На страницах дневниковых тетрадей Свиридов подробно описал замысел: «Первые две вещи — пейзаж и лирика. С №3 начинается символика. №3—4 — символическая лирика. Важный символ лошади. Лошадь — сказочный легендарный конь, символ поэтического творчества. №4 — извечный путь художника, путь человека. «Отчалившая Русь» — образ России. Русь в виде летящей птицы. Россия в ее космическом полете, в образе летящего лебедя. «Симоне, Петр» — отрывок древней легенды. «Где ты, отчий дом» — картина революционных потрясений, гибель родного дома. «Там, за млечными холмами» — космическая картина; космос, в котором души предков летают в вихре космического огня. Отрывок из поэмы «Сорокоуст» — это явление железного гостя. Трагический монолог. Трагическое ощущение гибели патриархатного крестьянского уклада. «По-осеннему...» — опять поэт. Извечность поэзии, извечность появления поэта. «О, верю, верю, счастье есть». «Звени, златая Русь!» Бесконечная вера в Родину, в ее лучшие, духовные, творческие силы. Торжественный гимн венчает сочинение. Вера в приобретение Родины. Две последние части сочинения носят торжественный, гимнический характер. Они наполнены верой в Родину, в ее могучие, духовные, творческие силы. Это музыка торжественного, светлого, гимнического характера, похожая на древние гимны. Широкая мелодия гимнического напева сопровождается развитой фортепианной партией, к концу сочинения достигающей грандиозного звучания в своей светлой, торжественной колокольности...»

Написанную для голоса с фортепиано, Свиридов с самого начала мыслил эту поэму как оркестровую. Это было слышно даже в его исполнении, где ярко и рельефно звучали оркестровые тембры (он был одним из немногих пианистов, способных так исполнить фортепианную партию). В тетради 1981—1982 года сохранилась запись: «Оркестр — камерный состав, струнные. Рояль-соло, арфа, челеста (tam-tam, campanelli, campani, vibrafon)». В ноябре 1980 года в одном из писем Свиридов сообщает: «Теперь моя задача приготовить... «Отчалившую Русь» (оркестровать окончательную редакцию и исполнить)». К сожалению, этот замысел не был воплощен композитором. Вскоре «Отчалившая Русь», написанная первоначально для тенора и фортепиано, была исполнена, но настолько неудачно, что Свиридов отказался признать это исполнение премьерой. Он сделал другую версию сочинения — для меццо-сопрано. Премьера ее состоялась в Москве в Большом зале консерватории 25 апреля 1983 года в исполнении Елены Образцовой и автора.

«Отчалившая Русь» — одно из значительнейших произведений Свиридова. Сам композитор пишет в цитированных выше дневниковых записях, что сочинение отличает «необыкновенная мелодическая яркость... богатство, разнообразие и чистота гармонии. Вот уж поистине русская музыка — новая, светлая, кристально чистого стиля. «Отчалившую Русь» можно сравнить с огромной фреской старинного письма, с ее разнообразием. Почему? В ней присутствует и нежная лирика, и страстные патетические монологи, и трагические картины. Все это напоено ослепительным светом. Произведение это представляет исключительные трудности для исполнителя, который в течение получаса должен приковывать внимание слушателей к своей речи, к своему непрерывному напряженному монологу. «Отчалившая Русь» исполнена необыкновенного напряжения, которое властно захватывает внимание слушателя. Напряжение чувств, это какая-то раскаленная материя. Искусство огромной духовной высоты, лишенное какого бы то ни было физиологизма, натуралистичности». ---------- Фрагмент репетиции с Михаилом Аркадьевым. Давос, Швейцария. 1994 (оригинал видео на канале автора - https://youtu.be/dY_skcciCRI)

№1, «Осень», — пейзажная зарисовка. Скупые аккорды сопровождения звенят, точно льдинки; от напева, в основе которого старинный народный бесполутоновый лад, веет древностью. №3, «Отвори мне, страж заоблачный», — символический образ поэтического творчества («конь мой, мощь моя и крепь»); господствует колокольность, столь типичная для композитора — то тихая, затаенная, то звучащая громко, торжествующе.

№5, «Отчалившая Русь» — номер, давший название всей поэме — образ России; в мерно покачивающемся движении (12) звучит светлая, предельно скупая мелодия, каждый звук которой сопровождается аккордом, словно несущим ее на своих крыльях. №6, «Симоне, Петр... Где ты? Приди...», — миниатюра громадной смысловой наполненности, целая драматическая сцена с двумя действующими лицами и словами «от автора»: на фоне скованных аккордов в скупой речитации являются апостол Петр и Иуда, который идет за ним...

В финале, «О родина, счастливый и неисходный час!», господствует гимническая мелодия. Огромна роль фортепианной партии: начинается финал большим вступлением, затем следуют «колокольные соло» после первой и второй строф, и, наконец, третья строфа, кульминация всего цикла («Несу, как сноп овсяный, я солнце на руках!»), завершается большим фортепианным заключением с торжествующей колокольностью, мощными аккордами фортиссимо.

Необычайно выразительна в поэме фортепианная партия. Иногда она лишь поддерживает мелодию (в «Осени» или «По-осеннему кычет сова…»), иногда совершенно уходит на задний план, давая полную свободу развитию вокальной интонации (своеобразная вокальная каденция «Серебристая дорога»), а в подвижных, наиболее светлых по настроению частях (2, 5, 8-й) она и наиболее изобразительна, конкретна, вплоть до иллюстрации отдельных образов текста (имитация гусиного крика в 5-й части — «Отчалившая Русь»). Это и мерный ритм шага, и устремленность полета, и безостановочный звон высоких мелких колокольчиков (8-я часть — «Там, за млечными холмами»). Но особенно сильное, неизменно волнующее впечатление производит колокольный звон в финале, где общее впечатление складывается из соединения вокального и фортепианного образа в единое целое. Порознь очень простые приемы и средства (что может быть проще куплетной, даже не варьированной формы, с трехкратным повторением запева и припева, безыскусных песенных интонаций, ровного ритмического рисунка, квадратности сходных фраз, наконец, единой на всем протяжении фактуры фортепианной партии), все они необходимы и незаменимы в создании именно этого образа. Мощный, неуклонно восходящий и заполняющий все пространство колокольный звон, благовест — один из самых ярких образов финала и всей поэмы. Прекрасны и волнующи слова, обращенные к Родине и троекратно повторяемые: Тебе, твоим туманам И овцам на полях Несу, как сноп овсяный, Я солнце на руках! Они выражают суть не только поэта, но и композитора, все творчество которого — музыкальное приношение России. По материалам Belcanto.ru и «Музыкальной энциклопедии»

«…В частных беседах с композитором мы, в числе прочего, обсуждали тему града Китежа. Речь идет в данном случае о поэме-мистерии для голоса и фортепиано «Отчалившая Русь» на слова Сергея Есенина. Что касается самой поэзии, то важно чувствовать, как сквозь раннюю есенинскую мистику христианско-языческой Руси светится одиночество и экзистенциальная свобода. В этом смысле Есенин совершенно не экзотичен и как бы над-этничен - он поэт par exelence. Со Свиридовым мы говорили о трагическом и вечном мифе русского сознания - мифе о невидимой и потерянной России, мифе о граде Китеже. Идея этого мифа запечатлена в «Отчалившей Руси», где само название выдает эту связь. Оказалось, что не просто образ «отчалившей Руси» есть, конечно же, образ Китежа и Небесного Иерусалима, но и вся внутренняя композиция музыкальной поэмы Свиридова построена как бы аналогично мистериальной композиции оперы Римского-Корсакова. Мотивы мистические, мистико-пантеистические, мотивы безумия, предательства, апокалипсиса, мотивы вознесения и трагическое пламя гибели-спасения - вот то что объединяет эти два произведения русской музыки. Следы этой же концепции мы ощущаем в гимнах и в звонах финала «Картинок с выставки» Мусоргского, а в творчестве Свиридова - в финале «Поэмы памяти Сергея Есенина», где, как и в «Отчалившей Руси», мы слышим колокола погибающего космоса. Здесь Свиридову удается открыть само значение мифологемы об исчезнувшем, но спасенном городе, как одной из центральных мифологем русского культурного сознания. Этот миф рожден страшной и часто не оставляющей надежды историей. Но музыка Свиридова сохраняет ощущение надежды, даже в апокалиптической перспективе: О, верю, верю, счастье есть! Еще и солнце не погасло. Полный текст статьи Михаила Аркадьева «Лирическая вселенная Свиридова: композитор и трансценденция»: