В 1990-е протестное движение нарастало и активно охватывало массы, в том числе и заводского пролетариата. Но марксисты не смогли конвертировать его в укрепление своих позиций, в первую очередь из-за своей теоретической и организационной слабости. Убогость левой пропаганды 1990-х только подтверждает убогость идеологической работы в КПСС после смерти Сталина.
Партиям с коммунистическими названиями в 1990-е «было некогда» заниматься теорией, ведь они бегали по митингам и забастовкам. В итоге просвистели всё — и свои программы, и забастовки, и кадры, и время. Одной из главных причин чего являлся оппортунистический вирус экономизма.
… Политическая ситуация в 1990-е была такова, что требовалось отступить, перегруппировать силы, накопить мощь, использовать протест и экономическое сопротивление для укрепления организации. Но вместо этого весь кадровый состав из раза в раз бросался нахрапом в митинговый навал, который в итоге по иронии оседлала КПРФ в своих парламентских интересах.
В период тирании Семибанкирщины положение громадного большинства пролетариата балансировало на грани физического выживания. Но постепенно ситуация изменилась в сторону обычного капиталистического выживания в начале XXI века. Путинская стабилизация капитализма, монополизация экономики, укрепление буржуазного государства, сращивание крупнейшего капитала с высшим чиновничеством подкреплялись и относительным экономическим ростом и расширением государственного регулирования, в том числе и в форме социальной политики. Власть частных банкиров сменилась властью финансово-промышленных магнатов при регулирующей роли государственного заказа и государственных банков.
Как только экономическое положение широких масс несколько выровнялось, заработную плату перестали не платить и даже задерживать, «подняли» пенсии, так протесты и забастовки практически сразу попали в Красную книгу. Митинги стали уделом либеральной интеллигенции, преимущественно в Москве и Питере. Рабочие, интеллигенты, инженеры, до этого составляющие регулярные многотысячные шествия под красными флагами, вмиг забыли о прокоммунистическом движении. В духовной жизни масс появились даже нотки довольности.
Таким образом, сложность и своеобразие современных условий состоит в том, что буржуазная власть практически во всём мире научилась приспосабливаться к массовому недовольству пролетариата, научилась компенсировать неустранимые человеческие трагедии не только так называемой социальной политикой, но и развитой пенитенциарной системой, насаждением «мягкого» национализма, «цивилизованного» мракобесия религии, культивацией наркомании, рок- и поп-«искусства», спортивных и секс-развлечений, мистики, плюрализма, проституции, педерастии, и так далее.
Однако оппортунисты с красными партбилетами в силу инерции, вызванной политическим и медицинским слабоумием, с упорством, достойным лучшего применения, продолжают вести агитацию и пропаганду по прежним лекалам и пытаются насадить протестность и особенно спровоцировать забастовочную форму экономического сопротивления в среде пассивных масс. Уже почти двадцать лет членбилетоносцы и левая молодёжь взахлёб кулуарно, а иногда и открыто, проклинают народ за непонимание важности сначала подняться на забастовку и сходить на митинг, а уже потом переходить к борьбе за Коммунистическую революцию. Правда, при этом ни одна партия с коммунистическим названием так и не озаботилась постановкой и разрешением вопроса о конкретной теоретической модели коммунизма, чтобы развернуть свою пропаганду не в виде площадного антипутинского горлопанства, а предметно, компетентно, по-большевистски.
Стало быть, сегодня большинство левых подменяют насущный вопрос актуализации теоретической работы беготнёй по митингам, общими словами и практикой кратких заявлений. Но поскольку при этом у них отсутствует хоть какая-то массовая поддержка, это вызывает хвостизм как наиболее очевидную концепцию быстро заработать популярность в пролетарской среде. Даже к нашей газете периодически звучат призывы немедленно и решительно трансформировать деятельность под повседневные нужды самых широких слоёв пролетариата.
Иными словами, вместо того, чтобы осмыслить причины своих неудач в слепом копировании методов начала XX века, левые призывают усилить агитационный напор, а их теоретики – ещё глубже исследовать обыденные мысли рабочих и обывателей. Учреждена целая спортивная паралимпийская дисциплина — поиск наиболее предрасположенных к марксизму слоёв и прослоек пролетариата.
Левым всё ещё кажется, что пролетариат, в особенности физического труда, кровно заинтересован в услугах революционной интеллигенции по школьному образованию, юридическим консультациям, профсоюзной борьбе, выпуску «стенгазет» и листков о цеховой жизни, отстаиванию прав обманутых дольщиков, сопровождению жалоб на уплотнительную застройку, мусорные свалки и тому подобное.
Тем временем именно победы на теоретическом фронте классовой борьбы способны дать обильную жатву для успешного партийного строительства, которое, в свою очередь, является средством обеспечения устойчивой связи с массами. Но эту истину парткомстроительства, вот уже почти двадцать лет начертанную на знамени «Прорыва», типичный левый усвоить не желает даже под ежедневным напором фактов.
Российский пролетариат и пролетарское движение сегодня находятся в периоде пассивного ожидания. Дезорганизация, главным образом политическая, и укоренение буржуазной идеологии характеризуют пролетарские массы в целом. Партии с рабочими и коммунистическими названиями погрязли в оппортунизме, в практике активизма, парламентского кретинизма и экономизма, что ставит их примерно на один уровень с профсоюзами.
Отдельные, наиболее отсталые слои пролетариата, заражены шовинизмом и активно поддерживают правительство.
Самой распространенной формой движения пролетариата является экономическое сопротивление, которое ведётся преимущественно скрытыми, индивидуальными способами, разрозненно, в частном порядке против своих местечковых предпринимателей.
Наиболее бесправный и угнетаемый отряд пролетариата — трудовые мигранты – организационно и психологически изолирован от остальных трудящихся масс, существует преимущественно в формах национальных диаспор.
Такова примерная картина современного состояния пролетарских масс.
… если в XIX и XX веках материальное положение пролетариата являлось важным основанием для разворачивания марксистской пропаганды, для привнесения научно выработанных лозунгов в рабочее движение, то в настоящее время эта тематика ушла на задний план. Передовой пролетарий ждёт от марксистов, чтобы с ним разговаривали на высоком языке научной теории, а не пережевывали синдикалистскую жвачку. Задача состоит в том, чтобы кропотливой научно-теоретической и пропагандисткой работой выковать партию объединённых железной дисциплиной твердокаменных единомышленников, безупречно владеющих марксизмом и имеющих развитые организаторские навыки. Мы, прорывцы, предпочитаем действовать в соответствии с научными подходами к организации, поэтому в качестве руководящего партийного принципа признаём научный централизм, а не демократизм как все остальные левые.
Мы не сужаем свою пропаганду какими-то слоями пролетариата. Все наши материалы пишутся для каждого. Мы обращаемся в своих статьях и заметках ко всем пролетариям физического и умственного труда, горожанам и селянам, интеллигентам, чиновникам, военным, правоохранителям, маргиналам, мелким буржуа и даже не только к мелким.
Печать на бумаге известным образом стесняет пропагандистский орган, вынуждая чисто технически выбирать, где вести распространение, исходя из имеющихся сил и средств, территориальности и так далее. Интернет это стеснение в значительной степени устраняет. Площадь воздействия нашей пропаганды сужается только за счёт отсутствия, собственно, интернета у читателя или если он не владеет русским языком. Но, к счастью, технологическое и социальное развитие капитализма в РФ выдвинуло страну на передовые рубежи по интернетизации населения и активности масс в сети, а русский язык всё ещё понимают около 200 млн человек в мире. К тому же мы работаем над тем, чтобы расширить аудиторию путём перевода ключевых материалов на английский.
В левой среде всё ещё бытует хвостистское мнение, что рабочий и вообще человек не интеллигентного труда не способен понять марксистских статей без упрощенства. Маркс оценивал современных ему промышленных рабочих как вполне способных понять «Капитал», о чём и говорится в предисловии. Единственное условие, которое классик ставил перед читателем:
«За исключением раздела о форме стоимости, эта книга не представит трудностей для понимания. Я, разумеется, имею в виду читателей, которые желают научиться чему-нибудь новому и, следовательно, желают подумать самостоятельно».
Оно остаётся в силе и сегодня. Под лежащее на диване тело марксистская грамотность «не течёт».
Ежели рабочему интересно, то есть он сам нашёл или начал по любопытству читать наши материалы, то нет никакого сомнения, что он культурно и политически достаточно развит, чтобы их понять. Абсолютное большинство рабочих не хотят ничего читать, а не не понимают марксизма.
Могут возразить, что, дескать, негоже требовать с придавленного пролетария пробуждения интереса к марксизму. Однако, во-первых, мы рассчитываем не на пробуждение интереса к марксизму у всех, или у большинства, или даже у существенного числа пролетариев. Историческая практика показала, что достаточно одного крепкого, грамотного большевика на десятки тысяч пролетариев или солдат, чтобы переломить ситуацию в правильный момент. Во-вторых, славная история большевизма давала многочисленные примеры, когда рабочие в самых жутких условиях становились профессиональными революционерами, знатоками марксизма и блистательными революционерами. В-третьих, у пролетария, который не злоупотребляет переработками, почти 60% времени жизни свободны от наёмного труда. Не так уж мало, даже если принять во внимание семейную жизнь и бытовые хлопоты.
Читать полностью: https://prorivists.org/leftoutcry/
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев