Тётка

Аля машинально поставила на стол еще одну тарелку. - Кого-то еще ждешь? – заметил муж Олег. - Ой, лишняя! – Спохватилась хозяйка. И только успела убрать блюдце, сразу услышала звонок. - Ну, точно кто-то пришел, может соседка… Аля, не снимая фартука, открыла дверь и ахнула. – Шура! Да как же это?! Ты хоть бы позвонила, мы бы встретили. Легкий румянец на добродушном лице гостьи еще не исчез, и она, тяжело дыша, бухнула сумку на порог. – Какое там звонить, у нас телефон теперь на всю деревню один. Она выпрямилась и также добродушно распростерла руки: - Ну, здравствуй, аленький! Аля тоже горячо обняла старшую сестру, которая была ей почти как мать. Рано оставшись без родителей, Шура

Баня..

- Говорят, ты женишься. И не смотри на меня так, я сам удивился. Вроде Людка Лыкова тебе не нравилась никогда... - Ты что, Саня, с дуба рухнул? Где такую сплетню подобрал? Скажешь тоже – женишься! И на ком? На Людке? Даже не думал. - Ну, не знаю, Гриша, думал ты или нет, а мать вчера пришла из магазина и похвасталась: гляди, мол, дружок твой кочевряжился до двадцати пяти годов, а все равно «окольцуют» его, Людмила-то Лыкова уж сколь сохла по нем, видно добилась своего…

Не рой яму другому...

В деревенском клубе в разгаре были танцы, когда туда пришел Андрей со своим городским другом Антоном. У них отпуск и решили провести его в деревне, родителям Андрея нужна была помощь, отец, как назло, повредил руку, а в деревне сенокос, жаркая пора.

Богиня не может быть худой

Они быстро шли по тротуару и оживлённо спорили. - А я говорю, что я толстая! - говорила она. - Таня, не смей так говорить! - горячо возразил он. – Ты - мой пухленький ангел! Я без ума от тебя! - Я жирная! – не сдавалась она. - Ты – богиня! Богиня не может быть худой. Если бы я был художник, я бы писал с тебя картины. - Паша, я не ребёнок, прекрати меня успокаивать! Мне стыдно выходить на пляж в таком теле! - А я, напротив, на пляже тобой любуюсь и страшно горжусь! - Оп попытался её приобнять, но она не позволила ему это сделать. - Не нужно обманывать меня! Я всё равно тебе не поверю! Я же смотрюсь на себя в зеркало. - И я страшно ревную, - продолжил он свою

Перешагнуть через ненависть...

У парня покупка небольшой квартиры стало радостным событием, как Солнце из-за туч. Второе событие, не менее счастливое, - встреча с женщиной. Регистрировать отношения не спешили. Может, и правильно. Время все решило: ушла женщина от парня. И это стало настоящим ударом по психике. Замкнулся в себе, потерял веру в жизнь. Такое состояние хорошо люди чувствуют и стараются от носителя отрицательной энергии подальше держаться. На работе начались неприятности. Люди как с ума сошли, грызть парня начали. До ненависти дошло. Все ненавидели – во главе с начальством. Для увольнения серьезный повод нужен, а парень сносно работал, не придерешься. Приходил с работы, зак

Мама каркнула...

Женщина собралась с ребенком погулять. По дороге зашли к матери. Втроем вышли, идут по большому двору. Женщина увидела на дороге пять рублей – трудно не заметить, потому что новая монета сверкала на Солнце. Увидела и подобрала. Мать сказала: «Немедленно положи на место. Высшие силы решат, что ты нищая, и никогда не помогут». Дочь рассеянно ответила, что все это предрассудки. Мать обиженно замолчала. Прогулка не была веселой, только ребенок радостно щебетал, как весенняя птичка. Дня два не созванивались, на третий позвонила дочь матери. Говорили о бытовых предметах, и не было повода для взаимных обид. Трудно с матерью общаться, она обязательно увидит в светлом радостн

НЕ РОВНЯ...

Женился Захар на девушке Арине из дальней деревни, из многодетной семьи, шестеро детей у них было, она старшая. После свадьбы привез в свой поселок красавицу-жену, к тому же добрую и покладистую.

Простая история

Максим стоял перед ней на коленях, а она сидела закрыв лицо руками и плакала навзрыд. -Вика, понимаешь, ну так вышло..прости. Помнишь? Помнишь же...Тогда, когда мы ещё только начали встречаться, мы решили...что если кто-то вдруг встретит другого человека, то мы просто отпустим друг друга, ну помнишь? -Макс, - Вика плача смотрит на мужчину, - нам тогда было по четырнадцать. А теперь по тридцать, мы с тобой семь лет женаты... -Вика...она сможет мне родить ребёнка, она мне сказала... Вика опять плачет, как ребёнок. -Ну, Вииик, нуу блиин. Я не могу тебя обманывать, было бы лучше если бы я завёл интрижку на стороне? Я бы унизил этим и тебя, и себя...Ребёнка, малыш...она родит

ПОСЛЕВОЕННОЕ ДЕТСТВО

Я вновь сквозь штакетник забора На детство взглянула своё. Калитка была без запора, Привольное было житьё. Немало шалила ватага Мальчишечья тою порой, И в прятки играла в оврагах, Излюбленных детворой. Я брата едва догоняла И волю скрепляла: "Не ныть!" К коленкам своим прилепляла Не раз подорожник и сныть. Мы быстро про боль забывали, Легко пробегая версту, И ссадин следы заживали, Пока мы играли в лапту. Делили горох недоспелый - Молочный и сладкий, как мёд, И делали дудки умело, И били того, кто соврёт. Мы дружбу ценили: святое! - И клятвой скрепляли её, А дома молебным настроем Своё исцеляли враньё. Глаза опустив пред иконой, Сгор

Пригрела сестренку...

- Куда она теперь с детьми? Одежонки и той и не осталось, всё пропало… эх, кабы знать… так отсекли бы огонь. Люди переговаривались тихо, горестно глядя на хозяйку дома Любу Лобанову, в то время как языки пламени «поедали» строение. Хотя какой уже теперь дом… все исчезло в пожаре, тушили уже остатки некогда крепкой усадьбы, доставшейся Любе от родителей. Рядом стояли дети – двенадцатилетняя Люся и семилетний Миша. А она держала их за руку, сжав губы, не говоря ни слова. Измазанное сажей лицо и растрепавшиеся белёсые волосы, ситцевое платье, да кофта поверх и тапочки на босу ногу, а в глазах - молчаливое горе. Да еще документы на себя и на детей в руках держала, и в па

В январе 1943 года одна ленинградка, Зинаида Епифановна Карякина, слегла.

Соседка по квартире зашла к неи‌ в комнату, поглядела на нее и сказала: — А ведь ты умираешь, Зинаида Епифановна. — Умираю, - согласилась Карякина. - и знаешь, Аннушка, чего мне хочется, так хочется - предсмертное желание, наверное, последнее: сахарного песочку мне хочется. Даже смешно, так ужасно хочется. Соседка постояла над Зинаидои‌ Епифановнои‌, подумала. Вышла и вернулась через пять минут с маленьким стаканчиком сахарного песку. — На, Зинаида Епифановна, - сказала она. - Раз твое такое желание перед смертью - нельзя тебе отказать. Это когда нам по шестьсот граммов давали, так я сберегла. На, скушаи‌. Зинаида Епиф

Все свои...

Первенца, Фёдора, Людмила Кушакова любила очень сильно. Самозабвенно. Появившуюся тремя годами позже дочку Ларочку — не так. Хоть муж и пытался влиять на Людмилу, считая, что мальчик вырастет "маменькиным" сынком, но её любовь читалась во всём: в интонации, с которой она будила Федю утром, во внимании, с которым слушала его рассказы о школьных буднях, во взгляде, которым она провожала его, когда он уходил из дома.