Неизвестный Есенин.

Каким был поэт в воспоминаниях женщины, которой он посвятил семь своих стихотворений.
⠀
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки...
⠀
В его жизни было много женщин, но очень мало любви. Словно пытаясь оправдаться, Сергей Есенин называл своей единственной настоящей страстью искусство. И с этим не поспоришь, как и с тем, что каждая новая яркая история любви влияла на творчество поэта, словно раскрашивая его.
Цикл стихов «Любовь хулигана» называют высочайшей нотой любовной лирики Есенина, а вдохновляла его на эти гениальные строки его последняя муза, актриса Августа Миклашевская. Их роман был коротким (всего несколько месяцев и потом - редкие встречи), но каким ярким! Роман, так и не ставший отношениями, но подаривший миру семь чудесных стихотворений...
Друг поэта, Анатолий Мариенгоф, говорил: «Их любовь была чистой, поэтической, с букетами роз, с романтикой… придуманной ради новой лирической темы. В этом парадокс Есенина: выдуманная любовь, выдуманная биография, выдуманная жизнь. Могут спросить: для чего? Ответ один: чтобы его стихи не были выдуманными. Всё , всё – делалось ради стихов».
⠀
Августа Миклашевская пережила Сергея Есенина на полвека. Стихов, посвященных себе, со сцены она никогда не читала, хотя её об этом часто просили. Однако в конце жизни она решила оставить после себя воспоминания, в которых Есенин предстаёт для нас в новом свете.
— Почему вы так мало написали о Есенине? - спросили как-то Августу Леонидовну.
— Написала то, что было, - ответила она. - Зато правдиво. Сколько придуманного, а порою просто пакостного, читала я в некоторых воспоминаниях о поэте...
⠀
Но сначала о ней самой.
Звонкая фамилия «Миклашевская» досталась юной актрисе Августе Спировой от мужа. Гутя, как называли её в семье, вышла замуж ещё в 1910 году в Ростове-на-Дону. Тогда ей было всего 19. Однако в том же году сбежала от мужа в Москву, так как считала: её призвание - блистать на столичной сцене! И, конечно, она блистала.
Пробиться на сцену Камерного театра Александра Таирова Августе помог случай: заболела исполнительница главной роли в одном из спектаклей (жена Таирова, Алиса Коонен), и вместо неё срочно ввели Миклашевскую. Успех у зрителей и восторженные отзывы критиков не заставили себя долго ждать. И вскоре молодая актриса стала второй после Коонен основной исполнительницей главных ролей в театре. Почти сразу её заметил и российский кинематограф: в течение следующих двух лет Миклашевская снялась в пяти фильмах.
⠀
К тому времени её брак с Иваном Миклашевским фактически превратился в формальность - он, тоже перебравшись в Москву, сообщил ей, что в его жизнь вошла другая женщина. Да и в жизни Августы тогда уже была другая любовь - в 1917 году она увлеклась молодым обаятельным репетитором, балетмейстером Большого театра Львом Лащилиным.
Августа любила его самоотверженно и беззаветно, хотя и знала - у этих отношений не может быть будущего, ведь Лащилин был женат и разводиться не собирался. Несмотря на это, Августа решается родить от него ребёнка. Когда 30 мая 1918 года она родила сына, Иван Миклашевский пришел её навестить и предложил записать мальчика на своё имя. Августа согласилась.
⠀
В 1923 году Камерный театр выехал в длительные зарубежные гастроли. Не желая оставлять надолго пятилетнего сына (а взять его с собой ей не разрешили), Августа отказалась от поездки. Она продолжала числиться в труппе, но, оказавшись без работы и, соответственно, без заработка, была вынуждена искать себе новое место. Временным пристанищем стал ресторан-театр или, скорее, ночное кабаре под шутливым названием «Нерыдай», на крошечной сцене которого и выступала Миклашевская.
⠀
Примерно в это время находившийся в зените славы поэт Сергей Есенин только-только вернулся из-за границы вместе с Айседорой Дункан. Впрочем, их отношения безвозвратно заканчивались. Доподлинно известно, что впервые Есенин встретил Миклашевскую в начале августа 1923 года на Тверском бульваре, напротив Камерного театра. Однако встреча эта была мимолетной, Есенин спешил в Кремль на приём к Троцкому и толком не обратил внимание на Августу, гулявшую с поэтом Мариенгофом и его супругой.
Новая встреча, на том же месте, произошла через несколько дней, после чего поэт записал: «Что-то жуткое в сердце врезалось от пожатья твоей руки...». И это была цитата из черновика самого первого стихотворения, посвященного Августе Миклашевской. Правда, потом Есенин эти строки зачеркнул — переписал иначе, и получилось «Заметался пожар голубой…»
⠀
Можно сказать, что с этого дня начался их роман. Есенин сразу попал под очарование этой женщины. Поначалу они стали встречаться — просто гуляли по улицам Москвы, любили бывать в Подмосковье. Много говорили и не могли наговориться. И каждый раз Есенин словно летел на новое свидание.
⠀
Журналист О.Литовский вспоминал: «Тёплая, тихая, даже в городе замечательная ранняя осень, очень скромно одетый, какой-то умиротворенный, неприлично спокойный Есенин и Миклашевская под тонкой синеватой вуалью — зрелище блоковское. Они приходили почти каждый день. Миклашевская говорила, а Есенин сидел тихо, молча, следя глазами за каждым её движением... Счастливы друзья, видевшие Есенина в эту пору его последней, осенней любви».
⠀
Это была на редкость красивая пара — поэт и актриса. Они понимали друг друга без слов. Но особенно трогательно было видеть, каким тихим и кротким становился Есенин рядом с Августой. Это замечали многие, и многим это не нравилось. А поэту было всё равно - он и не думал скрывать свои чувства и публично объявлял о них в своих стихах.
⠀
Всю историю их непродолжительного романа Августа Миклашевская описала в своих воспоминаниях, хотя и была очень сдержанна. Журналисты и писатели, желавшие узнать как можно больше подробностей их отношений, пытались задавать нетактичные вопросы, но Августа Леонидовна повторяла: «Я уже всё сказала. Всё, что хранит моя память, здесь. Больше добавить нечего...» А память её хранила такие воспоминания:
⠀
«В один из вечеров Есенин повёз меня в мастерскую Коненкова. Обратно шли пешком. Долго бродили по Москве. Он был счастлив, что вернулся домой, в Россию. Радовался всему, как ребенок. Трогал руками дома, деревья... Уверял, что всё, даже небо и луна, другие, чем там, у них. Рассказывал, как ему трудно было за границей. Целый месяц мы встречались ежедневно. Очень много бродили по Москве, ездили за город и там подолгу гуляли. Была ранняя золотая осень. Под ногами шуршали желтые листья… «Я с вами, как гимназист…» – тихо, с удивлением говорил мне Есенин и улыбался.
⠀
Часто мы встречались в кафе поэтов «Стойло Пегаса» на Тверской, сидели вдвоём, тихо разговаривали. Есенин трезвый был очень застенчив. На людях он почти никогда не ел. И всегда прятал руки - они казались ему некрасивыми.
⠀
Много тогда говорилось о его грубости с женщинами. Но я ни разу не почувствовала и намёка на грубость.
Всё непонятнее казалась мне дружба Сергея Есенина с Анатолием Мариенгофом. Такие они были разные.
«Анатолий всё сделал, чтобы поссорить меня с Райх, - как-то пожаловался Сергей. - Уводил меня из дому, постоянно твердил, что поэт не должен быть женат: «Ты еще ватные наушники надень». Развел меня с Райх, а сам женился и оставил меня одного...»
⠀
Очень не нравились мне и многие другие «друзья», окружавшие его. Они постоянно твердили ему, что его стихи, его лирика никому не нужны. Прекрасная поэма «Анна Снегина» вызывала у них иронические замечания: «Ещё понюшку туда — и совсем Пушкин!» Они знали, что Есенину больно думать, что его стихи не нужны. И «друзья» наперебой старались усилить эту боль.
⠀
«Друзей» устраивали легендарные скандалы Есенина. Эти скандалы привлекали любопытных в кафе и увеличивали доходы. Трезвый Есенин им был не нужен. Когда он пил, вокруг него все пили и ели на его деньги.
Как-то сидели мы в отдельном кабинете ресторана «Медведь»: Мариенгоф, Никритина, Есенин и я. Он был какой-то притихший, задумчивый:
– Я буду писать вам стихи.
Мариенгоф засмеялся:
– Такие же, как Дункан?
– Нет, ей я буду писать нежные…
⠀
Первые стихи, посвященные мне, были напечатаны в «Красной ниве»:
«Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали...»
Есенин позвонил мне и с журналом ждал меня в кафе. Я опоздала на час, задержалась на работе. Когда я пришла, он впервые при мне был нетрезв. И впервые при мне был скандал.
⠀
Есенин торжественно подал мне журнал. Мы сели. За соседним столом что-то громко сказали по поводу нас. Поэт вскочил. Человек в кожаной куртке схватился за наган. К удовольствию окружающих, начался скандал... Казалось, с каждым выкриком Есенин всё больше пьянел. Вдруг появилась сестра его Катя. Мы обе взяли его за руки, вывели и увезли домой, уложив в постель. Я была очень расстроена. Да что там! Есенин спал, а я сидела над ним и плакала. А Мариенгоф «утешал» меня:
— Эх вы, гимназистка! Вообразили, что сможете его переделать! Это ему не нужно!
⠀
Я понимала, что переделывать его не нужно! Просто надо помочь ему быть самим собой. Я не могла этого сделать. Слишком много времени приходилось тратить, чтобы заработать на жизнь моего семейства.
⠀
О моих затруднениях Есенин ничего не знал. Я зарабатывала концертами.
Мы продолжали встречаться, но уже не каждый день. Начались репетиции в театре, поэтому чаще всего мы встречались в кафе, где он тихо читал мне каждое новое стихотворение.
Как-то сидели Есенин, я и С. Клычков. Есенин читал только что напечатанные стихи:
«Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу»
Клычков похвалил стихи, но сказал, что они заимствованы у какого-то древнего поэта. Есенин удивился: «Разве был такой?» А минут через десять стал читать стихи этого поэта и хитро улыбался. Он знал этого поэта наизусть. Есенин вообще очень хорошо знал литературу и поэзию. С большой любовью говорил о Лескове, о его замечательном русском языке. Взволнованно говорил о засорении русского языка, о страшной небрежности к нему в те годы. Он был очень образованным человеком, и мне было непонятно, когда и как он стал таким, несмотря на свою сумбурную жизнь.
⠀
3 октября 1923 года, в день рождения Есенина, я зашла к Никритиной. Мы все должны были идти в кафе. Но ещё накануне Есенин пропал, и его везде искали. В. Шершеневич случайно увидел его на извозчике и привёз домой. Сестра Катя как обычно увела его, не показывая нам... Однако в день своего рождения, вымытый, приведённый в порядок после бессонной ночи, Есенин вышел к нам в крылатке и широком цилиндре, какой носил Пушкин. Вышел — и сконфузился. И было в нём столько милого, детского. И ничего кичливого, заносчивого. Он взял меня под руку, чтобы идти, и тихо спросил про свой вид: «Это очень смешно? Но мне так хотелось хоть чем-нибудь быть на него похожим»...
⠀
За большим, длинным столом сидело много разных его друзей, и настоящих и мнимых. Мне очень хотелось сохранить Есенина трезвым на весь вечер, и я предложила всем желающим поздравить именинника, чокаясь со мной: «Пить вместо Есенина буду я!»
Это всем понравилось, а больше всего самому Есенину.
⠀
Он остался трезвым и очень охотно помогал мне незаметно выливать вино.
Очень не понравился мне самый маститый его друг — Клюев. По просьбе Есенина он приехал в Москву. Когда мы пришли в кафе, Клюев уже ждал нас и шёл навстречу. Волосы прилизанные, весь какой-то ряженый, во что-то играющий. Поклонился мне и заговорил елейным голосом. И опять было непонятно, что было общего у них, как и с Мариенгофом. Такие они оба были ненастоящие. И оба почему-то покровительственно поучали Сергея, хотя он был неизмеримо глубже, умнее их.
⠀
Клюев опять говорил, что стихи Есенина сейчас никому не нужны. Это было самым страшным, самым тяжелым для Сергея, и всё-таки Клюев продолжал твердить о ненужности его поэзии. Договорился до того, что, мол, Есенину остаётся только застрелиться. И после встречи со мной Клюев долго уговаривал Есенина вернуться к Дункан...
⠀
В один из свободных вечеров большой компанией сидели мы в кафе Гутман. Есенин был трезвый, весёлый. Разыскивая меня, пришёл отец моего сына. Все его знали и потому усадили за наш стол. Через секунду Есенин встал и вышел.
Вскоре он вернулся с огромным букетом цветов. Молча положил мне на колени, приподнял шляпу и ушёл...
Через несколько дней опять сидели в кафе. Ждали Есенина, но его всё не было. Неожиданно он появился, бледный, глаза тусклые... Долго всех оглядывал. В кафе стало тихо - все ждали, что будет. Он чуть улыбнулся и сказал: «А скандалить пойдём к Маяковскому». И ушёл. Я знала, что Есенина всё больше и больше тянет к Маяковскому, но что-то ещё мешает им сблизиться. С Маяковским я встречалась раза три, почти мельком. Но у меня осталось чувство, что он умеет внимательно и доброжелательно следить за человеком. В жизни он был другой, чем на эстраде.
⠀
Я жила в комнате вдвоём с сыном. Как-то вечером сидела у себя на кровати и что-то шила. В дверь постучали, и вошёл Маяковский (он был в гостях у соседей). Попросил разрешения поговорить по телефону.
— Вы Миклашевская?
— Я.
— Встаньте, я хочу посмотреть на вас, -
он сказал это так просто, серьёзно, что я спокойно встала.
Он посмотрел на меня, потом сел, поговорил немного о театре и так, не дотронувшись до телефона, ушёл. И хотя он ни словом не обмолвился о Есенине, я понимала, что интересовала я его только потому, что моё имя было как-то связано с именем Есенина.
Маяковский думал о нём. Его волновала его судьба...
⠀
По совету Мариенгофа и Никритиной (я об этом не знала) Есенин хотел меня устроить в театр Мейерхольда. Очень возбужденный пришёл к Всеволоду Эмильевичу и заявил: «Если не примешь Миклашевскую, буду бить». И хотя Мейерхольд всегда неплохо говорил обо мне как об актрисе, я не смогла пойти к нему разговаривать о работе.
⠀
Мы встречались с Есениным всё реже и реже. Увидев меня однажды на улице, он соскочил с извозчика, подбежал ко мне:
— Прожил с вами уже всю нашу жизнь. Написал последнее стихотворение:
«Вечер чёрные брови насопил.
Чьи-то кони стоят у двора.
Не вчера ли я молодость пропил?
Разлюбил ли тебя не вчера?...»
Как всегда, тихо прочитал всё стихотворение и повторил: «Наша жизнь, что былой не была...»
Августа Миклашевская, фото.