БЛУЖДАЯ ВО ТЬМЕ
ГЛАВА 12 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Вечеринка-примирение в списке дел не значилась. Нам всем хотелось поскорее закончить этот маршрут с препятствиями и вернуться к другим задачам, желательно сохранив при этом голову на плечах. Так что отряхнулись и вперёд.
— Настя, что это было? — спросила я, указывая на провал.
— Землица с родного двора, прихватила, убегая. Мать сыра земля завсегда детям своим помогает. Ежели я помру на чужбине, киньте на могилку эту горсть, так правильно будет, — спокойно ответила она. Подкованная девица, такие тузы из рукавов достаёт, когда не ждёшь…
— Кинуть на могилку? — ржанул Морок. — А ну как ты восстанешь после этого? Будет не Настасья, а неразменный «лебедь» какой-то!
— Если бы эту ходячую проблему кто-то хотел купить, мы бы озолотились, — серьёзно кивнул Бальтазар.
— А ну, хватит! — не выдержала я, бросив взгляд на Настю — у неё в глазах читалось «порублю и скажу, что так и было». — Без неё мы бы год копали, лучше спасибо скажите!
— Упс, хозяуйка гневаться изволит, — кот прижал уши, и они с Мороком попятились. Молчаливый Серый волк на всякий случай к ним прибился. Оставалось надеяться, что эти хохмачи не перетянут его на свою тёмную сторону.
— Спасибо! — поблагодарила я и подмигнула насупившейся богатырше. Она раздражённо вздохнула, но убрала руку с меча. Компаньоны кого хочешь доведут до греха.
Кощей, казалось, не обращал на нас внимания: бродил по краю обвала, что-то думал, за ним, как тень, стелилась змея. Я посмотрела вниз: пыль оседала, открывая зияющую черноту входа в пещеру. Обвал частично завалил его, но размеры всё равно поражали — клаустрофобии можно не бояться. Вспомнила размеры Горыныча, осознала, что в жилплощади он себя не ущемлял и если вход такой, то дальше нас могут ждать ещё более впечатляющие апартаменты.
Вниз пешком не прогуляешься — нужна ступа, или метла, или просто умения Кощея. Кот раньше говорил, что Бабе Яге нельзя на метле — засмеют, но в реальности никому и дела нет, на чём я передвигаюсь.
Каз сосредоточенно вытирал рога пучком травы, как будто ничего важнее не было. Пришлось озадачить вопросом, чтоб не расслаблялся.
— Как ты упал, вроде все вместе бежали?
— Копыта, — скривился он. — Не в первый раз подводят. Я бы предпочёл ступни сорок пятого размера — больше сцепления с землёй, но это только мечты.
— А-а, — неопределённо протянула я.
— Думаешь, я специально упал, чтобы ты мне руку протянула? — улыбнулся Каз.
— Была такая мысль среди прочих.
— Мне же не пять лет от вылупления, — он закатил глаза и вздохнул.
Казалось, был совершенно несерьёзен, но это впечатление часто обманчиво. Пока я думала, что сказать, он закончил с рогами и добавил:
— Веснушка, знаешь, о чём я жалею? Что тебе отвели малый срок жизни, из-за этого я больше не могу тебя читать.
— М-м?
— Раньше я видел цвета твоего состояния, ауру, если хочешь, а теперь ты как Кощей — после смерти ничего не видно. — Синие глаза беса прищурились, будто он пытался что-то рассмотреть. — Ты была открытой книгой, теперь нет.
Я не знала, как реагировать: это путешествие приносит сплошные откровения. Пожала плечами, что тут скажешь.
Кощей поторапливал спуститься вниз, его глаза блестели в азарте, он даже улыбался. Самоуверенно заявил, что остался последний рывок. Я же сомневалась, что мы зайдём и выйдем с яйцами, когда до этого нас тормозило на каждом шагу. Морок и Бальтазар были готовы к любым неожиданностям, Настя и Каз поигрывали мечами.
Серый волк отказался от любезного предложения спуститься с нами:
— Я лучше здесь, мне ваши дела без надобности, уж не обессудьте.
Кощей перенёс нас вниз, где обнаружилось, что…
— Эй, не могу войти!
— Мняу не пускает…
…кроме Кощея и меня, войти в пещеру не может никто. Супчик с размаху врезался во что-то невидимое, Эва шипела и поднималась почти на весь свой немалый рост. Даже невидимый слуга Бессмертного — и тот не мог, о чём растерянно и сообщил. Бестолково потолкались ещё, но пришлось возвращаться наверх и думать. Особых магических сил у меня не наблюдалось, но имелись артефакты-помощники. Под пристальными взглядами компании я представила клубочек и тусклое перо Жар-птицы. Настя ахнула в восторге: «Какие сокровища», Кощей если и удивился, то мастерски скрыл эмоции.
Делать нечего — пошли вдвоём.
Спутники остались наверху, я очень просила Бальтазара не ввязываться ни в какие драки без меня и уходить, если вернутся волкодлаки. Это же касалось и Насти. Оба не хотели отпускать меня одну, потратили на препирательства некоторое время. Только Супчик ободряюще пищал, что я сильная и справлюсь. Каз осмотрел мои доспехи, оружие, удовлетворённо кивнул:
— Давайте, бессмертные, покажите мастер-класс.
Я взяла ступу, на всякий случай, как грузовой транспорт. Кощей прихватил меч, большую флягу с водой — мало ли что, лезем незнамо куда. Наколдовал песочные часы и факел.
— Время засечь, здесь другие не ходят, — пробурчал он. — Если за день не справимся, то придётся в другой раз.
В другой раз? Вот уж фигушки, если ему завтра на работу, то пусть и идёт, а я останусь. Да и с чего нам плутать часами, не подземка же, а нора.
Мы спустились по земляной насыпи и окунулись в сумрак и прохладу. Тяжёлый застоявшийся воздух забил нос. С каждым шагом темнота становилась всё более непроглядной, холод и влажность не стесняясь пробирались под одежду, и я пожалела, что не взяла с собой ничего тёплого. Когда тусклый свет за спиной почти пропал, Кощей чиркнул зажигалкой у факела, а я достала перо Жар-птицы. Пляшущее пламя и ровный тёплый свет от пера выхватили из темноты его бледное лицо, губы, искривлённые в странной ухмылке. Неужели снова дремавшее довольно долго безумие вырывается на свободу?
— Давай скорее с этим покончим, — он решительно двинулся вперед.
— Ты когда-нибудь бывал в пещерах? — Я шла точно за ним, волоча на верёвке ступу, и совсем не хотелось путешествовать в молчании — жильё Горыныча несколько подавляло. Тусклое перо, казалось, сияло ярче, чем прежде, как будто зная, что нам нужна помощь. Оно было тёплым, но не обжигающим.
— Да, но не в таких огромных, и это ведь только вход. Посмотри, — он поднял факел, разгоняя тьму на несколько метров вокруг. — Не видно свода, не видно ничего. Пролезать нам нигде не придётся — меня это радует, не люблю низкие потолки.
— Войти можно только нам — это не наводит тебя на мысли?
— Мы должны работать вместе, чтобы удовлетворить тягу к нездоровым развлечениям у Первородных, ты об этом? — саркастично уточнил Кощей.
— О том, что, возможно, мы их замена.
— Мне не нравится эта мысль.
— Почему?
— Потому что в таком случае у нас нет выхода вообще, просто никакого и никуда. Только в окно, но мне не помогло, — срифмовал Кощей с лёгким смешком.
Эхо наших голосов возвращалось, как шёпот в моей голове — тот, что был раньше, это вызывало неприятные ассоциации. Я попыталась сосредоточиться на другом — близости к цели путешествия и возврату большого долга, — сработало. Холод отступал, сменяясь некоторым возбуждением, ощущение незначительности также ушло. Уединение и приключение, волнующее и захватывающее. Я предложила Андрею представить, как могут выглядеть яйца Горыныча, и фантазия разыгралась, мы даже хихикали, придумывая варианты.
— Интересно, сколько лет этим горам и пещере? Вдруг здесь есть наскальные рисунки от Иванов-дураков или похищенных девушек? — задалась я вопросом, но каменные стены попросту не было возможности осматривать.
Свет факела и пера будто разрезали темноту, расплавляли вязкую чёрную массу, разгоняли её по углам шептаться о страхах неизведанного. Глаза привыкли, и я смогла рассмотреть больше: по стенам зачастую выступали острые, зазубренные куски камня, они же иногда преграждали нам путь, приходилось обходить. Человеческое воображение представляло за каждым выступом опасность, жутких монстров из фильмов ужасов, и я напоминала себе, что здесь может найтись скорее привычно-сказочная жуть, чем киношные твари.
— Андрей, это не моё дело, по большому счёту, но ты и Настя… Ты ухаживаешь за ней? — спросила я, чтобы отогнать воображаемых монстров. Всем ведь известно — когда мозгу скучно, он показывает нам чудовищ.
— «Ухаживаешь»… — почти по слогам повторил он. — Я это слово слышал несколько раз в жизни, сейчас так не говорят. Ты права, не твоё дело.
Он хмыкнул и продолжил раньше, чем я успела огорчиться:
— Я знаю, что ей шестнадцать, знаю, что в Лукоморье она уже взрослая, но меня не так воспитывали. Не переживай.
— Для неё всё может быть серьёзно, ты даришь ей подарки. Ну, в общем — не обижай её, — неловко закончила я и сотню раз пожалела, что вообще начала. И сколько можно идти? Горыныч, похоже, любил пешие прогулки.
— В её присутствии я мыслю более ясно, у меня почти нет тёмных, болезненных мыслей, — почти шепотом продолжил Кощей. — Настя об этом не знает, а я благодарю какими-то мелочами. Я раньше не любил дарить подарки, сейчас мне это приятно — она искренне реагирует, не так, как другие, — он обернулся, и в неверном свете факела его худое лицо было похоже на череп. — Ты не из тех девиц, которые только и делают, что сплетничают. Я могу рассчитывать, что об этом разговоре она не узнает.
Это был не то вопрос, не то утверждение. Я невнятно угукнула. Разговор ненадолго отвлёк, но темнота вновь начала угнетать, да ещё я ушибла ногу об камень, хоть в ступу залезай.
Долго ли, коротко ли, а мы всё шли. Ощущение времени совсем пропало.
— Может, у тебя есть возможность сделать светлее? — уныло спросила я.
— Я уже пробовал перенести сюда все факелы из своего замка — не вышло. Пытался разное. Ничего.
Я вновь споткнулась и выругалась сквозь зубы — тот же камень, что и в первый раз. Действительно тот же!
— Мы топчемся на месте, — сообщила я и указала на камень как на аргумент. Он достал песочные часы — песчинки отсчитывали последние минуты.
— Час. Мы ходим здесь час? — поразился Кощей.
— Плутаем, как в лесу, — я уселась на землю и принялась расшнуровывать ботинки. — Надо обувь неправильно надеть.
— Точно! — он пристроил факел и уселся рядом.
— Ты выглядишь как попаданец. Знаешь, шёл-шёл и провалился в другой мир, — фыркнула я, глядя на дорогущий костюм Кощея. Сидеть бы в таком за столом в личном кабинете на верхнем этаже небоскрёба, а не на земле.
— Да мы все тут попаданцы, даже Казимир, если подумать. — Он замолчал, а потом тихо спросил: — Янина, это… Костяная нога?
Она, родимая, как раз ботинок надевала на кости. В тусклом свете выглядело чуть лучше, чем раньше, или, может, привыкаю? Я кивнула, стараясь быстрее закончить со шнуровкой.
— Это ужасно и прекрасно одновременно, — с ноткой восхищения сказал Кощей.
— Мы настолько мёртвые, что нам уже ставят прогулы на кладбище, — вздохнула я в ответ.
Песочные часы отсчитали последние крупинки. Кощей перевернул их, и мы с новыми силами и надеждой, что хитрость сработает, пошли вперёд.
— Должны ведь мы уже куда-то прийти, — недовольно проворчала я через несколько минут.
— Куда-то… — отозвалось эхо, странно громкое, громче сказанного.
— Не бывает на свете тропы без конца, — процитировала я в пустоту, почуяв неладное.
— …без конца! — рыкнуло эхо.
Вот напасть — новое испытание! Кощей спрятал песочные часы в карман и взял меня за руку, подтягивая ближе, на секунду задумался, потом тихо спросил:
— Кто ты?
— А ктоты, ктоты, ктоты, — издевался голос.
— Не будем отвечать и разговаривать, — шепнул мне Кощей. Я согласно кивнула.
Перо жар-птицы запульсировало в ответ светом, а факел разгорелся ярче, как будто огонь подкормили кислородом. Несколько осторожных шагов, и на стенах заблестели камни, отражая свет и прогоняя мрак. Целые жилы кристаллов переливались разными цветами, как будто кто-то рисовал кистью на стенах: зелёные, фиолетовые, красные. Зловещие тени отползали в стороны и устремлялись к уже далёким тёмным углам за нами, чтобы продолжать шептаться. Неизвестный голос-насмешник бесновался в темноте: то хохотал, то просил вернуться, то вновь спрашивал: «Кто ты?» Но мы упорно шли вперёд, неловко переставляя ноги в неправильно обутых ботинках. Кто я? Янина-Яга, студентка, проводник душ. Интересно, что думал про себя Кощей… С каждым шагом становилось светлее. Высокий свод над нами, ощетинившийся прозрачными сталактитами, мягко бликовал.
Пещера Горыныча открылась перед нами внезапно — пространство условного «коридора» резко расширилось ввысь и в стороны, раскрываясь в своём великолепии, а в лицо дохнуло теплом. Древние сокровища, накопленные Горынычем, устилали пол в пещере, высились кучками. Золото, серебро и драгоценные камни блестели, каждый из них излучал собственный свет, словно проецируя свою неповторимую историю, — и всё это в моём воображении.
Пещера была почти пуста. В центре неровное красноватое пятно — яма, распространяющая свет и тепло из глубин горы. Таинственное сияние, идущее от неё, окутывало всё вокруг; яма как будто соединяла мир земной и горячие недра, дышала энергией горы. Отблески от неё плясали на драгоценных жилах, придавая ощущения несметных сокровищ.
— Рептилии любят тепло, следовало ожидать, — сказал Кощей, опуская факел на землю. Его взгляд равнодушно скользил по сокровищам, вмурованным в своды.
— Надо камешков? — спросила я.
— Куда бы свои вложить… — поморщился он.
Перо у меня в руке испускало свет куда более яркий, чем раньше, оно не просто сияло, пульсировало, точно сердце Изольды. Я спрятала его за спину, чтобы сберечь глаза, оглянулась, медленно рассматривая пустую пещеру. Где же кладка?
— Яиц не вижу. Зря шли, что ли? — с досадой спросил Кощей. — Но внизу что-то есть, — он указал на яму и первым направился к ней. Я, кажется, видела тот же пульс, что и у пера, или это просто фантомное пятно, как бывает, если смотреть на яркий свет, а потом отвести взгляд. Мы осторожничали: за несколько шагов до края ямы двигались наощупь, обошли несколько больших овальных камней, заглянули, вытянув шеи… Над пропастью висела золотая клетка, в ней золотая птица, а дальше я ослепла от её сияния, отшатнулась, споткнулась об камни и позорно приземлилась на зад.
— Погляди, костяная, и это наша надежда… — прошелестел голос. Он был одновременно со всех сторон и сверху, припечатывая к земле неведомой мощью.
Первородные?
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев