1926 год. Камышовка.

Алёна плакала, глядя как её подруга Груня счастливо веселится на своей свадьбе. Девушка глотала слёзы, понимая, что у неё никогда не будет белого платья, накрытого стола и тосты не прозвучат в её честь. А всё потому, что она совершила глупость, безрассудство и бесстыдство. Она повела себя так, как не должны вести себя порядочные девушки.
- Алёнка, иди сюда, чего же ты слёзы льешь! - улыбаясь, невеста поманила её, и Алёна вытерла слёзы на лице. - Ты чего же плачешь, милая моя?
- От счастья. За тебя рада я. Грунька, ты такая красивая!
Невеста сжала её ладонь и, сняв свой венок, нахлобучила его на голову Алёнке.
- А тебе очень к лицу! Ничего, подруженька моя, скоро и на твоей свадьбе гулять будем. Вот увидишь, он вернется, возможно, просто задерживают дела или у него много работы, - шепнула невеста.
Алёна улыбнулась печально. Нет, не будут они гулять. Только Груне она говорить ничего не станет, не хочет расстраивать её в такой день. И перед свадьбой ничего не говорила, зная, как её добрая подружка будет переживать.

Как только Груня и её муж Фрол ушли в дом, где родные приготовили им чистую постельку, взбив перины, Алёна пошла к себе, оставив отца, мать и старшего брата дальше веселиться на празднике.

Алёна от души наревелась, свернувшись калачиком на холодной печи, оставив открытым окно, чтобы услышать, как возвращаются домой родители и брат. Младшие же сестренки, Нина и Зина спали в комнате. Двойняшки, им было по десять лет, и они на свадьбе не были, играли со своими друзьями, бегая по селу. Спали они крепко и не слышали, как скулила и убивалась по своей несчастной судьбинушке их старшая сестра Алёна.
Еще месяц назад она была счастливой. Ей казалось, она живет в каком-то сне. Так и вышло - когда она пробудилась, то поняла, что всё не по-настоящему...

Три месяца назад к ним прибыл по распределению Александр. Он руководил местным исполкомом, заменяя временно того, кто ранее занимал эту должность, но был под следствием. Когда прежнего председателя исполкома всё же отпустили и была доказана его невиновность, Александр уехал в город. Но!
Это время он не провёл даром. Приглянулась ему местная красавица Алёнка, чьё сердечко девичье было свободным. Задурил он наивной девчонке голову, речами сладкими в душу залез, любовь и радужное будущее пообещал. Малограмотная, едва научившаяся писать и читать с трудом, выросшая в деревне и не выезжающая никуда, кроме как на ярмарку, девушка окунулась в эту тайную любовь. Никому не говорила она с кем гуляет, кроме своей подруженьки Груни. Батька Алёны недолюбливал новое местное начальство, считал его напыщенным индюком. А сам Саша не стремился пойти и поговорить с отцом Алёны. Говорил, что надо обождать. Вот как заметит его начальство, как назначит на постоянную должность, так и пойдет он к Андрею Макаровичу руки его дочери просить.
Алёна слушала эти речи, кивала и во всём соглашалась со своим умным и рассудительным возлюбленным. Она ждала каждой тайной встречи, тосковала, когда он на два-три дня уезжал в город. Говорил, там матушка его болеет, нужно часто навещать. Вот как полегче ей станет, то он обязательно возьмет Алёнку с собой и познакомит её с родительницей.
И тут Алёнка верила и ждала. А месяц назад, когда вернулся оправданный Емельян, Саша испарился, будто его и не было.
Пять дней назад Алёнка поняла, что беременна. Страх накрыл её головой. Липкий пот будто побежал между лопаток. Она не знала, что ей делать и готова была в петлю лезть из-за своей глупости.
Не выдержав, она пришла в исполком и обратилась к Емельяну:
- Емельян Степанович, а Александр Ильич когда приедет?
- А что же ему здесь делать? Покуда меня не было, так он тут работал, а теперича, тьфу-тьфу, я вновь на своём месте. А тебе что за печаль и какое дело до него?
- Просил меня Александр Ильич рубаху ему сшить, обещал ткань привезти, а сам как уехал, так и нет его. Неужто рубаха не нужна?
- Шить ты мастерица, Алёнка. Да вот только, небось, в городе рубаху себе пошил. А может и супружница его с такими же золотыми руками.

Алёна застыла, как истукан.
- Супружница? Он женат?
- А как же? У нас же на руководящие должности сперва ставят тех, кто женат. А ты чего, не знала? Он же каждые две недели домой ездил. Жена у него беременная, вот-вот родить должна.
- Как родить?
- Ты чего, Алёнка? - Емельян с усмешкой посмотрел на неё. - Как все бабы рожают, так и она родит. Ох, сдается мне, Алёнка, что не в рубахе дело.
- В ней, Емельян Степаныч, в ней.
- А мне думается, ты глаз на него положила. А чего? Молодой, красивый, высокий, темноокий. Эх, любая за такого пойдет. Да еще и умный к тому же, грамотный, при должности. А ты забудь, выброси глупости из головы. Каждый сверчок знай свой шесток.
- Выброшу глупости из головы, выброшу. Только, Емельян Степаныч, батьке не говори ничего, заругает. Раз уж Александр Ильич больше не приедет, то и не нужно ничего знать.
- Ступай, Алёнка, буду молчать, как рыба. Да ты того... к Гришке моему приглядишь.
- Пригляделась уже, да не я, - улыбнулась Алёнка. - Дуся с ним гулять пошла.
- Ну ничего, будет и на твоем сердце радость. Ступай, работать буду, - улыбнулся Емельян.
Давно он сына женить хочет, да вот ни одна красавица ему не по душе была. Алёнка нравилась Емельяну, такую невестку хотел. Но раз с Дусей гулять пошел, пусть Дуся будет. Тоже хорошая девчонка.

Алёна и ушла, да не домой, а к реке. Впору было топиться, так как узнала она для себя страшную весть - любимый её женат, и нет никакой матушки больной, а супруга есть беременная. И что для него она всего лишь сельское увлечение. Только что же ей теперь делать?

Она пошла вдоль реки к лесу. Через лес была соседняя деревня, где одна бабушка делала сборы травяные. Вот и постучалась она к ней.
- Баба Надя, дай сбор, чтобы ребятенка скинуть.
- Ополоумела, девчонка! Грех какой! - баба Надя перекрестилась. - Не дам я тебе ничего. Ребенок тебе Господом послан, а ты от него отказываешься.
- Ребенок этот - плод моего греха и глупости. Меня же батька из дому погонит! Куда мне идти жить? К тебе?
- А раньше надо было думать. Не дам я тебе никакого отвару. Ко мне женщины приезжают из города, для здоровьица женского просят сборы - родить не могут, а ты скинуть хочешь. Не дам! Да и не знаю такого рецепту.
- Ну и ладно, - вспылила Алёнка. - Тогда я в бане буду париться.
- Иди, иди. Чего хочешь делай, а меня в это не впутывай...

****

Не помогла баня. С тоской думала Алёнка, что будет делать, когда мать заметит её беременность. И отец еще недавно рассказывал про некую Соньку, которой в соседнем селе ворота дегтем измазали за то, что она с женатым спуталась и ребенка от него родила. Андрей Макарович головой качал, плевался и говорил, что из дома дочь любую выгонит, коли такое сотворит. Что не позволит он позор на его голову навлечь. Говорил для устрашения, не подозревая даже, какой страх испытывала его старшенькая дочка.
Брат Алёны, Коля, тоже суровый был, его она не менее отца побаивалась. Вот и не знала она, что будет делать.

Через три дня после свадьбы Груни она пришла к подруге и всё ей рассказала.
- Вот и получается, что не моим Саша был. Женат он. Выходит, у нас с его супругой одна любовь на двоих, да только не знает она ничего, не подозревает. Счастливая женщина, ждущая ребенка в законном браке. А я просто дуреха, которая поверила в любовь.
- Тише, Алёнка, тише. Мы придумаем что-нибудь, - Груня утешала её, понимая, в какую страшную ситуацию попала её подружка.
- Что тут можно придумать? Батька никогда не простит меня, выгонить из отчего дома. Мать не заступится, потому что во всём его слушает. Да и она сурова, по голове не погладит.
- Алёнка, если батя твой из дома погонит, а так оно, скорее всего и будет, ты к тётке Глаше моей в город подайся. Помнишь её? Она на свадьбу приезжала?
- Помню. Красивая такая, она еще в платье голубом с оборками была.
- Ага, сама сшила. Такая же мастерица, как и ты. У тётки детей нет, муж в Гражданскую голову сложил. Живёт она сейчас одна, у неё домик небольшой.
- А дети?
- Нет детишек. Бог не дал. Женщина она добрая, недавно говорила, что помощницу себе ищет по шитью, да всё косорукие попадаются. Ты как соберешься, шепни, я записочку передам.
- Ты чего, Груня? На кой её беременная приживалка?
- Примет она тебя, Алёнка, ты даже не сомневайся. Давно носит она в себе мысль сиротку усыновить или удочерить, да всё побаивается. А тебе, как помощнице, рада будет. И ребенку твоему поможет. У неё знаешь, какие люди платья шьют? Может сама знакомства сведёшь.


Но вскоре, как бы не сомневалась Алёна, ей пришлось уехать из села. Невозможно было скрывать беременность, живот начал расти и ничего не помогало, чтобы скинуть нежеланного ребенка.
Когда мать и отец всё поняли, Андрей Макарович даже не стал ничего говорить. Прошел в комнатку, где спали сёстры и поскидывал вещи Алёны в мешок. А мать расспрашивала в то время дочь, которая ей всё и выложила, плача и умоляя её простить.
- Андрей, куда же она пойдет? - пробовала заступиться мать.
- А куда хочет, пусть туда и идёт. Хоть к отцу ребенка.
- Ты же слыхал - женат он, у самого скоро ребенок будет.
- А ничего, коли сил на двоих баб хватило, так и на двух детей хватит. Мне такой позор в доме не нужен. Ты подумала, куда наш сын Еремей жену приведет? Кто же отдаст за него дочь, коли тут приблудыш проживает? А как мы Зину и Нину замуж выдавать станем?
- То люди, а это дочь наша. Поговорят и перестанут.
- Ты, мать, совсем не понимаешь? Али не знаешь, как ворота дегтем мажут? Не хочу краснеть и глядеть людям в глаза со стыдом.
- И что же скажешь, куда дочь дел?
- Уехала к родственником и всех делов.
- Бать, мне некуда идти... - шептала она.
- Говорю же - к своему Сашке ступай. Наворотил делов, пущай думает теперь, что дальше делать. Ты себя взрослой почувствовала? Женщиной стала? Вот и неси ответственность за поступки.

Отец швырнул мешок и Алёна в слезах пошла к подружке Груне.
Вскоре они попрощались и, сжимая рукой в кармане лист, на котором Груня нацарапала краткое послание тёте, пошла по проселочной дороге к городу, где ей предстояло начать новую жизнь.
продолжение следует
#Хельга
источник