1964 год

Геннадий закинул чемодан и сумки на телегу. Подхватил меня за талию и посадил туда же. Сам устроился рядом.

- Поехали, Колька. Только не гони, а то боюсь Эдмина моя, после этого на телегу вообще никогда не сядет. - Он усмехнулся. Николай, всё так же краснея тоже устроился впереди взял вожжи.

- Но, пошла! - Стал понукать он лошадь. Мы поехали по дороге. Правильно сказал муж, если бы быстро поехали, то больше меня на телегу даже кнутом было бы не загнать. Подпрыгивали на каждой кочке. Я вцепилась в деревянный край повозки и сидела ровно.

- Колька, а Лёшка то как? - Спросил муж своего брата.

- А чего с ним будет то? Приехал он, дня три назад с Кирово-то. Теперь до сентября.

- Значит тоже дома?

- Дома. Я то в посёлок ездил, хлеб получил. - На телеге был установлен деревянный короб. Как оказалось там они возили булки хлеба. Набирали сразу полный и белого хлеба и серого. На несколько дворов. Гена посмотрел на меня, улыбаясь. Подмигнул. Я подмигивать не собиралась, так как держалась за край телеги, одной рукой, второй - придерживала свою пляжную шляпку. - Эмм, Лешка приехал. Как всё удачно. Он в институте учиться. На второй курс перешёл. Молодец.

Алексей, это второй брат мужа. Коле было, как я узнала позже 16, а Алексею 18. Гена расспрашивал о матери и об отце у брата. О сёстрах.

Заехали в деревню. Время было ближе к вечеру. Часов пять или шесть. Мы ехали по улице. Немногочисленные селяне провожали нас взглядами. Здоровались с моим мужем и откровенно рассматривали меня. Я даже услышала, как стоявшие возле одного дома две женщины меж собой разговаривали, глядя на нас с Геной.

- Генка Коновалов приехал?! А это кто у них на телеге? - Кто на телеге, я так и не услышала, хотя поняла, что говорили обо мне. Вообще народа было мало на улице. Все работали ещё в поле или на своих личных хозяйствах. Да и покос уже начинался. Николай сказал, что уже косят, так как трава хорошая и погода жаркая. Дом моих свёкров находился в середине деревне. Хороший дом, добротный. С высокой крышей. Окна с наличниками. С красивыми занавесочками. С пристройками, сеновалом, коровником с курятником и прочим жильём для живности. Баней, большим огородом. Там, наверное, соток двадцать если не больше огорода было. Это не считая покоса, который выделялся от колхоза. Я не скажу, что жили богато, нет. Но тогда, в шестидесятых, стали оправляться от голодных военных и послевоенных лет. Были в деревне тогда и дома победнее. Не без этого. К тому же моей свекрови повезло в том, что её муж вернулся с войны живой, с руками и ногами, хоть и раненый. А у многих не вернулись. И ещё были те, кто вернулся, но инвалиды, без руки или ноги, а значит уже не совсем полноценный работник. А ещё у Коноваловых было трое сыновей. Старший, Гена, мой муж, с 14 лет пошёл с отцом работать. Поэтому и закончил всего лишь семилетку. А вот Алексей сумел окончить 10 классов. Парень он был умница. Поступил в институт сельского хозяйства. Поэтому его в армию не взяли, дали отсрочку. К тому же у них там вроде военная кафедра была.

Когда подъехали к дому свёкров, возле расписных ворот и калитки стояли две женщины в годах. Разговаривали, увидев нас замолчали. Гена соскочил с телеги, ещё на подъезде и побежал к одной из женщин.

- Мама! - Крикнул. Я видела как та, к которой мой муж обращался, протянула к нему руки.

- Сынок. Гена! - Они обнялись. Свекровь была ниже своего сына больше чем на голову. Уткнулась в грудь сыну. А он обнимая, целовал её в платок, которым укрыта ее голова была. - Что ж ты так долго? Мы всё ждём тебя, ждем. Хоть бы телеграмму дал.

- А мы до станции не доехали, в полях сошли.

Свекровь отстранилась. Стала оглядывать сына. Улыбнулась.

- Совсем ты у меня мужиком стал. Вон какой красавец. Кровь с молоком. - Я слушая их тихо слезла с телеги. Взяла в руки свою сумочку. Меня почему то стало потряхивать. Но старалась смотреть гордо. Из калитки выбежали две девчонки-подростка. Это оказались младшие сёстры мужа. Валя с Анной.

- Гена! Гена, братик наш! - Закричали они и повисли на нём. Он их тоже обеих сразу обнял.

- Девчонки мои! Выросли то как! Мать, сёстры то у меня совсем невесты стали!

- Невесты, ага, сопливые, а туде же. Батько то им мало вожжами по задницам поддаёт.

В этот момент свекровь посмотрела на меня. Внимательно так смотрела. Я постаралась встать ровнее.

- Мам. - Гена оглянулся на меня. Отпустил сестёр и подошёл ко мне. Взял меня за руку. - Это жена моя, Эдмина.

- Жена всё таки? - Переспросила свекровь, продолжая смотреть на меня так, словно хотела просверлить во мне дыру. - Не русская что ли?

- Почему не русская? - Спросил Геннадий, удивлённо глядя на мать. Я тоже смотрела округлившимися глазами.

- Так имя Эдмина. Ниразу такого не слышали.

- Меня зовут Эмма. Это Гена меня так называет. Говорит, что любя. - Решилась я. - Здравствуйте, Антонина Тимофеевна.

Вторая женщина, как оказалась соседка, глядя на меня, сказала свекрови.

- Худая то какая, страсть одна.

Я была очень даже не согласна с таким определением. Ничего я не худая. Нормальная. У меня хорошая грудь, прекрасная талия и красивые бёдра. И ноги длинные, ровненькие, а не кривые. Но говорить не стала. Смотрела на свекровь. Смотрели глаза в глаза. Я глаз не отводила. И не опускала, хотя такое желание было. Антонина Тимофеевна подошла ко мне.

- Значит жена? - Вопрос задала не сыну, а мне. Я кивнула.

- Жена. По закону. Есть документ. А иначе я бы сюда не приехала. - Я конечно отчаянно трусила, но старалась не показывать это. Взглянула на Гену. А он, гад такой, стоял и смотрел на нас с улыбкой на лице. Даже чуть голову склонил на бок, словно потешался. Мне так захотелось убежать отсюда. Обида на него появилась. Обещал же! Вновь посмотрела на свекровь. И вот тогда я впервые увидела, как её губы тронула улыбка.

- Ишь ты какая! - Сказала она улыбнувшись уже полностью. Потом оглянулась на соседку. - Худая, это ничего, откормим.

Я ничего не понимала и уже хотела сказать, что не надо меня откармливать, я не порося, как наконец-то вмешался Гена. Он приобнял меня за плечи.

- Мам, Эмму не надо откармливать. Нормальная она. Я её именно такой и полюбил. Всё у неё в порядке.

- Время покажет, всё ли в порядке или нет. Пойдём в дом, Эмма. Нечего тут стоять, итак полдеревни уже сбежалось.

Гена взял чемодан с сумками. Мы зашли в дом. Я стояла оглядывалась. Чисто в доме. По полу вязанные дорожки. У моей мамы тоже такие же были. Вернее похожие. Большая русская печка. Дом был большой разделённый на комнаты. А ещё была горница. Там Николай спал. Свёкр со свекровью в своей комнате, где стояли две железные панцирные кровати, рядом друг с другом. И сёстры Гены в своей комнате, вдвоём. Алексей, оказывается спал в летней кухне. Такая тоже была. Там и готовили летом, чтобы дома печь не топить.

- Мам, а отец то с Алексеем на покосе? - Спросил Гена Антонину Тимофеевну.

-Там. Колька косилку колхозную починил. Отец то и выписал лошадь. Запрягли и поехали. Скоро уже должны вернуться. - Гена, руки сполосните. С дороги то перекусите. А отец то с Лёшкой приедут, ужинать сядем.

В рукомойнике сполоснули с Геной руки. Сели на лавочку за стол. Свекровь налила из крынки, которая стояла на столе, прикрытая белым полотенцем, молока. Тем же стояли пара чашек с варёными яйцами и картошкой в мундирах. И полбулки серого хлеба. Налив, поставила кружку передо мной. Вторую кружку перед сыном.

- Пей, Эмма. Тебе надо. Свежее молочко. Утром коров то подоила. А с пастбища придут, ещё подою. Может творога со сметанкой? - Посмотрела на нас с мужем. Он кивнул.

- Давай, мам. Соскучился я по домашнему молоку. И по творогу со сметаной.

- А чего, в городе то нет что ли?

- В городе есть, да не такое, как у тебя.

- Ну да. Не такое, сынок. - Она вышла из дома, но вскоре вернулась с тарелкой домашнего творога и крынкой сметаны. Поставила перед нами. Обе Генины сестры были тут же. Только хотели сесть за стол, как свекровь их погнала.

- А вы куда? Шелопутные. Картошку пропололи? Нет? А ну бегом, пока по задницам не получили. - Девчонки моментально испарились на улицу. Гена резко встал.

- Мам, мы тут подарок тебе привезли. - И посмотрел на меня. Я тоже стала. Достала из сумки свёрток. Это мы ей платок красивый купили. Помню там расцветка из красных роз, крупных таких. Сверток я сама развернула и передала платок матери мужа. Я увидела, как засияли её глаза, она обрадовалась. Но вида свекровь старалась не показать.

- Это Вам, Антонина Тимофеевна. От нас с Геной. - Свекровь взяла. Посмотрела на меня. Улыбнулась.

- Спасибо... Дочка. - Я заметила, как Гена выдохнул облегчённо. Ага, значит первое знакомство прошло более-менее, поняла я. Ещё свёкр впереди. Ему в подарок привезли зимнее тёплое исподнее бельё с начёсом - нательная рубаха и штаны-кальсоны. Причём белье было китайское. Да, тогда из Китая шло такое бельё. Очень качественное, тёплое. У меня Гена такое же носил, долго им пользовался. А его братьям и сёстрам, что-то по мелочи подарили. Я сейчас уже и не помню, что именно.

Свекровь стала расспрашивать меня, о родителях, о моей работе. Когда я сказала, что техникум окончила, она кивнула поощрительно.

- Грамотная значит. - Резюмировала она.

- Мам, Эмма в институт собралась поступать. - Решил похвастать Геннадий. Свекровь удивлённо на Геннадия посмотрела.

- А институт то зачем, коль техникум есть? Куда ещё то? Сейчас мужняя жена она. Какой институт? - Перевела взгляд на меня. - А ты случайно девонька не беременна? А то Гена то у меня, мужик здоровый. Понести должна бы уже. Сколько вы живёте то?

- Я не беременна. А институт нужен для карьеры.

- Для карьеры. Это вон мужик должОн о карьере то думать, а не жена.

Я была в корне не согласна, но спорить и пререкаться не стала, осталась при своём мнении. Вскоре мы наелись. Ну а как. Молока напилась. Съела пару яичек в крутую, картошку в мундирах. Антонина Тимофеевна нарезала сало и принесла пучок зелёного лука. Одним словом нормально. Поглядев на нас с мужем, она улыбнулась, покачала головой, потом сказала:

- Сейчас определимся, где спать будете.

- А чего определяться, мам? На сеновале. Я сейчас полати поставлю и всё.

- А чего не в доме?

- А чего нам в доме делать? Не зима же. Да и ушей слишком много. А на сеновале в самый раз. Да и сеном там пахнет. Пусть и прошлогодним.

- Да, новое ещё не накосили.

В дом зашёл Николай. Сполоснул руки в рукомойнике. Сел за стол. Взял яйцо и картофелину.

- Я переложил хлеб. Нашу часть, остальное отдал Коротковым и тёте Рае.

Свекровь кивнула, мол правильно всё сделал. Я сидела, пила молоко не спеша. Гена разговаривал с Николаем. Сказал, чтобы помог ему с полатями. Потом мужики ушли. Начали колотить что-то во дворе.

- Эмма, ты бы переоделась. Чего в этом то ходить будешь? - Сказала свекровь. Покачала головой. - Срам это, так заголяешься.

- Почему срам? Такая мода.

- Мода? Это так у вас ходят?

- Ходят. Но я согласна, надо переодеться. У меня штаны есть и блузка.

- Штаны? Мужские что ли?

- Почему мужские? Женские.

Всё дело в том, что тогда женские брюки ещё только входили в моду. Нет, штаны или комбинезоны носили, как спецодежду на производствах, а вот именно на повседневку, как сейчас, это было не так распространено. И то, больше в городе. В деревне такого не видели.

Я открыла чемодан, вытащила зауженные брюки, помню они были серого цвета в синюю крупную клетку. И светлую блузку. Посмотрела на Свекровь.

- А где можно переодеться?

- Вон в ту комнату иди. - Показала мне Антонина Тимофеевна, глядя на меня ожидающе.

Я переоделась. Хорошие штаны у меня были. Не совсем в облипку, но и не свободно. Свекровь увидев меня, покачала осуждающе головой.

- Это где же видано, девка в портах в мужских. Совсем в этом вашем городе люди с ума по сходили. Ни стыда, ни совести. Платья короткие, что прости господи, весь срам на виду. Штаны. А что дальше будет? Ты бы уж, Эмма, здесь прикрывалась, что ли? А то у нас с Терентием дочки ещё совсем сыкухи, насмотрятся у тебя. Стыда потом не оберёшься.

Я поняла, что меня начинают постепенно перековывать. Перековываться я не собиралась. Оставалось только молчать и делать своё дело. Надевать бабушкины балахоны по туфлей, я не собиралась. А ещё не известно, что свёкр скажет.

- Антонина Тимофеевна, ничего это не стыд. Наоборот, смотрите, ноги все закрыты. И ходить удобно.

- Конечно, всё закрыто. А зад-то у тебя как обтянут? Тут же любому понятно, что у тебя и как. Давай ка я тебе лучше свою юбку дам...

- Вашу??? Ну что Вы, Антонина Тимофеевна, не стоит. Тем более, Ваша юбка мне большая будет. Я в ней запутаюсь. - Нет, я всё конечно понимаю, но не до такой степени.

- Ничего, Эмма, мы тебе юбку подберём где, подошьём. Хотя сего её подшивать. Рост у нас одинаковый. И зад прикроет и ноги. А то не дело это с голыми ногами-то ходить. Не позорь мужа своего, Эмма, перед людьми то!

Я отнекивалась, отговаривалась, а свекровь уже и юбку притащила. Я не знала, что делать, хоть в окно убегай, хорошо Гена зашёл. Увидел меня в штанах.

- О, Эдмина, штаны надела? Это хорошо. Пойдём будешь нам на верх досочки подавать. - Господи, я так обрадовалась. Да я тебе, родной, не только досочки подавать буду, я готова тебе бревно притащить.

- Гена! - Недовольно проговорила свекровь. - Как это хорошо? Это же срам!

- Не понял, мама? Где срам?

- Так порты то на её посмотри.

- А чего смотреть то? Я сколько раз уже смотрел. И что?

- Зад то у твоей жены как бесстыдно обтянут?!!!

Геннадий посмотрел на меня, вернее на мои штаны. Повернул меня за плечи вокруг своей оси.

- Очень хорошо обтянут. А что? Мам, я не понимаю, в чём проблема?

- Так посмотрят и всё сразу поймут, что у неё и как.

- Что поймут? Какой зад у неё, что ли? Мам, давай не будем! У неё очень хороший зад. Мне нравится. - Он шлёпнул меня по ягодице, я подпрыгнула:

- Ой, Гена!!!

- Всё мам, мы пошли... Мам, а ты чего бабушкину юбку в руках держишь?

- Ничего. Раз тебе всё равно, в чём и как твоя жена одета или не одета, то хотя бы нас не позорь.

- Мам, я никого не позорю. В городах так ходят. Это мода такая. У неё всё закрыто. Пошли, Эмма. - Взял меня за руку и потянул за собой. Я с радостью за ним побежала, чуть ли не вприпрыжку.

Продолжение следует...