Судьба Человека (истории из жизни)

(пишите в комментариях)

Присоединяйтесь!))

Любящий муж У Риты есть любящий, по её словам, муж, нет детей, и огромный размер одежды. На мой цепкий взгляд, которым я разглядывала её фото, размер, наверное, шестьдесят второй-шестьдесят четвертый. Рита приглашает меня к себе в гости.

- Я повторяю: мне этот ребенок не нужен! Хочешь проблем? Рожай, но ко мне, чтоб никаких претензий!.. Андрей кричал на Таню, злобно выкрикивая эти жестокие слова. Она смотрела на него и не могла поверить своим ушам. А ведь это говорил он, ее любимый Андрюша, человек, к которому она тянулась всей душой и которому доверила себя всю без остатка.

Ольга замерла посреди комнаты, сжимая в руках пыльную тряпку. Голос Дмитрия, резкий и привычно повелительный, прозвучал как щелчок кнута. Она медленно подняла голову, но не поспешила выполнять приказ, как делала это сотни раз за их семь лет брака. Вместо этого её пальцы сжали ткань так крепко, что суставы побелели. — Ты что, оглохла? — Дмитрий не отрывал глаз от телевизора, где шёл футбольный матч. — Я сказал, есть хочу. Обычно она бы уже шла, молчаливая, как тень. Но сегодня что-то внутри дрогнуло. Может, усталость. Может, осознание того, что вчера она проплакала весь вечер в ванной, а он даже не заметил. — Сейчас, — ответила она тихо, но не двинулась с места. — Чего «сейчас»? — Дмитрий наконец повернулся к ней, брови сведены в привычной гримасе раздражения. — Ты вообще слышишь, что я говорю? Ольга глубоко вдохнула. — Я слышу. Просто… я тоже устала. В комнате повисло молчание. Дмитрий смотрел на неё, будто не понимая, откуда взялись эти слова. Его лицо медленно краснело. — О чём ты вообще? — он фыркнул, но в голосе уже прокралась неуверенность. — Ты же дома сидишь! Какая у тебя может быть усталость? Ольга опустила глаза. «Дома сидишь». Как будто она не готовила, не убирала, не стирала его рубашки, которые он даже не складывал в корзину для белья. Как будто она не вставала ночью к ребёнку, пока он храпел, повернувшись к стене. — Я не служанка, — сказала она, и голос её дрогнул. Дмитрий встал с дивана. Его движения были резкими, как у человека, которого внезапно толкнули. — Ты что, обалдела? — он шагнул к ней. — Я на работе вкалываю, а ты тут… — А я?! — Ольга резко подняла голову, и в её глазах, наконец, вспыхнуло что-то живое. — Я что, воздухом питаюсь? Я что, не существую? Он замер. Такого он от неё не ожидал. Никогда. И в этот момент на кухне что-то грохнуло. Оба вздрогнули. — Что это? — пробормотал Дмитрий. Но Ольга уже шла на звук. Её сердце бешено колотилось — от злости, от страха, от чего-то ещё, что она не могла назвать. За дверью кухни её ждал сюрприз. Тарелка, которую она оставила на краю стола, лежала на полу. Разбитая. Но не просто упавшая. Она была разбита изнутри. Ольга застыла на пороге кухни, глядя на осколки. Они лежали не просто на полу – они были воткнуты в линолеум, будто кто-то с силой швырнул тарелку вниз. Но она точно не падала сама. Дмитрий, нахмурившись, шагнул вперед. — Ну и ладно, разбила – подмети и всё, — буркнул он, но голос его звучал неуверенно. Ольга молча наклонилась, протянула руку к одному из осколков. — Не трогай! — вдруг резко сказал Дмитрий. Она вздрогнула, отдернула пальцы. — Почему? — Потому что… — он замолчал, словно не понимая, почему сам это сказал. Осколки лежали странно. Не хаотично, а по кругу, словно обозначая границу чего-то. В центре этого круга – капля. Темная, почти черная. — Это… варенье? — неуверенно спросила Ольга. Дмитрий наклонился ближе. — Не похоже. Капля шевельнулась. Ольга резко отпрянула, в спину ей ударил холодный пот. Дмитрий замер, его лицо вдруг стало серым, безжизненным. — Дим… — прошептала она. Капля растеклась. Не в стороны – вглубь. Линолеум под ней будто размяк, превратился в черную жижу. И из этой жижи медленно полезло что-то. Тонкое. Белое. Палец. Человеческий палец, бледный, с грязным ногтем. Он царапнул пол, оставив за собой мокрый след. — ЧТО ЭТО?! — Ольга вжалась в стену. Дмитрий молчал. Его рука дрожала, когда он потянулся к кухонному ножу на столе. Из черной дыры вылезла ладонь. Потом вторая. Они уперлись в пол, и что-то начало вытягиваться наружу. — Закрой! — вдруг закричал Дмитрий. — Закрой это! Но Ольга не могла пошевелиться. Она смотрела, как из пола выползает женщина. Голая. Мокрая. С длинными черными волосами, слипшимися на лице. Женщина подняла голову. И Ольга узнала ее. Это была она сама. Только… другая. Глаза – пустые, рот – в синяках, на шее – следы пальцев. — Привет, — хрипло сказало существо. — Я – та, кем ты должна была стать. Дмитрий отшатнулся, нож выпал из его руки. — Это… это невозможно… Существо повернуло к нему голову. — Ты хотел такую жену? — оно улыбнулось. Кроваво. — Я – послушная. Я – никогда не спорю. И оно поползло к нему. Дмитрий отпрянул назад, споткнулся о край дивана и тяжело рухнул на пол. Его глаза были широко раскрыты, в них читался чистый, животный ужас. — Не подходи! — он выставил перед собой дрожащие руки, словно мог отгородиться ими от этого... этого чего-то, что медленно выползало из кухни. Существо двигалось неестественно — его тело изгибалось, как у паука, пальцы с длинными грязными ногтями впивались в ковер. Оно оставляло за собой мокрый след, пахнущий сыростью и чем-то кислым, как прокисшее молоко. Ольга стояла, прижавшись спиной к стене. Её сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот разорвёт грудную клетку. Она смотрела на это создание — на себя, но не себя. На ту версию себя, которая могла бы быть, если бы она сломалась окончательно. — Ты... — её голос сорвался на шёпот. — Ты не настоящая. Существо повернуло к ней голову. Его чёрные, пустые глаза, как две дыры в гнилом полотне, уставились прямо на неё. — Я настоящая, — прошипело оно. — Ты просто не хочешь меня признавать. Дмитрий, между тем, наконец нашёл в себе силы пошевелиться. Он отполз к двери, судорожно хватая ртом воздух. — Это сон... Это бред... — бормотал он. Существо резко повернулось к нему. — Ты хотел, чтобы она была тихой? Чтобы не спорила? Чтобы слушалась? — его голос звучал как скрип несмазанных петель. — Вот она. Я. Оно резко дёрнулось вперёд, и Дмитрий вскрикнул, откатываясь назад. — Ольга! — он закричал, впервые за долгие годы обращаясь к жене по имени, а не «эй» или «ты». — Ольга, помоги! Она смотрела на него. На его лицо, искажённое страхом. На его руки, дрожащие, как у старика. И впервые за долгое время почувствовала... жалость. — Я... — она сделала шаг вперёд. Существо тут же повернулось к ней, его шея выгнулась под неестественным углом. — Ты не нужна, — прошипело оно. — Он хотел меня. Послушную. Удобную. Ольга сжала кулаки. — Нет, — сказала она. Тихо, но твёрдо. Существо замерло. — Что? — Нет, — повторила она, уже громче. — Он не хотел тебя. Он просто... не понимал. Дмитрий смотрел на неё, и в его глазах читалось что-то новое — не страх, не злость. Растерянность. Существо медленно поднялось на ноги. Его движения были резкими, угловатыми, как у марионетки на рваных нитках. — Ты лжёшь, — оно закачалось из стороны в сторону. — Он ненавидит тебя. Ольга покачала головой. — Нет. Он просто... забыл, что я человек. В комнате повисла тишина. Существо стояло неподвижно. Потом его тело дёрнулось. Раз. Два. И оно начало рассыпаться — как будто кто-то стёр рисунок ластиком. Сначала пальцы, потом руки, потом лицо... Через несколько секунд на полу осталась лишь лужа чёрной воды. И тишина. Дмитрий сидел на полу, его дыхание было тяжёлым, прерывистым. — Что... что это было? — он прошептал. Ольга медленно подошла к нему и опустилась рядом. — Я не знаю, — честно ответила она. — Но, кажется, нам нужно поговорить. Треск раздался в спальне — резкий, как выстрел. Ольга вздрогнула, не успев ответить Дмитрию. Они бросились на звук. Зеркало над комодом лопнуло по диагонали, но не рассыпалось. В трещине, словно в ране, сочилась чёрная субстанция. — Опять... — прошептал Дмитрий, хватая жену за руку. Из щели выползли пальцы. Тонкие, женские, с облупившимся лаком. — Это не может быть снова ты, — Ольга нахмурилась, чувствуя, как страх сменяется странной злостью. Пальцы схватились за края трещины, раздвигая её. В разломе показалось лицо — её лицо, но с густо наложенным макияжем, с ярко-красными, будто окровавленными губами. — Ох, милые, — новое существо засмеялось хрипло, — вы думали, она была единственной? Оно вылезло целиком, одетое в облегающее чёрное платье. В руках — бокал с вином. — Я — та, кем ты могла стать, — оно сделало глоток, оставив на стекле кровавый след помады. — Если бы не связала себя этим... — оно презрительно кивнуло на Дмитрия. Дмитрий побледнел. — Хватит, — Ольга шагнула вперёд. — Я устала от этих... отражений. Существо рассмеялось. — О, дорогая, ты даже не представляешь, сколько нас ещё! — оно махнуло рукой, и все зеркала в квартире вдруг треснули. Из каждой трещины полезли новые версии. Ольга в свадебном платье, с синяком под глазом. Ольга в деловом костюме, с холодными, пустыми глазами. Ольга-старуха, сгорбленная, с потухшим взглядом. Они заполнили комнату, шепча, смеясь, плача. — Мы — твои невыбранные жизни, — сказала одна. — Мы — твои страхи, — добавила другая. — Мы — то, что он сделал из тебя, — прошипела третья, указывая на Дмитрия. Дмитрий закрыл лицо руками. — Я... я не хотел... — Лжешь! — закричали все существа разом. Ольга чувствовала, как комната начинает кружиться. Стены дышали, пол качался под ногами. — Стойте, — вдруг сказала она. — Вы... вы все — это я. Существа замолчали. — Да, — кивнула та, что была в платье. — Тогда... — Ольга глубоко вдохнула, — тогда я решаю, что с вами делать. Она закрыла глаза. — Я выбираю себя. Настоящую. Раздался громкий хлопок, будто лопнул огромный пузырь. Когда Ольга открыла глаза, существа исчезли. В комнате стояла тишина. Только треснувшие зеркала напоминали о том, что произошло. Дмитрий сидел на полу, его плечи тряслись. — Прости, — прошептал он. Ольга посмотрела на него. — Мы поговорим, — сказала она. — Но позже. Сейчас... сейчас мне нужно побыть одной. Она вышла на балкон, глубоко вдыхая ночной воздух. Где-то вдалеке завывала сирена. Жизнь продолжалась. Первые лучи солнца пробивались сквозь шторы, когда Ольга открыла глаза. Она лежала на диване, укрытая старым пледом. В квартире царила непривычная тишина. Она поднялась и сразу заметил два изменения. Во-первых, все трещины на зеркалах исчезли. Во-вторых, из кухни доносился запах кофе и... горелого тоста. Дмитрий стоял у плиты в мятой футболке, неуклюже переворачивая яичницу. На столе стояли две чашки — одна с трещиной (её любимая), другая новая. — Доброе утро, — сказал он, не поворачиваясь. В голосе слышалась неуверенность. — Я... попробовал приготовить. Ольга молча села за стол. В голове ещё звенело от вчерашнего. Она взяла свою чашку, провела пальцем по трещине. — Я помню, как она появилась, — неожиданно сказал Дмитрий, ставя перед ней тарелку. — Когда ты уронила её в тот день, когда я опоздал на твой день рождения. Ольга подняла на него глаза. Он помнил? — Я тогда... — он замялся, — я тогда был идиотом. Она вдруг рассмеялась. Смех вырвался неожиданно, с лёгкой истеричной ноткой. — Это, пожалуй, самое честное, что ты сказал за последние годы. Дмитрий сел напротив. Его руки лежали на столе ладонями вверх — жест капитуляции. — Я не знаю, что это было вчера. Галлюцинация, нервный срыв или... — он замолчал. — Или правда, — тихо закончила Ольга. Они молча пили кофе. За окном шумел город, обычный будний день. Но в этой кухне что-то изменилось навсегда. — Я запишусь к психологу, — вдруг сказал Дмитрий. — И... если захочешь, мы можем сходить вместе. Ольга внимательно посмотрела на него. В его глазах она увидела что-то давно забытое — того парня, за которого она когда-то вышла замуж. — Да, — кивнула она. — Давай попробуем. Она допила кофе и встала. Подошла к зеркалу в прихожей — целому, обычному. В нём отражалась просто женщина. Не идеальная, не сломанная, не та, кем она могла бы стать. Просто она. "Пока ещё мы", — подумала Ольга, беря сумку. — Я пойду на работу, — сказала она вслух. — А вечером... вечером поговорим. По-настоящему. Дмитрий кивнул. В его взгляде больше не было привычного раздражения — только осторожная надежда. Дверь закрылась. В опустевшей квартире Дмитрий долго стоял перед тем самым местом на кухне, где вчера появилась первая трещина. Потом медленно опустился на колени и провёл ладонью по полу — тёплому, обычному, живому. Где-то вдалеке зазвонил телефон. Начинался новый день. Источник канал Поехали Дальше

Хват ©

В общем, рождением второго ребёнка женщина себя только глубже закапывает в таком случае! Если при одном ребёнке жизнь с мужчиной похожа на катание тяжëлой тачки с проржавевшими и плохо крутящимися колëсами, то с рождением второго всё это лучше не поедет. Зато супруг себя хозяином положения и великим добытчиком будет ощущать, пока жена во втором декрете. (анонимно)

Поиграем?

Нашему браку пришел конец, когда мы узнали о серьезном диагнозе ребенка. Ей 7 было на тот момент.

😍