Анатолий Гелескул (1934 – 2011)

На строчку «перевод А. Гелескула» не просто обращали внимание, она была знаком того, что перед нами не просто адекватный перевод, а прекрасный.
Этот мастер, окончивший институт нефтехимической и газовой промышленности, до 1968 года работал в геологоразведочных партиях на Кавказе. К этому времени его переводы уже публиковались, а один из них, из испанского классика XX века Леона Фелипе, произвел сильнейшее впечатление на Ахматову. Впрочем, сам Гелескул считал, что Анна Андреевна всего лишь увидела в Фелипе что-то созвучное себе.
В его переводе на прекрасном русском без акцента заговорили Лорка, Верлен, Аполлинер, Лесьмян, Галчинский, Мачадо, Хименес, Рильке.
«Свои переводы ни защищать, ни оправдывать не собираюсь – пусть защищаются сами и насколько в силах», - писал он.
Великолепные переводы испанцев Анатолия Гелескула:
Леон Фелипе (1884 – 1968)
Словно ты…
Эта жизнь моя —
камешек легкий,
словно ты. Словно ты,
перелетный,
словно ты,
попавший под ноги
сирота проезжей дороги;
словно ты,
певучий клубочек,
бубенец дорог и обочин;
словно ты,
что в день непогожий
затихал
в грязи бездорожий,
а потом
принимался снова
плакать искрами
в лад подковам;
словно ты,
пилигрим, пылинка,
никогда не мостивший рынка,
никогда не венчавший замка;
словно ты, неприметный камень,
неприглядный для светлых залов,
непригодный для смертных камер…
словно ты, искатель удачи,
вольный камешек,
прах бродячий…
словно ты, что рожден, быть может,
для пращи, пастухом несомой…
легкий камешек придорожный,
неприкаянный,
невесомый…
Антонио Мачадо (1875 – 1939)
***
Как некогда, к сиреневому морю
сбегает сон, акации раздвинув,
и детство оставляет за кормою
серебряных и бронзовых дельфинов.
И в дряхлом сердце, вновь неустрашимом,
соленый привкус риска и удачи.
И кружит по заоблачным вершинам –
от эха к эху – голос мой бродячий.
Голубизной полудня окрылиться,
застыть, как застывает, отдыхая,
на гребне ветра горная орлица,
уверенная в крыльях и дыханье!
Тебе, Природа, верю, как и прежде,
и дай мне мир на краткие мгновенья
и передышку страхам и надежде,
крупинку счастья, океан забвенья...
Хуан Рамон Хименес (1881 – 1958)
***
Детство! Луг, колокольня, зеленые ветки,
разноцветные стекла высоких террас.
Как огромная бабочка смутной расцветки,
вечер ранней весны опускался и гас.
И в саду, золотом от вечернего света,
птичье пенье росло, чтобы вдруг онеметь,
а прохладные волны приморского ветра
доносили из цирка плакучую медь...
И еще до того, как возник безымянно
и застыл во мне горечью привкус беды,
я любил, соловьенок, в безлюдье тумана
затихание мира и голос воды.
Фернандо Пессоа (1888 – 1935)
***
Уже за кромкой моря кливера!
Так горизонт ушедшего скрывает.
Не говори у смертного одра:
«Кончается». Скажи, что отплывает.
О море, непроглядное вдали,
Напоминай, чтоб верили и ждали!
В круговороте смерти и земли
Душа и парус выплывут из дали.