По моей громадной толщине

Люди ложно судят обо мне.

Помню, раз четыре господина

Говорили: "Вот идет скотина!

Видно, нет заботы никакой -

С каждым годом прет его горой!"

Я совсем не так благополучен,

Как румян и шаровидно тучен;

Дочитав рассказ мой до конца,

Содрогнутся многие сердца!

Для поддержки бренной плоти нужен

Мне обед достаточный и ужин,

И чтоб к ним себя приготовлять,

Должен я - гулять, гулять, гулять!

Чуть проснусь, не выпив чашки чаю,

"Одевай!"- командую Минаю

(Адски глуп и копотлив Минай,

Да зато повязывать мне шею

Допускать его я не робею:

Предан мне безмерно негодяй...)

Как пройду я первые ступени,

Подогнутся слабые колени;

Стукотня ужасная в висках,

Пот на лбу и слезы на глазах,

Словно кто свистит и дует в ухо,

И, как волны в бурю, ходит брюхо!

Отошедши несколько шагов,

Я совсем разбит и нездоров;

Сел бы в грязь, так жутко и так тяжко,

Да грозит чудовище Кондрашка

И твердит, как Вечному Жиду,

Всё: "Иди, иди, иди!.." Иду..

Кажется, я очень авантажен:

Хорошо одет и напомажен,

Трость в руке и шляпа набекрень...

А терплю насмешки целый день!

Из кареты высунется дама

И в лицо мне засмеется прямо,

Крикнет школьник с хохотом: "Ура!

Посмотрите: катится гора!.."

А дурак лакей, за мной шагая,

Уваженье к барину теряя,

Так и прыснет!.. Праздный балагур

Срисовать в альбом карикатур

Норовит, рекомендуя дамам

Любоваться "сим гиппопотамом"!

Кучера по-своему острят:

"Этому,- мерзавцы говорят,-

Если б в брюхо и попало дышло,

Так насквозь, оно бы, чай, не вышло?.."

Так, извне, насмешками язвим,

Изнутри изжогою палим,

Я бреду... Пальто, бурнусы, шляпки,

Смех мужчин и дам нарядных тряпки,

Экипажи, вывески,- друзья,

Ничего не замечаю я!..

Наконец.. Счастливая минута!..

Скоро пять - неведомо откуда

Силы вдруг возьмутся... Как зефир,

Я лечу домой, или в трактир,

Или в клуб... Теперь я жив и молод.

Живя согласно с строгою моралью,

Я никому не сделал в жизни зла.

Жена моя, закрыв лицо вуалью,

Под вечерок к любовнику пошла;

Я в дом к нему с полицией прокрался

И уличил... Он вызвал: я не дрался!

Она слегла в постель и умерла,

Истерзана позором и печалью...

Живя согласно с строгою моралью,

Я никому не сделал в жизни зла.

Имел я дочь; в учителя влюбилась

И с ним бежать хотела сгоряча.

Я погрозил проклятьем ей: смирилась

И вышла за седого богача.

Их дом блестящ и полон был, как чаша;

Но стала вдруг бледнеть и гаснуть Маша

И через год в чахотке умерла,

Сразив весь дом глубокою печалью...

Живя согласно с строгою моралью,

Я никому не сделал в жизни зла...

Крестьянина я отдал в повара:

Он удался; хороший повар - счастье!

Но часто отлучался со двора

И званью неприличное пристрастье

Имел: любил читать и рассуждать.

Я, утомясь грозить и распекать,

Отечески посек его, каналью,

Он взял да утопился: дурь нашла!

Живя согласно с строгою моралью,

Я никому не сделал в жизни зла.

Приятель в срок мне долга не представил.

Я, намекнув по-дружески ему,

Закону рассудить нас предоставил:

Закон приговорил его в тюрьму.

По моей громадной толщине

Люди ложно судят обо мне.

Помню, раз четыре господина

Говорили: "Вот идет скотина!

Видно, нет заботы никакой -

С каждым годом прет его горой!"

Я совсем не так благополучен,

Как румян и шаровидно тучен;

Дочитав рассказ мой до конца,

Содрогнутся многие сердца!

Для поддержки бренной плоти нужен

Мне обед достаточный и ужин,

И чтоб к ним себя приготовлять,

Должен я - гулять, гулять, гулять!

Чуть проснусь, не выпив чашки чаю,

"Одевай!"- командую Минаю

(Адски глуп и копотлив Минай,

Да зато повязывать мне шею

Допускать его я не робею:

Предан мне безмерно негодяй...)

Как пройду я первые ступени,

Подогнутся слабые колени;

Стукотня ужасная в висках,

Пот на лбу и слезы на глазах,

Словно кто свистит и дует в ухо,

И, как волны в бурю, ходит брюхо!

Отошедши несколько шагов,

Я совсем разбит и нездоров;

Сел бы в грязь, так жутко и так тяжко,

Да грозит чудовище Кондрашка

И твердит, как Вечному Жиду,

Всё: "Иди, иди, иди!.." Иду..

Кажется, я очень авантажен:

Хорошо одет и напомажен,

Трость в руке и шляпа набекрень...

А терплю насмешки целый день!

Из кареты высунется дама

И в лицо мне засмеется прямо,

Крикнет школьник с хохотом: "Ура!

Посмотрите: катится гора!.."

А дурак лакей, за мной шагая,

Уваженье к барину теряя,

Так и прыснет!.. Праздный балагур

Срисовать в альбом карикатур

Норовит, рекомендуя дамам

Любоваться "сим гиппопотамом"!

Кучера по-своему острят:

"Этому,- мерзавцы говорят,-

Если б в брюхо и попало дышло,

Так насквозь, оно бы, чай, не вышло?.."

Так, извне, насмешками язвим,

Изнутри изжогою палим,

Я бреду... Пальто, бурнусы, шляпки,

Смех мужчин и дам нарядных тряпки,

Экипажи, вывески,- друзья,

Ничего не замечаю я!..

Наконец.. Счастливая минута!..

Скоро пять - неведомо откуда

Силы вдруг возьмутся... Как зефир,

Я лечу домой, или в трактир,

Или в клуб... Теперь я жив и молод.

Живя согласно с строгою моралью,

Я никому не сделал в жизни зла.

Жена моя, закрыв лицо вуалью,

Под вечерок к любовнику пошла;

Я в дом к нему с полицией прокрался

И уличил... Он вызвал: я не дрался!

Она слегла в постель и умерла,

Истерзана позором и печалью...

Живя согласно с строгою моралью,

Я никому не сделал в жизни зла.

Имел я дочь; в учителя влюбилась

И с ним бежать хотела сгоряча.

Я погрозил проклятьем ей: смирилась

И вышла за седого богача.

Их дом блестящ и полон был, как чаша;

Но стала вдруг бледнеть и гаснуть Маша

И через год в чахотке умерла,

Сразив весь дом глубокою печалью...

Живя согласно с строгою моралью,

Я никому не сделал в жизни зла...

Крестьянина я отдал в повара:

Он удался; хороший повар - счастье!

Но часто отлучался со двора

И званью неприличное пристрастье

Имел: любил читать и рассуждать.

Я, утомясь грозить и распекать,

Отечески посек его, каналью,

Он взял да утопился: дурь нашла!

Живя согласно с строгою моралью,

Я никому не сделал в жизни зла.

Приятель в срок мне долга не представил.

Я, намекнув по-дружески ему,

Закону рассудить нас предоставил:

Закон приговорил его в тюрьму.