Егор с силой ударял цепом по лежащим ровными рядками колосьям.
яндекс картинки
- Егор Иваныч, ты с такой силишшой-то, зараз всю пашеничку в муку перебьёшь, мне и закрывать придётся мельницу -то, кха-кха.
Егор поднял голову, в расписном возке сидел мельник, Антип Поликарпович.
-Здорово Поликарпыч.
-Здорово, Егорушка, чего ты так усердствуешь?
-Мария рожает.
-Ааа, ты сбежал сюды на ток?
-Но.
-Кого ждёте?
-Да икто будет.
-Ну оно тако же, ну давай, Егорушка, робь, не буду отвлекать.
***
-Что, Егор Иваныч, Мария рожает?
-Но.
- Я и вижу, цепом-то, цепом как сноровисто бьёшь, опеть поди пацан, скоко мы с тобой раз уже тут встречаемся?
-Да почитай седьмой...
- Плодовит ты,
Муж проводил жену на работу, вернулся домой, дочь разбудил, завтрак разогрел – ей в школу пора.
Проследил, чтобы ничего не забыла. Ему некуда спешить, потому что отпуск. Лениво полежал на диване, взял со столика журнал, отбросил в сторону – неинтересно.
Надо жене помочь, пока дома. Может, щи сварить? В холодильнике, кроме квашеной капусты, ничего не было. И когда успели все съесть?
Придется топать в магазин. Соображал, что для щей требуется. Купил курицу, надо еще картошку.
Нужно еще молоко и сметану, хорошо, что про хлеб вспомнил.
На кухне возился с курицей, приятно думать, что на работу идти не надо. Жизнь так быстро летит, что не замечаешь. Вот уже половина дня пролете
Котят разобрали быстро. Даже деньги платили и кстати немалые. Говорили – британцы, потому что.
Остался один. Черный. Он уже давно перерос время, когда раздают котят. Поэтому бедняга получал по шее от собственной мамаши. Ему хотелось ещё немножко под её тёплый и мягкий живот, но...
Сергей давно уже жил один. Так давно – как будто всегда. Хотя в армию когда-то ушел из большой и дружной семьи, а вернулся другим человеком. Это война вывернула наизнанку все представления о жизни, развернула зеркало другой стороной. Какие мелочи трогают и раздражают людей в обычной жизни… Всё время после армии он жил в постоянном удивлении. Нормально общаться мог только с двумя армейскими друзьями – они понимали друг друга без слов. Вместе с ними приехал жить в небольшой город в средней полосе – шумная родительская семья осталась на севере. Друзья быстро обзавелись своими семьями, а он не смог адаптироваться к мирной жизни и предпочёл одиночество.
Прошло уже десять лет, жизнь вош
Витька Бобров стеснялся своей фамилии ещё со школы, где его дразнили, конечно же, бобром.
Он был скромным, даже чересчур застенчивым, к шестнадцати годам вымахал выше всех ростом в классе, стал долговязым, с узкими плечами, и был рад поскорее окончить школу, чтобы не слышать насмешливое: «Привет, Бобёр».
Но непонятным образом кличка переехала с ним и в техникум, а потом и в институт. И вот только теперь, когда он работал в музейном комплексе, его называли все по имени-отчеству, среди интеллигентного персонала так было принято, и Виктору это нравилось.
В коллективе подавляющее большинство составляли женщины. Они по-доброму относились с Виктору Сергеевичу, приглашали его на чай в обеденный п
Плох тот мальчик, что на сдачу
Не купил себе хоть раз
Сладкий вафельный стаканчик –
Лучше два, чтоб не упасть
В грязь лицом перед девчонкой
С ярко-рыжею косой,
По пути признавшись в чём-то.
Ну а там и выпускной.
Та девчонка много значит,
В ней одной весь спрятан мир.
Принёсет двоим удачу
Цвета снежного пломбир.
Столько будет важных матчей,
Дней счастливых череда,
Только в памяти стаканчик
Не растает никогда!
Давид Тасалов
Алёнке жутко не повезло: она, катаясь на велосипеде, упала и сломала ногу. Ступня распухла, в больнице наложили гипс, и девочка не могла даже на костылях ходить в школу, необходим был покой.
- Очень шустрая ты у нас, - сердилась мама, - вот теперь посидишь дома, хоть читать будешь больше, заниматься, а то конец года скоро, нельзя тебе отставать в учёбе.
- И угораздило же меня, весной, когда такая хорошая погода, только всё растаяло и подсохло, - ныла Алёнка, - подруги мои все гуляют вечерами и по выходным, ко мне никто и не заходит, как поначалу. Сиди теперь одна…
- Ничего, есть время подумать… - поддержал мать отец, - ты ведь седьмой класс заканчиваешь. Уже пора бы и с
Вера Ивановна прожила с мужем 43 года в браке. Петрович был неплохим отцом, да и мужем тоже. Хозяйственный, всё в дом. Правда, одна беда - любил сходить налево. Мужик он был симпатичный, рукастый, всегда готов помочь, если попросят. А просительницы находились. То полочку прибить, то утюг сломался, то мотор заглох. Вот Петрович и рад стараться оказать всесторонне внимание.
Вера Ивановна надеялась, что с годами муж остепенится, но увы.
Весной она уезжала на дачу: рассада, грядки, хлопоты по дачному домику. Иногда оставалась ночевать на даче. А тут, как сердце подсказало: вернись домой. Приехала, а на кухне Петрович в трусах с соседкой чай распивает.
Хватит с меня, решила Вера Ивано
Баба Аня и дед Сергей были самыми пожилыми в подъезде. Они были старожилами четырёхэтажного дома, давно на заслуженном отдыхе, поэтому все соседи здоровались с ними уважительно, и спрашивали о самочувствии. О чём ещё говорить со стариками, которым уже за семьдесят?
Дед Сергей часто сидел на скамеечке, пока его жена Анна Петровна готовила обед. Он смотрел на играющих детей, и не трудно было догадаться, что дед скучает по детям и внукам, которые нечасто ездили в гости, потому что жили в соседней области, так сложилось.
Анну Петровну редко можно было увидеть на скамейке, разве что, когда пожилая пара возвращалась из магазина. Перед тем, как зайти домой, супруги садилис
Димка приехал в гости к товарищу в небольшой посёлок под Тверью. Дима раньше никогда не жил в деревнях и посёлках, был он городским, поэтому всё ему было интересно: и деревянные дома с уцелевшими русскими печами с заслонками, и большие сады, и жаркие бани, куда он угодил в первый же вечер приезда.
Сергей, Димкин товарищ и местный житель посёлка Высокое, хлестал Димку по разгорячённому телу и подкидывал ковш хлебного кваса на каменку.
- Пробуй нашу баню, навек запомнишь! – смеялся Серёга, а отец останавливал сына:
- Ишь ты раскипятился. Хватит ему. Непривычному человеку и тяжело так париться будет.
Дима вышел из парной раньше всех и сидел на скамеечке у бани, ве
В начале двадцатых годов в небольшой деревеньке, притаившейся в красивых тёплых краях, на свет появилась Лукерья.
В благополучной крестьянской семье желанная девочка росла не по годам активной, энергичной и любознательной. Её упорству и изобретательности можно было только позавидовать.
– Не ребенок, а счастье! – удивлялись родители, наблюдая за подрастающей красавицей.
Без дьявола тут не обошлось, - шептались крестьянки, благоговейно крестясь.
– В козлином образе к ней приходил, окаянный. А она-то, она! Как таких только земля носит!...
В феврале 1629 года в немецкой деревне неподалеку от города Аугсбург в многодетном семействе Урслерин появилось очередное дитя. Многодетная мать, добропорядочная женщина с безупречной репутацией, лишилась чувств, едва взглянув на новорожденную малышку.
Увы, личико девочки было сплошь покрыто мягким светлым пухом, словно у матери родился не человеческий ребенок, а козленочек.
Вся семья собралась за праздничным столом. Чествовали деда Василия, которому исполнялось восемьдесят восемь лет. Когда все наелись - напились, как водится, пошли застольные разговоры. Бабушка, Екатерина Матвеевна, извинилась и пошла к себе в комнату. Ей не нравились разговоры о политике, которые неизбежно возникали у мужа с сыном. Внучка, Наташа, скользнула за ней.
— Бабушка, я хочу тебе кое-что сказать, — сказала она, прикрывая за собой дверь, — ты только не волнуйся.
— Хорошенькое начало, — сказала бабушка, взбивая себе подушку, чтобы прилечь. От долгого сидения за столом у неё ныла спина.
— Игорь не просто не смог приехать... — Наташа помогла бабушке улечься, — Мы с ним
Нет комментариев