ДЫХАНИЕ ЗИМЫ
ГЛАВА 13
Горыныч — рухлядь древняя! — спасибо, кстати, сказал. Довольно своеобразно.
Мелькнул во сне, дыхнул из тумана:
— Долго же ты, Яха, обещание исполняла.
— Ты к нам тоже не торопился, — ощетинилась я. — Как детей назовём? Белок, Желток и Яйка? Я им практически мать. Мать горынычей.
Он шикнул, как мне показалось, с одобрением, и исчез. Видимо, не пожелал принимать участие в дальнейшей жизни отпрысков.
Вот и поговорили, душевно так, дружески. С таким «другом» я бы даже железным хлебом не поделилась. Вроде бы основной долг по Горынычу отдала, но всё равно проценты остались, которые на меня теперь Первородные навесили. Проследить судьбу гадов, чтобы они взаправду возродились, и развезти по зоопаркам, то есть одного оставить в Нави, других выпустить к невинным людям.
Во рту появился привкус желчи, и вспомнились Настины слова. В корень зрит, как обычно. Но у монеты всегда две стороны.
И во сне эмоции от путешествия по Нави не отпускали. Столько всего случилось… Необходимость восстановить равновесие отправила меня в сумерки. Ядвиги не было, лишь голос и хоровод сияющих бабочек над сочным тёмно-зелёным мхом. Сложный моральный выбор откладывался, по крайней мере, на непродолжительное время. Так глупо, наверное, но я любовалась своей ногой, зная, что при пробуждении найду в реальности точно такую же, и хаотичные мысли унесли совсем в другую сторону. Неисповедимы пути ассоциаций.
— Куда пропала Ялия? — спросила я подругу. — Похоже, что лавочка с предсказаниями закрылась. Что там про смерть и смерть и потери? Всё уже случилось или ещё чего-то ждать?
— Для чего тебе провидица? Ты всё равно не обойдёшь предначертанного.
С крыльев бабочек падала блестящая пыль, нежнейшая, легче воздуха. Чем больше они танцевали, тем больше блестел воздух. Я засмотрелась, забыв и сам вопрос, и где я нахожусь. Спокойствие поднималось от касавшихся мха ладоней, теплом окутывало и баюкало, будто в мягком пледе.
— И всё же, — едва слышно шепнула я вечность спустя, поборов сонливость.
Был вопрос, который важнее остальных, — мы с Андреем действительно следующие, нас натаскивают на смену. Коварство корпорации не знает границ, ожидать можно чего угодно. Как это — управлять Лукоморьем? Что это вообще значит — управлять сказкой?
— Ялия живёт и видит лишь сквозь замочные скважины со случайными картинами чужих жизней. Она заложница своего дара и глубоко несчастна этим. Да ведь и не жизнь это, а существование. Ты знаешь, как её призвать, но не вправе требовать прийти, не вправе требовать ответа, коего у неё может и не быть, — строго ответила Ядвига.
— Ладно, пусть так. Просто не люблю, когда интересные люди мелькнут в жизни и сразу исчезают. Взять тебя… — я прикусила язык.
Перед глазами сменялся калейдоскоп картинок — сцен после битвы. Я гнала их, не хотела вспоминать, как сжигали тело с избой.
— Как ты смогла отдать мне дар? Я не думала об этом, пока Первородные не вскрыли своё больное место. Сильно ты их, почти нокаут, — быстро поменяла тему, не хотелось падать в яму воспоминаний. Прогнала прочь все лица павших, которых проводила тогда. Нельзя делать из них мемориал и постоянно возвращаться. Они герои, да, но пока что воспоминания тянут назад, а мне изо всех сил нужно идти вперёд.
— Помнишь, когда мы солнце зажгли для битвы? — спросила Ядвига.
— Снится в кошмарах, спасибо.
— Так вот, девочка, я ведь знала, что мое время ушло, и среди прочего попросила помощи — отдать тебе силы, — и сердце Лукоморья ответило, — в интонациях слышалась улыбка.
Я не помню её голос в океане других, наводнивших мой мозг одномоментно. Неудивительно, конечно, меня, неподготовленную, едва не разорвало происходившее в ту ночь.
— Ты сейчас с ними? — спросила я и сама не знала, была ли это надежда.
— Да, почти целиком, крошечная часть меня перешла тебе вместе с даром. Как я говорила — эхо…
Бабочки рассыпались на пыль и мягко осели во мху. Я ещё долго сидела, чувствуя, будто сама прорастаю в этот лес, ощущая на коже крохотных насекомых, а в ногах — лёгкость, как будто сняла тяжёлые сапоги. Возможно, так это и было — в Нави я точно стоптала пару железных сапог.
Пора доставать другие.
***
Мягкое тепло от печи наполнило дом, аромат чая и пирогов приглашал спуститься к столу, а вокруг было тихо-тихо. Хотя…
— Не попала! Мазила!
— Настёна, отставить заколдовывать снежки!
Казимир и Черномор, Настин смех. Интересно, что происходит? После перехода в Лукоморье я снова отключилась и не понимала, сколько времени прошло. Вот уж действительно много сил потратили — так разморило.
За дверью встретила зима. Мягкие снежинки падали так густо, что крона Дуба точно растворилась в пелене. Земля и ещё не сбросивший листву лес обещали скрыться под белым покрывалом в ближайшее время. Возле избы веселились друзья. Настя делала из снежков окутанные голубым светом шарики, но это колдовство, в отличие от верёвок, явно им не подходило — гасли ещё в полёте. Черномор подпрыгивал и притоптывал, одет явно не по погоде — металлическая чешуя вряд ли согревала. Казимир уворачивался от снарядов, а кот с совершенно дурным видом катался по земле, котоангела в снегу делал, похоже. Кощея и Морока, помогавших переместить спутников обратно из Нави, не наблюдалось. Манеры удручают, конечно. После такого путешествия, полного откровений и открытий, могли бы хоть записку в снегу вытоптать.
— Привет! — я поплотнее завернулась в своё лоскутное покрывало, скорее по привычке, нежели по необходимости, тут же прикидывая, какие вещи нужно привезти Насте и Казу, если они останутся здесь.
— Добрый день, Яга, — улыбнулся Михаил Юрьевич.
— Добрый!
— Вот забежал сказать, что мы не увидимся несколько месяцев, смею надеяться на тишь да благодать в период зимы. Для нас это время уединения, мы не выходим — больно холодно.
— Понятно…
— Живность ваша — лобстер — ещё вырос, мы дали ему кличку Тузик, — отчитался Черномор и довольно поправил усы. — Морские девы теперь не только парней дразнят, проказницы, он уже несколько цепей оборвал. Но девы скоро уйдут к тёплым источникам и…
— Как уйдут? — встрепенулась я.
Селина же. Тоха… Курлы!
— Как обычно, — пожал плечами Черномор. — А у вас что, дело к ним?
— Да нет. А сколько ещё подождут? — Успеть бы Тохе передать.
— Опосля первого снега они быстро собираются. Завтра, может, послезавтра.
— Спасибо. Что ж, тогда до тёплых дней! — я сбросила покрывало и обняла витязя.
— Я б и Настёну с собой взял, но одна девка среди парней… Смута неизбежна, — он смущённо кашлянул. — Ежели ей скучно будет, так, может, погостит у Ильи или Добрыни? Она спрашивала про них, да на днях тут Попович ошивался, только не было вас. Просил привет передать.
Черномор подставился под Настин снежок, потом отвёл в сторону, сказал, что и мне. Настя огорчилась, но старалась вида не подавать, вытянулась по стойке смирно, слушала, кивала.
— Как же резко тут сезоны… — я вновь накинула покрывало и поманила кота пальцем, тот перестал прикидываться полоумным и подбежал, отряхиваясь. — На сколько, говоришь, тут зима? Несколько месяцев?
— Да, хозяуйка. Лукоморье замрёт и будет сидеть по домам.
Всё ложится в спячку, мои егеря тоже ушли в чащу и замерли в ожидании весны.
— Тогда провожу души, если кто придёт сегодня, и возвращаемся в город.
Черномор ушёл, Настя протопала в гостевой домик, ничего не сказав. У меня было ощущение, что я могу понять её чувства. Это как будто все друзья на лето разъехались, кто в лагерь, кто в деревню, а ты одна осталась во дворе. Секретики не с кем прятать, купленную тайком вкусную гадость не с кем разделить… Грусть.
— Обычно на зиму я уезжаю где потеплее, — Каз застучал копытами по крыльцу. — И я точно не хочу быть здесь.
— В другом мире тебя ждут костры инквизиторов, — напомнила я, на случай, если он забыл, отчего засел в Лукоморье.
— Костры давно не жгут, но может быть неприятно. Ты тоже не светись. — Он усмехнулся и добавил: — Девчонку надо пристроить на обучение большой тройке.
— Там же Деян у Ильи, вдруг она с ним снова сцепится?
— Не наши проблемы, думаю.
Изольда встряхнулась, поднимаясь на ноги, и мы чуть не рухнули. Каз ловко заскочил в двери, протащил меня за собой. Я мысленно поворчала на избу, что предупреждать надо. А мне стоило предупредить Тоху о русалках и вернуться обратно. Я засуетилась: одна нога здесь, другая там.
***
Каз ушёл одновременно со мной, оставили Настю одну, совершенно без присмотра. Подумали, что после недавних приключений вполне можем не опасаться вредного влияния Кощея — скорее он придёт не козни какие-то строить за спиной, а проветрить голову от вредных мыслей. Удивительная связь этих двоих, с одной стороны, просила анализа, с другой — вновь умоляла не совать нос в чужие дела. Андрей показался мне искренним в своих намерениях относительно Настасьи.
Казимир отказался «разводить розовые сопли» и передавать Тохе новости про Селину. Так что дома первым делом я взялась за телефон, Бальтазару пришлось повременить с голодным обмороком и громыханием миской. Пропущенные от Юли, от родителей не было — это главное, напишу им, как только передам неприятные вести другу.
Гудки казались бесконечно долгими.
— Тоха, мы вернулись.
— Здарова! Чёт долго вы, я уже хотел звякнуть вам в Навь, но номер 666 не отвечает, — голос звучал бодро, и мне так не хотелось его расстраивать. — Колись, стоит ли ещё Кощеево царство, или ты там жахнула пару раз и…
— Не до того, слушай: в Лукоморье зима наступила. Видели Черномора, он сказал, что морские девы уходят на зиму куда-то далеко. Сегодня-завтра, Тох…
В трубке повисло молчание, звякнул колокольчик. А потом:
— Мастер?
На заднем плане появился Казимир, вопрошая, почему Глюк ещё на работе и почему бы ему не отнести свой пернатый зад помедитировать на воду. Вот тебе и отказ участвовать в сердечных делах.
— Встретимся у Изольды, — быстро сказал Тоха и отключился.
— Яу должен похудеть, чтобы меняу накормили? — начался спектакль от Исчадия.
— Надо было назвать тебя Пузослав, — проворчала я, вскрывая пакетик. Мельком подумала, что холодильник из своей студии можно убрать — еду я больше хранить не буду, как и готовить, скорее всего.
— Не буди во мне Мстикуся, — прочавкал кот, выглядел при этом совершенно довольным жизнью. Ещё бы, там такие вкусы, не каждый день себе-то позволить можешь.
Я набрала сообщения родителям, скинула фото, дождалась ответа, коронной маминой фразы про «не забывай питаться нормально, а то на учебе легко заработать гастрит» и папиной — с завуалированным вопросом о личной жизни, на обе традиционно отшутилась. Закинула пыльную одежду, пропитанную запахами других миров, в стирку. Написала Маркусу, он перезвонил.
— Джьянина, ты просто неуловимая женщина — мне постоянно приходится бороться за твоё внимание, — притворно вздохнул он в трубку. — Когда мы сможем поужинать?
— Попробуем завтра, сегодня ещё не закончила все дела.
Сегодня я буду нужна другу, чую костяной ногой — дело плохо.
Бальтазар же изволил остаться дома с мышем, возлежать на диване и смотреть кабельное — очень устал от путешествия.
***
Яркая луна в сияющем зимнем ореоле сгущала лесные тени и высвечивала округу, делала все уголки видимыми и загадочными одновременно. Пейзаж был сказочно прекрасен: большая поляна, изба с уютно светящимися окнами и ароматным дымом из трубы в обрамлении темной чащи леса, с игрой теней на белом покрывале. Воздух казался кристально чистым, мягким, щекотал ноздри лёгким ментолом, а не колючим холодом. Природа приглашала забыться в мире магии и волшебства. Тишину и спокойствие изредка нарушали волки в лесу, сетуя на холод под лапами, раздавался скрип снега — это Тоха ходил туда-сюда, не мог успокоиться.
Настя давно спала в гостевом доме, пропустила возвращение Тохи и посиделки под скрежет его зубов. Думала, ничего и не расскажет, что там случилось у него с Селиной, сама стала говорить, как сходили, чего видели, кто там подвиги совершал и какие подвижки случились с Кощеем, Казом и Первородными. Слушать Тоха умел, только его взгляд менялся от злого к грустному, и совсем не из-за моего рассказа.
— Как твои дела? — нейтрально спросила я после комментариев к мерзкому поведению Первородных.
— Жнец заходила в лавку, пока вы яйца добывали.
— Как заходила? — удивилась я.
Оказывается, Юля мой блог внимательно читает. Заглянула на рынок к Тохе, меня искала, чего это я на связь не выхожу. Представилась ведьмой, запросила метлу, но быстро раскололась. И они нашли общий язык и общие интересы. Я была удивлена, но проглотила все вопросы, которые на языке вертелись.
— У меня днюха в четверг, — обронил Тоха, отвёл взгляд. Я помнила, но едва не забыла. — Юля пригласила в ночную с ней поработать. Баст говорит: «Юноша, тебе полезно потренировать навыки экстрасенса, которые ты игнорируешь».
Пародировал он смешно, но в глазах веселья не было.
— Пойду, всё равно в ближайшие месяцы мне здесь делать нечего.
Он прилетел на скалу и позвал Селину через ракушку, которую она дала на одной из встреч. Этакий волшебный морской телефон. Она выплыла быстро, но и разговор был не очень длинным. Да, уходят в тёплый зимний дворец. Старшие сёстры присмотрели себе женихов, и отец будет их испытывать, а то девам пора икру метать, но они же царевны — нужно от достойных. Возможно, присмотрят суженого и ей. Увидятся ли они, как снова придёт лето? Конечно, они ведь вернутся. Но Морской царь прознал о встречах младшей дочери с иномирцем и дюже гневался, но её это не пугало.
— Она хихикала, как всегда. Я для неё как развлечение, — Тоха уставился в окно и продолжил.
Не было в ней тоски или печали о долгой разлуке, не было негодования, что ей суженого подбирать будут. Снова звала к ней в пучину, говорила, что с отцом познакомит и Тоха сможет побиться за её руку. Это ведь ничего, что у него хвоста нет, — Морской царь сильный маг, может обернуть Тоху в такого же хвостатого. Он отказался, простились до тепла.
— Я раньше не трепался с ней, ну, знаешь, о чувствах, и сегодня как будто язык замёрз.
Он достал из кармана куртки ракушку, небольшую, пятнистую, задумчиво повертел в руках и подвинул ко мне:
— Похрани пока, лады? Мне надо подумать.
Вот он и вытаптывал поляну, думал.
Души пришли к полуночи, когда я осталась одна в избе. Двое. Кажется, один крестьянин, пожилой мужчина, а второй рангом сильно выше, судить не стала, но даже общий для всех душ вид не смог скрыть богатых одежд. И ножа, торчавшего под лопаткой. Про себя назвала богача «княжич». Это первые души в Лукоморье после моей смерти. Я ждала, удовлетворят ли они мой интерес.
Последняя трапеза, молчание, разочарование. Но вдруг…
— Елена, — прошелестел «княжич».
Я вгляделась в его лицо, он глаз не поднимал от последней трапезы, но губы шевелились.
— Книга Елены, зеркало и крылья, — продолжил он, и от движения серых губ стало совершенно тошно. — Иван-солдат есть, освободить Елену Премудрую, но так давно в цепи закована и вещи спрятаны.
Он поднял голову, взглянул мёртвыми глазами:
— Расхитители там, где ты яростью землю поливаешь. Первородные говорят.
«Княжич» вернулся к трапезе и больше не проронил ни звука. Если бы я по-прежнему могла потеть, то непременно бы взмокла. Надеюсь, они не убили этого молодца ради послания. Верните воронов — нормально же было!
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 2