АНАСТАСИЯ ЦВЕТАЕВА Из воспоминаний — Многие ищут в этом стихотворении некий подтекст, скрытый смысл, а его просто нет… Мне было 20 лет. К этому времени я рассталась со своим первым мужем и осталась одна на руках с 2-летним сыном. Маврикий Александрович оказался у меня дома случайно, по просьбе друга. Встретившись первый раз, мы проговорили целый день. Маврикий Александрович предложил мне руку и сердце, и я стала его женой. Когда муж познакомился с Мариной, он был поражён: ей всего 22 года, а у неё уже вышло два сборника поэзии. А ещё у неё прекрасная дочь и замечательный муж. В те годы Марина была счастлива и хороша собой. Маврикий любовался ею, а сестра чувствовала это и краснела. Она была очень благодарна Маврикию Александровичу, что он рядом со мной, любит меня и я не одинока… Именно об этом и маринино стихотворение. Никакого двойственного смысла в нём нет. * * * Счастливый, но столь непродолжительный брак между Анастасией Цветаевой и Маврикием Минцем, которому Марина посвятила это своё стихотворение, продлился всего 2 года. Он скончался в Москве 24 мая 1917 года от приступа острого аппендицита, а его вдова так больше и не вышла замуж. Мне нравится, что вы больны не мной… Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной – Распущенной – и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. Мне нравится еще, что вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем, ни ночью – всуе… Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Спасибо вам и сердцем и рукой За то, что вы меня – не зная сами! – Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце, не у нас над головами,– За то, что вы больны – увы! – не мной, За то, что я больна – увы! – не вами! – Марина Цветаева, 3 мая 1915

Сергей Эфрон и Маврикий Минц, второй муж Анастасии Цветаевой, Ася с сыном Андреем и Марина с дочерью Ариадной. Александров, 1916 .

Фильм-монолог Анастасии Ивановны Цветаевой о своем детстве: "нали мы три языка – русский, французский, немецкий", о рождественской елке, об удивительной матери, об отце – знаменитом профессоре Иван Владимировиче Цветаеве, об открытии им музея изобразительных искусств в Москве, о сестре – Марине Ивановне Цветаевой, о доме, в котором они жили до революции, и который сохранился до сих пор, а она живет в пансионате для престарелых; о страшном голодном 1921 годе; о смерти своей сестры и поисках ее могилы; о годах, проведенных в лагерях... И все-таки, Анастасия Ивановна провозглашает: "Где судьба бы вам жить не велела – в блеске бала иль в сельской тиши, расточайте без счета и смело все сокровища вашей души..." Мне, конечно, жалко больше всего, что погибло все то, что я написала до 43 лет, когда меня увезли из Москвы. У меня были два двухтомных романа, хорошие главы там были, я с удовольствием их вспоминаю, но они погибли! Повести были, переводы были, переводы Карлайля, который до сих пор считается непереводимым, большие трудные работы – сравнительные таблицы времен разных европейских языков, все это погибло! В фильме принимают участие ее подруги – Татьяна Ивановна Лещенко-Сухомлина и Евгения Филипповна Кунина. В названии фильма использованы строки из неосуществившегося стихотворения Цветаевой «Мне девяносто лет». Интересна история его создания. «В 1974 году, в Коктебеле, у моря, ища камушки, я написала стихотворение «Мне 80 лет». Оно существует, - вспоминала Анастасия Цветаева. - В 90 лет, готовя еду и моя посуду, я промурлыкала в воздух стихи «Мне 90 лет». Радуясь, что они нисколько не хуже тех, 10 лет назад. Но телефоны, дела, люди, день до вечера без возможности записать стихи… А когда в поздний час я захотела их воплотить - они растворились в воздухе – память не удержала их». «Восемьдесят лет» Мне восемьдесят лет. Еще легка походка, Еще упруг мой шаг по ступеням, Но что-то уж во мне внимает кротко Предчувствиям, и предсказаньям, снам. Мне восемьдесят лет? Сие понять легко ли, Когда еще взбегаешь по холму, И никогда еще сердечной сильной боли, Ни головной, - но сердцу моему Уж ведомо предвестие томленья Тоска веселья, трезвость на пиру, Молчания прикосновенье К замедлившему на строке перу.