ВАЛЕНТИН ГАФТ О БОРИСЕ РЫЖЕМ

***
«Ему всего было мало. И любви, и поэзии. И постепенного, подчас излишне осторожного и неловкого признания. Душа не останавливалась. Вторчермет с трубами и черным снегом бессилен. И бессильны задворки огромной страны, и вся она целиком, со всей Москвой и всем Петербургом, куда уехать хотел, но так и не уехал. Вся эта наша замусоренная действительность, в какой всегда трудно всё, но особенно – жить…
Поэзия его была и осталась не совсем поэзией с всей ее музыкой слов. Это – мудрость, которой не перестаешь удивляться. Это – магический круг Пушкина, Лермонтова, Маяковского, Высоцкого. Он и на Шукшина похож,
а тот ведь с невероятной остротой видел самые простые вещи.
Он впивался во все движения действительности, во все ее изгибы
и несуразности, кошмар и красоту. И когда читаешь его, плачешь
и смеешься. И сердце болит от восторга. И плачешь опять. И понимаешь, что самое ужасное неизбежно: сильный человек идет туда, откуда не возвращаются..»
ОТРЫВКИ
1.
Огромный город — церкви, зданья, банки —
(где я всю жизнь нежданный гость)
похож на полусъеденный лосось,
чьи ломти спят на дне консервной банки.
Ну а Христа здесь приняли б за панка…
И каково лохматому б пришлось:
не отберешь же у собаки кость,
тем паче если ты противник палки.
2.
Луна, облагородив небосвод,
мертвецкий взгляд несуетливо прячет,
как незнакомец — в полы мятой шляпы,
кусками тучи вытирая лоб,
за ту же тучу. Каждый новый год
новейший ливень обновляет слякоть,
не очищая. И не надо плакать;
судьба здесь такова, таков народ.
3.
Воруют все: помногу и помалу.
Воруют все: и умный, и дурак.
Взойдет скорее сор, чем добрый злак,
когда поля ничем не засевают.
Но все приходит к своему финалу
задолго до финала. И за так
лишь бог хранит любителей собак
и меХиканских телесериалов.
4.
С букетом алых роз на стеблях вен
уйти к нему не глупо, но излишне.
Здесь даже смерть, и та живет и дышит,
и так же ощущает тяжесть стен,
в которых я живу две тыщи лет,
за коими, под стать летучей мыши,
висит звезда над одинокой крышей,
сребря кресты могильные антенн.
5.
Но можно выйти в улицу и встать
над допотопной рыжеватой лужей,
и прошептать «я никому не нужен»,
в лицо извне глядящего отца,
и ждать ответа, или ждать конца.
Вот-вот начнется плесневая стужа.
Здесь трудно жить, когда ты безоружен.
А день в Свердловске тяжелей свинца.