Михаил Лурье, фольклорист

Когда праздничное застолье подходит к концу, гости и хозяева начинают вспоминать народные песни — песни, хотя бы пару куплетов из которых помнит любой говорящий по-русски. Многие из них, хотя и живут сегодня как вполне фольклорные тексты, имеют авторов. Литературоведы называют их «песнями литературного происхождения». Входит в них и общеизвестная «казачья» песня о черном вороне. Имя ее автора уверенно называли составители сборников «литературных народных песен» с середины XX века, приводя заодно и ее полный текст. Фольклорист Михаил Лурье из Европейского университета в Санкт-Петербурге изучил историю песни и обнаружил, что автор «Черного ворона» на самом деле не имел к ней никакого отношения. Рассказываем, как песня сначала нашла автора и как потом его потеряла.

Баллада «Черный ворон», в которой умирающий на поле боя воин в последние минуты жизни просит зловещую птицу слетать на родину и известить родных о его гибели — возможно, самая известная фольклорная песня, представляющая национальную песенную традицию.

Популярность этой песни и ее завидную сохранность в культурной памяти можно объяснить, вероятно, тем, что первый куплет из нее прозвучал в культовом фильме братьев Васильевых «Чапаев», вышедшем на экраны в 1934 году.

Сегодня варианты «Ворона» записывают в экспедициях и публикуют в сборниках фольклористы, ее поют на домашних праздничных застольях, ее исполняют звезды эстрады и народные хоры, ее истории, интерпретациям и исполнениям посвящено несколько обширных журналистских и блогерских публикаций в сети и статья в русской Википедии.

И в любительских публикациях, и в наиболее вероятном их источнике — авторитетном, близком к академическому формату, фольклористическом сайте о песнях a-pesni.org — о «Черном вороне» пишут, что баллада представляет собой «укороченный вариант песни, восходящей к стихотворению Николая Веревкина „Под зеленою ракитой“ (1831)».

Соответственно, песня «Под ракитою зеленой» на том же сайте подписана так: «Солдатская и казачья песня, сочинена Николаем Веревкиным 14 мая 1831 года после битвы под Остроленкой в ходе подавления польского восстания 1830–31 годов. Строфы, представляющие собой обращение солдата к ворону, бытуют также как самостоятельная песня — „Черный ворон“».

Про Николая Веревкина подробнее можно прочитать здесь 

Народная песня «Под ракитою зеленой»

На протяжении ХХ века эта песня не раз фиксировалась фольклористами и попала в ряд научных изданий. В упомянутых выше и других сетевых публикациях приводится и приписывается Веревкину текст, через несколько звеньев заимствований восходящий к сборнику «Городские песни, баллады, романсы», изданному московскими фольклористами.

Авторское стихотворение «Под зеленою ракитой»

Как же выглядел этот первоисточник — текст, опубликованный в «Русском инвалиде» и вдохновивший художника (или издателя) лубочных картин?

Очевидно, что Виктор Гусев обнаружил его не среди тысяч номеров военной газеты «Русский инвалид», а именно на лубочной картинке, упомянутой в описании «песенных» лубков, выполненном Сократом Клепиковым. Государственный литературный музей, в коллекции которого хранится лубок со стихотворением Веревкина, любезно согласился предоставить N + 1 его электронную копию.

Вот тексты в более ранних публикациях — сборниках 1880-х годов

И опубликованные в этих изданиях тексты, и приведенные в двух из них (сборниках солдатских песен) нотировки напевов не оставляют сомнения, что до определенного момента песня о геройской смерти русского воина и песня о разговоре умирающего воина с вороном бытовали в качестве совершенно самостоятельных песен.

Выводы следствия

Подведем итоги и попробуем рассказать историю «Черного ворона» заново с самого начала.

14 мая 1831 года после боя под Остроленкой, унтер-офицер Невского пехотного полка Николай Федорович Веревкин написал стихотворение «Раненный русский воин», которое в том же году было опубликовано в «Русском инвалиде», а оттуда быстро попало на лубочную гравюру. В этом стихотворении ворон упоминается единожды и во множественном числе («враны»), герой ни в какие разговоры с ними не вступает. Через практику солдатского коллективного пения в том воинском подразделении, где на тот момент служил сочинитель, и/или через посредство «народной картинки» текст стихотворения стал самостоятельной песней, в основном бытовавшей в солдатской и, позже, в казачьей среде.

Не позднее второй половины XIX века в фольклорном обращении, в частности, в армии, распространилась другая песня, текст которой представляет собой диалог умирающего воина с вороном. В тексте этой песни использованы хорошо известные фольклорной традиции метафора смерти как свадьбы и мотив просьбы героя, умирающего вдали от родного дома, передать семье весть о его гибели. К этой песне творчество Веревкина не имеет никакого отношения.

В определенный момент (не позднее начала ХХ века) произошла контаминация текстов этих двух песен. Она стала возможной благодаря, во-первых, комплементарности сюжетных ситуаций (и там и там речь идет об умирающем на поле боя воине), во-вторых — единству стихотворного размера (четырехстопный хорей), в-третьих — общей среде бытования (армия, казачество). Возникшая в результате этой контаминации «комбинированная» версия оказалась устойчивой, получила большое распространение, и вытеснила из фольклорного обращения исходную версию песни на слова Веревкина (без диалога с вороном). В то же время песня о черном вороне в своей изначальной версии (без экспозиции) продолжала бытовать и не только не утратила популярности, но и умножила ее благодаря использованию в фильме «Чапаев».

До тех пор, пока исследователи не знали о существовании литературного источника песни «Под ракитою зеленой», они могли видеть в ней расширенный вариант «Черного ворона». После того, как Виктор Гусев в комментарии упомянул о стихотворении Веревкина, но текст его продолжал оставаться вне поля зрения, общим местом стало, наоборот, считать «Черного ворона» сокращенной версией «веревкинской» песни «Под ракитою зеленой».

Теперь, когда мы увидели исходный текст стихотворения Веревкина, становится ясно, что его текст в какой-то момент «присоединился» к «Черному ворону», но не удержался. Сегодня в большинстве случаев эта песня поется без «веревкинских» фрагментов, а мы должны исключить «Ворона» из числа «песен литературного происхождения».

По материалам сайта  N + 1

П.С. Прошу прощения за длинный текст поста. Но как ни старалась сократить, не получилось. Уж больно интересная тема. Буду очень благодарна всем дочитавшим до конца. Предлагайте в комментариях свои версии исполнения песни.



А теперь лучшие варианты исполнения этой песни. Слушаем Черный ворон