Фильтр
Все темы

ВНЕБРАЧНАЯ ВНУЧКА

Такого шума в семье Прохоровых не было слышно с самой постройки дома. А выстроен добротный бревенчатый дом еще отцом Егора Кузьмича, известного в селе механизатора, хозяйственного и характерного мужика, как называли односельчане. - Ты куда глядела? Ты где была, когда Нинка хвостом по районам крутила? - По каким районам, тятя? В райцентр ездила… - Молчать! Еще голос подаешь… «щучка»! – Кузьмич топнул ногой, и даже жена Клавдия вздрогнула.

РОДНЕЕ РОДНОГО

-Здравствуй, Настя.
-Здравствуй, Вань...
-Помочь чего?
-Нет, спасибо, сама справлюсь.
- Постой, да погоди ты, ограда вон, со стороны дороги, упала. Я сейчас шёл, там столбы подгнили. пока так, поставил, на выходном с пацаном приду, сделаем, у меня столбы есть.
-Не надо, Иван. Спасибо, председатель обещал рабочих прислать...
- Каких рабочих он тебе пришлёт, не выдумывай. Сказал приду с пацаном.
И Иван тяжело зашагал в сторону конторы. Настя присела на высокое крыльцо, прислонив голову к перилам.
Видит себя Настя девчонкой, ох и озорная была. Как пойдут на вечёрки, ещё до клуба не дошли, а уже всё село знает, что зареченские идут.
Старый клуб находился в центре села, ря

ДОЧКА ИЛИ ШТАНЫ?

– Ты что это, воспитывать меня взялся? Осмелел? Значит так: утих, заулыбался и дал денег, а не то я маме расскажу кой-чего, из-за чего тебя потом на зону загонят! Я знаю, что́ надо рассказать, и как! А мама в любом случае мне поверит, а не тебе! Подумаешь, ценность – мужик! Сказать, что Сергей был потрясен услышанным – это ничего не сказать! Он просто офонарел. Этот неприкрытый циничный шантаж настолько не вязался с обликом нежной двенадцатилетней девочки-припевочки, что просто невозможно! Хотя он уже имел не одну прискорбную возможность убедиться, что ангелочек сей способен на неожиданности. А самое дикое было то, что Сергей, взрослый дядя под сорок лет, понятия не имел,

КЛУБНИЧНЫЕ ПОСИДЕЛКИ

Антонина Викторовна быстро стукнула рукой по будильнику, вскочила, на ходу заплетая свои густые, пушистые волосы в косу, накинула халат и пошла готовить завтрак. Сегодня большой день, клубничный. Надо успеть к открытию базара, чтобы выбрать самую спелую, краснобокую, налитую сладостью солнца ягоду, не мятую, не лежалую, не скисшую от долгого томления в ящиках, а самую–самую, ту, что приглянется. Тоня сварганила яичницу, нарезала колбасу, развернула бумагу, в которой прятался любимый Мишин сыр, твёрдый, желтовато–белый, с большими дырками, такими, какие рисуют в детских книжках. Мишка – это Тонин племянник. В этом году парня сослали к ней на подмогу почти на все лето, п

НАЗЛО СМЕРТИ

Середина августа. Полдень. Ясное, безоблачное небо искрится от солнечных лучей. После ночного дождя земля исходит паром, поют птицы. Назло правящей миром смерти природа нежится в праздничном покое. Только не до праздника людям. И чистое небо им не в радость: вот-вот налетят фашистские самолеты и земля содрогнется от разрыва бомб... Майор медицины главный врач госпиталя Дарья Сергеевна постояла у ворот и медленно побрела к зданию, но, не дойдя до крыльца, опустилась на скамейку под сень покалеченного бомбой старого дуба. Было тяжело у майора на сердце. Тревога не отпускала. Смертельно уставшее тело, казалось, не выдержит нового напряжения. Шутка ли, за трое суток ей не выпало

ПОЖАРНЫЙ СЕРЁГА

Утро было как по заказу. Тихое. Только звякнет где-то щеколда или тявкнет собака, или петухи запоют, словно очнувшись после короткой летней ночи. И вот уже рассвет несмело крадется, словно стесняясь своих первых солнечных лучей, будто говорит стыдливо: «простите, люди, но пора вставать». Серега сладко потягивается на сеновале, где колючесть сена прикрыта старым одеялом, а сверху накинута простынка. Шарит рукой рядом – нет никого. «Убежала», - подумал он и медленно натягивает рубаху, высовывается, чтобы проверить, нет ли кого праздно шатающегося по двору. Но во дворе никого не было. Теплая краля выпорхнула с рассветом. Управляться пора, да и не желает разведенная бабенка пока

МУСОРЩИК

Вырвались из душного города, где, казалось, от жары плавится асфальт. В открытые окна ворвался ветер. Вскоре показался лес, с высокими жёлтокорыми соснами, пышные кроны которых, словно гигантские зонты, спасали от палящего зноя.

ВЛАД И ВАЛЕНТИНА

Во дворе было немало ребят. Но особой дружбой выделялись эти двое: малыш Владик четырёх лет и девочка Валя, второклассница. Разница в возрасте у них была четыре года, и Валя словно играла в дочки-матери с мальчиком. Только и слышалось: - Владя! Иди обедать! Я суп сварила! На звонкий голосок соседки Владик ехал на трёхколёсном велосипеде на «обед», где в старой консервной баночке была налита вода из лужицы и Валя аккуратно помешивала в ней щепкой рваный лопушок. Владик послушно садился на пенёк у сарая, и хозяюшка потчевала его такими щами. - Вот бы дома он у меня так в кухню бежал, а то ведь ничего не ест, тощий как скелет, - улыбалась бабушка Владика, - эх, сиротиночка

- Ну ты и фантик, Егорушка! Выпороть бы тебя как сидорову козу, да некому..

И не ко времени уже! До таких годов дожил, а ума не нажил! Баба Сима плюнула под ноги своему соседу и, припадая на больную ногу, отправилась восвояси. Свое дело она сделала, а дальше уж пусть совесть ему кажет как жить надо. Люди не смогли ума дать, так, может, судьба вмешается? Ишь, что удумал?! Мать родную в казенный дом сдавать! Это где ж такое видано?! Да, лежачая теперь Клавдия, но он ей сын или дядька чужой? Просто зла не хватает! Была бы при силах – не думала бы даже минутки. Забрала бы подругу к себе. А так… Танюшку жалко. Она девка добрая, конечно, но тоже ведь не лошадь, все на себе тянуть. И так остала

ВЕРХ НАД ЛЮБОВНИЦЕЙ

- Зинка, очнись! – говорили ей доярки на ферме. – Муж бегает к любовнице, а ты хоть бы поругалась с ним, ей космы повыдергивала... Зинаида на эти речи скупо улыбалась – тихоня, как ее звали в деревне, она и есть тихоня.

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Едва забрезжил свет в затянутом пеленой дождя оконце, мать растолкала сладко спавшего на печи Федьку. - Вставай, сынку, пора… Отец уж запрягать пошел. Сон не желал выпускал мальчишку из своих причудливых видений, Федьке не хотелось покидать уютное сухое тепло. Но прикосновение материнской руки напомнило, что сегодня день особенный, долгожданный, и Федька сразу вскочил, едва сдерживая радостное волнение, привычно соскользнул в растоптанные холодные кирзаки. Сегодня и вправду был необычный день. Отец сдержал давнее обещание и, наконец, берет сына с собой в райцентр. Впервые в своей десятилетней жизни Федька уезжает. - Да тише ты, тише, оглашенный… Всех перебудишь! – урез

ТРИ ГОДА

-Ой, солнце-то какое! – Валя распахнула шторы и прищурилась. Лучи, путаясь в ресницах, цепляясь за челку, что слишком отросла, вытягивались, истончаясь и вихрясь в нежном утреннем воздухе. – Ба! А окна-то какие грязные… Стыдоба!

СТАРОМОДНАЯ

Софье нужно было родиться в девятнадцатом веке, очень уж она была старомодная. Всё в ней было какое-то несовременное: и лицо, и фигура, и одежда и манеры.
Носить Софья предпочитала длинные платья и юбки. Нет, не старушечьи бесформенные одежки, а очень даже красивые, летящие и струящиеся платья. Просто немодные. Ведь современные девушки носят в основном джинсы и кофты оверсайз.

Баб Веру привезли в больничную палату в пятницу, поздней ночью – сухую, беззубую и совершенно седую.

Скрюченную от боли. Иглы систем выныривали из тонких, пугливых вен, лекарство разливались под пергаментную кожу... Она ничего не видела и не слышала, не понимала, что у нее спрашивают, была не в состоянии что-то ответить. Ночь казалась бесконечной. К утру подкараулил сон - или это было полузабытье от тех лекарств, что все же проникли в ее тело. Мутное, туманное полузабытье где-то на грани между сном и тупой бесконечной головной болью. Врач тронул спящую старушку за плечо. Она проснулась. - Как Вы себя чувствуете? Голова болит? - Да… И рука правая почему-то. - У Вас случился приступ, судор

ВАНЕЧКА

Иван Филиппович лежал на диване с закрытыми глазами. В доме было необыкновенно тихо с тех пор как он остался один. В сознании всплывали картины его близкой и далёкой жизни. Вот мелькнул образ его первой жены Лиды. Мало пожила… Это ему, девяностодвухлетнему старцу, Господь щедро отсыпал, как горсть драгоценных камней, столько лет. А другим-то вот и не дал. С Лидой они познакомились ещё студентами, завертела-закружила тогда молодая весёлая жизнь, они влюбились оба и вопреки советам родителей повременить, тайком расписались. Им дали отдельную комнату в общежитии, когда Лида родила первенца. Были счастливы, хоть и трудностей пережили много. Лиде пришлось перевестись на заочное и идти р

ДОБРАЯ СОСЕДКА

Олеся как на крыльях летала. У них с Сергеем был медовый месяц. Они жили в подаренной им родителями небольшой квартирке, хрущёвке, и тому были рады – на первые годы очень даже хорошо. Олеся уже знала всех соседей на площадке, среди которых была старушка лет восьмидесяти, которую все звали: баба Лиза. Обычно соседка здоровалась и улыбалась, вынося очередную порцию корма бездомным кошкам, которые жили в подвале зимой, а летом спали прямо на газоне у подъезда. Многие жители считали бабушку немного странной из-за такой любви к кошкам, но Олесе женщина показалась очень доброй и приятной. Они познакомились, и женщина узнала, что значительную часть своей пенсии баба Лиза тратит на

Я ТУТ ВМЕСТО ВАШЕЙ ЖЕНЫ

- Если бы в сутках было не двадцать четыре часа, а хотя бы часов тридцать, тогда можно успевать и дома, и на работе, и детей в садик, и самой поспать. Ира уже не замечает, что разговаривает сама с собой, словно оправдываясь, что уже нигде не успевает. - Ирочка, ну так давай я Артемку в садик отведу, а Настеньку в школу, мне ведь делать все равно нечего, а мы с вами теперь соседи. - Ой, Светлана Семенова, ну честное слов, неудобно напрягать вас. - Да какое напряжение, это же чисто помощь по-соседски. – Светлана Семеновна решительно берет Настю за руку. – К тому же садик и школа рядом, мне ничего не стоит, а ты время сэкономишь… Игорь-то наверное, уже на работе.
Показать ещё