Из повести "Накануне исхода"

ГРАНИЦА НЕОБЪЯВЛЕННОЙ ВОЙНЫ
В 88-м году на Западном Памире снег не ложился до Нового года. Ситуация небывалая! Стояла ровная, теплая погода. Работы были свернуты только во второй половине декабря. Готово к отправке демонтированное буровое оборудование.
Выехали колонной 23-го декабря на Душанбе. На вторые сутки, пройдя Даштак, уперлись в хвост громадной автомобильной колонны – впереди случился каменный обвал. С обеих сторон скопились сотни машин, ситуация вполне знакома. Несложно было понять, что это надолго, хотя Пяндж на этот раз выглядит паинькой. Смирнехонек. Конец декабря – время наименьшего стока, поэтому река незлобива. Сразу развернулась одна из машин и ушла в Ванч за водкой. Когда гонец вернулся, колонна увеличилась еще на полсотни машин, там он и притерся.
Началось знакомое для всех нездоровое оживление…
Кроме вахтовых автомобилей, в колонне несколько прицепных вагончиков. На ночь народ распределился по компаниям, Итээровцы расписывали преферанс, у работяг были свои карточные игры. В карты гоняли до рассвета. Ранним утром вся толпа дружно выстроилась у кромки Пянджского обрыва, по естественной надобности…
По сопредельной стороне тянулся караван душманов. Расположенный на той стороне хребет Сафедхирс – Белый медведь – следуя за Пянджем, глубоко врезается в территорию Союза. Весь этот «медвежий угол» контролировался моджахедами во главе с Паншерским львом – Ахмад Шахом Масудом. На нашей стороне располагается Памирский тракт, протянувшийся на пятьсот километров вдоль границы по Пянджу и Памирке.
На два-три километра нависают над рекой грандиозные, местами совершенно неприступные горы. У душманов вдоль реки только тропы и овринги, по которым они активно передвигались. Обстреливать нашу территорию им было крайне невыгодно – ползать высоко пришлось бы. Сказывалась и хорошо отлаженная оборона наших пограничников. Над всей трассой «по козырькам» – на точках – дежурили наряды со снайперами. У реки между заставами рассредоточены БТРы. Вкопанные в скальный грунт, они держали границу по секторам. Уверенные в своей безопасности, мы стояли и глазели на ту сторону, как в кино.
До них совсем недалеко – метров двадцать пять. Двигалось с полдесятка ишаков с поклажей и десятка полтора людей. Шли ровно и спокойно, пока не поравнялись с нами, и тут-то один из бородачей снял с плеча пулемет и направил ствол на нас. Теперь моджахеды «смотрели свое кино» – как мы в один миг разлетелись, словно брызги воды, за камни, за машины. Воин Аллаха посмеялся над дорожным развлечением, вскинул ПК снова на плечо и как ни в чем ни бывало, продолжил дальше свой путь.
Такие приключения выдались на сезон 88-го года. Не раз приходилось наблюдать за боевыми действиями на той стороне. Отлично просматривались передислокации отрядов моджахедов. Часто по ночам «трассеры» пронзали границу. Наша сторона за десять лет ведения боевых действий в Афганистане пять-шесть раз подвергалась бомбежке и артобстрелам.
Ситуация на границе резко изменилась к худшему потом, после этой войны. Никому не нужной, почти что забытой войны. (В Таджикистане всегда чувствовалось ее близкое дыхание, а большая страна СССР жила, делая вид, что все у нас в порядке – ничего не происходит…) На север пошли караваны с наркотой. Только в 1993 году Московский погранотряд три раза подвергался нападению. За год – пятьдесят погибших бойцов.
Особо яркой страницей доблести и героизма стала история 12-й заставы.
13-е июля. Застава в сорок девять человек сражалась, когда на одного бойца приходилось по пять «духов». Было потеряно двадцать пять ребят. Бой длился одиннадцать часов. Оставшиеся в живых, все были ранены и контужены. С равным героизмом сражались и наши парни, и таджикские.
Покрывшие себя славой солдаты и поныне не имеют статуса ветеранов войны. Это были самые страшные потери после Афганистана, а через год грянула первая чеченская. Потери стали исчислять сотнями.
О подвиге 12-й заставы, равно как и о героических 11-й и 16-й заставах, просто-напросто забыли. Матери, лишившиеся сыновей, не имеют никаких льгот. Так великая страна «благодарит» своих солдат. Живых и павших. Воинов, защищавших невесть где ее геополитические интересы.
НАШ МИХАЛЫЧ
Блажен, кто пал в пылу великого сраженья,
И к богу – падая – был обращен лицом!
Шарль Пеги
Любопытная реакция жены на прочитанные предыдущие главы книги.
– У тебя такая жизнь интересная была, а я как дура в Таджикистане просидела и ничегошеньки не видела! – И со слезами на глазах и дрожью в голосе, добавила: – И про любовь мало написал!
Такая вот женская логика. Ну, а за то, что жены наши годами ждали нас, сберегая семейное тепло и уют, мир и покой в тылу геологов, за то, мне кажется, соорудить бы им памятник! Да такой, чтобы и от него исходили спокойствие, надежда и вера. Сейчас их столько лепят, и кому только не возводят, а я бы – нашим геологическим женам-половинкам, они заслужили по праву! А что? Мужики! Может, сбросимся?..
Восточный Памир, владения 11-й партии. Поиски и разведка самоцветов. Партией руководил Серега Свирид. Однажды, уезжая в отпуск на два месяца, Свирид попросил Юру Степовского присмотреть за своим крайне избалованным псом, немецкой овчаркой по кличке Памир. Пес, кроме тушенки, ничего не жрал. Серега оставил две коробки тушенки Юре на пропитание для собачки. Когда Серега забирал Памира, Юра ему сказал:
– Хочешь, фокус покажу?
Потом кликнул пса, подбросил вверх сухарь, тот в прыжке только клацнул челюстями.
Серега ошалело произнес:
– Ты что с собакой сделал?
А что потом? В течение всей зимы Юра выкатывал тушенку из-под стола. Банку за банкой. На закусь. Серега Свирид с недоумением спросил:
– Ты зачем на нее тратишься?
– Это ты на нее потратился, – прозвучал лукавый ответ.
Когда до Сереги дошло, в чем дело, тушенки оставалось банок десять. Обижался он на Юру несколько месяцев. А «издевался» Юрка над Серегой неоднократно. Однажды предметом розыгрыша стала прибывшая на Памир компания, в принципе, посторонних людей, двое студентов в этой компании были вообще людьми, далекими от геологии.
Если коротко, дело обстояло так: получил Степовской радиограмму с текстовкой: «К вам приезжает группа на день-два, встречайте и доставьте на Кукурт». И вот приехал я, говорит Юра, в Мургаб на КамАЗе. Захожу в гостиницу, там сидят четыре человека, ждут. Пару специалистов и одного студента отправил сразу на УАЗике, одного позже пришлось забрать в КамАЗе. Выехали после того, как я разделался уже с делами. Поехали через Снежное, где Свирид контролировал ведение горных работ. Идея прикола вспыхнула в голове мгновенно, на подъезде к лагерю. Пацану, студенту-математику второго курса, говорю:
– Чё будут говорить, кивай головой и помалкивай многозначительно, понял?
– Понял.
Подъезжаем. Встречает Серега.
– Здорово.
– Здорово.
– С Ташкента Геоконтроль прибыл, знакомьтесь…
Свирид позеленел, отвел меня в сторонку, шепчет:
– Документации сейчас нет никакой, а ту, что есть, показывать нельзя!
– Серега, я сам не знал! – говорю.
– Ну, давайте чайку попьем, – выдавил жалко Серега.
Я продолжаю подначивать:
– Иван Иваныч, может, документацию посмотрим?
– Давайте посмотрим.
– Серега, чё есть, то и принеси, – говорю.
Несут папки с бумагами, все, что есть, короче. И вот этот «специалист» принял охапку документов, стал что-то разворачивать и смотреть, буквально вверх ногами. Свирид в некотором недоумении, но страх его не отпускает. И тогда Юра «любезно» предлагает:
– Давайте-ка завтра утром подготовьте, что сможете, и принесите на Кукурт.
Между участками десять километров, не так далеко, особенно если делать нечего. Отоспались, утром прется Свирид на Кукурт пешком, с рюкзаком, полным бумаг. Навстречу ему выходит из палатки геолог Наталья Зеленчукова.
Вопрос-ответ. Она за живот схватилась. На смех вышел главный геолог Скригитиль и тоже захохотал. Свирид – за ружье:
– Убью суку!!!
– Ну, я подальше, – говорит Юра…
А Михалыч со смехом резюмировал:
– Я месяц не мог заставить подогнать документацию, а здесь за три часа все приготовили…
Юра агитировал меня переходить работать на Восточный Памир – к себе, на Кукурт. Когда он проговаривал тему с главным геологом 11-й партии, Анатолием Михайловичем Скригитилем, тот сказал так:
– Я, собственно, не против, главное, чтобы человек был хороший!
Скригитиль – особо легендарная личность в альпинизме и памирской геологии.
«Маресьев от геологии» – так называлась статья о нем в «Комсомольской правде». Михалыч в молодости отморозил ноги на Камчатке, и ему ампутировали обе стопы. Там случилась целая история с трагическим финалом, подробности которой опускаю, могу только сказать, что заведено было даже уголовное дело, которое вскоре рассыпалось само собой.
Глядя на Скригитиля со стороны и не зная про его ноги, ни за что не догадаешься. Даже сомнений каких-либо не возникало. Я был потрясен, когда впервые услышал от Митрофаныча рассказ о главном геологе 11-й партии. Стал внимательнее присматриваться к нему и не уловил даже разницы в походке. Поначалу.
Ходил он в специально изготовленных на заказ протезных ботиночках. Походка при этом, своеобразная, в раскачку, как у морячка. Этот человек делал самоцветную геологию Восточного Памира. Ходить в маршруты для него, было абсолютно реальным делом. До десятка километров в день. Надо отметить, что он не просто ходил по горам, но мог любому молодцу дать добрую фору… Я уже не говорю о полутора десятках вершин, (одна из них без малого семитысячник) покоренных им, чтобы доказать и себе, и всему миру, ополчившемуся против, и не пускающему его в нормальную жизнь, геологию, работу. И ДОКАЗАЛ! Доказал, что не просто может, а способен блестяще делать дело. Повесть Димарова «Вершины» посвященная Анатолию Михайловичу, – тому доказательство.
Димаров, как писатель, при нашей встрече в Киеве в 2009 году, задавал риторический вопрос, удастся ли хоть одной его строчке перелететь хотя бы через десятилетие? Вне всякого сомнения, уже в скором времени, как нельзя кстати и остро будет стоять вопрос о возрождении профессии геолога, а «Вершины» обладают достаточной воспитательной функцией и для молодого поколения и, для чиновников, от которых теперь в немалой степени зависит положение вопроса. Хотя, где им опуститься до «Вершин». До ВЕРШИН Скригитиля.
Рекомендую молодежи, мечтающей об открытиях.
В МОРЕ ПАМИРСКИХ РУБИНОВ
Михалыч – один из прямых и главных открывателей памирских рубинов на Туракуламинском массиве в мраморах. Рубиновая минерализация обнаружена на Памире в 1979 году в докембрийских мраморах Музкольского и Шахдаринского хребтов. Проявления рубинов на Шахдаре не имели особой значимости, а посему и не получили перспективного развития. Шахдаринскими проявлениями занималась 10-я партия, в частности геолог Карим Шамси-Заде. Одно небольшое россыпное месторождение мелкого ювелирного рубина – Дальнее в Тусион-Даре (она же – Шарф-Дара) разведано под руководством Захарчука и подсчитаны запасы. Остальные четырнадцать проявлений в мраморах и несколько в корундовых плагиоклазитах – стали источниками прекрасного коллекционного материала.
Скригитиль начал работать в экспедиции с 1973 года, причем сразу был брошен «на амбразуру» – на поиски и оценку месторождений драгоценных и поделочных камней Музкол-Рангкульского района на Восточном Памире.
Работа Анатолия Михайловича была сопряжена не только с суровыми природными условиями, но и, в немалой степени, была окружена человеческими страстями, которые, как правило, всегда сопровождают громкие открытия. Но Скригитиль не был бы Скригитилем, если бы серьезно придавал этому хоть какое-то внимание. О пальме первооткрывательства рубинов на Восточном Памире с первых же лет ходило множество слухов, домыслов и сплетен. Немало было и всякого рода спекуляций. Многие уважаемые мною коллеги склонны утверждать, что на рубинах начинал работать Эдуард Алексеевич Дмитриев, из ИГАНа Таджикистана, а затем уже работы продолжил Скригитиль. Если быть точнее, Дмитриев занимался на Памире не только рубинами, а изучал весь самоцветный комплекс пегматитовых, гранитных, метаморфических массивов. А на рубиновом месторождении остался и за ним след – проявление Три-Ка – это находка Дмитриева, названа по фамилиям трех студентов, начинавшихся на букву К.
Однако с «Три-Кой» не все так просто – и поэтому, вам представляется фактурный рассказ очевидца событий, главного геолога 114-й экспедиции Астапова, профессиональное суждение которого в данном вопросе никак нельзя сбрасывать со счетов.
С одной стороны – не гоже бередить души геологов, с другой – надо все-таки воздать по заслугам Анатолию Михайловичу Скригитилю, и на этом, наконец уже поставить точку. Итак, тезисы из первоисточника:
– Дмитриев приступил к работам на самоцветы там на несколько лет позже, когда почувствовал, что на этом можно заработать научные дивиденды. До этого он опубликовал по району лишь одну статью: о геологии и минералогии девяти Дункельдыкских трубок взрыва в Сарыкольском хребте. Трубки щелочных пород, типа нефелиновых, анальцимовых сиенитов, недонасыщенных кремнеземом. И ни слова о признаках и перспективах на драгоценные камни, в том числе на алмаз. По заданию академика Рауфа Баратова, тогдашнего директора Института геологии АН Таджикской ССР, эти породы изучали даже выдающиеся геологи-алмазники, в частности: всемирно известный Феликс Витольдович Каминский и уникальный геолог-поисковик минералог-алмазник Иван Константинович Клочков. Я хорошо знаком с обоими, а с Клочковым мы дружим и часто вместе работаем. Они признали эти трубки бесперспективными на алмаз.
Наша экспедиция начала работать на самоцветы практически с 1967-го года – с моей подачи начали составлять проект разведки месторождения аметиста горы Безводной в верховьях Язгулёма. На месторождение, открытое еще в 1952 году, я вышел при попытке оказать помощь туристам, погибающим у истока Оби-Рак-Зоу – левого составляющего Язгулёма. Но окончательно ВПО «Союзкварцсамоцветы» разрешили нам геологоразведочные работы на цветные камни лишь с зимы 1972-19 73 годов. А до этого работали: на ЮЗ Памире, Ляджваре и Кух-и-Лале – СПО «Северкварцсамоцветы» (Ленинград), на Бирюзакане – «Средазкварцсамоцветы» (Ташкент), на Карлюке – «Центркварцсамоцветы» (Москва). После этого они стали отдавать месторождения нам.
Программным стал мой доклад: «Закономерности размещения цветных камней Таджикистана», тезисы которого опубликованы в сборнике «Геология, методы поисков, разведки и оценки месторождений ювелирных, поделочных и декоративно-облицовочных камней». Тезисы докладов Семинара 8-10 апреля 1975 года.
Я горжусь своими прогнозами и предсказаниями, сформулированными в этих тезисах. Особенно предсказанием рубина. «Районы развития пород амфиболитовой и гранулитовой фаций метаморфизма в Центральном Памире (возможно, и в других тектонических зонах) благоприятны для нахождения эпидота, скаполита, кордиерита, хиастолита, кианита, сфена, амазонита, гранатов, рубина, циркона, раухтопаза и кварца-волосатика». Более половины из перечисленных минералов в 1974-1975 годах еще не были там найдены в чистых кристаллах. Но к 1979 году уже всё это было найдено и даже больше. Мы уже хорошо развернулись. Каждый год у нас по Таджикистану и Туркмении были десятки новых открытых месторождений и проявлений. И главная заслуга в находках на Восточном Памире, несомненно, Анатолия Михайловича Скригитиля.
Академик Рауф Баратович Баратов хорошо знал о наших открытиях и успехах. Как и Дмитриев, который всеми силами пробивал создание в Институте геологии АН Таджикской ССР геммологической лаборатории. Кстати, это название тоже запущено в обиход с моей подачи, и не только в нашей экспедиции. Музей самоцветов в экспедиции организовать тогда не разрешили. Я попытался назвать его геммологической лабораторией, но и это не удалось пробить через чинуш МинГео СССР – в экспедиции не положено, так как лаборатории – это в НИИ. А на производстве – только химико-аналитические. Я посоветовался с профессором Киевленко. Ему название понравилось, и он создал в экспедиции «Центркварцсамоцветы» Геммологическую партию, но это было уже потом, в начале 1984 года, когда ушел на пенсию Начальник ВПО «Союзкварцсамоцветов» Арис Петрович Туринге. Под него и была создана Геммологическая партия.
В 1978 году академик Баратов написал в нашу экспедицию письмо с просьбой поддержать их в создании лаборатории по изучению драгоценных камней. Посовещавшись, с начальником экспедиции и его замами, мы решили поддержать, и я подготовил соответствующее письмо. В итоге мы получили не помощников в нашей работе, а конкурентов, да еще и с претензиями и палками в колеса.
Летом 1979 года Дмитриев, будучи уже начальником лаборатории, приехал на полевые работы на Восточный Памир с тремя студентами. Встал лагерем недалеко от лагеря нашего подвижного поискового отряда и через перевал от лагеря 11-й партии в Кукурте, южнее, в бассейне Чверь-Айрыка. Как-то во второй половине лета к Скригитилю в гости и на консультацию через перевал приходят от Дмитриева три студента – три Ка: Гриша Красный, Кутузов и Ким. (По окончании Университета Красный работал в экспедиции «Памиркварцсамоцветы», кажется, сначала у Скригитиля, а потом на мраморный оникс в 8-й партии. Пытался у нас работать и Алексей Кутузов). Но тогда, в 1979 году, они попросили не говорить Дмитриеву об их визите, так как он их зажимает, не дает свободы и от его практики они мало чему учатся. И показывают горсть красных кристаллов, якобы, благородной шпинели. Они трое нашли это проявление. Показали кристаллы Эдуарду Алексеевичу, а тот их и идентифицировал как шпинель. На том основании, что у рубина нет спайности, а у этих кристаллов – весьма совершенная, в трех направлениях.
Скригитиль со свойственным ему ершистым ехидством и сарказмом подтвердил высокое знание минералогии их шефа: «Да, это прекрасные красные кристаллы, только не шпинели, а рубина!» «Как же так?! А спайность?!» «Да это не спайность, а идеальная отдельность вследствие механического двойникования!» – И выставил перед студентами целое ведро кристаллов лучшего качества, он еще год назад нашел там же целую зону (Тура-Кулома) проявлений рубина в трех полосах мраморов (позднее – в пяти!), в том числе и близко от точки, найденной студентами. И планомерно их изучал, пока не вышел на лучшее месторождение Снежное.
Проявление Три-Ка было названо нами по фамилиям трех студентов неспроста, а чтобы застолбить их приоритет. Сейчас я уже не помню точно, кто предложил это название. Но кажется, не студенты, и, тем более, не Дмитриев. Название дал Скригитиль, но, быть может, я навел его на эту мысль. Я приехал в лагерь 11-й партии через несколько дней после визита студентов. Скригитиль всё мне рассказал и показал. Сказал и об обеспокоенности студентов, что их шеф намерен присвоить лавры первооткрывательства «благородной шпинели». Вот тут в беседе и сформировались эти: Три-Ка. Студентам посоветовали подать официальную заявку на открытие.
Потом в поле были встречи и со студентами, и с Дмитриевым, и много совместной работы со Скригитилем. А осенью, уже в Душанбе эти студенты принесли мне, как главному геологу экспедиции, официальную Заявку на открытие проявления рубина Три-Ка. И главный геолог экспедиции, как у нас было заведено, выдал им официальную Справку о приеме Заявки на открытие проявления рубина Три-Ка. Дмитриев потом очень расстроился, когда мы не приняли Заявку от него, и пытался устроить тяжбу, даже некрасиво подставил академика Баратова. С подачи Дмитриева Рауф Баратович направил начальнику нашей экспедиции официальное письмо, в смысле, мол, нельзя принимать Заявки на открытие месторождений сотрудниками Института через головы начальства. На что получил ответ: «Принимаем Заявки как от частных лиц, так и от официальных Институтов и предприятий. И благодарим хороших студентов, которые были у Вас на хорошей практике». Вроде бы, этим инцидент был исчерпан. У меня не было, и нет к Эдуарду Дмитриеву никаких претензий и предвзятого отношения. Да и тогда это представлялось как мышиная возня, от которой надо было побыстрей освободиться, чтоб не мешала работе.
В ходе геологоразведочных работ были установлены большие промышленные перспективы в восточных отрогах Музкола – Туракуламинское месторождение. Рубиноносная пачка мраморов, переслаивающихся с кристаллическими сланцами, протягивается с северо-запада на юго-восток по южному склону Туракуломинского хребта. Не зря Скригитиль уверенно говорил, касаясь перспектив на Восточном Памире:
– Ждем море памирских рубинов!
Скригитиля, как всякого талантливого геолога, водила за руку удача, в любых «пустых», на первый взгляд, сланцах он невозмутимо «унюхивал» полость, порой размером с ладошку, из которой непременно извлекал один-два кристалла.
Ловкость и сноровка во многих делах – это заметно отличало Анатолия Михайловича. Однажды на Западном Пшарте спустились они с Юрой к реке. Голодные, уставшие. Михалыч, не мешкая, без всяких понтов, достал нож, зашел в воду по колено и заколол рыбу весом больше килограмма. Вот так удачно ткнул в воду и пригвоздил гольца. Тут же рыбу зажарили и утолили голод.
По склонам Анатолий Михалыч приноровился спускаться бочком, левым, а поэтому на нем быстро «горели» левые ботинки, стачивались каблуки. Он надевал запасной, снашивал быстрее и запасной, приходилось бросать работу и срочно заниматься ремонтом обуви.
На спуске с Кукуртской штольни стоптался очередной ботинок, Михалыч в сердцах оторвал подошву вместе с каблуком и вприпрыжку, почти на одной ноге, если ее можно назвать ногой, с ворчанием двинулся к лагерю. У Юры, язвы, – он не может без этого - вырвался дельный совет:
– Михалыч, тебе какая разница – левый-правый, надевай правый на левую, да и ходи туда-сюда.
Скригитиль поначалу обиделся, что-то тихонько буркнул в ответ, а потом, спустя немного времени, рассмеялся сам над собой, над нелепостью этой обиды и очевидностью того, что совет на самом деле неплох.
В конце 80-х годов Михалыч заканчивал поисково-оценочные работы на главном участке месторождения – Снежном. Здесь корундоносный пласт серого крупнозернистого кальцитового мрамора залегает между кианито-гранато-биотитовыми сланцами и слоем желтого мрамора. В сером мраморе наблюдаются минерализованные зоны, кулисообразно расположенные вдоль плоскостей напластования.
Характерны призматические, нередко уплощенные кристаллы красного корунда. Уникально крупный образец достигал величины девять на семнадцать сантиметров при массе 1465 граммов. В среднем обогащенное рубиновое сырье, пригодное для фасетной огранки, достигает размеров до одного сантиметра.
В той же пачке мраморов в семи-восьми километрах юго-восточнее Снежного находятся корундоносные участки Нижний и Три-Ка с аналогичным геологическим строением. Однако они значительно уступают Снежному по масштабам развития корундовой минерализации и выходу ювелирного рубина. Кстати, на Снежном в 1985-м году, при ведении оценочного бурения на глубине тридцати метров, в керне был поднят кристалл красного ювелирного рубина. В музее конторы хранились образцы с кондиционными рубинами размером в полмизинца. Один из камней – Юрина находка. В сезон 1982-го года на месторождении был извлечен знаменитый музейный сросток рубина весом два с половиной килограмма. Объемом с касушку. Нередко к окончанию полевого сезона у Юры в сейфе накапливалось и хранилось до трехсот килограммов обогащенного рубинового сырья – результат сезонной добычи.
Рубиновые образцы яркие, густонасыщенные, кроваво-багрового цвета, практически «голубиной крови», музейного ряда. Хотя в тот момент, когда их извлекают из недр, рубины с матированной поверхностью ничем еще не напоминают блестящие украшения музеев и корон. Кстати, в Бирме, в Могоке, до сих пор все поголовно убеждены, что если бледноватый рубин закопать обратно в землю, он со временем «созреет» и станет кроваво-красным. А обитатели рубиновой долины верят в то, что, если беременная женщина перейдет вброд ручей, текущий из рубиновой шахты, духи-хранители тут же спрячут свои сокровища в глубины недр.
В музее выставлены образцы рубинов с включениями иголочек рутила, придающих камню нежный, шелковистый отлив. При надлежащей шлифовке рубина кабошоном рождается эффект кошачьего глаза или же высоко ценимый астеризм – фигура шестилучевой звезды, скользящая по поверхности камня при его повороте.
Вблизи месторождения с рубинами известны гранитные миароловые пегматиты с топазом и ювелирным турмалином, есть проявление кордиерита и крупные скопления гидротермального ювелирного скаполита. Скаполит на Кукурте отражен полным изоморфным рядом, от сиреневого мариалита до желтого и белого мейонита (свое название скаполит приобрел от латинского «скапус» – стрела, за характерную, ярко выраженную вертикальную штриховку). У самоцветчиков наиболее ценным считался скаполит нежнейших лиловых оттенков. Что касается кордиерита, хорошие кристаллы правильной формы этого минерала крайне редки. Поразительной особенностью Кукуртского кордиерита является способность образовывать великолепные сростки кристаллов. «Синий цветок подземного царства» – так называли его в древности. Если смотреть на кордиерит в одном направлении, он пепельно-серый, а при повороте, подчиняясь свойству плеохроизма, внезапно наполняется густой сапфировой синевой, фиалковым цветом.
Благодаря этому комплексу месторождений площадь получила название Кукуртского самоцветного узла. Пегматитовое поле расположено в пределах Музкол-Рангкульского мегаантиклинория в ядерной части Кукуртской антиклинали, сложенной докембрийскими гнейсами, кристаллическими сланцами, кварцитами и мраморами, а также гранито-гнейсами и мигматитами протерозойского интрузивного комплекса. Миароловые пегматиты тесно связаны с мезо-кайнозойскими лейкократовыми гранитами и размещаются вблизи массива этих гранитов. В пегматитовом поле отмечена определенная зональность: ближе к гранитному массиву шлировые и жилообразные пегматиты с ювелирным золотисто-желтым топазом и морионом, далее следуют микроклиновые берилло-топазоносные жилы с аквамарином, гелиодором, фенакитом, эпидотом.
Эпидот встречается в виде хорошо сформированных темно-оливковых, черных кристаллов и радиально-лучистых игольчатых агрегатов в ассоциации с раухтопазом. За их схожесть с еловыми веточками самоцветчики называли их лапочками. Характерны срастания топаза с шерлом, друзы - с ювелирным аквамарином.
На наибольшем удалении от массива – крупные пластообразные микроклин-альбитовые пегматиты с натриево-литиевой минерализацией с клевеландитом, лепидолитом, цветными турмалинами, редким бериллом – морганитом, голубым топазом, альмандином.
Отмечаются кристаллы зеленого апатита, ювелирного винно-желтого данбурита величиной до пяти сантиметров, флюорита, ростерита, замечательно сформированных кристаллов и двойников кордиерита, ильменорутила, сфалерита, сфена, редких по своей природе танталита, еремеевита, колумбита и гамбергита.
Нередки эффектные образцы прозрачных топазов, пронизанных игольчатым рубеллитом, часто встречаются причудливые, как букет чайных роз, друзы турмалинов с лепидолитом. Прорастания кристаллов ростерита по мориону. Образцы с прорастанием кристаллов амазонита в кристаллах кордиерита.
Только Юра Шафрановский видел, какую «стойку» сделал покойный ныне патриарх советской и российской минералогии, и не только минералогии, Всеволод Всеволодович Жуков, когда увидел в моей коллекции классический двойник кордиерита. Или, как его называют, водного сапфира. Он так плотно насел на меня и не отступился, пока я не подарил ему кордиерит. Но я сразу уже понял, что мне этого не избежать. Когда дарил деду камень, сам радовался, больше оттого, что смог доставить удовольствие человеку. Радовался еще и тому, что Всеволод Всеволодович – единственный, кто оценил по достоинству уникальность образца. Уральские геологи взирали на него не то чтобы с равнодушием – без эмоций.
Последние тела пегматитов расположены в северо-западной краевой части поля на максимальном удалении от массива материнских гранитов альпийского возраста. Эти крупные жильные тела зонального строения Мика, Полихромная, Дорожная и другие, залегают в кварцитах протерозоя, в месте резкого погружения шарнира Кукуртской антиклинали. Мика, а также и проявление Антошка, названы Скригитилем в честь своих сыновей Михаила и Антона. Есть там и проявление Эля – в честь его жены.
Самая крупная и продуктивная жила – это Мика. Открыта и изучена Скригитилем в 1979 году. Имеет плитообразную форму с раздувом, и крутой угол падения. В раздуве жилы отмечается кварцевое ядро с горным хрусталем. Турмалин на Мике встречается самых различных цветовых оттенков и сочетаний. Иными словами, прошедший весь поэтапный комплекс развития пегматитового процесса.
А вот вершину эту, на которой обнажена жила Мика, неплохо было бы назвать именем Скригитиля. Это мнение Астапова и вот что говорит он по этому поводу:
– Ее высота 5000,1метра на официальных картах, а на штурманских летных – 5080 метров. Не высока вершина, да с нее далеко видно! Мы со Скригитилем, подолгу работая на жиле Мика, часто любовались на семитысячник Музтаг-Ата (Отец Снежных Гор) в Китае, который на пятьсот метров выше пика нынешнего Сомони. А также на восьмитысячник Чогори, расположенный в четырехстах километрах юго-восточнее, в Гималаях.
Крупные экземпляры рубеллита встречены в жиле Дорожной.
Кроме традиционных турмалиновых «солнышек» и «веточек», встречаются «арбузные» турмалины. Редкие, а потому особо ценные в любой коллекции – светлоокрашенные зеленые турмалины с рубеллитовой вершиной – «головой турка», похожие на турецкую феску, с «головой мавра», называемые еще черноголовиками.
Нередки образцы с прорастанием кристаллов рубеллита и полихромного турмалина по мориону. Сами морионы на просвет имеют кофейный цвет. Отмечаются образцы горного хрусталя с игольчатыми кристаллами индиголита и других турмалинов. Турмалиновые волосатики. Когда тончайшие иголочки индиголита не различимы глазом, хрусталь приобретает необычный сапфировый оттенок.
В кристаллических сланцах и других метаморфических породах присутствуют, жило-и линзообразные секущие тела миароловых хорошо дифференцированных пегматитов с топазом, амазонитом, кордиеритом, аквамарином. Так, жила «Амазонитовая» залегает в скаполит-амфибол-биотитовых сланцах с пологим углом падения. Она отчетливо зональна с краевыми олигоклаз-микроклиновыми зонами гранитной и графической структуры, сменяющимися к центру жил блоковым кварц-микроклиновым слабо альбитизировынным пегматитом и кварцевым ядром. В блоковой зоне под кварцевым ядром обнаружено несколько полостей неправильной формы с кристаллами амазонита, прозрачного адуляра и дымчатого кварца.
Можно говорить о многоликости амазонита, о существовании целого ряда его разновидностей.
Памирский амазонит разительно отличается от амазонита из месторождений других регионов планеты, скажем, Кольский или Ильменский камень пестрый, как бы рябоватый, а камень с Восточного Памира особенный, с необычайно нежным тональным морским оттенком, с гребешками белой «пены» по спайности, камень с поэтическим настроением.
Амазонит принадлежит к тем минералам, которые постоянно находились в центре внимания многих поколений исследователей. В этом смысле амазонский камень прочно удерживается в строю чудесных по своей красоте самоцветов Памира.
Многим коллегам самоцветчикам, близко знававшим Скригитиля, доподлинно известно, как он боролся за чистоту языка в отношениях на производстве и при ведении полевых работ, а также за чистоту и порядок в полевых лагерях и на базах партии. В свое время и на Амазоните в присутствии Михалыча поддерживался надлежащий порядок. Но однажды, грубо нарушив космическую тишину высокогорья, покой и уединение геологов, на территорию палаточного городка въехал Степовской на бульдозере, в смысле рядом с бульдозеристом. Михалыч такой крик поднял, что из всех палаток народ стал выглядывать с вопросом: что случилось – война, что ли? А Юрка, спокойно переждав гневную речь Скригитиля, ровным и интригующим тоном сказал ему, показывая на лопату бульдозера: «Чем орать, Михалыч, ты лучше глянь сюда!»
В процессе горных работ он вскрыл гигантский погреб на месторождении с так называемым кварцевым ядром, который явил белому свету кристаллы дымчатого кварца метровой величины, и попросил бульдозериста аккуратно подцепить в лопату самый крупный из них. Ну и привезли в лагерь.
Эффект был потрясающий. Юрка стоял и с присущей ему ухмылкой потирал руки. Скригитиль обомлел на минуту, напрочь забыв о тракторе в жилой черте, а потом – ноги в руки и бегом полетел на погреб, и не вылезал почти сутки из него. А «камушек» по праву занял достойное место в музее конторы.
Быть может, я кого-то и утомил геологией Восточного Памира, но мне очень хотелось показать вам, насколько богата минералогия Кукуртского самоцветного узла, кратко коснуться условий образования и закономерностей размещения самоцветов. А также хочется отметить, что огромный вклад в дело изучения Восточного Памира, и в целом Памира, внесли мои коллеги и друзья: Скригитиль Анатолий Михалыч, Валентин Леонтьевич Свирид, его сын – Серега Свирид, Захарчук Николай Афанасьевич, Дроздов Всеволод Митрофаныч, Юра Степовской, Гена Кафанов, Зина Лопырева, Соня Дусаева, Зарик Джураев, Карим Шамси-Заде, Нина Андреевна Казанцева, Сергей Герасимов, Слава Белынцев, Слава Маркарянц, Парфёнов Юрий Иванович, Данила Пан, Галя Доценко, Таня Гайдаренко и многие-многие другие геологи, горняки, маркшейдеры и простые рабочие. Надо учитывать, что трудились самоцветчики в далеких от комфорта условиях сурового высокогорья Восточного Памира. Скажем, Снежное располагалось на отметках с диапазоном 4200-4250 метров, разведанный северо-западный фланг Туракуломы – 4700 метров, пегматитовое поле Кукурта находилось практически на пяти тысячах.