________________________

Доверию, равно как и близости в любой личной истории, включая родительскую, неоткуда будет взяться, если историю эту изначально искусственно стерилизовать ото всего, что не так просто выдерживать.
Когда нельзя плакать, нельзя не соглашаться, нельзя показывать своё плохое настроение, нельзя прямо говорить обо всех своих чувствах, нельзя взрываться от злости или боли, нельзя проявлять естественную агрессию, нельзя задавать неудобные вопросы, нельзя честно обозначить своё нежелание выполнить что-то, нельзя проявить слабину, нельзя оказаться не таким, каким хотят видеть...
Ничего нельзя. Ничего нельзя, кроме того, что будет больше имитировать, чем отображать реально существующие взаимопонимание и безопасность в семье.
Речь не идёт о вседозволенности, полной эмоциональной распущенности и спекуляции сильными эмоциями - это другой конец палки, от которой не слаще.
Речь о праве на актуальное состояние, о возможности оказаться принятыми не только в периоды отсутствия проблем и способности никому не доставлять никаких хлопот, о глубине восприятия, в котором человек ценен априори и полностью, и ему не надо изо всех сил поддерживать свою условную хорошесть там, где происходящее требует иных реакций.Люди, выросшие в атмосфере культивируемого лицемерия, отсекающего на уровне страха стать отверженными выбор быть собой в любых обстоятельствах, испытывают в своей отдельной жизни колоссальные трудности с обретением здоровых отношений.
Им кажется, будто они делают всё, чтобы их полюбили, но на деле они всего лишь проигрывают впечатанный в них сценарий своего лубочного удобства: они не перечат, не спорят, не говорят нет, не задают действительно важных вопросов, соглашаются со всем, отменяют свои приоритеты в угоду чужим, не имеют даже слабых границ, послушно исполняют любые запросы..."идеальная" созависимость.
Они искренне верят, будто их покорность и всеядность обеспечат им принятие, крохи которого они годами привыкли заслуживать в семье.
Но в реальности всё это оказывается востребованным лишь у тех, кто не ищет равных, а наоборот, ищет живой объект для использования, самоутверждения и проведения жестоких экспериментов над терпением хронической жертвы.
Настроенные на честные и взаимные истории почти мгновенно отходят в сторону там, где их пытаются покорить служением, податливостью, готовностью поломать себя подо что угодно.
Им не нужны ни рабы, ни жертвы.
Им нужны равноценные собеседники, любимые, друзья. Равноценные и разные, не боящиеся обозначить себя, предъявить, отказать, поспорить, остаться при своём мнении, соглашаясь лишь тогда, когда согласие не надо изображать.
А эта живая часть почти полностью уничтожена у людей, выросших в созависимости созависимыми.
И восстановление её простым не будет даже тогда, когда человек начнёт испытывать такую потребность. Слишком уж привычны и заучены все линии поведения, которые автоматически воспроизводят себя даже там, где это абсолютно ни к чему...
Но тем и прекрасен сложный путь, что он не превращает нас в тех, кем мы никогда не были и не должны были быть, а возвращает нас к себе, незаметно утраченным или наглухо загримированным под чужие роли.
_____________
Лиля Град