Предыдущая публикация
Алый цветок папоротника.
Глава 71Бронзовое кольцо
Кто-то свадьбу справляет, а кому-то скоро сына в Армию отправлять. Приходит время и Азату вылетать из родного гнезда. Как он жил это время? Нормально, можно сказать, парень жил. Только другие искали повода отмазаться от Армии, он мечтал о том дне, когда его, наконец-то, забреют.
Не потому, что его кто-то оскорблял, из дома выгонял. Не было этого, только достало бесконечное ворчание Геннадия Николаевича.
- Свету-то нажгли! В этом месяце на три рубля двадцать пять копеек больше заплатил. Некоторые до полуночи книжки читают, когда светло, дрыхнут. Ходишь за всеми, свет выключаешь, честное слово, хоть лампочки на ночь выкручивай. Это в месяц тои рубля, за год сорок рублей накопится, сколько мяса на это можно купить? Никто ничего не считает. Мне одному надо.
«Все», это, конечно, Азат. Азат молчит, Халида тоже. Она-то свет всегда выключает, и мясо она экономит. Геннадий считает, что мяса много есть, организму вредить, надо больше круп и овощей в пищу употреблять. Ему еду не жалко даже для «всех», но ничего не стоит сказать:
- Халида! Только позавчера яйца покупала, смотрю, уже всего пять штук осталось, куда все из холодильника девается?
Халида краснеет, бледнеет, оправдывается
- Так ведь вчера оладьи на завтрак были, Азат после техникума, наверно, сделал яичницу, парень растет, ему надо есть нормально.
Хмурится Геннадий Николаевич, лицо обиженное строит
- Халида, ты чего сердишься? Я просто спросил. Мне уж и спросить ничего нельзя, конечно, кто я тут такой? Больше ни о чем не заикнусь.
- Геночка, дорогой, ты тут самый главный. Я разве рассердилась, просто ответила, не злись, милый!
Все считает мужичок, контролирует, прикидывает, сколько денег отдавать с зарплаты на семью. Кажется Геннадию, на Азата больше расходов, а он только стипендию отдает. А ведь едва ли не каждые выходные ходит то на вокзал, то еще куда, подрабатывает.
Сам-то Геннадий Николаевич не может идти куда-то подрабатывать, статус преподавателя ему не позволяет, а то бы он, ого-го, сколько заработал. Раз так, приходится жить экономно, по одежке протягивай ножки!
Халида слушает любимого и соглашается с ним. Разумеется, Гена прав, надо, надо экономить. Однако, не кормить сына и требовать от него денег, которые он зарабатывает вместо того, чтобы отдыхать, она тоже не может. Мечта у парня, мотоцикл купить, он же не просит с них денег. Вот и мечется бедная Халида, не зная, как обоих своих мужчин уравнять.
Все это ничего, еще терпимо. Но эта дача, чтобы она сгорела синим огнем, стала вечным поводом для недовольства Геночки.
- Халида! Скажи мне, дорогая моя, на что твоему сыну этот домик? Разве он собирается в нем жить? Я тебе скажу, зачем. Чтобы я, не дай Бог, не почувствовал себя хозяином. Я понимаю, что из милости нам землю дают, сын из милости нас в свой дом пускает.
Если бы Азат переписал на меня домик, я бы крышу переделал, место есть, пристроил бы еще одну комнату, покрасил бы все. Не домик был бы, а красота. А так, зачем мне вкладываться, когда твой сын в любой момент может нас выгнать вон!
Объясни Азату, дорогая, он закончит техникум, сходит в Армию, женится и станет жить отдельно от нас. Это же естественно, ты свой родительский долг исполнила, мы ему помогли образование получить, удочка в руках есть, пусть сам ловит свою золотую рыбку. Не нужен будет ему домик, он про него и забудет.
Пыталась Халида поговорить с сыном, но он уперся, как бык, один ответ:
- Мама, папа строил дачу для нас, а не для чужого мужика. Сания сказала, все, что мне досталось от отца, я не должен никому отдавать, это будет неверно.
- Сынок, на что тебе дом без земли? Что ты с ним станешь делать?
- А вам с Геннадием на что? Сания сказала, земля при доме моя, значит так оно и будет. Она никогда не нарушает свое слово.
Ох, уж эта Сания! Видимо, вся в отца пошла или в деда. Кость поперек горла, и не выплюнешь, дочь все-таки. Говорила с ней Халида и не один раз. Вроде все хорошо, встретит ее Сания приветливо, угостит мамочку, чаем вкусным с мелиссой напоит, жалобы на Азата выслушает и ответит вежливо. При последнем разговоре вообще заявила
- Мама, потерпи, скоро одни с Геннадием Николаевичем останетесь. Азат в вашем доме только гость. Проводите его в Армию и все, он больше вас не побеспокоит. Только не требуй, чтобы он Геннадию дачу подарил, Азат этого никогда не сделает. Дай Азату спокойно жить, скоро у него Госэкзамены, диплом. Пожалей его, мама! Уйдет в Армию, плакать будешь, вспомнишь, как ему на самом деле с вами жилось
- Он, что? Жаловался тебе? Не на что ему жаловаться. Геннадий его не обижает, я тем более.
- Не жаловался, но я по его настроению вижу, плохо ему. Мам, он же твой единственный сын, пожалуйста, пожалей его!
Спелись! Вырастила детей на свою голову, кто бы ее пожалел. Им все равно, что матери трудно, что из-за них приходится постоянно выслушивать укоры от Гены. Могли бы ради счастья матери и уступить. Азат бы не стал спорить с матерью, Сания его настраивает против. Она во всем виновата.
Ничего Сания не настраивает. Когда терпение у Азата готово лопнуть, он приходит к сестре.
- Сания, я больше не могу. Он нарочно громко выговаривает маме, чтобы я слышал. То молоко кто-то выпил, то слишком быстро закончились конфеты, которые он с получки купил, то я свет по ночам жгу.
- Азат, ты не обращай на такие мелочи внимания, просто не слушай. Такой он человек, зато непьющий, компании в дом не водит, с мамой не ругается. Сам говоришь, помогает ей, даже белье с ней полощет. Главное, Геннадий Николаевич маму устраивает, нам с тобой какое дело?
- Хорошо тебе говорить, ты не с нами живешь, знаешь, как все надоело! Он считает, что я мало денег в семью даю. Должен отдавать, и то, что закалымил. Ничего, что кроме стипендии, еще с отца алименты получают?
- Азат, такой уж Геннадий есть. Потерпи, скоро весна, диплом, и станешь нормально зарабатывать, больше маме отдавать.
- Не успею, Сания, сам в Военкомат пойду, попрошусь, чтобы забрали. Надоело все до тошноты. Мы никогда так не жили, не экономили, но были сыты, обуты и одеты.
- Азат, все люди живут по-разному. Женишься, заведешь детей и станешь жить, как считаешь нужным. Если совсем невмоготу, приходи ко мне жить, только маме, наверно, будет тяжело. Она тебя очень любит.
- Нет, Сания, я уж не стану из-за каких-то трех-четырех месяцев переезжать. Да, и выписываться из квартиры не буду. Ее наш папа получил, потому что я родился.
- О, ты прав! Ты молодец, вовремя надумал родиться, квартиру отец получил замечательную.
Незаметно, как-то слишком быстро, пришла весна. За всю эту зиму Сания ни разу не съездила на дачу. Некогда, да и не за чем.
В первый раз приехали сюда в середине апреля всей дружной семьей. Да, у Сании все осталось по-прежнему. Командует на даче бабушка, только не одна, а вместе с дедом Гареем, который бросил на рынке торговать.
Это раньше ему не хотелось сидеть дома, он рвался на базар, сейчас у него жена, его любимая Айша, с которой он не может и на пол дня расстаться. Раз в неделю Зиннур возит их на дачу. Конечно, и Ракия с ними ездит, когда есть время.
Умная она женщина, подружилась с Айшой, а Санию, несмотря на то, что у них с Исламом ничего не получилось, привечает, как родную, подкармливает ее. Девчонка после института и сразу на работу, надо полагать, что голодная. На лето Ракия берет Санию к себе в подмастерья, пусть заработает, да и профессия швеи еще никому не помешала.
Да, приехали на дачу в середине апреля, дед Гарей осмотрел яблони, кустарники, отпилил сломанные ветки, варом замазал. Зиннур поправлял забор. Какого-то лешего понадобилось кому-то штакетник в некоторых местах выломать.
Сания с Ракией побелили стволы яблонь, листву сгребли, зажгли костер. По участку потянулся сизый дым, запахло родным, деревенским. Ветер весенний напомнил о зеленых озимях, стаи журавлей, призывно курлыча, пролетели низко, прямо над головами, за ними потянулись гуси. Все, как в родном селе Ракии в середине весны.
- Сания, ты никогда не бывала в деревне? Смотри, как летят журавли! Над нашим селом они часто кружатся, потому что болота рядом. Хочешь поехать с нами в мою деревню на Сабан туй? Мы там тебе такого жениха подберем. В нашей родне много красивых парней.
- Ракия-апа, ты так и хочешь скорее выдать меня замуж. Я же сказала, сначала окончить институт, устроиться на работу. После, разумеется, я выйду замуж, не собираюсь оставаться одна.
- Сания, годы уйдут, твои ровесники все переженятся, где ты будешь искать жениха?
Девушка только посмеялась
- Не проблема! Знаешь, у меня есть тетя, Ракия ее зовут, у нее много красивых парней в родне, она мне одного из них подгонит. Смотри, Ракия-апа, бабушка вышла! Пойдем, наверно, обедать пора.
Айша вышла на террасу, оглядела свои владения. Как набухли почки на яблонях, и вишня вот-вот зацветет, тепло, как в конце мая, только бы не было возвратных холодов!
- Гарей, позови Зиннура, обед готов. Ракия, Сания, накрывайте стол на террасе, дома душно. Тут поедим.
Еда самая обычная, но на даче почему-то все вкуснее. Всего-то на всего похлебка с тушенкой, соленья, бутерброды с холодным мясом, а естся, будто деликатесы какие-то на столе.
Уже наевшись досыта, наши дачники с удовольствием попивали вишневый компот, когда на дороге появилось несколько человек, в том числе и Геннадий с женой и пасынком.
Зайдя в калитку, вежливо поздоровались и прошли на свой участок. Да, не получается у них родниться. Шедший последним Азат, остановился, вернулся обратно.
- Сания, мне надо с тобой поговорить, пойдем!
Азат отвел сестру подальше от террасы
- Слушай, сестра, такое дело, я хочу купить мотоцикл, он стоит 750 рублей. Понимаешь, мне не хватает всего сто рублей. У мамы не могу просить, нет у нее ни копейки, даже книжки нет. Все деньги у Геннадия, а он не даст. Могу модель дешевле купить, но я хочу именно Иж-Юпитер. Одолжи сто рублей, я отдам обязательно.
Сания подумала, подумала
- Азат, зачем тебе сейчас мотоцикл? Ты собираешься в Армию. Он будет стоять без дела. Где он будет стоять?
- Сания, мне очень нужно, просто позарез. Девушку, которая мне нравится, принялся окучивать Мишка из нашей группы, а у него мотоцикл есть. Сам видел, вчера она с ним уехала кататься.
- Ладно, если так, то это очень важно. Надо купить мотоцикл, чтобы пару месяцев девушку покатать. Приходи завтра вечером, дам я тебе денег, только не в долг. За это прокатишь меня пару раз на своем мотоцикле.
- Правда! Дашь? Я ведь так попросил, на всякий случай, думал все равно не дашь, думал, что придется Иж-Планету покупать.
- Азат, ты мой единственный брат, я тебе уже говорила, кому еще мне помогать, как не тебе? Только прошу, ради Бога, езди осторожно! То, что ты получил права, не значит, что умеешь хорошо управлять мотоциклом.
Дала Сания брату денег, хотелось порадовать его, но как горько об этом пожалела. Не успел Азат уйти в Армию, накануне разбился насмерть на этом самом новеньком мотоцикле. Может купил бы другой мотоцикл, не случилось бы этого. Лучше было вовсе отговорить брата от такой покупки. Не сумела.
Глава 72
Похороны были тяжелыми. Оказалось, у Азата много друзей. Во дворе дома собралась толпа молодежи, от которой отделялись небольшими группами ребята и девушки, поднимались в квартиру попрощаться с другом. Парни терпели молча. Девушки, уважая обычай мусульман, плакали тихо. Во дворе стояла гробовая тишина, небо плакало мелким дождем, деревья не шелестели листвой. Весь мир наполнился печалью, уходит светлый мальчик, полный надежд на счастливую жизнь, уходит невинным. Всевышний, будь к нему милостив! Ангелы, примите его!
Азат лежал, укутанный в белый саван. Лицо его спокойное, будто даже умиротворенное. Возле него мать, сестра и бабушка. По краям комнаты сидят пожилые женщины, перебирая в руках четки. В полной тишине слышны только слова молитвы, которые горестно, нараспев читает приглашенная абыстай.
Халида не сводит глаз с лица сына. Душа ее умоляет, вопит: «Сынок, сыночек мой, вставай! Ты не можешь оставить меня! За что ты со мной так? Разве я тебя не любила? Разве обидела тебя?» Язык ее онемел, нельзя вслух причитать, плакать по сыну нельзя, но слезы не перестают литься из глаз убитой горем матери.
Сания, вся посеревшая, с черными кругами вокруг глаз, сидит держась за локоть бабушки. Она не может плакать, нет у нее слез, сердце ее полно раскаяния и сожаления: «Прости меня, брат! Я ушла и оставила тебя, не было меня рядом, когда тебе было плохо. Прости, дала тебе денег, может, купил бы ты другой мотоцикл, не разбился бы. Я хотела порадовать тебя, а видишь, как оно вышло!»
Халида не смотрела в сторону Айша апа и дочери. Ей казалось, что они осуждают ее. За что они осуждают, она не виновата в том, что случилось с сыном. Сания сама виновата, с ней Азат все время шушукался. Он не спрашивал у матери и отчима разрешения покупать этот проклятый мотоцикл, не просил денег. Это Сания дала ему, больше взять ему негде, не мог Азат скопить столько.
Дождавшись, когда все желающие попрощались, вошел имам, прочитал положенную молитву, мужчины подняли носилки, на которых лежит Азат, вынесли во двор, положили в раскрытый кузов машины. Процессия из одних мужчин, в которой были Гарей и три его сына, потянулась вслед за машиной, медленно выехавшей со двора.
Женщины остались одни, молились. После, пожилые женщины разошлись, появились более молодые, стали стирать и убираться в квартире. Халида сидела в комнате сына, прижав к груди его белую кепку. Она не знала, куда девать себя, как пережить этот день, как согласиться с тем, что единственного ее сына не стало?
Сания несмело вошла в комнату, села на диван около матери. Халида рывком отодвинулась от нее
- Чего тебе? Зачем пришла? Живой тебе брат не нужен был, теперь зачем ты здесь?
- Мама, не надо так, да, я ушла, но мы с Азатом не перестали быть братом и сестрой. Он часто приходил ко мне.
- Вот именно! Если бы не ходил, жив бы был. Ты потакала ему, ты настраивала моего сына против меня, если бы не было тебя, все бы было по-другому
- Извини, мама, что я есть. Не настраивала я брата, я хотела, чтобы он жил спокойно.
- Хочешь сказать, что ему с нами плохо жилось, неспокойно? Ты это хочешь сказать?
- Мама, не кричи, пожалуйста! Я понимаю, как тебе больно, я чувствую то же, что и ты, ты потеряла сына, а я единственного брата.
- Ты чувствуешь? Что ты можешь чувствовать, когда у тебя и сердца-то нет?
- Мама!
- Что, мама? Да лучше бы я тогда не родила тебя. Из-за тебя вся моя жизнь наперекосяк пошла. Ты, воплощение на земле своего отца-насильника, ты не можешь ни чувствовать, ни любить.
- Мамочка, мама, ты специально говоришь эти слова, чтобы сделать мне больно. Ведь это неправда?
- А-а-а! Не хочешь верить? Ты же хотела знать все про своего отца, вот и узнала, живи теперь с этим.
Сания не могла дальше находиться рядом с матерью, смотреть в ее почерневшие глаза без зрачков, наполненные ненавистью. Ощущение горячей нестерпимой боли в затылке, заставило ее взяться за голову. С усилием воли Сания заставила себя отвернуться от матери. Она шагнула к дверям и столкнулась с отцом.
Шайдулла обнял ее, взяв рукой за затылок, прижал ее голову к груди
- Дочь, дочка! Тихо, тихо, маленькая! Все мы будем там, смирись, значит судьба такая у нашего Азата.
Халида поднялась с дивана, встала прямая, остомевшая от горя
- Явился? Кто тебя звал? О сыне вспомнил, когда его не стало? Вон, отсюда! Вон, из комнаты моего сына! Оба пошли, вон!
Халида кричала, глаза ее метали черные молнии. Шайдулла, не сказав ни слова, повел Санию из комнаты. Услышав крики племянницы, Айша поторопилась войти в комнату
- Халида! Ты что делаешь? Почему кричишь? Успокойся, нельзя в день похорон сына устраивать скандал. Душа Азата еще здесь, он все видит и слышит.
- Ты будешь меня осуждать? Ты, которая не рожала и не теряла сына, можешь знать, как мне поступать? Как мне терпеть, когда те, кто виноват в смерти моего сына, смеют подходить ко мне?
- Халида, никто в смерти Азата не виноват, такая у него судьба. Аллах забирает лучших, не вини никого, и сама так не убивайся. Потерпи, не ты одна теряешь сына, смирись, родная!
- Никто не виноват? Если бы Шайдулла не бросил нас, ничего бы этого не было. Он виноват! Если бы Сания не дала Азату денег, он бы не смог купить мотоцикл и был бы жив. Она виновата!
- Халида, я понимаю твое горе, но, если было суждено Азату погибнуть, отец мог сам купить ему мотоцикл. Если бы Сания не дала денег, Азат мог попросить их у меня, я бы дала.
- Да, апа! Ты бы, конечно, дала. Ты же у нас такая щедрая, добрая такая! Да если бы не ты, я бы столько горя в жизни не перенесла. Ты заставила меня рожать, потом всю жизнь ходить с опущенной головой из-за того, что в девках родила.
- Если тебе от этого легче, пусть буду виновата я, только не вини Санию, только ей не говори таких страшных слов, не отталкивай ее, одна она у тебя осталась.
Халида рассмеялась. Смех этот был ужасен! Перекошенное лицо, черные глаза, синие губы, заострившийся нос сделали ее похожей на ту, что вернулась с того света.
Айша содрогнулась от смеха племянницы, от ее страшных глаз. Неужели ее племянница сходит с ума? Нет, Халида была в своем уме, только не знала, как избавиться от чувства вины, на кого ее взвалить, кого наказать?
Халида знает, помнит, как часто хотела остаться вдвоем с любимым мужчиной, как желала, чтобы Азат подольше не приходил домой. Знает, что он чувствовал это и готов был пропадать где угодно, только не быть дома.
Знает Халида, что Азат с шестнадцати лет работал, чтобы не быть нахлебником у родной матери. Когда другие ребята в каникулы отдыхали, мяч пинали, купались, он зарабатывал, чтобы не просить у матери денег на модные брюки или куртку, словно она не мать, а мачеха. Видела же на нем новые вещи, ни разу не поинтересовалась, где взял деньги, словно и не обязана была тратиться на сына.
Азат ушел, потому что его мало любили. Однако, признать себя виноватой Халида не может. Нет! Не она виновата, что так сложилась ее жизнь. Они виноваты, они такой ее сделали ее жизнь.
- Говоришь, Санию не вини, не винить, пожалеть ее? Поздно, апа, я уже все ей высказала, столько лет терпела, сколько раз мне хотелось сказать ей, чья она дочь. Мне полегчало. Хоть в этом мне полегчало, отпустило, понимаешь?
- Халида! Что ты натворила? В чем вина бедной девочки? Ты, Халида, всю свою жизнь кого-то винишь. Все у тебя кругом виноваты, отец, мать, дочь, все абсолютно. Только ты одна, несчастная, всеми обиженная ни в чем никогда не виновата.
Вспомни ту ночь, тот рассвет, Халида. Я отпустила тебя с Фаязом порыбачить с мостков, кто виноват, что ты села к нему в лодку? Ты не могла не видеть, что он от тебя хочет, когда лодка причалила к берегу. Ты дала повод парню, уже садясь в лодку.
С этого места начались твои несчастья, Халида. Если искать виновных, моя вина, что я тебя отпустила, твоя, что была так легкомысленна. Сания тут совсем не при чем.
- Уходи! В такой день, когда мое сердце переполнено горем, ты смеешь напоминать мне о прошлом, которое я хочу забыть. Уходи, я не хочу тебя видеть.
- Хорошо, Халида, я уйду, только о прошлом ты вспомнила сегодня сама. Дочь прогнала, меня прогоняешь, с кем ты останешься, Халида?
Айша вышла в коридор, постояла немного, прислонившись к стене, собираясь с силами. Надо забрать Санию и ехать домой. Нет, надо дождаться, когда вернутся мужчины, потом ехать. Она заглянула в бывшую комнату Сании. Девушка была тут, она сидела за столом, опустив голову на сложенные на столе руки. Айша погладила ее по голове, по спине
- Моя ты девочка, тяжело тебе, ничего, надо терпеть, надо, милая.
Сания подняла голову, повернулась на стуле, обхватила бабушку руками, уткнулась лицом ей в живот. Она не плакала, Сания никогда не плакала от горя, с детства приучена не показывать слез.
- Всем тяжело, бабушка. Бабушка, это правда то, что сказала мне мама? Я нежеланный ребенок, мой отец насильник?
- Сания, детонька, послушай меня! Твой отец не был насильником в полном смысле этого слова. Мужчины иногда не могут сдерживаться. Они так устроены. Я знала твоего отца, мы в соседях жили. Фаяз был тихим, спокойным парнем. Я не знаю, как и что у них с твоей матерью получилось, но он погиб тут же, как все случилось. Нет его, и не надо тебе о нем думать.
- Как, бабушка? Как не думать? Выходит, я на самом деле бессердечная и бесчувственная, потому что таким был мой отец?
- Твой отец не был бессердечным. Он помогал всем, родителей своих почитал. Одинок был, не любил компании, может только в этом ты похожа на него. Но что в этом плохого, кызым(дочка)? Беда случилась с ним, с твоей мамой, он за это поплатился. Все, забудь!
- Да, бабушка, ты права, с каждым человеком может случиться беда. Да, он поплатился, да, у меня нет отца. Таких, как я, рожденных по случайности, тысячи. Стоит ли себя винить в этом?
Нет, бабушка! То, что я узнала сегодня, не изменит мою жизнь. Вы с мамой так тщательно скрывали историю моего рождения, я предполагала что-то подобное. Иногда даже думала, что меня родила ты, а не моя мама, и вы почему-то скрыли это от всех.
- Если бы это было так! Не я тебя родила, но ты мне роднее всех на свете. Поедем сейчас к нам, поживешь у нас, пока немного не придешь в себя.
- Спасибо, бабушка, но я поеду домой. Папе, наверно, негде ночевать, заберу его к себе.
- Сания, ты не держишь на него зла? Не сердишься на него?
- Нет, бабушка! Разве можно держать зло на родителей? Он меня вырастил, одевал, кормил. Я благодарна, что он у меня был. Наверно, было и плохое, но я об этом не буду помнить.
- Вот и хорошо! И на мать не сердись, она от горя с ума сходит.
- Конечно, бабушка. Я понимаю, ей было бы легче, если меня не стало, чем ей потерять Азата. Маме сейчас трудно видеть меня, но это пройдет. Ты сама говорила, время лечит.
Шайдулла сидел на ступеньках лестницы, потерянный, виноватый, несчастный. Сына не стало. Зачем он даже ни разу не попытался встретиться с Азатом? Почему был так уверен, что ему не нужен отец? Почему не позвал его с собой?
Что он наделал, он же любил Халиду, детей своих любил. Позарился на дешевку, захотелось неземной любви, тихая спокойная жизнь утомила. Что получил? Ад получил, вот что! Ребенка, нагулянного про сти тут кой получил, и еще одну такую же женщину получил, только эта из тихого омута.
Мужчины вернулись с кладбища. Гарей, оставив сыновей внизу, поднялся за супругой. За ним прошагал по ступенькам Геннадий. Увидев Шайдуллу, он сразу догадался, кто перед ним.
- Шайдулла? Вы опоздали на похороны. Извините, не стали Вас дожидаться, у вас, у мусульман обычай такой, стараетесь скорее похоронить.
- Да, я понимаю. Не успел попрощаться. Зря приехал, не место мне здесь.
- Не зря, Шайдулла. Я, Геннадий, получается отчим Азата. Если хотите, я Вам расскажу, как наш Азат жил в последнее время.
- Был бы очень благодарен Вам.
- Пойдемте в квартиру, я немного побуду с Халидой, потом мы с Вами поговорим.
Геннадий провел Шайдуллу в гостиную, где сидели на диване Сания с бабушкой и с дедом.
- Айша-апа, Сания, вы не против, Шайдулла с вами посидит? А то он, как неродной устроился на лестнице.
Сания поднялась с дивана, подошла к отцу, встала рядом с ним
- Не против, Геннадий Николаевич, но мы с папой сейчас поедем ко мне. Бабушка с дедом тоже собрались уезжать. Нам всем пора.
- Нет, Сания, так не годится. Пусть Шайдулла останется здесь. Пусть побудет в комнате сына, переночует, не надо ему уезжать.
- Но, Геннадий Николаевич, папа с дороги, наверно, голодный, по нашим обычаям нельзя в доме три дня есть.
- Сания, я не меньше тебя знаю ваши обычаи. У нас кафе рядом, спустимся и поедим. Шайдулла, как Вы считаете, правильно я говорю?
- Верно, все верно. Дочь, не сердись, я сегодня должен остаться здесь, если, конечно, Халида разрешит.
Алый цветок папоротника. Глава 73
Сания все-таки послушалась бабушку, уехала с ней и с дедом. Она просто не могла оставаться наедине со своим горем, это невыносимо, нестерпимо больно.
Ракия всей душой сочувствовала горю апа и Сании. Отпросившись с работы, она поехала к свекру, приготовила обед, встретила родственниц, выйдя за ворота.
- Апа, Сания, дорогие мои, соболезную вам. Апа, прости, я покомандовала на твоей кухне, обед приготовила. Ждала вас раньше, но суп еще не остыл. Садитесь за стол, кормить вас буду.
Сания едва стояла на ногах, сказалась бессонная ночь, и горе, постигшее ее семью.
- Ракия-апа, я не хочу есть, можно я просто полежу? Я так сильно устала.
- Детонька моя, я понимаю твое горе, сама потеряла сестренку. Ей всего девятнадцать лет было, она даже замуж не успела выйти. Горе твое кажется тебе бесконечным, но Всевышний даст силы вытерпеть. Твой брат сейчас на небесах и не надо беспокоить его слезами.
- Да, Ракия-апа, я все понимаю, спасибо тебе, но есть я совершенно не хочу. Можно я прилягу вот тут, на диване?
- Конечно, надо отдохнуть и тебе, и апа, но сначала надо поесть и чаю попить. Эти(папа) и мой Зиннур тоже, наверно, проголодались.
Пришлось Сание сесть за стол, хотя бы из уважения к Ракия-апа, ее стараниям облегчить их с бабушкой боль. Она выпила чашку чая, съела ложечку меда
- Бабушка, зря отца там оставили, маме тяжело будет его видеть. Надо было уговорить его поехать ко мне.
- Как ты его уговоришь, Сания, он взрослый человек. Не переживай, станет невмоготу, уйдет в гостиницу или на вокзал.
Ни в какую гостиницу Шайдулле не пришлось идти. Геннадий поговорил с женой, напоил успокоительным, уговорил спуститься в кафе. Стояли уже в прихожей, когда в раскрытую дверь заглянула молоденькая девушка
- Здравствуйте, я Надя, дочь Джамили, вашей соседки снизу. Мама послала меня пригласить вас к обеду, пойдемте!
Геннадий грустно улыбнулся девушке
- Спасибо большое за приглашение, неудобно как-то, мы с Вашей мамой даже незнакомы.
- Да, мы недавно сюда приехали, незнакомы, значит познакомимся. Пойдемте, пойдемте.
Халида взяла мужа под руку, почти повиснув на нем
- Пойдем, Гена, у нас так принято, обидится соседка, если мы откажемся.
Вернувшись от соседей, Геннадий дал Халиде еще одну таблетку, помог ей переодеться в ночную рубашку, расстелив постель, уложил ее в кровать.
- Поспи, милая, ты устала, измучилась, поспи, родная.
- Гена, полежи со мной, мне холодно и плохо без тебя. Полежи, не уходи!
- Конечно, моя дорогая! Сейчас только Шайдулле дам, чем укрыться и вернусь к тебе.
У Халиды уже закрывались глаза, она едва ворочала языком. Не успел Геннадий выйти из комнаты, так жена его спала крепким глубоким сном без сновидений.
Шайдулла ходил по комнате сына, то брал какую-нибудь книгу с полки, то перебирал ручки, стоящие на столе в синем стакане. Хотелось выдвинуть ящик письменного стола, посмотреть, может Азат дневник вел, может записки какие после него остались, но он не смел, не у себя дома.
Геннадий пришел, держа в руках красный альбом
- Шайдулла, вот наш семейный альбом, у тебя, наверно, нет фотографий Азата, можешь взять, несколько снимков себе.
- Спасибо, Геннадий, Вы очень добрый человек.
- Да, не за что! Давай, Шайдулла, говорить на «ты». Зачем нам это выканье, мы с тобой оба потеряли сына, общее у нас с тобой горе. Не знаю, как ты, я почувствовал в тебе близкого человека. Спасибо, что приехал, мне хоть есть с кем поговорить о моем Азате, о нашем с тобой Азате.
- Да, Геннадий, спасибо тебе, что смог стать отцом моему сыну. Виноват я перед ним, бросил, когда ему отец был нужен больше всего. Сколько раз собирался приехать, повидаться, все откладывал, все дела какие-то мешали. Зачем приехал? Теперь я ему не нужен.
Шайдулла говорил, сам в это время рассматривал фотографии. Слезы туманили ему глаза, лицо сына расплывалось, но он и так помнил эти снимки. Их было совсем немного. Фотографии, снятые Первого сентября, в Новый год, несколько летних снимков. Единственные фотографии, которые Шайдулла не помнил, это фотографии с выпускного в восьмом классе, и с выпускного в техникуме.
- Геннадий, каким Азат взрослым выглядит на этих фотографиях, неужели на самом деле он был таким?
- Да, Шайдулла! Азат был очень серьезным и вдумчивым парнем. Он хотел скорее стать взрослым, самостоятельным. Профессию выбрал нужную, строитель. Основательным был наш Азат. Знаешь, он был серьезный, но такой добродушный, принял меня сразу.
Сания, та, девушка очень непростая. Даже я, с моим педагогическим опытом, не смог найти к ней подход. Не захотела жить со мной в одной квартире. Пришлось пожертвовать своей двухкомнатной квартирой ради счастья жениться на Халиде. Да, отдал ее Сание, теперь она отдельно живет.
Зачем это я говорю, тебе это совсем неинтересно. Лучше про Азата расскажу. Дружили мы с ним, бегали вместе по утрам, иногда в шахматы по вечерам играли. Он меня отцом не называл, но относился, как к родному. Приду, бывало, к нему, сяду вот тут, а Азатик напротив, в кресло сядет и говорим с ним, говорим. Все расскажет, где был, с кем общался, как дела в техникуме.
Шайдулла недоверчиво посмотрел на Геннадия. Не похоже на Азата, чтобы он много рассказывал о себе, тем более рассказывал где и с кем был. Не такой уж Азат разговорчивый. А Геннадий Николаевич продолжал
- Доверял он мне больше, чем матери, вообще, мы с ним были родственные души. Подойдет, бывало, тихонько попросит, мол, дядь Гена, денег дай, пожалуйста, в кино девушку сводить, на мороженое, на то, на се. Всегда давал, никогда ему отказа не было.
Азат, конечно, в каникулы немного зарабатывал. Нет, ты не думай, нужды никакой не было, чтобы работать. Просто друзья работают и ему охота. Он вообще был трудолюбивый. Приедем на дачу, трудится наравне со мной.
Мечтали мы с ним на его половине дома вместо чердака мансарду соорудить, чтобы у него была изолированная комната. Я хотел сюрприз Азату сделать, думал, пока он в Армии, как раз и построю мансарду.
- Подожди, на какой его половине? Насколько я помню, дача вся оформлена на Санию.
- Ну, да, так было. Говорю же, Сания захотела совсем отделиться от нашей семьи. Свою нелюбовь ко мне она перенесла на мать и на брата. Квартиру я ей отдал, она решила за это отдать половину дома Азату.
- Странная какая-то нелюбовь у Сании. Зачем понадобился Азату этот дом?
- Ну, Шайдулла, просто все. Сания не любит быть обязанной, гордая слишком. Меня она терпеть не может, из-за этого и с матерью плохо общается. Не захотела на нас переписать половину дачи, хотя должна бы. На брата оформила. Веришь, я ей слова не сказал, брату, так брату, все равно одна семья.
Шайдулла, горе наше велико, не время об этом говорить, но, когда еще ты соберешься к нам приехать? Надо решить вопросы с наследством.
- С каким еще наследством, о чем ты говоришь?
- Верно, как такового наследства и нет, так мелочи, но закон есть закон, придется все оформлять. Думаю, ты не будешь претендовать на мотоцикл. Тем более, что его еще нужно отремонтировать.
- Нет, Геннадий, не буду. Мне он совсем не нужен, видеть его не хочу.
- Мне тоже, собственно говоря, мотоцикл ни к чему. Продам, хоть на памятник и на ограду не тратиться.
Зря Геннадий сказал эти слова, ох и зря! Шайдулла от них очнулся, словно в лицо ему брызнули холодной водой. Этот человек, сидевший рядом с ним и вроде-бы горевавший о гибели его сына, прикидывает расходы на памятник и радуется, что не придется тратиться. Можно продать мотоцикл, на котором разбился его Азат.
- Тебе и так не пришлось бы тратиться. Я оставлю деньги и на памятник, и на ограду.
- Очень благородно с твоей стороны. Мы ведь с женой простые учителя, не так много получаем, зарплаты маленькие, расходы на трехкомнатную квартиру большие.
Шайдулла с недоумением смотрел на этого молодого, холеного мужчину. Он на самом деле озабочен расходами на квартиру! Азата, его сына не стало, какое дело Шайдулле до его расходов? Геннадий не почувствовал изменение настроения Шайдуллы и продолжил
- Да, отвлеклись немного. Я хотел поговорить с тобой насчет дачного домика. Шайдулла, теперь, когда Азата не стало, вы с Халидой вступите в наследство. Как ты думаешь распорядиться своей долей? Было бы справедливо передать ее мне, я же отдал Сание свою квартиру.
Неприятно стало Шайдулле, просто отвратительно. Вспомнил, как вывозил мебель, как у сына забрал диван. Так дурно стало, аж застонал, вспомнив, какой он был скотина. Эх, Халида, за что тебе такое наказание, мужики тебе попадаются одни сво ло чи?
- Молодец, ты поступил мудро, отдал свою маленькую квартиру, она ведь маленькая, я полагаю. Зато получил большую, трехкомнатную. Ты такой хитрозадый, еще и наследство Сании хочешь заграбастать. Сание передам свою долю. Пристрой не для тебя делал, для своих детей.
- Шайдулла, я же не настаиваю на своем, можешь Халиде передать долю.
- Зачем? Халида мне никто, нас связывали только дети. Сания с вами не живет, Азата не стало. У меня нет никаких обязательств перед твоей женой. И не цепляйся ты за эту дачу, купи себе участок, можешь сразу с домиком купить и отстань от моей дочери.
- Сания тебе дочь? Ты знаешь, чья она дочь на самом деле?
- Представь себе, знаю. Значит Халида и тебе рассказала. Мне казалось, она умнее. Я вырастил Санию с пеленок, я купал ее, спать укладывал, гулять водил. Неважно, от кого рождена, важно, что она до сих пор называет меня папой. Я предал ее и сына, Сания простила, потому что она великодушный человек.
- Шайдулла, ты ошибаешься насчет нее. Нет в Сании никакого благородства и великодушия, одна корысть и расчет.
- Да, рыбак рыбака видит издалека. Насчет корысти не знаю, не замечал за ней, насчет расчета, это да, Сания может просчитать, проанализировать. Не в мать пошла. Тебя она сразу раскусила, просчитала. Обыграла Сания тебя.
Ладно, все мы с тобой, Геннадий, все обговорили, думаю, на этом твое гостеприимство закончится. Мне пора уходить. Деньги на памятник перешлю, адрес помню.
Геннадий промолчал и вышел из комнаты. На самом деле, не стоило затевать разговор о дачном домике. Сглупил. Шайдулла и не додумался бы, что ему тут что-то причитается. Пусть катится, куда хочет. Не его это квартира, нет тут его жены и детей, нечего тут ему делать.
Шайдулле и собираться нечего, как пришел ни с чем, так и ушел, только снимок сына в нагрудном кармане. Одно его удерживает в этом городе, хочется побывать на могиле сына, оплакать его, прощения попросить. Кто поймет горе отца, бросившего сына, после, потерявшего его навсегда. Правда, он поступил подло, оставив Азата, но он знал, сын живет, он есть, и когда-нибудь они обязательно встретятся.
Посидев немного во дворе, Швайдулла вернулся в квартиру, позвонил, никто не подходит к дверям. Позвонил и не убирал палец с кнопки звонка, пока ему не открыли. Растрепанный, раскрасневшийся Геннадий открыл двери и рыкнул
- Ну, что еще?
- Адрес Сании.
Геннадий подошел к тумбочке, оторвал листочек от записной книжки, написал адрес и сунул в руки Шайдулле
- Теперь все? Исчезни, помни, здесь тебе не рады.
Шайдулла ушел. На окнах домов заблестели алые блики зари, дворники заскребли метлами асфальт, поливочные машины проехали, обрызгивая липы, растущие вдоль дороги, а Шайдулла все шел и шел.
Сании дома не оказалось. Идти Шайдулле некуда, да и не хочется. Он вышел во двор, сел на бревно, лежащее рядом с кустами сирени, прислонился к столбу и задремал.
Там и нашла его Сания, вернувшись домой часов в десять
- Пап! Ты чего тут делаешь?
- Пришел к тебе, дочка, а тебя и дома нет.
- Я у бабушки ночевала, пойдем в квартиру, я тебя накормлю, отдохнешь. Когда у тебя поезд?
- Ночным уеду, хочется побывать на могиле сына, когда еще я в Казани буду в следующий раз. Ты знаешь, на каком кладбище похоронили Азата?
- Знаю, пап! Пойдем, отдохнешь немного и мы с тобой съездим к нему.
Печальный получился завтрак. Однако, Шайдулла поел немного, кофе попил
- Спасибо, дочь! Вроде полегчало, а то я сильно устал, едва ли всю ночь шел пешком к тебе.
- Почему у мамы не стал ночевать? С ней разругался?
- Нет, просто не захотел больше видеть мужа твоей матери.
- Понимаю тебя, пап! Я сама терпеть его не могу, да и Азат едва его выносил. Он не собирался возвращаться после Армии.
- Надо же, Геннадий говорил, что они с Азатом были дружны, даже очень.
- Да, язык у него подвешен, врет, как дышит. Все это видят, все про него понимают, только у мамы глаза зашорены. Любит она своего Геночку без ума. Все жду, когда же она придет в себя и увидит, с кем живет.
Глава 74
Шайдулла вел за руку дочь по кладбищенской аллее, как когда водил ее, маленькую, по аллее парка. Они быстро нашли могилу Азата. Нет таких слов, которые помогли бы Шайдулле вымолить прощения у сына, нет столько слез, чтобы смыть с души горе, затянувшее сердце черной пеленой.
Силы покинули несчастного отца, он присел на корточки перед могилой, потрогал сырую глину рукой и почувствовал смертельных холод могильной земли, который достал до самого его сердца. Как несправедливо! Это сын должен был прийти на его могилу. За что Всевышний забрал мальчика? В наказание за грехи отца? Почему ты наказал его, Всевышний?
Хотелось упасть на колени перед насыпью из красной глины, уткнуться в нее лицом и выть, так сильно горе отца, так велика его вина перед сыном. Сания достала из сумочки носовой платочек, с вышитыми вензелями в углу, присела перед отцом
- Не надо так, папа! Ты ни в чем не виноват. Никто не виноват, судьба у нашего Азата такая. Он очень торопился взрослеть, мечтал, что уйдет в Армию и обратно к матери и Геннадию не вернется. Ушел Азат от них, только не в Армию. Видимо, на роду написано ему прожить короткую жизнь.
Возьми, пап, платок, вытри руку и пойдем. Ты еле на ногах держишься, тебе нужен отдых.
Шайдулла взял платок, вытер остатки глины с ладони
- Дочь, можно я возьму себе этот платочек? Буду хранить его в кармане вместе с фотографией Азата.
- Конечно, бери, папа. Пойдем, отдохнешь немного у меня.
- Нет, Сания, нет смысла ехать до тебя. Скоро у меня поезд, я уж, пожалуй, поеду на вокзал.
- Я провожу тебя. Не хочется ехать домой, хочется еще немного побыть с тобой. Никого у меня не осталось, кроме бабушки с дедом и тебя.
- Мне тоже не хочется расставаться, но у тебя изможденный вид, может к бабушке поедешь?
- Нет, отец! Я люблю бабушку и деда полюбила, но сегодня хочу побыть одна. Надо привыкать, потому что все, кого я люблю, бросают меня.
- Ты про меня говоришь, Сания?
- Пап, не сердись, и про тебя тоже. Но я обиды на тебя не держу, жизнь такова, состоит не только из приятностей, бывает и наоборот. Ты мне пиши иногда, ладно? Просто напиши, жив, здоров и все, этого мне достаточно.
Да, как там моя бабушка Амина? Не скучно ей одной, не на кого ведь ругаться.
- Почему не на кого? С ней живет моя младшая дочь, Регина.
Сания остановилась, встала лицом к отцу, посмотрела на него с укоризной
- Как? Папа, ты и ее бросил? Как ты переживешь, если с ней что-то случиться? Гибель Азата ничему тебя не научила?
Шайдулла помялся, подбирая слова, чтобы объяснить дочери, почему он так поступил.
- Понимаешь, Сания, дело в том, что Регина не совсем моя дочь. Мать ее нашла мужчину на стороне, родила и уехала, оставив девочку на меня. Я сначала не замечал, но чем старше она становится, тем больше походит не на меня, не на свою мать, а на какую-то азиатку.
- Отец! Ты снова поступаешь так же, как поступил со мной. Не от тебя родили, значит можно оттолкнуть ребенка? Регина в чем виновата? Как ты смотришь ей в глаза? Ей-то все равно, от кого родилась, для нее ты есть ее отец.
Азиатка? Не похожа на тебя? Это причина, не считать дочь своей? Может тебе просто удобно не возиться с малышкой? Поняла, у тебя новая жена, в ее планы не входит воспитание чужого ребенка, поэтому девочка и для тебя стала чужой. Да, папа, ты так умеешь, любить, баловать, наигравшись, выбросить из своей жизни, как надоевшего котенка.
- Сания, зачем ты так, дочь? Неужели ты считаешь меня такой сво ло чью? Многих детей воспитывают бабушки. Тем более, что я ничего для нее не жалею, а моя мать души в девочке не чает. Конечно Регине лучше жить с бабушкой, чем с молодой мачехой.
- Оправдал себя, так же, как оправдывал, бросая нас с Азатом на маму. Ты ничем не лучше моей матери и Геннадия. Доберешься до вокзала сам. Да, не пиши мне, я не отвечу.
Девушка резко повернулась и пошла вдоль ограды кладбища, сама не зная куда. Все внутри нее кипело от негодования, почему так? Почему некоторые взрослые так издеваются над чувствами своих детей. Почему они слепы и глухи, когда несчастные дети их умоляют о любви, или хотя бы о внимании, если не любви, хотя бы о понимании?
Не слышат своих же родных детей, у них своя жизнь, у них любовь, страдания, заботы, не до пустяков. Потерявши ребенка, тонут в горе, каются, плачут, прощения просят.
У кого он просил прощения, у Азата? Его нет, он не слышит, ему теперь все равно. Азату не нужно его покаяние, это нужно отцу. Только, что стоит его раскаяние по сравнению со слезами ее брата, которыми он плакал от обиды, закрывшись в ванной и включив воду, чтобы не слышала мама.
Как сможет отец вернуть своему сыну дни детства, отнятые им. По его вине Азат повзрослел раньше времени, из-за их с матерью равнодушия. Из-за нее, Сании равнодушия тоже. Показалось тогда ей, что Геннадий относится к Азату с добром, не как к ней, и она ушла, оставила брата. Когда поняла, что Азату плохо, не помогла, не настояла, чтобы он переехал к ней. Эгоистка!
Сания очутилась на краю оврага. Одна, кругом ни души. Огляделась. Зачем она здесь? Да, она ушла от отца, который ей вовсе не отец, хотя вырастил ее, не ругал, не бил, просто в упор не видел. Теперь так же не видит ее маленькую сестренку. Зачем ей такой отец? Чтобы пришел на ее могилу, покаялся, прощения просил? Зачем это ей?
Захотелось сесть, отдохнуть, но под ногами только влажная трава. Сания прислонилась спиной к забору, но не устояла на ватных ногах, сползла на землю. Голова пошла кругом, подташнивало, в ушах застрекотали тысячи кузнечиков. Девушка закрыла глаза и впала в забытье, то ли уснув, то ли потеряв сознание.
Очнулась от того, что кто-то трогал ее за плечо. Сания подняла глаза и увидела перед собой сгорбленную старушку в длинной суконной юбке, в чистенькой ситцевой кофточке и в белом платке. Она одной рукой опиралась на клюку, другой легонько похлопывала Санию по плечу
- Балам(дитятко), ты что тут делаешь? Ты упала, ушиблась?
- Да, я, кажется упала. Да, точно, у меня закружилась голова и я упала.
- Что же ты делала возле кладбища одна в такой час. Смотри, уже вечереет, сумерки, нехорошее это время.
- К брату на могилу ходила, апа(тетенька), вчера его похоронили.
- Не надо молодой девушке одной ходить на кладбище. Ну, вставай потихоньку, пойдем отсюда. Я неподалеку живу, отдохнешь, умоешься, после домой поедешь. Родители-то есть у тебя?
- Есть, апа! Мама есть, бабушка с дедушкой есть, только я живу одна.
Старушка пытливо взглянула на девушку неожиданно молодыми синими глазами на старом морщинистом лице. Что уж она там увидела, но нисколько не удивилась.
- Бывает, значит, такая твоя планида, пока жить одной. Пойдем, шагай не торопясь. Ноги затекли, наверно, мозжат?
- Да, апа, все тело у меня мозжит и душа тоже. Не сберегла я брата, как теперь жить?
- Жить, как все, не чураться людей, помогать, кому можешь, не оставаться одной. Это очень плохо, когда рядом нет любящего человека, когда самой любить некого.
- Где же мне взять такого человека, если нет никого по сердцу?
- Всему свое время. Придет и твой час, встретишь ты своего короля, сама королевой при нем станешь. Будешь купаться в его любви, сама без памяти будешь любить. Счастливая у тебя будет жизнь, на челе написано, я это вижу. Вспомнишь тогда бабушку Закарию, помолишься за меня.
- Спасибо, бабушка Закария! Меня Сания зовут, я молитвы не знаю, но садака за тебя буду подавать. А сейчас прими от меня садака, помолись за моего брата, Азата, пусть ему будет место в раю.
Сания достала из сумочки купюру, сложила ее вчетверо, и вложила в ладонь старушке. Бабушка Закария вздохнула, укоризненно покачав головой
- Детонька, я не могу отказаться, но садака нужно подавать в меру. Я буду молиться за твоего брата, будь спокойна. Занесу его имя в свою памятную бумагу, буду поминать, как и своего сына.
Пока шли вдоль забора, останавливаясь время от времени, сумерки вовсе сгустились. Дойдя до ворот кладбища, Сания остановилась
- Бабушка Закария, я уж не буду заходить к тебе, поеду домой, ладно?
- Поезжай, только умойся, у тебя все лицо грязное, вон там колонка есть. Как поедешь, юбка вся зазеленилась, вся ты помятая, люди не знаю, что подумают.
- Мне все равно, бабушка Закария! Ты уже иди, а то совсем стемнеет. Спасибо тебе за все! А я умоюсь и поеду к себе домой.
- Будь счастлива, Сания! Помни мои слова!
Старушка взмахнула рукой, прощаясь, и ушла в сторону частных домов. Сания вытерла лицо, намочив ладони, дошла до остановки села в автобус. Не обращая внимания на любопытствующие взгляды, бросаемые на нее пассажирами, доехала до своей остановки, пришла в свою квартиру и упала на диван, в чем была.
Спала ли Сания, бредила ли, ей всю ночь что-то мерещилось. То казалось, кто-то безглазый страшный, в белом саване заглядывает к ней в окно. Но это не Азат.
Кто это? Зачем он пришел? От ужаса тело девушки покрылось гусиной кожей, пот стекал по позвоночнику. Надо бы подняться, задвинуть шторы, но тело ее будто приковано к дивану, она даже рукой пошевелить не в состоянии.
Мерещился то плач ребенка, то стук в окошко, то кажется, на ее кухне разговаривают какие-то люди, о чем они говорят, непонятно, но они явно что-то недоброе задумывают.
Но и эта кошмарная ночь закончилась. На улице распогодилось, выглянуло солнце, осветив комнату Сании. Она поднялась с дивана, побрела на кухню, налив из кувшина воды выпила с жадностью полную кружку. Полегчало. Теперь в душ и надо идти на работу. Нечего сидеть одной, а то еще не такое померещится.
В ателье Сания пришла одной из первых. Села за длинный стол, задумалась. Только бы не стали женщины расспрашивать о похоронах, только жалеть бы не стали. Скорее бы пришла Ракия-апа и дала ей задание на день. За работой время быстрее проходит.
Ракия немного удивилась, увидев Санию на рабочем месте
- Сания, зачем ты пришла, отдохнула бы, тем более, что завтра суббота.
- Я не устала, апа! Мне одной оставаться дома не надо. Одна бабушка сказала, к людям идти. День пройдет в ателье, вечером бабушку с дедом навещу. Завтра поеду на дачу, ночую там, так и неделя пройдет.
- Кажется договаривались, что в эту неделю не поедем, кажется все там сделано, посеяно, высажено.
- Да, договаривались, но дожди прошли, травы, значит, много. Не надо тебе беспокоиться, и бабушке тоже. Я одна на автобусе съезжу. Может там и делать-то нечего.
- Вот и ладно, я собралась генеральную уборку делать. После дождя надо окна помыть, а то страшно на них смотреть.
Сания, вспомнив прошлую ночь, непроизвольно передернула плечами
- Да, Ракия-апа, и на мои окна тоже страшно смотреть. Но ничего, я их завтра с утра вымою, в сад поеду на втором автобусе, в обед. Одну ночь как-то с грязными окнами переночую. Главное, надо бабушку с дедом навестить.
- Правильно говоришь, Сания! Чаще бывай у деда. Нурия с Каримом сейчас редко бывают у них, дочерей своих и так редко привозили, сейчас вовсе девочки глаз не кажут. Про Мансура с Асей и не говорю. Совсем эти(отца) забыли. А ты не забывай, дед тебя, как родную внучку любит. Пожилым людям много не надо, только поговорить с ними, посидеть за одним столом.
- Почему они перестали ездить к деду, раньше же часто бывали?
- Не догадываешься? Твои дед и бабушка расписались в Загсе, не посоветовавшись с нами. Зиннур тоже обиделся было, но я ему быстро объяснила, как он неправ. Видишь ли, умные сыновья обрадовались, что рядом с отцом появится женщина, которая станет ухаживать за ним, смотреть за домом. Значит их жены станут свободнее от забот.
Однако, никто не думал, что они вздумают сочетаться законным браком. Твои дед и бабушка расписались, значит, что? Твоя бабушка становится главной наследницей, а если дед завещание на нее напишет, то единственной. Как ты думаешь, на кого напишет завещание твоя бабушка? На тебя, конечно!
- Ракия-апа, пожалуйста, не надо, я не хочу ничего слышать про эти завещания, про дома, про деньги. Единственно, что мне хочется, о чем бы я молилась, если умела, чтобы не пережить мне своих родных. Я больше не хочу видеть никого из них в белом саване.
- Переплюнь сейчас же, астагафирулла(слово покаяния)! О себе думаешь, горько прощаться будет с бабушкой, с матерью? А им каково было бы тебя хоронить? Жестокая ты, Сания!
Тебе надо помнить, рано или поздно и дед с бабушкой, и мать твоя должны будут уйти. Чтобы после не каяться и не проклинать себя, бывай чаще с ними, не жалей для них добрых слов. Знаю, ты не ходишь в дом матери. Представь, что ее не стало, пожалей ее сейчас, а не потом, когда станет поздно.
- Ракия-апа, ты не все знаешь. Не нужна маме моя жалость, ей никто не нужен, ей и Азат мешал. У нее свет в окошке ее Геннадий.
- Пусть, пусть пока будет так. С женщинами иногда такая беда случается. Не одна твоя мать в такое болото попадает. Ты все равно иди к ней, стучись в ее двери, говори, что она тебе нужна, может она услышит, может выкарабкается.
- А если она мне не нужна, если мне лучше быть одной, чем видеть рядом с ней ее Геннадия?
- Молода ты еще слишком, Сания! Я твою мать не оправдываю, можно сказать, осуждаю. Но ты дочь ее, и ты не можешь говорить, что тебе мать не нужна. Понимаешь? Она – мать, твоя мать, и отказаться от нее ты не можешь, в тебе течет ее кровь.
Глава 75
Шайдулла добрался до своего дома часам к одиннадцати утра. На дверях нет замка, значит, Ксения дома, не пошла на работу. В сенях он едва не споткнулся об пару обуви, валяющейся у входа. Опять! Что за привычка, неужели трудно поставить свои туфли на полку?
Ксения встретила его с мрачной улыбкой на накрашенном лице
- Ну, и где ты изволил провести ночь, где болтался целые сутки? Ты же должен был вернуться вчера. Ты же сказал, что сразу после похорон уедешь, не останешься ночевать.
- И тебе доброе утро! В доме есть какая-нибудь еда?
- Не готовила, я у мамы была. Можешь яичницу пожарить. Так, ты скажешь, где был?
- На похоронах сына я был. Измучился, устал, не спал путем, не ел. Скажи, пожалуйста, Ксения, зачем мне нужна жена, у которой нет ни одного доброго слова для меня, если я настолько ей не нужен, что ей за великий труд сварить для мужа кастрюлю супа.
- Потому что я жена, а не домработница. Это у тебя нет для меня ни добрых слов, ни подарков, ни цветов. Не прежние времена, чтобы жена на мужа молилась. Ты работаешь, и я работаю, значит и домашняя работа пополам. Руки, ноги целы, можешь сам себе готовить.
Шайдулла снял пиджак, повесил на спинку стула, пошел умываться. Что толку спорить, разговаривать, устал уже. Третья жена. Должна была бы стать последней, четыре жены, это слишком. Однако, привезти дочь к этой женщине невозможно, и бросать девочку он не может никак.
Потерял сына, снова Санию оттолкнул, может остаться совсем один, с этой женщиной, к которой до сих пор не появилось чувства теплоты. Не родная она, не близкая, не заботливая.
У Ксении хватает толку лишь ухаживать за собой, любимой, на дом у нее не остается времени. Да, и желания нет ухаживать за мужем. Муж немолодой, в годах, обязан ее на руках носить и быть благодарным за то, что она с ним спит. Как-то вот так складываются их отношения.
Умывшись, Шайдулла прошел на кухню. Прав был, посуда на столе, как стояла, когда он уезжал, так и стоит, никуда не делась. Расхотелось есть. Вообще в этом доме расхотелось быть, эту женщину видеть, разговаривать с ней
Похоже, Ксения тоже не особо мечтала с ним любезничать. Она стояла посреди комнаты, держа за уголок двумя розовыми пальчиками, испачканный носовой платок
- Ну, что ты на это скажешь, Дон Жуан доморощенный? Откуда это у тебя? Что за вензеля АС на этой тряпке? В чем она так вымарана? Ты наврал, что поехал на похороны, ты, тварь такая, наврал? Признавайся!
- Отдай, это платок моей дочери.
- Какой дочери, ты же говорил, что дочери у тебя нет, она тебе не родная. А-а-а! Может ты к ней ездил, к неродной?
Это уже слишком! Шайдулла с трудом сдержался, чтобы не ударить женщину. Он побледнел, сжав зубы так, что выступили желваки на скулах. Резко выдернув платок из рук Ксении, Шайдулла засунул его в карман брюк.
- Ты верно заметила, Ксения, я старый Дон Жуан, и я тварь, таковым себя считаю. Тебе нужен кто-то помоложе, не какой-то там скотина, а настоящий мужчина. Вещи свои собирай, отведу тебя к твоей маме. Повезло, что она рядышком живет, не придется ждать машину
- Шайдулла, ты с ума сошел? Ни с того, ни с сего! Я просто спросила, чей это платок, ты меня из-за этого выгоняешь, очумел что ли?
- Не только, надоело быть тварью, есть бурду из грязной посуды, носить неглаженные рубашки.
- Придумал причину. Нет, дорогой, я просто так не уйду, я пойду в Райком, в Местком, еще куда надо схожу. Тебя быстро поставят на место. Ишь, многоженец нашелся.
- Иди! Хоть к первому секретарю обкома Коммунистической партии иди! Кому хочешь жалуйся, не буду я с тобой жить, противна ты мне стала. Ты не женщина! Я приехал с похорон сына, а ты? Ни капли сочувствия, простого человеческого сочувствия. Такие ли слова я должен был услышать от близкого человека? Чужая ты мне.
- Все любимая была, и вдруг, за два дня чужая стала? Так не бывает, тебя опоили, околдовали. Шайдулла, опомнись, просто я тебя сильно ревную, вырвались поэтому такие слова. Ты не приехал, когда обещал, я боялась, что ты у первой жены остался, нервничала сильно.
- Не заколдовали, а скорее всего, расколдовали. Ксения, уходи по-доброму. Я сейчас пойду на работу, возьму машину и поеду в село, к своей дочке и к матери. Ночевать там буду, а наутро привезу их к себе, в свой дом. Тебе тут, Ксения, места не будет. Ты же говорила: «Или я, или дочь, выбирай!»
Я слишком долго думал и выбирал. Выбрал, со мной будет жить моя дочь. Тебе лучше вернуться к родителям, там у тебя мамочка, которая приготовит, постирает, погладит. Ты скоро поймешь, как хорошо быть не замужем за старпером, как вы с матерью меня называете, когда думаете, что я не слышу. Найдется для тебя молодой и красивый, а я уж как-нибудь без тебя проживу.
Амина не ждала сына, он никогда не приезжал в будний день. С утро постирав белье, она пошла на речку полоскать. Пошла, конечно, вместе с Региной, которая в маленьком ведерочке несла выстиранные одежки своих кукол. Они еще не успели повернуть к речке, как сзади послышался сигнал автомобиля.
Женщина оглянулась, увидев машину сына, поставила корзину на землю и схватилась за сердце. Беда случилась, не иначе! Не зря ей черные вороны снились.
Шайдулла вышел из машины пошел к матери, обнял, плечи его затряслись от беззвучного плача.
- Мама, нашего Азата не стало, мама!
- Как не стало? Что с ним? А ну-ка, пошли в дом. Регина, бегом домой!
- Не пойду, я на речку пойду, белье полоскать. Ты сама говорила.
Шайдулла присел на корточки перед девочкой
- Доченька, иди ко мне на руки, я тебя унесу домой. Ты извини, я в этот раз без подарка приехал. Торопился очень, приехал, чтобы забрать тебя.
Амине прямо поплохело. Еще первый удар не перенесла, сын второй наносит, хочет у нее внучку отнять. Нет, она с Региной не расстанется. Регина тоже не согласна уезжать от бабушки
- Я не поеду с тобой, я с бабушкой буду, ты нехороший!
- Почему я нехороший, кто тебе такое сказал?
- Фатьма-апа бабушке говорила, ты бросил меня, потому что я не нужна. А когда бабушка умрет, ты сдашь меня куда-то.
- Глупости это! Ты просто пожила у бабушки, пока я не устроил свои дела. И дальше будешь жить вместе с ней, мы будем жить втроем, ты, я и бабушка.
Девочка резко повернулась к бабушке, чуть не выпав из рук отца
- Бабушка, ты слышала, папа приехал за нами! А белье мы с тобой не успели выполоскать.
Вернувшись в дом, Амина накормила сына, напоила чаем
- Сынок, ты стал совсем седой, осунулся, тяжело достались тебе похороны сына. Больно, но что делать, так Аллах распорядился, такова была судьба этого дитя.
- Все понимаю, мама, но простить себя не могу, если бы не оставил его без поддержки, все могло бы быть по-другому.
- Не казни себя, Шайдулла, все в жизни предначертано.
- Может быть и так, но я решил, младшую дочь не оставлю никогда. Будете жить со мной, Региночку в садик отдадим, ты будешь в доме хозяйничать, заживем потихоньку.
- Боюсь даже спрашивать, ты Ксение сказал, что нас привезешь, она, наверно, не очень рада будет?
- Сказал, мама, ее не будет в доме, когда мы приедем. Она уйдет к матери, буду с ней разводиться.
- Опять ты рубишь сплеча! Сколько раз можно разводиться? Зачем тогда женился на ней? Твоя Ксения мне не нравится ни разу, но ты-то нашел в ней что-то привлекательное. Чего так быстро нажился?
- Мам, не готовит она путем, не убирается, ей неохота это делать, потому что она меня не любит. Просто никто на ней не женился, вот она и вышла за меня, теперь просто терпит.
- В кого ты такой непутевый пошел? Отец твой всего один раз сходил к другой женщине, урок ему был, а ты?
- Да, отец так поступил, вернулся к тебе, и ты его простила. Я тоже попытался вернуться к Халиде, но она не смогла меня простить, жить вечно виноватым я не смог.
Амина помолчала, задумавшись глядя в окошко. Несчастливым родился ее сын. Почему так вышло? Мог жениться на любой девушке из села, а выбрал малахольную Халиду, испоганив этим всю свою жизнь.
- Как там Халида? Сания как, очень убиваются?
- Мама, не спрашивай, я даже говорить сейчас не могу, тяжело. Только у Халиды все виноваты в гибели Азата, все, кроме нее. У Сании, никто не виноват, такова судьба. Однако кажется мне, что она винит себя.
- Ты разговаривал с ней? Как она, не сердится на тебя? Про меня вспоминала? Я жалела ее, когда она была совсем малая.
- Разговаривал, мать, разговаривал. Сания надоумила меня забрать Регину. Она права, если так вышло, что у девочки нет матери, пусть хотя бы отец будет. Я ведь ее люблю, и я ей нужен, смотри, как она прижимается ко мне даже во сне.
- Уснула? Положи ее в кроватку, пусть поспит. И ты ложись, можешь на мою кровать лечь, а то поди в чулан, там полежи.
Шайдулла положил дочь в кроватку, укрыл легким одеяльцем, постоял, любуюсь спящим ребенком. Конечно же, Регина его дочь, самая родная.
- В чулан пойду, мама, а ты дома будешь?
- Нет, сын, пойду к Фатьме, попрошу, чтобы за домом и огородом присмотрела, гусей, кур бы покормила.
- Мама, может ты их сразу продашь? Трудно будет на два дома жить, ездить туда-сюда, путь не близкий.
- Эх, Шайдулла, не основательным ты вырос у меня. Разве я могу на тебя положиться? Сегодня с женой развелся, может послезавтра обратно приведешь. Не останется места мне в твоем доме, куда я потом, без всякой скотины во дворе. Поеду я с тобой, поживу лето, после видно будет.
- Мать, я никогда до сих пор не звал тебя. Правда ведь? Ты уже не так молода, и ты у меня одна. Все равно, рано или поздно, тебе пришлось бы жить со мной. Пусть я не основательный, но другого сына у тебя нет.
Я не совсем еще не старый, может улыбнется счастье, встречу женщину, которая захочет стать матерью для нашей Регины и хорошей невесткой для тебя. Как бы там ни было, ты теперь всегда будешь жить в моем доме.
Амина сделала вид, что поверила. Шайдулла сам уверен, что так и будет, но он переменчив, как весенний ветер, надеяться на него никак нельзя. Хочется Амине жить рядом с сыном, всегда об этом мечтала, а когда позвал, испугалась. Только стоит подумать о том, чтобы оставить свой дом, и то, мурашки по коже.
Двери в дом Фатьмы приперты палкой, значит недалеко ушла, может в магазин, может по воду. Надо дождаться, никому кроме нее Амина не может доверить свою скотину. В последнее время Фатьма не часто заходит к ней, сердится на нее из-за Шайдуллы.
Да, за водой ходила на ключ, вода из колонки не такая вкусная.
- Амина-апа? Ты чего тут делаешь?
- Пришла тебя попросить посмотреть за моим домом, огородом, скотинку мою покормить.
- А ты куда собралась?
- Шайдулла за нами приехал, забирает нас с Региной в город.
- Да? Что так вдруг?
- Много там чего случилось, горе у нас, Фатьма. Сына он, внука моего, Азата, похоронил. Дочь единственная у него осталась, хочет, чтобы она с ним росла, а я уж при ней.
- Зачем? Разве его жена одна не справится?
- Разводится он, Фатьма, не пожилось.
Амина пытливо посмотрела Фатьме в глаза и не увидела в них ни крошечки сочувствия, одно злорадство. Правильно, что Шайдулла с этой не сошелся, тоже нет в ней ничего хорошего.
- Так, ты посмотришь? Яйца от кур себе будешь забирать, когда гусей станем резать, одну гусыню тебе отдам.
- Двух гусей, за одну не согласна, хлопот в своем доме хватает.
- Ладно, двух, так двух. Корм в чулане, там найдешь, в ларе. Ключ в замке оставлю, закроешь дом. Спасибо, что согласилась. Будешь скотину кормить, дом проветривай, может я к осени еще вернусь.
- Вернешься, куда ты денешься, на твоего Шайдуллу надеяться, что ладонью о воду опираться. Только зря девочку взад-вперед таскать будете.
- Посмотрим, никто не знает вперед, как жизнь сложится.
Продолжение следует
Автор Лале Камалова
#Бронзовое_кольцо
Публикуется с разрешения автора
Сания все-таки послушалась бабушку, уехала с ней и с дедом. Она просто не могла оставаться наедине со своим горем, это невыносимо, нестерпимо больно.
Ракия всей душой сочувствовала горю апа и Сании. Отпросившись с работы, она поехала к свекру, приготовила обед, встретила родственниц, выйдя за ворота.
- Апа, Сания, дорогие мои, соболезную вам. Апа, прости, я покомандовала на твоей кухне, обед приготовила. Ждала вас раньше, но суп еще не остыл. Садитесь за стол, кормить вас буду.
Сания едва стояла на ногах, сказалась бессонная ночь, и горе, постигшее ее семью.
- Ракия-апа, я не хочу есть, можно я просто полежу? Я так сильно устала.
- Детонька моя, я понимаю твое горе, сама потеряла сестренку. Ей всего девятнадцать лет было, она даже замуж не успела выйти. Горе твое кажется тебе бесконечным, но Всевышний даст силы вытерпеть. Твой брат сейчас на небесах и не надо беспокоить его слезами.
- Да, Ракия-апа, я все понимаю, спасибо тебе, но есть я совершенно не хочу. Можно я прилягу вот тут, на диване?
- Конечно, надо отдохнуть и тебе, и апа, но сначала надо поесть и чаю попить. Эти(папа) и мой Зиннур тоже, наверно, проголодались.
Пришлось Сание сесть за стол, хотя бы из уважения к Ракия-апа, ее стараниям облегчить их с бабушкой боль. Она выпила чашку чая, съела ложечку меда
- Бабушка, зря отца там оставили, маме тяжело будет его видеть. Надо было уговорить его поехать ко мне.
- Как ты его уговоришь, Сания, он взрослый человек. Не переживай, станет невмоготу, уйдет в гостиницу или на вокзал.
Ни в какую гостиницу Шайдулле не пришлось идти. Геннадий поговорил с женой, напоил успокоительным, уговорил спуститься в кафе. Стояли уже в прихожей, когда в раскрытую дверь заглянула молоденькая девушка
- Здравствуйте, я Надя, дочь Джамили, вашей соседки снизу. Мама послала меня пригласить вас к обеду, пойдемте!
Геннадий грустно улыбнулся девушке
- Спасибо большое за приглашение, неудобно как-то, мы с Вашей мамой даже незнакомы.
- Да, мы недавно сюда приехали, незнакомы, значит познакомимся. Пойдемте, пойдемте.
Халида взяла мужа под руку, почти повиснув на нем
- Пойдем, Гена, у нас так принято, обидится соседка, если мы откажемся.
Вернувшись от соседей, Геннадий дал Халиде еще одну таблетку, помог ей переодеться в ночную рубашку, расстелив постель, уложил ее в кровать.
- Поспи, милая, ты устала, измучилась, поспи, родная.
- Гена, полежи со мной, мне холодно и плохо без тебя. Полежи, не уходи!
- Конечно, моя дорогая! Сейчас только Шайдулле дам, чем укрыться и вернусь к тебе.
У Халиды уже закрывались глаза, она едва ворочала языком. Не успел Геннадий выйти из комнаты, так жена его спала крепким глубоким сном без сновидений.
Шайдулла ходил по комнате сына, то брал какую-нибудь книгу с полки, то перебирал ручки, стоящие на столе в синем стакане. Хотелось выдвинуть ящик письменного стола, посмотреть, может Азат дневник вел, может записки какие после него остались, но он не смел, не у себя дома.
Геннадий пришел, держа в руках красный альбом
- Шайдулла, вот наш семейный альбом, у тебя, наверно, нет фотографий Азата, можешь взять, несколько снимков себе.
- Спасибо, Геннадий, Вы очень добрый человек.
- Да, не за что! Давай, Шайдулла, говорить на «ты». Зачем нам это выканье, мы с тобой оба потеряли сына, общее у нас с тобой горе. Не знаю, как ты, я почувствовал в тебе близкого человека. Спасибо, что приехал, мне хоть есть с кем поговорить о моем Азате, о нашем с тобой Азате.
- Да, Геннадий, спасибо тебе, что смог стать отцом моему сыну. Виноват я перед ним, бросил, когда ему отец был нужен больше всего. Сколько раз собирался приехать, повидаться, все откладывал, все дела какие-то мешали. Зачем приехал? Теперь я ему не нужен.
Шайдулла говорил, сам в это время рассматривал фотографии. Слезы туманили ему глаза, лицо сына расплывалось, но он и так помнил эти снимки. Их было совсем немного. Фотографии, снятые Первого сентября, в Новый год, несколько летних снимков. Единственные фотографии, которые Шайдулла не помнил, это фотографии с выпускного в восьмом классе, и с выпускного в техникуме.
- Геннадий, каким Азат взрослым выглядит на этих фотографиях, неужели на самом деле он был таким?
- Да, Шайдулла! Азат был очень серьезным и вдумчивым парнем. Он хотел скорее стать взрослым, самостоятельным. Профессию выбрал нужную, строитель. Основательным был наш Азат. Знаешь, он был серьезный, но такой добродушный, принял меня сразу.
Сания, та, девушка очень непростая. Даже я, с моим педагогическим опытом, не смог найти к ней подход. Не захотела жить со мной в одной квартире. Пришлось пожертвовать своей двухкомнатной квартирой ради счастья жениться на Халиде. Да, отдал ее Сание, теперь она отдельно живет.
Зачем это я говорю, тебе это совсем неинтересно. Лучше про Азата расскажу. Дружили мы с ним, бегали вместе по утрам, иногда в шахматы по вечерам играли. Он меня отцом не называл, но относился, как к родному. Приду, бывало, к нему, сяду вот тут, а Азатик напротив, в кресло сядет и говорим с ним, говорим. Все расскажет, где был, с кем общался, как дела в техникуме.
Шайдулла недоверчиво посмотрел на Геннадия. Не похоже на Азата, чтобы он много рассказывал о себе, тем более рассказывал где и с кем был. Не такой уж Азат разговорчивый. А Геннадий Николаевич продолжал
- Доверял он мне больше, чем матери, вообще, мы с ним были родственные души. Подойдет, бывало, тихонько попросит, мол, дядь Гена, денег дай, пожалуйста, в кино девушку сводить, на мороженое, на то, на се. Всегда давал, никогда ему отказа не было.
Азат, конечно, в каникулы немного зарабатывал. Нет, ты не думай, нужды никакой не было, чтобы работать. Просто друзья работают и ему охота. Он вообще был трудолюбивый. Приедем на дачу, трудится наравне со мной.
Мечтали мы с ним на его половине дома вместо чердака мансарду соорудить, чтобы у него была изолированная комната. Я хотел сюрприз Азату сделать, думал, пока он в Армии, как раз и построю мансарду.
- Подожди, на какой его половине? Насколько я помню, дача вся оформлена на Санию.
- Ну, да, так было. Говорю же, Сания захотела совсем отделиться от нашей семьи. Свою нелюбовь ко мне она перенесла на мать и на брата. Квартиру я ей отдал, она решила за это отдать половину дома Азату.
- Странная какая-то нелюбовь у Сании. Зачем понадобился Азату этот дом?
- Ну, Шайдулла, просто все. Сания не любит быть обязанной, гордая слишком. Меня она терпеть не может, из-за этого и с матерью плохо общается. Не захотела на нас переписать половину дачи, хотя должна бы. На брата оформила. Веришь, я ей слова не сказал, брату, так брату, все равно одна семья.
Шайдулла, горе наше велико, не время об этом говорить, но, когда еще ты соберешься к нам приехать? Надо решить вопросы с наследством.
- С каким еще наследством, о чем ты говоришь?
- Верно, как такового наследства и нет, так мелочи, но закон есть закон, придется все оформлять. Думаю, ты не будешь претендовать на мотоцикл. Тем более, что его еще нужно отремонтировать.
- Нет, Геннадий, не буду. Мне он совсем не нужен, видеть его не хочу.
- Мне тоже, собственно говоря, мотоцикл ни к чему. Продам, хоть на памятник и на ограду не тратиться.
Зря Геннадий сказал эти слова, ох и зря! Шайдулла от них очнулся, словно в лицо ему брызнули холодной водой. Этот человек, сидевший рядом с ним и вроде-бы горевавший о гибели его сына, прикидывает расходы на памятник и радуется, что не придется тратиться. Можно продать мотоцикл, на котором разбился его Азат.
- Тебе и так не пришлось бы тратиться. Я оставлю деньги и на памятник, и на ограду.
- Очень благородно с твоей стороны. Мы ведь с женой простые учителя, не так много получаем, зарплаты маленькие, расходы на трехкомнатную квартиру большие.
Шайдулла с недоумением смотрел на этого молодого, холеного мужчину. Он на самом деле озабочен расходами на квартиру! Азата, его сына не стало, какое дело Шайдулле до его расходов? Геннадий не почувствовал изменение настроения Шайдуллы и продолжил
- Да, отвлеклись немного. Я хотел поговорить с тобой насчет дачного домика. Шайдулла, теперь, когда Азата не стало, вы с Халидой вступите в наследство. Как ты думаешь распорядиться своей долей? Было бы справедливо передать ее мне, я же отдал Сание свою квартиру.
Неприятно стало Шайдулле, просто отвратительно. Вспомнил, как вывозил мебель, как у сына забрал диван. Так дурно стало, аж застонал, вспомнив, какой он был скотина. Эх, Халида, за что тебе такое наказание, мужики тебе попадаются одни сво ло чи?
- Молодец, ты поступил мудро, отдал свою маленькую квартиру, она ведь маленькая, я полагаю. Зато получил большую, трехкомнатную. Ты такой хитрозадый, еще и наследство Сании хочешь заграбастать. Сание передам свою долю. Пристрой не для тебя делал, для своих детей.
- Шайдулла, я же не настаиваю на своем, можешь Халиде передать долю.
- Зачем? Халида мне никто, нас связывали только дети. Сания с вами не живет, Азата не стало. У меня нет никаких обязательств перед твоей женой. И не цепляйся ты за эту дачу, купи себе участок, можешь сразу с домиком купить и отстань от моей дочери.
- Сания тебе дочь? Ты знаешь, чья она дочь на самом деле?
- Представь себе, знаю. Значит Халида и тебе рассказала. Мне казалось, она умнее. Я вырастил Санию с пеленок, я купал ее, спать укладывал, гулять водил. Неважно, от кого рождена, важно, что она до сих пор называет меня папой. Я предал ее и сына, Сания простила, потому что она великодушный человек.
- Шайдулла, ты ошибаешься насчет нее. Нет в Сании никакого благородства и великодушия, одна корысть и расчет.
- Да, рыбак рыбака видит издалека. Насчет корысти не знаю, не замечал за ней, насчет расчета, это да, Сания может просчитать, проанализировать. Не в мать пошла. Тебя она сразу раскусила, просчитала. Обыграла Сания тебя.
Ладно, все мы с тобой, Геннадий, все обговорили, думаю, на этом твое гостеприимство закончится. Мне пора уходить. Деньги на памятник перешлю, адрес помню.
Геннадий промолчал и вышел из комнаты. На самом деле, не стоило затевать разговор о дачном домике. Сглупил. Шайдулла и не додумался бы, что ему тут что-то причитается. Пусть катится, куда хочет. Не его это квартира, нет тут его жены и детей, нечего тут ему делать.
Шайдулле и собираться нечего, как пришел ни с чем, так и ушел, только снимок сына в нагрудном кармане. Одно его удерживает в этом городе, хочется побывать на могиле сына, оплакать его, прощения попросить. Кто поймет горе отца, бросившего сына, после, потерявшего его навсегда. Правда, он поступил подло, оставив Азата, но он знал, сын живет, он есть, и когда-нибудь они обязательно встретятся.
Посидев немного во дворе, Швайдулла вернулся в квартиру, позвонил, никто не подходит к дверям. Позвонил и не убирал палец с кнопки звонка, пока ему не открыли. Растрепанный, раскрасневшийся Геннадий открыл двери и рыкнул
- Ну, что еще?
- Адрес Сании.
Геннадий подошел к тумбочке, оторвал листочек от записной книжки, написал адрес и сунул в руки Шайдулле
- Теперь все? Исчезни, помни, здесь тебе не рады.
Шайдулла ушел. На окнах домов заблестели алые блики зари, дворники заскребли метлами асфальт, поливочные машины проехали, обрызгивая липы, растущие вдоль дороги, а Шайдулла все шел и шел.
Сании дома не оказалось. Идти Шайдулле некуда, да и не хочется. Он вышел во двор, сел на бревно, лежащее рядом с кустами сирени, прислонился к столбу и задремал.
Там и нашла его Сания, вернувшись домой часов в десять
- Пап! Ты чего тут делаешь?
- Пришел к тебе, дочка, а тебя и дома нет.
- Я у бабушки ночевала, пойдем в квартиру, я тебя накормлю, отдохнешь. Когда у тебя поезд?
- Ночным уеду, хочется побывать на могиле сына, когда еще я в Казани буду в следующий раз. Ты знаешь, на каком кладбище похоронили Азата?
- Знаю, пап! Пойдем, отдохнешь немного и мы с тобой съездим к нему.
Печальный получился завтрак. Однако, Шайдулла поел немного, кофе попил
- Спасибо, дочь! Вроде полегчало, а то я сильно устал, едва ли всю ночь шел пешком к тебе.
- Почему у мамы не стал ночевать? С ней разругался?
- Нет, просто не захотел больше видеть мужа твоей матери.
- Понимаю тебя, пап! Я сама терпеть его не могу, да и Азат едва его выносил. Он не собирался возвращаться после Армии.
- Надо же, Геннадий говорил, что они с Азатом были дружны, даже очень.
- Да, язык у него подвешен, врет, как дышит. Все это видят, все про него понимают, только у мамы глаза зашорены. Любит она своего Геночку без ума. Все жду, когда же она придет в себя и увидит, с кем живет.
Глава 74
Шайдулла вел за руку дочь по кладбищенской аллее, как когда водил ее, маленькую, по аллее парка. Они быстро нашли могилу Азата. Нет таких слов, которые помогли бы Шайдулле вымолить прощения у сына, нет столько слез, чтобы смыть с души горе, затянувшее сердце черной пеленой.
Силы покинули несчастного отца, он присел на корточки перед могилой, потрогал сырую глину рукой и почувствовал смертельных холод могильной земли, который достал до самого его сердца. Как несправедливо! Это сын должен был прийти на его могилу. За что Всевышний забрал мальчика? В наказание за грехи отца? Почему ты наказал его, Всевышний?
Хотелось упасть на колени перед насыпью из красной глины, уткнуться в нее лицом и выть, так сильно горе отца, так велика его вина перед сыном. Сания достала из сумочки носовой платочек, с вышитыми вензелями в углу, присела перед отцом
- Не надо так, папа! Ты ни в чем не виноват. Никто не виноват, судьба у нашего Азата такая. Он очень торопился взрослеть, мечтал, что уйдет в Армию и обратно к матери и Геннадию не вернется. Ушел Азат от них, только не в Армию. Видимо, на роду написано ему прожить короткую жизнь.
Возьми, пап, платок, вытри руку и пойдем. Ты еле на ногах держишься, тебе нужен отдых.
Шайдулла взял платок, вытер остатки глины с ладони
- Дочь, можно я возьму себе этот платочек? Буду хранить его в кармане вместе с фотографией Азата.
- Конечно, бери, папа. Пойдем, отдохнешь немного у меня.
- Нет, Сания, нет смысла ехать до тебя. Скоро у меня поезд, я уж, пожалуй, поеду на вокзал.
- Я провожу тебя. Не хочется ехать домой, хочется еще немного побыть с тобой. Никого у меня не осталось, кроме бабушки с дедом и тебя.
- Мне тоже не хочется расставаться, но у тебя изможденный вид, может к бабушке поедешь?
- Нет, отец! Я люблю бабушку и деда полюбила, но сегодня хочу побыть одна. Надо привыкать, потому что все, кого я люблю, бросают меня.
- Ты про меня говоришь, Сания?
- Пап, не сердись, и про тебя тоже. Но я обиды на тебя не держу, жизнь такова, состоит не только из приятностей, бывает и наоборот. Ты мне пиши иногда, ладно? Просто напиши, жив, здоров и все, этого мне достаточно.
Да, как там моя бабушка Амина? Не скучно ей одной, не на кого ведь ругаться.
- Почему не на кого? С ней живет моя младшая дочь, Регина.
Сания остановилась, встала лицом к отцу, посмотрела на него с укоризной
- Как? Папа, ты и ее бросил? Как ты переживешь, если с ней что-то случиться? Гибель Азата ничему тебя не научила?
Шайдулла помялся, подбирая слова, чтобы объяснить дочери, почему он так поступил.
- Понимаешь, Сания, дело в том, что Регина не совсем моя дочь. Мать ее нашла мужчину на стороне, родила и уехала, оставив девочку на меня. Я сначала не замечал, но чем старше она становится, тем больше походит не на меня, не на свою мать, а на какую-то азиатку.
- Отец! Ты снова поступаешь так же, как поступил со мной. Не от тебя родили, значит можно оттолкнуть ребенка? Регина в чем виновата? Как ты смотришь ей в глаза? Ей-то все равно, от кого родилась, для нее ты есть ее отец.
Азиатка? Не похожа на тебя? Это причина, не считать дочь своей? Может тебе просто удобно не возиться с малышкой? Поняла, у тебя новая жена, в ее планы не входит воспитание чужого ребенка, поэтому девочка и для тебя стала чужой. Да, папа, ты так умеешь, любить, баловать, наигравшись, выбросить из своей жизни, как надоевшего котенка.
- Сания, зачем ты так, дочь? Неужели ты считаешь меня такой сво ло чью? Многих детей воспитывают бабушки. Тем более, что я ничего для нее не жалею, а моя мать души в девочке не чает. Конечно Регине лучше жить с бабушкой, чем с молодой мачехой.
- Оправдал себя, так же, как оправдывал, бросая нас с Азатом на маму. Ты ничем не лучше моей матери и Геннадия. Доберешься до вокзала сам. Да, не пиши мне, я не отвечу.
Девушка резко повернулась и пошла вдоль ограды кладбища, сама не зная куда. Все внутри нее кипело от негодования, почему так? Почему некоторые взрослые так издеваются над чувствами своих детей. Почему они слепы и глухи, когда несчастные дети их умоляют о любви, или хотя бы о внимании, если не любви, хотя бы о понимании?
Не слышат своих же родных детей, у них своя жизнь, у них любовь, страдания, заботы, не до пустяков. Потерявши ребенка, тонут в горе, каются, плачут, прощения просят.
У кого он просил прощения, у Азата? Его нет, он не слышит, ему теперь все равно. Азату не нужно его покаяние, это нужно отцу. Только, что стоит его раскаяние по сравнению со слезами ее брата, которыми он плакал от обиды, закрывшись в ванной и включив воду, чтобы не слышала мама.
Как сможет отец вернуть своему сыну дни детства, отнятые им. По его вине Азат повзрослел раньше времени, из-за их с матерью равнодушия. Из-за нее, Сании равнодушия тоже. Показалось тогда ей, что Геннадий относится к Азату с добром, не как к ней, и она ушла, оставила брата. Когда поняла, что Азату плохо, не помогла, не настояла, чтобы он переехал к ней. Эгоистка!
Сания очутилась на краю оврага. Одна, кругом ни души. Огляделась. Зачем она здесь? Да, она ушла от отца, который ей вовсе не отец, хотя вырастил ее, не ругал, не бил, просто в упор не видел. Теперь так же не видит ее маленькую сестренку. Зачем ей такой отец? Чтобы пришел на ее могилу, покаялся, прощения просил? Зачем это ей?
Захотелось сесть, отдохнуть, но под ногами только влажная трава. Сания прислонилась спиной к забору, но не устояла на ватных ногах, сползла на землю. Голова пошла кругом, подташнивало, в ушах застрекотали тысячи кузнечиков. Девушка закрыла глаза и впала в забытье, то ли уснув, то ли потеряв сознание.
Очнулась от того, что кто-то трогал ее за плечо. Сания подняла глаза и увидела перед собой сгорбленную старушку в длинной суконной юбке, в чистенькой ситцевой кофточке и в белом платке. Она одной рукой опиралась на клюку, другой легонько похлопывала Санию по плечу
- Балам(дитятко), ты что тут делаешь? Ты упала, ушиблась?
- Да, я, кажется упала. Да, точно, у меня закружилась голова и я упала.
- Что же ты делала возле кладбища одна в такой час. Смотри, уже вечереет, сумерки, нехорошее это время.
- К брату на могилу ходила, апа(тетенька), вчера его похоронили.
- Не надо молодой девушке одной ходить на кладбище. Ну, вставай потихоньку, пойдем отсюда. Я неподалеку живу, отдохнешь, умоешься, после домой поедешь. Родители-то есть у тебя?
- Есть, апа! Мама есть, бабушка с дедушкой есть, только я живу одна.
Старушка пытливо взглянула на девушку неожиданно молодыми синими глазами на старом морщинистом лице. Что уж она там увидела, но нисколько не удивилась.
- Бывает, значит, такая твоя планида, пока жить одной. Пойдем, шагай не торопясь. Ноги затекли, наверно, мозжат?
- Да, апа, все тело у меня мозжит и душа тоже. Не сберегла я брата, как теперь жить?
- Жить, как все, не чураться людей, помогать, кому можешь, не оставаться одной. Это очень плохо, когда рядом нет любящего человека, когда самой любить некого.
- Где же мне взять такого человека, если нет никого по сердцу?
- Всему свое время. Придет и твой час, встретишь ты своего короля, сама королевой при нем станешь. Будешь купаться в его любви, сама без памяти будешь любить. Счастливая у тебя будет жизнь, на челе написано, я это вижу. Вспомнишь тогда бабушку Закарию, помолишься за меня.
- Спасибо, бабушка Закария! Меня Сания зовут, я молитвы не знаю, но садака за тебя буду подавать. А сейчас прими от меня садака, помолись за моего брата, Азата, пусть ему будет место в раю.
Сания достала из сумочки купюру, сложила ее вчетверо, и вложила в ладонь старушке. Бабушка Закария вздохнула, укоризненно покачав головой
- Детонька, я не могу отказаться, но садака нужно подавать в меру. Я буду молиться за твоего брата, будь спокойна. Занесу его имя в свою памятную бумагу, буду поминать, как и своего сына.
Пока шли вдоль забора, останавливаясь время от времени, сумерки вовсе сгустились. Дойдя до ворот кладбища, Сания остановилась
- Бабушка Закария, я уж не буду заходить к тебе, поеду домой, ладно?
- Поезжай, только умойся, у тебя все лицо грязное, вон там колонка есть. Как поедешь, юбка вся зазеленилась, вся ты помятая, люди не знаю, что подумают.
- Мне все равно, бабушка Закария! Ты уже иди, а то совсем стемнеет. Спасибо тебе за все! А я умоюсь и поеду к себе домой.
- Будь счастлива, Сания! Помни мои слова!
Старушка взмахнула рукой, прощаясь, и ушла в сторону частных домов. Сания вытерла лицо, намочив ладони, дошла до остановки села в автобус. Не обращая внимания на любопытствующие взгляды, бросаемые на нее пассажирами, доехала до своей остановки, пришла в свою квартиру и упала на диван, в чем была.
Спала ли Сания, бредила ли, ей всю ночь что-то мерещилось. То казалось, кто-то безглазый страшный, в белом саване заглядывает к ней в окно. Но это не Азат.
Кто это? Зачем он пришел? От ужаса тело девушки покрылось гусиной кожей, пот стекал по позвоночнику. Надо бы подняться, задвинуть шторы, но тело ее будто приковано к дивану, она даже рукой пошевелить не в состоянии.
Мерещился то плач ребенка, то стук в окошко, то кажется, на ее кухне разговаривают какие-то люди, о чем они говорят, непонятно, но они явно что-то недоброе задумывают.
Но и эта кошмарная ночь закончилась. На улице распогодилось, выглянуло солнце, осветив комнату Сании. Она поднялась с дивана, побрела на кухню, налив из кувшина воды выпила с жадностью полную кружку. Полегчало. Теперь в душ и надо идти на работу. Нечего сидеть одной, а то еще не такое померещится.
В ателье Сания пришла одной из первых. Села за длинный стол, задумалась. Только бы не стали женщины расспрашивать о похоронах, только жалеть бы не стали. Скорее бы пришла Ракия-апа и дала ей задание на день. За работой время быстрее проходит.
Ракия немного удивилась, увидев Санию на рабочем месте
- Сания, зачем ты пришла, отдохнула бы, тем более, что завтра суббота.
- Я не устала, апа! Мне одной оставаться дома не надо. Одна бабушка сказала, к людям идти. День пройдет в ателье, вечером бабушку с дедом навещу. Завтра поеду на дачу, ночую там, так и неделя пройдет.
- Кажется договаривались, что в эту неделю не поедем, кажется все там сделано, посеяно, высажено.
- Да, договаривались, но дожди прошли, травы, значит, много. Не надо тебе беспокоиться, и бабушке тоже. Я одна на автобусе съезжу. Может там и делать-то нечего.
- Вот и ладно, я собралась генеральную уборку делать. После дождя надо окна помыть, а то страшно на них смотреть.
Сания, вспомнив прошлую ночь, непроизвольно передернула плечами
- Да, Ракия-апа, и на мои окна тоже страшно смотреть. Но ничего, я их завтра с утра вымою, в сад поеду на втором автобусе, в обед. Одну ночь как-то с грязными окнами переночую. Главное, надо бабушку с дедом навестить.
- Правильно говоришь, Сания! Чаще бывай у деда. Нурия с Каримом сейчас редко бывают у них, дочерей своих и так редко привозили, сейчас вовсе девочки глаз не кажут. Про Мансура с Асей и не говорю. Совсем эти(отца) забыли. А ты не забывай, дед тебя, как родную внучку любит. Пожилым людям много не надо, только поговорить с ними, посидеть за одним столом.
- Почему они перестали ездить к деду, раньше же часто бывали?
- Не догадываешься? Твои дед и бабушка расписались в Загсе, не посоветовавшись с нами. Зиннур тоже обиделся было, но я ему быстро объяснила, как он неправ. Видишь ли, умные сыновья обрадовались, что рядом с отцом появится женщина, которая станет ухаживать за ним, смотреть за домом. Значит их жены станут свободнее от забот.
Однако, никто не думал, что они вздумают сочетаться законным браком. Твои дед и бабушка расписались, значит, что? Твоя бабушка становится главной наследницей, а если дед завещание на нее напишет, то единственной. Как ты думаешь, на кого напишет завещание твоя бабушка? На тебя, конечно!
- Ракия-апа, пожалуйста, не надо, я не хочу ничего слышать про эти завещания, про дома, про деньги. Единственно, что мне хочется, о чем бы я молилась, если умела, чтобы не пережить мне своих родных. Я больше не хочу видеть никого из них в белом саване.
- Переплюнь сейчас же, астагафирулла(слово покаяния)! О себе думаешь, горько прощаться будет с бабушкой, с матерью? А им каково было бы тебя хоронить? Жестокая ты, Сания!
Тебе надо помнить, рано или поздно и дед с бабушкой, и мать твоя должны будут уйти. Чтобы после не каяться и не проклинать себя, бывай чаще с ними, не жалей для них добрых слов. Знаю, ты не ходишь в дом матери. Представь, что ее не стало, пожалей ее сейчас, а не потом, когда станет поздно.
- Ракия-апа, ты не все знаешь. Не нужна маме моя жалость, ей никто не нужен, ей и Азат мешал. У нее свет в окошке ее Геннадий.
- Пусть, пусть пока будет так. С женщинами иногда такая беда случается. Не одна твоя мать в такое болото попадает. Ты все равно иди к ней, стучись в ее двери, говори, что она тебе нужна, может она услышит, может выкарабкается.
- А если она мне не нужна, если мне лучше быть одной, чем видеть рядом с ней ее Геннадия?
- Молода ты еще слишком, Сания! Я твою мать не оправдываю, можно сказать, осуждаю. Но ты дочь ее, и ты не можешь говорить, что тебе мать не нужна. Понимаешь? Она – мать, твоя мать, и отказаться от нее ты не можешь, в тебе течет ее кровь.
Глава 75
Шайдулла добрался до своего дома часам к одиннадцати утра. На дверях нет замка, значит, Ксения дома, не пошла на работу. В сенях он едва не споткнулся об пару обуви, валяющейся у входа. Опять! Что за привычка, неужели трудно поставить свои туфли на полку?
Ксения встретила его с мрачной улыбкой на накрашенном лице
- Ну, и где ты изволил провести ночь, где болтался целые сутки? Ты же должен был вернуться вчера. Ты же сказал, что сразу после похорон уедешь, не останешься ночевать.
- И тебе доброе утро! В доме есть какая-нибудь еда?
- Не готовила, я у мамы была. Можешь яичницу пожарить. Так, ты скажешь, где был?
- На похоронах сына я был. Измучился, устал, не спал путем, не ел. Скажи, пожалуйста, Ксения, зачем мне нужна жена, у которой нет ни одного доброго слова для меня, если я настолько ей не нужен, что ей за великий труд сварить для мужа кастрюлю супа.
- Потому что я жена, а не домработница. Это у тебя нет для меня ни добрых слов, ни подарков, ни цветов. Не прежние времена, чтобы жена на мужа молилась. Ты работаешь, и я работаю, значит и домашняя работа пополам. Руки, ноги целы, можешь сам себе готовить.
Шайдулла снял пиджак, повесил на спинку стула, пошел умываться. Что толку спорить, разговаривать, устал уже. Третья жена. Должна была бы стать последней, четыре жены, это слишком. Однако, привезти дочь к этой женщине невозможно, и бросать девочку он не может никак.
Потерял сына, снова Санию оттолкнул, может остаться совсем один, с этой женщиной, к которой до сих пор не появилось чувства теплоты. Не родная она, не близкая, не заботливая.
У Ксении хватает толку лишь ухаживать за собой, любимой, на дом у нее не остается времени. Да, и желания нет ухаживать за мужем. Муж немолодой, в годах, обязан ее на руках носить и быть благодарным за то, что она с ним спит. Как-то вот так складываются их отношения.
Умывшись, Шайдулла прошел на кухню. Прав был, посуда на столе, как стояла, когда он уезжал, так и стоит, никуда не делась. Расхотелось есть. Вообще в этом доме расхотелось быть, эту женщину видеть, разговаривать с ней
Похоже, Ксения тоже не особо мечтала с ним любезничать. Она стояла посреди комнаты, держа за уголок двумя розовыми пальчиками, испачканный носовой платок
- Ну, что ты на это скажешь, Дон Жуан доморощенный? Откуда это у тебя? Что за вензеля АС на этой тряпке? В чем она так вымарана? Ты наврал, что поехал на похороны, ты, тварь такая, наврал? Признавайся!
- Отдай, это платок моей дочери.
- Какой дочери, ты же говорил, что дочери у тебя нет, она тебе не родная. А-а-а! Может ты к ней ездил, к неродной?
Это уже слишком! Шайдулла с трудом сдержался, чтобы не ударить женщину. Он побледнел, сжав зубы так, что выступили желваки на скулах. Резко выдернув платок из рук Ксении, Шайдулла засунул его в карман брюк.
- Ты верно заметила, Ксения, я старый Дон Жуан, и я тварь, таковым себя считаю. Тебе нужен кто-то помоложе, не какой-то там скотина, а настоящий мужчина. Вещи свои собирай, отведу тебя к твоей маме. Повезло, что она рядышком живет, не придется ждать машину
- Шайдулла, ты с ума сошел? Ни с того, ни с сего! Я просто спросила, чей это платок, ты меня из-за этого выгоняешь, очумел что ли?
- Не только, надоело быть тварью, есть бурду из грязной посуды, носить неглаженные рубашки.
- Придумал причину. Нет, дорогой, я просто так не уйду, я пойду в Райком, в Местком, еще куда надо схожу. Тебя быстро поставят на место. Ишь, многоженец нашелся.
- Иди! Хоть к первому секретарю обкома Коммунистической партии иди! Кому хочешь жалуйся, не буду я с тобой жить, противна ты мне стала. Ты не женщина! Я приехал с похорон сына, а ты? Ни капли сочувствия, простого человеческого сочувствия. Такие ли слова я должен был услышать от близкого человека? Чужая ты мне.
- Все любимая была, и вдруг, за два дня чужая стала? Так не бывает, тебя опоили, околдовали. Шайдулла, опомнись, просто я тебя сильно ревную, вырвались поэтому такие слова. Ты не приехал, когда обещал, я боялась, что ты у первой жены остался, нервничала сильно.
- Не заколдовали, а скорее всего, расколдовали. Ксения, уходи по-доброму. Я сейчас пойду на работу, возьму машину и поеду в село, к своей дочке и к матери. Ночевать там буду, а наутро привезу их к себе, в свой дом. Тебе тут, Ксения, места не будет. Ты же говорила: «Или я, или дочь, выбирай!»
Я слишком долго думал и выбирал. Выбрал, со мной будет жить моя дочь. Тебе лучше вернуться к родителям, там у тебя мамочка, которая приготовит, постирает, погладит. Ты скоро поймешь, как хорошо быть не замужем за старпером, как вы с матерью меня называете, когда думаете, что я не слышу. Найдется для тебя молодой и красивый, а я уж как-нибудь без тебя проживу.
Амина не ждала сына, он никогда не приезжал в будний день. С утро постирав белье, она пошла на речку полоскать. Пошла, конечно, вместе с Региной, которая в маленьком ведерочке несла выстиранные одежки своих кукол. Они еще не успели повернуть к речке, как сзади послышался сигнал автомобиля.
Женщина оглянулась, увидев машину сына, поставила корзину на землю и схватилась за сердце. Беда случилась, не иначе! Не зря ей черные вороны снились.
Шайдулла вышел из машины пошел к матери, обнял, плечи его затряслись от беззвучного плача.
- Мама, нашего Азата не стало, мама!
- Как не стало? Что с ним? А ну-ка, пошли в дом. Регина, бегом домой!
- Не пойду, я на речку пойду, белье полоскать. Ты сама говорила.
Шайдулла присел на корточки перед девочкой
- Доченька, иди ко мне на руки, я тебя унесу домой. Ты извини, я в этот раз без подарка приехал. Торопился очень, приехал, чтобы забрать тебя.
Амине прямо поплохело. Еще первый удар не перенесла, сын второй наносит, хочет у нее внучку отнять. Нет, она с Региной не расстанется. Регина тоже не согласна уезжать от бабушки
- Я не поеду с тобой, я с бабушкой буду, ты нехороший!
- Почему я нехороший, кто тебе такое сказал?
- Фатьма-апа бабушке говорила, ты бросил меня, потому что я не нужна. А когда бабушка умрет, ты сдашь меня куда-то.
- Глупости это! Ты просто пожила у бабушки, пока я не устроил свои дела. И дальше будешь жить вместе с ней, мы будем жить втроем, ты, я и бабушка.
Девочка резко повернулась к бабушке, чуть не выпав из рук отца
- Бабушка, ты слышала, папа приехал за нами! А белье мы с тобой не успели выполоскать.
Вернувшись в дом, Амина накормила сына, напоила чаем
- Сынок, ты стал совсем седой, осунулся, тяжело достались тебе похороны сына. Больно, но что делать, так Аллах распорядился, такова была судьба этого дитя.
- Все понимаю, мама, но простить себя не могу, если бы не оставил его без поддержки, все могло бы быть по-другому.
- Не казни себя, Шайдулла, все в жизни предначертано.
- Может быть и так, но я решил, младшую дочь не оставлю никогда. Будете жить со мной, Региночку в садик отдадим, ты будешь в доме хозяйничать, заживем потихоньку.
- Боюсь даже спрашивать, ты Ксение сказал, что нас привезешь, она, наверно, не очень рада будет?
- Сказал, мама, ее не будет в доме, когда мы приедем. Она уйдет к матери, буду с ней разводиться.
- Опять ты рубишь сплеча! Сколько раз можно разводиться? Зачем тогда женился на ней? Твоя Ксения мне не нравится ни разу, но ты-то нашел в ней что-то привлекательное. Чего так быстро нажился?
- Мам, не готовит она путем, не убирается, ей неохота это делать, потому что она меня не любит. Просто никто на ней не женился, вот она и вышла за меня, теперь просто терпит.
- В кого ты такой непутевый пошел? Отец твой всего один раз сходил к другой женщине, урок ему был, а ты?
- Да, отец так поступил, вернулся к тебе, и ты его простила. Я тоже попытался вернуться к Халиде, но она не смогла меня простить, жить вечно виноватым я не смог.
Амина помолчала, задумавшись глядя в окошко. Несчастливым родился ее сын. Почему так вышло? Мог жениться на любой девушке из села, а выбрал малахольную Халиду, испоганив этим всю свою жизнь.
- Как там Халида? Сания как, очень убиваются?
- Мама, не спрашивай, я даже говорить сейчас не могу, тяжело. Только у Халиды все виноваты в гибели Азата, все, кроме нее. У Сании, никто не виноват, такова судьба. Однако кажется мне, что она винит себя.
- Ты разговаривал с ней? Как она, не сердится на тебя? Про меня вспоминала? Я жалела ее, когда она была совсем малая.
- Разговаривал, мать, разговаривал. Сания надоумила меня забрать Регину. Она права, если так вышло, что у девочки нет матери, пусть хотя бы отец будет. Я ведь ее люблю, и я ей нужен, смотри, как она прижимается ко мне даже во сне.
- Уснула? Положи ее в кроватку, пусть поспит. И ты ложись, можешь на мою кровать лечь, а то поди в чулан, там полежи.
Шайдулла положил дочь в кроватку, укрыл легким одеяльцем, постоял, любуюсь спящим ребенком. Конечно же, Регина его дочь, самая родная.
- В чулан пойду, мама, а ты дома будешь?
- Нет, сын, пойду к Фатьме, попрошу, чтобы за домом и огородом присмотрела, гусей, кур бы покормила.
- Мама, может ты их сразу продашь? Трудно будет на два дома жить, ездить туда-сюда, путь не близкий.
- Эх, Шайдулла, не основательным ты вырос у меня. Разве я могу на тебя положиться? Сегодня с женой развелся, может послезавтра обратно приведешь. Не останется места мне в твоем доме, куда я потом, без всякой скотины во дворе. Поеду я с тобой, поживу лето, после видно будет.
- Мать, я никогда до сих пор не звал тебя. Правда ведь? Ты уже не так молода, и ты у меня одна. Все равно, рано или поздно, тебе пришлось бы жить со мной. Пусть я не основательный, но другого сына у тебя нет.
Я не совсем еще не старый, может улыбнется счастье, встречу женщину, которая захочет стать матерью для нашей Регины и хорошей невесткой для тебя. Как бы там ни было, ты теперь всегда будешь жить в моем доме.
Амина сделала вид, что поверила. Шайдулла сам уверен, что так и будет, но он переменчив, как весенний ветер, надеяться на него никак нельзя. Хочется Амине жить рядом с сыном, всегда об этом мечтала, а когда позвал, испугалась. Только стоит подумать о том, чтобы оставить свой дом, и то, мурашки по коже.
Двери в дом Фатьмы приперты палкой, значит недалеко ушла, может в магазин, может по воду. Надо дождаться, никому кроме нее Амина не может доверить свою скотину. В последнее время Фатьма не часто заходит к ней, сердится на нее из-за Шайдуллы.
Да, за водой ходила на ключ, вода из колонки не такая вкусная.
- Амина-апа? Ты чего тут делаешь?
- Пришла тебя попросить посмотреть за моим домом, огородом, скотинку мою покормить.
- А ты куда собралась?
- Шайдулла за нами приехал, забирает нас с Региной в город.
- Да? Что так вдруг?
- Много там чего случилось, горе у нас, Фатьма. Сына он, внука моего, Азата, похоронил. Дочь единственная у него осталась, хочет, чтобы она с ним росла, а я уж при ней.
- Зачем? Разве его жена одна не справится?
- Разводится он, Фатьма, не пожилось.
Амина пытливо посмотрела Фатьме в глаза и не увидела в них ни крошечки сочувствия, одно злорадство. Правильно, что Шайдулла с этой не сошелся, тоже нет в ней ничего хорошего.
- Так, ты посмотришь? Яйца от кур себе будешь забирать, когда гусей станем резать, одну гусыню тебе отдам.
- Двух гусей, за одну не согласна, хлопот в своем доме хватает.
- Ладно, двух, так двух. Корм в чулане, там найдешь, в ларе. Ключ в замке оставлю, закроешь дом. Спасибо, что согласилась. Будешь скотину кормить, дом проветривай, может я к осени еще вернусь.
- Вернешься, куда ты денешься, на твоего Шайдуллу надеяться, что ладонью о воду опираться. Только зря девочку взад-вперед таскать будете.
- Посмотрим, никто не знает вперед, как жизнь сложится.
Продолжение следует
Автор Лале Камалова
#Бронзовое_кольцо
Публикуется с разрешения автора
Следующая публикация
Комментарии 10