петровича Сологуба проявляли настоящие чудеса мужества и выносливости. Одним из самых отчаянных героев в дивизии слыл юный лейтенант Очкин. «Горяч ты, лейтенант, ну прямо огонь!» – говорил комдив. Так и закрепилось навечно за Алексеем Яковлевичем фронтовое прозвище – «лейтенант Огонь».

«57 бессмертных»

Фашисты атаковали с невиданной яростью. Бойцов почти не осталось, убило и наводчика центрального орудия - Очкин вел огонь в одиночку. У одного из орудий в живых остался только подносчик снарядов 14-летний Ваня Федоров. В пушку попал снаряд, раздробив мальчишке руки. Беспримерный подвиг подростка Алексей Яковлевич описал в своей героической были «Иван – я, Фёдоровы – мы»: Сегодня имя Ивана Федорова высечено на красном мраморном знамени в зале воинской славы памятника-ансамбля героям Сталинградской битвы на Мамаевом кургане.

23 сентября, когда группа истребителей танков 112-й дивизии была плотно окружена десятками немецких бронемашин и тысячами автоматчиков, лейтенант Алексей Очкин написал на покрытом кровью комсомольском билете: «Отдам жизнь за Родину - ни на шаг не отступлю!».

Осколок снаряда сперва попал держащему оборону лейтенанту в грудь - от верной смерти спасло маленькое карманное зеркальце из нержавеющей стали. Затем пуля немецкого снайпера вошла Алексею Очкину чуть ниже глаза. Позже выяснилось, что снайпером этим был участник Олимпийских игр, прошедших в Берлине - «спортсмена» подстрелил «спец» из 62-й армии, Герой Советского Союза В. Зайцев. На прицеле оружия поверженного врага обнаружилась фотопластинка-слайд с зафиксированной мишенью, которой и являлся лейтенант Огонь. Страшной октябрьской ночью 1942 года тяжелораненого бойца привязали к бревну с перекладиной - «кресту» и оттолкнули от берега, прямо на острова горящей нефти, стекающей по воде из разбомбленных фашистами заводских топливных баков. Находящийся в полубреду ослепший лейтенант сквозь разрывы снарядов временами слышал четкий приказ: «Держись! Не сгоришь!». По словам Алексея Яковлевича, после того, что происходило под Сталинградом, все происходящее в дальнейшем казалось уже почти не страшным, обычной военной работой. Очкин навсегда запомнит, как он, «простой паренек со Смоленщины, рвался в бой, иногда сломя голову, потом постепенно мужая... В трудные минуты - и в разведке за Доном, и на волжской круче... меня часто охватывало чувство необыкновенной приподнятости. Пропадал всякий страх... То, что владело мною в те минуты, было очень дорогое, чистое и возвышенное».

Курская дуга

В дни завершения Сталинградской битвы к лейтенанту Очкину вернулось зрение - редчайший в медицине случай. Едва оправившись, герой сбежал из госпиталя и вернулся в свою дивизию, находящуюся уже на Курской дуге. Весной 1943 года Алексей Очкин - «сталинградец», как его с уважением тогда называли, повторил подвиг Александра Матросова, чудом оставшись в живых. При наступлении на деревню Романово лейтенант Огонь, командовавший штурмовым отрядом батальона, заметил как крупнокалиберный фашистский пулемет из замаскированного дзота выкашивал его солдат. Очкин в одиночку бросился к дзоту и почти сразу же его настигла разрывная пуля - пробила бедро. Ногу боец зафиксировал ветками, в рану натолкал прошлогодних листьев, подполз к амбразуре, получил очередь в упор, и из последних сил ухватился за раскаленный ствол орудия, отведя его в сторону и зафиксировав своим телом. Держал так, пока немец не прекратил сопротивление. Только через сутки красноармейцы нашли раненого Очкина, решившего, что к нему приближаются гитлеровцы. В обожженных руках он сжимал гранату, собираясь подорвать себя вместе с врагами. Граната не пригодилась…

Продолжение подвигов

После очередного госпиталя Алексей Очкин получает назначение в артразведку дивизии, одним из первых со своими бойцами захватил плацдарм на правом берегу Днепра, попал в окружение - очередное ранение в ногу и тяжелейшая контузия. Пришел в себя начальник артиллерийской разведки… в морге Дарницкого полевого госпиталя. Он хорошо помнил, как очнулся среди окоченевших трупов, до обморока перепугав видавших виды военврачей и молоденьких медсестер. В  1944 году Алексей Очкин продолжил службу уже капитаном гвардии в элитном подразделении - гвардейской истребительно–противотанковой бригаде Резерва Главного Командования, участвовал в форсирования Вислы и Одера. Уже после штурма Берлина гвардеец проявил свой взрывной характер, подравшись с сотрудником СМЕРШа. С гауптвахты он бежал, не дожидаясь неминуемой кары, и догнал свою часть, шедшую в наступление на Прагу.  9 мая 1945 года в бою за Манесов мост Очкина снова контузило…

Мирное небо

После войны Алексей Очкин окончил ВГИК, стал кинорежиссером на Мосфильме. Совместно с Григорием Чухраем поставил фильм «Сорок первый», самостоятельно снял картины «Мы из Семиречья», «Девушка Тянь-Шаня», «Гонки без финиша», написал книги-воспоминания о войне. Лейтенант Огонь прожил очень долгую жизнь, хотя носил в себе без малого килограмм железа – далеко не все вражеские осколки были извлечены из его тела. Уже после смерти Алексея Яковлевича его сын Андрей получил письмо от сына Петра Ворохобина, который снял в 1943 году тяжело раненого Алексея Очкина с немецкого ДЗОТа: За свои беспримерные многочисленные подвиги Алексей Очкин (вспомним, что к окончанию войны ему ещё не исполнилось и 21 года) был награжден орденом Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степени, орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу». Есть информация, что сразу после войны маршал Василий Чуйков ходатайствовал о присвоении Алексею Очкину Звезды Героя. Почему он её так и не получил - история умалчивает, возможно, что не всем нравился его крутой бескомпромиссный нрав, возможно, что у Очкина, как и у любой выдающейся личности, существовали враги. Но он и без высокого звания был Настоящим Героем. #алексейочкин #лейтенантогонь #книгиовойне