Автор фантастического романа «Солярис», знаменитый польский писатель и философ Станислав Лем имел большие претензии к одноименному фильму не менее знаменитого режиссера и сценариста Андрея Тарковского. Несмотря на то что драма получила Гран-при Каннского кинофестиваля и с момента выхода признается одной из величайших фантастических лент в истории мирового кинематографа, Лем посчитал, что Тарковский вместо настоящего «Соляриса» снял экзистенциальный анекдот в духе «Преступления и наказания»

Кадр из фильма «Солярис» (1972, режиссер Андрей Тарковский). Донатас Банионис в роли Криса Кельвина Об этических поисках Тарковского как режиссера и сценариста (в соавторстве с Фридрихом Горенштейном) «Соляриса» Станислав Лем писал так: «…мы здорово поругались с Тарковским. Я просидел шесть недель в Москве, пока мы спорили о том, как делать фильм, потом обозвал его дураком и уехал домой… Тарковский в фильме хотел показать, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле — прекрасно. Я-то писал и думал совсем наоборот. К этой экранизации я имею очень принципиальные претензии. Во-первых, мне бы хотелось увидеть планету Солярис (здесь и далее — курсив “Литературно”), но, к сожалению, режиссер лишил меня этой возможности, так как снял камерный фильм. А во-вторых (и это я сказал Тарковскому во время одной из ссор), он снял совсем не “Солярис”, а “Преступление и наказание”. Ведь из фильма следует только то, что этот паскудный Кельвин довел бедную Хари до самоубийства, а потом по этой причине терзался угрызениями совести, которые усиливались ее появлением, причем появлением в обстоятельствах странных и непонятных. Этот феномен очередных появлений Хари использовался мною для реализации определенной концепции, которая восходит чуть ли не к Канту. Существует ведь Ding an sich, непознаваемое, Вещь в себе, Вторая сторона, пробиться к которой невозможно. И это в моей прозе было совершенно иначе воплощено и аранжировано… А совсем уж ужасным было то, что Тарковский ввел в фильм родителей Кельвина, и даже какую-то его тетю, а прежде всего — мать, а “мать” — это “Россия”, “Родина”, “Земля”. Это меня уже порядочно рассердило. Были мы в тот момент как две лошади, которые тянут одну телегу в разные стороны… В моей книге необычайно важной была сфера рассуждений и вопросов познавательных и эпистемологических, которая тесно связана с соляристической литературой и самой сущностью соляристики, но, к сожалению, фильм был основательно очищен от этого. Судьбы людей на станции, о которых мы узнаем только в небольших эпизодах при очередных наездах камеры, — они тоже не являются каким-то экзистенциальным анекдотом, а большим вопросом, касающимся места человека во Вселенной, и так далее. У меня Кельвин решает остаться на планете без какой-либо надежды, а Тарковский создал картину, в которой появляется какой-то остров, а на нем домик. И когда я слышу о домике и острове, то чуть ли не выхожу из себя от возмущения. Тот эмоциональный соус, в который Тарковский погрузил моих героев, не говоря уже о том, что он совершенно ампутировал “сайентистский пейзаж” и ввел массу странностей, для меня совершенно невыносимых».

Кадр из фильма «Солярис» (1972, режиссер Андрей Тарковсикй). Донатас Банионис в роли Криса Кельвина и Наталья Бондарчук в роли Хари Станислав Лем (12 сентября 1921 — 27 марта 2006) — польский писатель-фантаст, философ, футуролог, автор труда «Сумма технологии», в котором он предвосхитил создание искусственного интеллекта и виртуальной реальности. Книги Лема переведены на более чем 40 языков мира. Андрей Тарковский (4 апреля 1932 — 29 декабря 1986) — выдающийся русский советский кинорежиссер и сценарист, после 1980-го года работавший в Европе. Его фильмы, особенно «Андрей Рублев», «Зеркало» и «Сталкер», регулярно включаются в списки лучших кинокартин всех времен. Сын поэта и переводчика Арсения Тарковского. Материал: Слава Лавочкин #ЭтоИнтересно