- Ты уже три дня с места не сходишь, - глухо сказал Евгений, подойдя к жене Ольге. Он положил руку на её исхудавшее плечо, а она, дабы хоть немного проявить свою признательность супругу, легонько коснулась его руки, но промолчала.
Перед глазами стояла Катя. Да и собственно, все мысли занимала только она. И нет бы, вспоминать счастливые моменты, прожитые вместе, все самые прекрасные за долгие восемнадцать лет мгновения... Но нет.
Не закрывайте окна летом... В них залетают ангелы ночами...
Они не ждут от нас ответы,
Уносят ангелы ненужные печали...
Приносят сны, иных – зовут в полёт,
Играют с кошками, танцуют с домовыми
И дарят всем бумажный самолёт,
Считая равными, святыми и родными...
И раздавая в ночь полсотни крыльев
Для Душ ничем не примечательных людей
Без устали – их осыпают звёздной пылью,
В них видя Свет божественных идей!
Стучатся к нам, слепым и равнодушно спящим,
Ища любую щёлочку для Света...
Они всё ищут в нас – нас настоящих!
И вновь не ждут смешных людских ответов...
Не закрывайте, люди, Души -
В них прилетают ангелы ночами,
Приносят сны и учат сказки слушать,
И забирают лишние печали.
С этим врачом, вернее, заведующим реанимационным отделением городской больницы, меня познакомила одна из постоянных посетительниц – приходила ко мне в редакцию, как на работу.
- Благодаря ему живу, – говорила она. – И хотя прошло много лет, до сих пор помню, как Михаил Ефремович одиннадцать суток колдовал надо мной в реанимации.
- Помните эту пациентку? – спросила я у врача при встрече.
- О да! – широко улыбнулся тот. – Мы выхаживали ее после тяжелейшей операции – где только не было у нее камней! Года три или четыре потом она не подавала о себе вестей, а затем стала поздравлять меня с каждым днем рождения и с каждым Днем медицинского работника. И так на протяжении
- Поворачивай лошадь. Не пойду! – увидев, сколько детей высыпало на крыльцо, Агафья перехватила у Ефима вожжи.
Только дети уже облепили повозку, вцепились ей в юбку:
- Мамочка, не уезжай!
Девушка смотрела на них, растерявшись, и мужчина легонько подтолкнул:
- Ну, чего ты? Иди в дом, он теперь твой.
Получив повестку в суд, Людмила Ивановна сначала ничего не поняла...
А когда вникла в содержимое, пришла в ступор: ее приглашали на бракоразводный процесс…
Минут десять женщина сидела в прихожей, не понимая, что делать.
Потом поднялась и направилась в комнату, где муж смотрел какой-то военный фильм.
– Что это? Ты можешь объяснить? – в голосе Людмилы Ивановны звучало недоумение.
– Повестку получила? – спокойно спросил Николай Сергеевич, не ответив на вопрос.
– Так ты в курсе?!
– Конечно. Это же я подавал на развод.
– Ты в своем уме?
– Надеюсь…
– Другую нашел? – продолжала допрос жена.
– Люда, не говори ерунду. Никого я не нашел и искать не собираюсь.
– Тогда в чем дело?
– Я устал… От тебя
Рассказ / Илл.:
В класс он приходил последним. Лохматый, с засученными рукавами. Очки в руках. Духарик – прозвали мы его. Он начинал урок со спора. Казалось, спор его происходит с невидимым собеседником. До того жарко говорил он. Задавал вопросы, прислушивался чуть и тут же отвечал, и довольный улыбался. Он не называл нас по фамилиям, а в порыве увлеченности вдруг обращался к кому-то одному и спрашивал:
– Ты как считаешь, верна мысль?
Урок его пролетал незаметно, и было жаль этого, а мы завидовали тем классам, в которые он шел после нас. И странно было видеть после него какую-то скучную математичку Феню Беню – Фаину Давидовну, суть урока которой сводилась к изучению журнала, р
- О! Марья! Ты-то мне и нужна! Стой! Подожди меня! – маленькая, круглая, как колобок, женщина замахала руками и прибавила шаг, догоняя мелькнувшую в конце проулка женщину.
- Чего тебе, Сима? – та, которую звали, обернулась.
Лицо у нее было странным. С одной стороны, на нем были все ее года до копеечки, все шестьдесят семь, и никак не меньше, а с другой…
Такие лики писали когда-то на иконах. Строгие, одухотворенные, сияющие каким-то своим, внутренним светом.
И глаза!
У Маши они были, черные как ночь, и глубокие, словно озеро в лесу, недалеко от поселка. В нем никто из местных не купался. И даже близко подходить не решались.
Почему его обходили стороной, никто
Витька сидел у моста и играл на своём стареньком баяне вальс, разученный ещё в пятом классе музыкальной школы. Теперь мальчику было четырнадцать, музыкальная школа позади, и он решился немного подзаработать игрой.
Как и положено, перед ним стояла небольшая коробка из-под обуви, куда сердобольные прохожие бросали монетки. Рядом с Витькой лежали на газете, аккуратно постеленной на асфальте, деревянные игрушки, выструганные батей. Их мало кто покупал, лишь редко проходящие малыши с мамами заглядывались на игрушки и гудели, теребя мать за подол:
- Купи, ну, купи…
Тогда родители покупали за скромную плату деревянного медвежонка или собачку, и малыш уходил довольным.
Отец Вит
Наташа радовалась: тётушка уступила ей свою квартиру на первом этаже двухэтажки на окраине города, уехав жить на пенсии к Наташиной матери в посёлок. Таким образом, сбылась мечта тёти жить в сельской местности, на природе и, тем более, с родной сестрой.
А Наташа тоже была счастлива: не всякой девушке ещё до замужества выпадала такая удача – быть самостоятельной и иметь своё жильё. Наталья была деловой в мать. Она уже закончила училище, получила специальность учителя начальных классов, и переехав, сразу же взялась за ремонт.
Понемногу она переклеила обе комнаты, покрасила полы, сменила шторы, купила новую люстру. Всё ей нравилось. Одно не устраивало: сосед сверху всег
Мужчина расчищал кладовку, мусор и рухлядь выбрасывал. Собрал большую кучу на дворе. Заметил тоненькую грязную книжку. Вероятно, детей. Открыл и начал читать. Наткнулся на слова, что человек «родился затем, что ли, чтоб поковырять землю, да и умереть, не успев даже могилу самому себе выковырять».
— Знаешь, Слава, ты очень изменился в последнее время, — водя пальцем по ободку бокала, сказала Евгения.
— Тебе нравится? — он поднял свой бокал: — за нашу годовщину! За тебя!
Ему и в голову не приходило, что может быть по-другому: ведь они наконец-то вышли на иной уровень бытия. Карьера Вячеслава с недавних пор резко пошла в гору: его начальник, оставив службу, уехал в Испанию, и информировал по факсу, что не вернётся. Ни на работу, ни в страну. Нужно было срочно искать ему замену, но все заместители беглеца, прихватившего с собой сумму, размер которой не раскрывался, были уволены во избежание скандала. И должность, можно сказать, просто свалилась на голову Вячеславу, до
Алёшка пришёл со двора домой грустный. Он сел в прихожей на стул и вздохнул.
- Что случилось? – поинтересовалась бабушка, - уж не заболел ли ты?
- Неа… - протянул внук, - с чего мне болеть, ведь лето…
- Так в чём дело? – допытывалась Лидия Сергеевна.
- Понимаешь, ба, у Кати со второго этажа, оказывается, день рождения, она с мамой всех нас, ребят, позвала на чай. А я не могу идти, - рассказал Алёша.
- Почему? – удивилась бабушка.
- Потому что у меня нет подарка никакого. Другие ребята знали про её день рождения и подготовились, а я же тут не живу, только в гости к тебе прихожу, не подготовился. А без подарка нельзя идти… - Алёшка выпятил губу от расстройства.
- Верно, н
Комментарии 1