ОТ ТЕБЯ ОНА УМЕРЛА...

Ночью маму на скорой помощи увезли в больницу, плохо с сердцем. Для Платона это был удар. С утра, как всегда, болела голова, а похмелиться не на что. Стал ходить по квартире, в поиске, чтобы продать. Ничего не найдя, открыл мамин шкаф. На полках было какое-то бельё. «Старое, - оценил Платон. – Тётка Пелагея такое не возьмёт». Открыл другой отдел. Какие-то сумки. Расстегнул замок на самой большой из них. Сверху записка: «Платон, сынок, когда я умру, здесь всё на мои похороны». Он представил это и стало страшно. Застегнул сумку. За сумкой стояли тарелки. Новые и красивые. «Эти возьмут! А что мамке скажу? Куплю ей что-нибудь в больницу». Аккуратно, чтобы не разбит

НЕДОРАЗУМЕНИЕ...

- Марья! Да что ж это такое делается! Марья! Иди сюда! Ирина замахнулась на соседскую козу и тут же попятилась. Рога у Зорьки были будь здоров-подвинься! Саданет в бок, так мало не покажется! Сколько раз уж просила Михаила заделать дырку в заборе, а ему все недосуг! Вот и приходится с соседкой ругаться чуть не каждый вечер. Почему вечером? Да потому, что Мария работает в магазине и, когда ее нет дома, хозяйничает ее дочка – Варвара. А что с ребенка взять? Варька – девка, конечно, ладная. Шесть годов всего, а уже умненькая да хозяйственная. И кур покормит, и поросят обиходит. Только с Зорькой справиться у нее не получается. Но, там и Марья сама не ладит. Эта окаянная коза по

СТРАСТИ - МОРДАСТИ

Летним вечером хозяйки, управившись со скотиной, как обычно вышли на улицу. Имеют и они право отдохнуть, посидеть на лавочке возле дома, пообщаться с соседками, обсудить деревенские новости. Только в тот злополучный вечер спокойного отдыха не получилось. По единственной деревенской улице в противоположную от своего дома сторону, мчался во всю прыть молодой мужик Борис. Из одежды на нём были только трусы в горошек. За ним, с дикими воплями, бежала разбитная девка Зинка, совсем без одежды, в чём мать родила. Галина, жена Бориса, преследовала их. В руке она сжимала нож, которым мясные туши разделывают. Она выкрикивала такие смачные ругательства, каких в их деревне сроду

СЕМИКАТОВО

Егор с силой ударял цепом по лежащим ровными рядками колосьям. яндекс картинки - Егор Иваныч, ты с такой силишшой-то, зараз всю пашеничку в муку перебьёшь, мне и закрывать придётся мельницу -то, кха-кха. Егор поднял голову, в расписном возке сидел мельник, Антип Поликарпович. -Здорово Поликарпыч. -Здорово, Егорушка, чего ты так усердствуешь? -Мария рожает. -Ааа, ты сбежал сюды на ток? -Но. -Кого ждёте? -Да икто будет. -Ну оно тако же, ну давай, Егорушка, робь, не буду отвлекать. *** -Что, Егор Иваныч, Мария рожает? -Но. - Я и вижу, цепом-то, цепом как сноровисто бьёшь, опеть поди пацан, скоко мы с тобой раз уже тут встречаемся? -Да почитай седьмой... - Плодовит ты,

Тяжелый звонок

Муж проводил жену на работу, вернулся домой, дочь разбудил, завтрак разогрел – ей в школу пора. Проследил, чтобы ничего не забыла. Ему некуда спешить, потому что отпуск. Лениво полежал на диване, взял со столика журнал, отбросил в сторону – неинтересно. Надо жене помочь, пока дома. Может, щи сварить? В холодильнике, кроме квашеной капусты, ничего не было. И когда успели все съесть? Придется топать в магазин. Соображал, что для щей требуется. Купил курицу, надо еще картошку. Нужно еще молоко и сметану, хорошо, что про хлеб вспомнил. На кухне возился с курицей, приятно думать, что на работу идти не надо. Жизнь так быстро летит, что не замечаешь. Вот уже половина дня пролете

Котят разобрали быстро. Даже деньги платили и кстати немалые. Говорили – британцы, потому что.

Остался один. Черный. Он уже давно перерос время, когда раздают котят. Поэтому бедняга получал по шее от собственной мамаши. Ему хотелось ещё немножко под её тёплый и мягкий живот, но...

СЕРЫЙ

Сергей давно уже жил один. Так давно – как будто всегда. Хотя в армию когда-то ушел из большой и дружной семьи, а вернулся другим человеком. Это война вывернула наизнанку все представления о жизни, развернула зеркало другой стороной. Какие мелочи трогают и раздражают людей в обычной жизни… Всё время после армии он жил в постоянном удивлении. Нормально общаться мог только с двумя армейскими друзьями – они понимали друг друга без слов. Вместе с ними приехал жить в небольшой город в средней полосе – шумная родительская семья осталась на севере. Друзья быстро обзавелись своими семьями, а он не смог адаптироваться к мирной жизни и предпочёл одиночество. Прошло уже десять лет, жизнь вош

Витька Бобров стеснялся своей фамилии ещё со школы, где его дразнили, конечно же, бобром.

Он был скромным, даже чересчур застенчивым, к шестнадцати годам вымахал выше всех ростом в классе, стал долговязым, с узкими плечами, и был рад поскорее окончить школу, чтобы не слышать насмешливое: «Привет, Бобёр». Но непонятным образом кличка переехала с ним и в техникум, а потом и в институт. И вот только теперь, когда он работал в музейном комплексе, его называли все по имени-отчеству, среди интеллигентного персонала так было принято, и Виктору это нравилось. В коллективе подавляющее большинство составляли женщины. Они по-доброму относились с Виктору Сергеевичу, приглашали его на чай в обеденный п

«Сладкий вафельный стаканчик»

Плох тот мальчик, что на сдачу Не купил себе хоть раз Сладкий вафельный стаканчик – Лучше два, чтоб не упасть В грязь лицом перед девчонкой С ярко-рыжею косой, По пути признавшись в чём-то. Ну а там и выпускной. Та девчонка много значит, В ней одной весь спрятан мир. Принёсет двоим удачу Цвета снежного пломбир. Столько будет важных матчей, Дней счастливых череда, Только в памяти стаканчик Не растает никогда! Давид Тасалов

Переломный момент

Алёнке жутко не повезло: она, катаясь на велосипеде, упала и сломала ногу. Ступня распухла, в больнице наложили гипс, и девочка не могла даже на костылях ходить в школу, необходим был покой. - Очень шустрая ты у нас, - сердилась мама, - вот теперь посидишь дома, хоть читать будешь больше, заниматься, а то конец года скоро, нельзя тебе отставать в учёбе. - И угораздило же меня, весной, когда такая хорошая погода, только всё растаяло и подсохло, - ныла Алёнка, - подруги мои все гуляют вечерами и по выходным, ко мне никто и не заходит, как поначалу. Сиди теперь одна… - Ничего, есть время подумать… - поддержал мать отец, - ты ведь седьмой класс заканчиваешь. Уже пора бы и с

РАЗВОД

Вера Ивановна прожила с мужем 43 года в браке. Петрович был неплохим отцом, да и мужем тоже. Хозяйственный, всё в дом. Правда, одна беда - любил сходить налево. Мужик он был симпатичный, рукастый, всегда готов помочь, если попросят. А просительницы находились. То полочку прибить, то утюг сломался, то мотор заглох. Вот Петрович и рад стараться оказать всесторонне внимание. Вера Ивановна надеялась, что с годами муж остепенится, но увы. Весной она уезжала на дачу: рассада, грядки, хлопоты по дачному домику. Иногда оставалась ночевать на даче. А тут, как сердце подсказало: вернись домой. Приехала, а на кухне Петрович в трусах с соседкой чай распивает. Хватит с меня, решила Вера Ивано

Откуда силы берутся...

Баба Аня и дед Сергей были самыми пожилыми в подъезде. Они были старожилами четырёхэтажного дома, давно на заслуженном отдыхе, поэтому все соседи здоровались с ними уважительно, и спрашивали о самочувствии. О чём ещё говорить со стариками, которым уже за семьдесят? Дед Сергей часто сидел на скамеечке, пока его жена Анна Петровна готовила обед. Он смотрел на играющих детей, и не трудно было догадаться, что дед скучает по детям и внукам, которые нечасто ездили в гости, потому что жили в соседней области, так сложилось. Анну Петровну редко можно было увидеть на скамейке, разве что, когда пожилая пара возвращалась из магазина. Перед тем, как зайти домой, супруги садилис