"Четверо суток шли бои за станцию Борковичи. Кровопролитные сражения гремели на реках Западная Двина, Дрисса, Нища, в междуозерье (цепь озер в Северном секторе Полоцкого укрепрайона. Прим В.К.). Фашисты натолкнулись на упорное сопротивление наших войск.
"Здесь, в районе старой границы с Польшей, наверняка остановят немцев", - думал Владимир, прислушиваясь к гулу артиллерийской канонады (под "старой границей" так же подразумеваются ДОТы укрепрайона, право, не пограничные же столбы по мнению автора должны были остановить врага. Прим. В.К.). Но фронт приближался. Теперь уже дальнобойные снаряды как той, так и другой стороны стали проноситься над Пирогами. Вырыв щели и землянки, местные жители укрылись в лесу.
Но вот наступила тишина. Люди повылезали из укрытий, осмотрелись... Не слышно грозного свиста снарядов, глухих отдаленных разрывов. Лишь птицы беззаботно щебечут в лесу. И сразу - беспокойные мысли: "Как там деревня? Хаты? Целы ли? А может, погорело все?"
Пока собирались да выбирались из лесу, времени пролетело немало. Подходя к деревне, увидели – все дороги забиты немецкими войсками. Танки, бронетранспортеры, тягачи ползли по созревающим хлебам, картофельным полям.
(Помните, как раз вчера мы обсуждали, как один из факторов не позволивших нашим сбить врага с Дисненского плацдарма колоссальную численность гитлеровских войск. Для одновременного продвижения их на восток просто физически не хватало дорог, посему, даже уничтожив одно воинское соединение врага, нашим войскам тут же приходилось иметь дело с новым, шедшим за предыдущим. Здесь же мы читаем свидетельство местного жителя, который описывает бесконечные колоны вражеских войск идущих мимо его деревни уже после окончания боев в окрестностях. Прим В.К.)
В Пирогах уже было полно немцев. Прижимаясь к плетням, стараясь быть незаметным, Павел Иванович вел велосипед с узлами. Следом за ним шагали Ирина Карповна и Таиса с маленькой дочкой на руках. Казалось, на них никто не обращает внимания... Когда до хаты оставалась сотня метров, откуда-то вынырнул фельдфебель.
— Ком! Ком! — поманил он пальцем Павла Ивановича.
— Я? — остановился от неожиданности Павел Иванович, не понимая, чего от него хотят.
— Шнеллер, русиш швайн! — заорал немец, и Павел Иванович без перевода понял, что гитлеровец подзывает его. Но подгибающиеся ноги словно приросли к земле. Тогда фельдфебель подошел к велосипеду, сбросил узлы, кованым сапогом двинул Павлу Ивановичу в живот и, вскочив в седло, лихо закрутил педалями.
— Антихрист проклятый! Грабитель! — ругался Павел Иванович, подбирая узлы.
— Говорил Володя, не бери велосипед, а ты не послушался, — укоряла мужа Таиса. — А теперь ищи свою «частную собственность»!
В их дворе, сарае, погребе, хате хозяйничали оккупанты. Отовсюду доносился визг свиней, испуганное кудахтанье кур, жалобное мычание коров. Немцы ловили живность, кололи свиней, рубили курам головы, разводили костры и тут же, во дворах, на улице, готовили еду. Задымили полевые кухни.
Оттолкнув Таису, гитлеровцы распахнули дверцу шкафа, начали рыться в вещах, забирая женские платья, мужское и постельное белье.
Платья тут же с треском разрывали, делая из них косынки па шею под китель, носовые платки. Простыни в наволочки аккуратно складывали в ранцы. Забрав белье, бежали к колодцу. Никого не стесняясь, раздевались до гола. Громко смеясь, фыркая и брызгаясь, обливались холодной водой.
В хате творилось что-то невообразимое. Беспрерывно хлопала дверь, звенели оконные стекла, жалобно стонали половицы. Уходили одни — приходили другие.
— Яйка! Млека! Шпек! Бутер! Шнелер, шнелер! — требовали гитлеровцы.
То и дело заставляли доить корову, подносили к ведру кружки, фляги.
— У меня дочка малая, ей молоко нужно,— попробо¬вала уговаривать немцев Таиса, показывая на ребенка.
Куда там!
— Кинд — найн, млеко — мне, — ткнул себя в грудь пальцем белобрысый солдат, отбирая подойник, на дне которого плескалось с полстакана молока.
Брать в доме уже было нечего. И тогда солдаты бросились во двор, где стояли ульи. Пчелы облепили грабителей. Солдаты снова прибежали в хату, энергично отмахиваясь от пчел. Унтер содрал с кухонного стола клеенку, прорезал щели для глаз и нахлобучил ее на голову. Двое солдат натянули противогазы. Сражение за мед закончилось победой оккупантов. Разломав ульи и вытащив рамки с сотами, они поспешили к полевой кухне. Там подержали соты над паром. Осоловевшие пчелы падали на землю. Гитлеровцы снова побежали в хату. Мед тонкой струйкой вытекал из сот. Солдаты подставляли стаканы, кружки, ложки, просто ладони и ели, слизывали пахучую липкую жидкость.
Таиса с тоской оглядела хату. Обрывки одежды, разбросанные книги, разбитая посуда. Пол обляпан медом. Хлев, а не жилье! Казалось, налетела прожорливая саранча. Неужто управы нет на нее?
Таиса побежала к соседке, обрусевшей латышке Альме. И у нее творилось то же.
Поздно вечером, когда стемнело, пришел Володя.
— Чего бы поесть, мама? — попросил он.
— Все каты пожрали! Ни молока, ни картошки не осталось.
Мать и Таиса стали рассказывать о том, что натворили немцы в Пирогах в первый день своего прихода.
— Это пока цветочки, а ягодки впереди,— мрачно произнес Владимир.
Павел Иванович молчал. Отобранный велосипед, невиданное самоуправство, явный разбой, которому он стал свидетелем, крепко порушили его веру в уважение гитлеровцев к «частной собственности» завоеванных народов…"
(Часто сталкивался с комментариями ряда подписчиков по поводу бедности одежд наших сограждан на немецких фото сделанных на оккупированной гитлеровцами территориях. Приведенное здесь описание ограбления местного населения западноевропейскими выродками отвечает на все вопросы. Кстати, я в воспоминаниях местных жителей и партизан часто встречал упоминания, что наши специально старались одеваться победней, чтобы немцы, сами жившие в 20-е - 30-е годы впроголодь (Эрих Мария Ремарка хотя бы почитайте), последнее не отобрали. Прим. В.К.)
Источник: Документальная повесть С.А. Аслезнова «Взрыв на рассвете»
https://vk.com/id788455761?w=wall788455761_53%2Fall
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев