Большая часть портретов и пейзажей — анонимны. Отметим характерные черты, ко­торые отличают прикамскую живо­пись. В Прикамье не получил боль­шого распространения дворянский усадебный портрет. Землевладель­цы и заводовладельцы бывали здесь нечасто, наездами. Крепост­ные мастера копировали их портреты с оригиналов известных рус­ских и европейских художников. Портреты-копии в какой-то мере — «пересказ» крепостными мастерами «высоких оригиналов» соответст­венно своему уровню профессиона­лизма. Копийные портреты интерес­ны как способ распространения, ти­ражирования произведений искус­ства и как источник (помимо обу­чения у академических учителей) приобщения к профессиональному искусству. Большая часть живопис­ного наследия — портреты кресть­ян, купцов, заводских и работных людей. В них запечатлены облик, характеры, нравы, вкусы уральцев, издревле осваивавших эти края. Живопись прикамских мастеров пи­тали местные исторические корни. Она вобрала неяркий, приглушен­ный колорит северной природы. Большое распространение получи­ли в Прикамье крестьянские порт­реты. Трудно представить, что бед­ные крестьяне заказывали свои портреты. Портреты заказывали разбогатевшие крестьяне, которые не могли перейти в другое сосло­вие—купеческое — до отмены кре­постного права. Таким образом они стремились утвердить свое превос­ходство, свой «статус», удовлетво­рить амбицию класса. Портрет, та­ким образом, отражал расстановку общественных сил в конкретной исторической ситуации.

Другая характерная особенность— связь с традиционными видами прикамского искусства. В еди­ном историческом контексте, в еди­ной «культурной среде», на одной социальной основе вырастало и ши­роко известное искусство пермской пластики, наиболее яркие образцы которой относятся к XVII—XVIII векам, и искусство иконописания. Искусство «живописания» — порт­рета, заводского вида широко бы­тует позднее — в конце XVIII — первой половине XIX веков. Резчи­ки для иконостасов создавали скульптуру, поражающую иногда своей портретностью. Иконопис­цы для этих же иконостасов писали иконы. Сохраняя иконописные тра­диции, мастера создавали портре­ты, поражающие своей жизненной выразительностью. На тесные связи скульптуры с другими видами тра­диционного творчества указывает искусствовед А. С. Канцедикас. Несомненную близость скульптуры и миниатюр прикамских книжных рукописей замечает И. В. Поздеева, знаток и исследователь рукопис­ной и старопечатной книги . По стилистике, достоверности изображения, «наивному реализму» — прикамские портреты имеют мно­го общего с портретами, созданны­ми в других провинциальных худо­жественных центрах. В Прикамье получил распростра­нение жанр живописи, непосредст­венно связанный с жизнью региона — видовой заводской пейзаж. Достоверность изображения, сти­хийный реализм творчества связы­вает виды заводов с портретами. По обилию бытовых сцен напраши­вается сравнение с жанровыми кар­тинами. Существенно дополняет видовой пейзажный жанр совершенно уни­кальная роспись на стене крестьян­ского дома в с. Ключи Суксунского района Пермской области. Она не имеет аналогий на Урале.По преданию роспись была сде­лана иконописцами, которые рас­писывали местную Воскресенскую церковь (построена в 1775 г.) и остановились на постой в этом до­ме. Самый сильный эффект воздейст­вия памятника состоит в идентич­ности изображенного на стене ви­да и открывающегося за окном: дом самих владельцев, белокамен­ная церковь, улица села, дорога, гора Ключевская. В настенной картине авторы сое­динили все виды осенних крестьян­ских работ в одно общее коллективное действо — жатва, обмолот, вспашка зяби, сев озимых, второй укос сена и метание стогов. Здесь же осенние работы в усадьбах и другие картинки из жизни села — пастух гонит стадо, охотник с ру­жьем и собакой отправляется в лес. В этом свободном соединении разновременных событий и жанровых сцен видна рука и мышление иконописца. В то же время настен­ная картина напоминает распрост­раненные в прикамском искусстве «виды», а так же жанровые кар­тины. Один из самых распространенных видов народного изобразительного искусства—-икона. По своей основ­ ной занятости все мастера «живо­писного художества» — прежде все­го — иконописцы. Иконописание строгановских и лазаревских кре­постных целиком регламентирова­лось образованными владельцами. Строгановы, например, заставляли мастеров копировать старинные об­разцы. С этой целью иконописцу и живописцу И. С. Дощенникову бы­ло дано указание — осмотреть ико­ны старинного письма, скопировать, показать С. Г. Строганову и после его одобрения писать для нового иконостаса Добрянской церкви. С. Г. Строганов лично осматривал иконы, писанные для церквей в его владениях, и разрешал помещать или заставлял переписывать. В ка­честве образцов, с которых масте­ра должны были копировать, Строганов переправлял гравюры и ста­ринные иконы. Вместе с иконами уже названны­ми, в Прикамье, как и в других ре­гионах России, в большом количе­стве бытовали иконы, написанные крестьянами, мещанами, купцами, «геодезии сержантами», «оному иконопиству отчасти изученными». Это так называемые народные ико­нописные примитивы, которые прак­тически были принадлежностью каждого крестьянского дома. Па­мятники этого ряда, вобравшие эстетические вкусы, представления, верования, миропонимание широких народных масс, свидетельствуют о наличии особого вида художествен­ного ремесла, отличавшегося не только от профессионального иконописания, но и от работ крепостных и городских иконописцев и живописцев. Народные иконы не­обходимо рассматривать в сложном и живом переплетении языческих и христианских верований, в контек­сте «фольклорно-магического со­ знания», «сказочно-баснословного» представления, народного понима­ния красоты. «В народных воззре­ниях на святых заметна слишком практическая и утилитарная точка зрения, — отмечали Пермские Епар­хиальные ведомости. — В сознании народа святые являются только по­мощниками и покровителями мате­риального и житейского благосо­стояния,— и народ обращается к ним с мольбою о хорошем урожае, обилии скота, просит защиты от бедствий, болезней и проч. Нако­нец, в самом чествовании святых мы замечаем у народа много тако­го, что не может мириться с хри­стианским благочестием и даже вредит ему» . Такое же утилитар­ное и практическое отношение было в народной среде и к деревянным скульптурам. Коми-пермяки, напри­мер, считали, что если болят зубы, стоит прогрызть резные деревянные изображения, находящиеся в часов­не в устье реки Косьвы, боль прой­дет -. Крестьянские иконы далеко не однозначны по своей эстетической ценности. Возможно, фольклорные представления народа выразились в декоративной красоте икон, праздничности, яркости локальных красочных сочетаний. По цвету они часто напоминают росписи местных прялок, интерьеров крестьянских жилищ. Орнаменты на одеждах святых нередко схожи с раститель­ными орнаментами предметов на­ родного быта. Исследователь уральской народной росписи по дереву В. А. Барадулин замечает, что на Урале иконописцы часто за­нимались и декоративной рос­писью . В «краснушках», иконах лубоч­ного характера воплотилась врож­денная в народе любовь к творче­ству, самовыражению. В них сказалось народное фольклорно-поэти­ческое мировосприятие, отразились вкусы, нравы, обычаи прикамских крестьян. И крепостные живописцы, и сво­бодные городские мастера были близки заказчикам и потребителям своего искусства. С 1860—1870 годов, в связи с от­меной крепостного права, распространением дагерротипа, художест­венные центры в старинных горо­дах Прикамья и заводских поселе­ниях начинают замирать. Губерн­ский город -Пермь «стягивает» мастеров-иконописцев и живописцев из уездных городов. Во второй по­ловине XIX века в Перми появля­ются профессиональные художники. В уездах продолжали работать ико­нописные мастерские, наводняя своей продукцией рынок. Получает распространение кустарный иконо­писный промысел. Памятники искусства Прикамья неоднородны по своей эстетической ценности, по степени приверженно­сти авторов к различным уровням культуры — от «фольклорной», «ни­зовой — до соприкоснувшихся с «ученым» профессиональным искус­ством Все эти «слои» живописного наследия являлись составной ча­стью прикамской художественной культуры.