Провода

Вы слыхали как гудят провода? И я сейчас не про эти маленькие, червеподобные черные шнурки от наушников говорю. Я про те толстые кабели, что тянутся от одной крыши дома к другой, соединяя целые районы в одну большую сеть. Я про высоковольтные линии, что вы могли видеть вдалеке от трассы, пока ехали к родственникам в деревню.
Электричество, что бежит по ним, давая жизнь вашему дому, кричит. Натурально кричит, как узник, что вынужден сидеть в одиночной камере всю оставшуюся жизнь. Вы можете считать меня сумасшедшим психопатом и, в какой-то степени, окажетесь правы. Но если бы вы (не дай бог) увидели то, что однажды предстало мне, мои мысли стали бы более понятны. Но давайте по порядку. Я не хочу вырывать историю из контекста, обделяя деталями какие-то важные мелочи.
Я живу в «свечке». Ну знаете же эти одноподъездные высотки в семнадцать-двадцать этажей, которые выглядят так, словно какой-то гениальный архитектор однажды решил: «А давайте развернем дом в вертикаль, и разбавим унылый пейзаж картонных коробок спального района». И ему это не особо удалось. Так как эти свечки больше похожи на доминошки, воткнутые перпендикулярно, нежели на «разбавитель» серой атмосферы города.
На последнем этаже, где я купил недавно себе квартиру, гул проводов слышен особенно сильно. И если в летнее время это можно попросту не заметить, то зимой же, в морозы, особенно у нас в Сибири, этот звук натурально выводит из себя. Я много раз просыпался ночью только от того, что за окном стоит неимоверный шум от текущего по проводам электричества. И даже тройные пластиковые окна абсолютно не спасают от него. Этот звук пробирается в подкорку головного мозга, обустраивает там себе удобный уголок с диваном и акустической системой и начинает заполнять всё пространство сознания, вымещая все остальные мысли. Беруши, конечно, частично решают проблему, но не дают того эффекта на который хотелось бы рассчитывать.
И вот, просыпаясь каждую ночь от гула, ты начинаешь задумываться о возможных решениях проблемы. Через три дня ты готов переехать куда подальше от этого садизма. Через неделю ты превращаешься в зомби, с характерными синяками под глазами и ненавистью ко всему живому. И, я не знаю, то ли это у меня такой чуткий слух, то ли у всех остальных он абсолютно притуплен. Но другого объяснения тому, что моей жене, мягко говоря, плевать на все это, я не могу найти.
Как-то ночью, после очередной попытки усыпить своё воспаленное сознание, я, решив не бороться с бодростью (и ненавистью к последнему этажу), надел теплые тапки и, едва поднимая ноги, двинулся на кухню, решив успокоить нервишки кружкой ароматного чая. Жена на неделю уехала в командировку и только кошка, посапывающая в какой-то немыслимой позе, разбавляла атмосферу одиночества в небольшой квартирке. Вот уж кого точно не волновали провода за окном. Ткнув по памяти на кухонный выключатель света, я с трудом сдержал внутренний крик, который так и рвался наружу.
За окном болтались ноги в стареньких зимних ботинках. Прямо по центру, аккурат разделенные оконной рамой. Одна нога с левой стороны, другая, как вы догадались, с правой. С трудом справившись с накатившей паникой, я медленно подошел к окну и взглянул наверх, насколько это было возможно.
Человек. Определенно это человек, который решил распрощаться с жизнью таким вот странным способом. Он повесился, привязав веревку прямо к трубе на крыше дома. «Лучше бы просто сбросился, дебил», – пронеслась мысль в голове. Стоило бы конечно думать о том, что лучше бы он вообще этого не делал, но в тот момент, собственная психическая стабильность мне казалась более важной штукой. Собравшись с мыслями и едва успокоив сердце, что норовило выпрыгнуть из грудной клетки, я позвонил в полицию. Те, казалось, не особо поверили моей истории.
– З-здравствуйте, – заикаясь от волнения сказал я какой-то заспанной девушке на том конце провода, – у меня тут это… труп.
– Опишите ситуацию, – ответила она так, словно такие заявления для неё были не редкостью.
– Он висит в окне. Точнее, за окном. Я вижу только его ноги. Пришлите кого-нибудь, пожалуйста.
– Как он там оказался? – девушка всё-таки проснулась.
– Мне откуда знать? – я начинал закипать. – Как приедете, спросите это у него!
– У кого?
Глубокий вдох. Выдох. Главное спокойствие.
– У трупа.
– Но… как он, – она начинала путаться в мыслях. - Как ему там?
– Холодно, блИН! – нервы не выдержали.
– Простите, просто такое я слышу впервые. Диктуйте адрес, скоро приедет отряд.
Закончив диалог с оператором, я всё-таки сделал себе чаю. И знаете, пожалуй это была самая странная ночь в моей жизни. Я уже в какой-то степени смирился с тем, что за окном висело чьё-то тело. В моей голове вертелся только один вопрос – зачем? Нет, мне были не интересны его мотивы, мало ли что может произойти в жизни человека. Я искренне не понимал, зачем так было усложнять этот процесс и портить жизнь как минимум одному человеку – то есть мне.
Полицейские, два крепких парня, приехали спустя десять минут. Я, решив не томить с покойничком, провёл их на кухню.
– Афигеть… – только и выдохнул один из парней, судя по погонам – лейтенант, снимая шапку с головы.
– Согласен, – поддержал его второй – капитан, и, уже повернувшись ко мне, спросил, – как вы?
– Ничего, – делая очередной глоток из кружки произнес я, – уже привык.
Тот, что не стеснялся в выражениях, подошел к окну и взглянул наверх.
– Повесился, – сделал он гениальное умозаключение, – чего делать с ним будем?
– Снимать, чего ещё. Мы сейчас удалимся на некоторое время, снимем этого, а затем вернемся. Вам необходимо будет ответить на несколько вопросов.
– Чай поставить? – не столько из вежливости, сколько от непонимания ситуации, спросил я.
– Не откажемся, – коротко ответил первый.
И они ушли. Через пару минут я услышал копошение на чердаке, прямо над своей квартирой. Через десять минут «ноги» медленно поползли вверх. А спустя пол часа полицейские, заметно запыхавшиеся, вновь стояли у меня на пороге. Я проводил их на кухню, разлил по кружкам ароматный чай, усадил обоих за стол и, пододвинув к парням тарелку с печеньем, сел напротив, всем своим видом показывая, что готов слушать.
– В общем, – начал капитан отхлебывая чай, – он повесился на крыше дома. Не думаю, что вам стоит знать все подробности, но на опознание придется подъехать. Можем, конечно, и сейчас вас забрать с собой, но, я думаю, на сегодня и так хватит. Ответьте на пару вопросов и мы покинем вас. Во сколько вы его обнаружили?
Я достал телефон и посмотрел во сколько был сделан звонок в полицию. На экране высветились цифры: «3.45»
– Без двадцати четыре.
– И затем вы сразу же позвонили в полицию?
– Почти.
– Почти? – не понял капитан.
– Около пяти минут я приходил в себя.
– А, понимаю. Вы живете один?
– С женой, но она уехала в командировку. Вернется через неделю.
Лейтенант что-то безостановочно записывал в помятую тетрадь.
– И последний вопрос… Вы что-нибудь слышали перед этим происшествием?
– Да тут невозможно что-то услышать! Гул от проводов перебивает все звуки!
– Гул?
– Вы разве не слышите? За окном провода от мороза буквально трещат.
– Кхм, – полицейские переглянулись, – никогда не обращал внимания. То есть ничего не было, так?
– Не было.
– Спасибо, – полицейские, как по команде, одновременно сделали глоток, поставили кружки и вышли в коридор. Я проводил их, попутно пообещав что завтра приеду куда нужно для опознания.
На этом и распрощались. За окном теперь никто не болтался. Сон теперь вряд ли бы ко мне пришел. И я решил провести остаток ночи абсолютно бессмысленно – листая какие-то бредовенькие статьи о самых странных происшествиях. Так я и уснул, когда уже светало. С телефоном в руке, под несмолкающий гул проводов.
* * *
Как оказалось, тот «оригинал» был моим соседом снизу. Наши разговоры редко выходили за пределы схемы: «добрый день – здрасьте», поэтому ничего более полицейские от меня не узнали. Задав ещё несколько вопросов, вроде «не замечал ли я каких-то странностей за ним?» и «как он общался с соседями?», меня отпустили домой.
Но всю дорогу, от места опознания до моей обители спокойствия (которого там теперь осталось совсем мало), я не мог выбросить из головы картину висящих за моим окном чужих ног.
* * *
Ночью этого дня, как и всегда, я разлепил глаза от стоящего вокруг гула. Даже кошка не могла уснуть наворачивая круги вокруг кровати. Уставившись в белый потолок я пытался понять, что же не так, и лишь спустя пару минут до меня дошло – гул проводов, выводящий из себя, раздавался совершенно с другой стороны. В этот раз он шел из коридора. А если быть совсем точным, то из-за входной двери.
Не веря свои ушам я двинулся на звук, перебирая в голове все варианты объяснения этому странному явлению. Но ничего логичней, чем «сошел с ума», в голову почему-то не приходило.
– Может аномалия какая-то? – задал я вопрос кошке. Но ответа, как и следовало ожидать, не было.
Чем ближе я подходил к двери, тем сильней становился гул. Каждый шаг чувствовался как погружение на морское дно. Шаг – уши закладывает. Ещё шаг – голова начинает болеть. Ещё – чувствуешь как сознание начинает умолять прекратить это безумие. Возле новенькой металлической двери с двумя замками (я люблю безопасность), стоять было совершенно невозможно. От неё исходило какое-то потустороннее излучение и я, не в силах сопротивляться ему, решил взглянуть в глазок.
Лучше бы этого не делал. Знаете, есть вещи, которые невозможно объяснить. Вот просто нет ни одного объяснения происходящему. Такое любят обзывать мистикой, кошмаром, аномалией, или чем-то ещё хуже. И, буду честен, до этого дня я просто не верил в такие вещи.
За дверью, ровно напротив глазка, стоял тот самый сосед снизу. Он стеклянными глазами смотрел на меня. Прямо сквозь дверь. Я чувствовал это каждым волоском на своём теле. Его кожа была синего цвета – точно как у мертвеца из небезызвестных фильмов ужасов, а рот был широко открыт. Он словно застыл в бесконечном приступе агонии. Примерно так же выглядели ведьмы на кострах, на старых фресках. Их образ – боль. Только вместо крика из его рта вылетал тот самый гул, который не давал мне покоя с приходом морозов.
Я буквально врос в пол. Руки и ноги парализовало. Крик застрял где-то в горле, словно сам боялся выйти наружу. Волосы на голове стояли дыбом, в буквальном смысле этого слова. А щеки уже увлажнились от непроизвольно побежавших слёз. Такого ужаса я никогда в своей жизни не испытывал.
Сосед, не моргая и не отводя от меня взгляда, схватился за дверную ручку. Я, придя в себя, схватился за неё с другой стороны. Я был уверен, что дверь закрыта за щеколду. На сто процентов уверен. Но в тот момент я понимал, что эта дверь – последней рубеж между мной и смертью. Вцепившись в неё так, что косточки на руках побелели, я уперся ногой в дверной косяк и начал судорожно вспоминать хоть какую-то молитву. Удивительное дело, даже если ты никогда особо и не верил в бога, в моменты нереальности происходящего, всё равно хочется обратиться именно к нему.
Я чувствовал как в руках шевелится ледяная сталь ручки. Казалось, что холод передается от соседа… от того существа, что стояло за дверью прямо через неё. Он обжигал словно пламя. Но жажда жизни в тот момент была гораздо сильней любой боли. Не знаю сколько времени это продолжалось, но когда существо наконец решили отойти от двери, я уже не чувствовал рук. Они буквально приросли к двери. Словно их зацементировали прямо на ручке. Я взял себя в руки и снова взглянул в глазок. Увидев, как это существо медленно уходит вниз по лестнице, не закрывая рта и постоянно издавая этот леденящий гул, я медленно осел вниз по стене.
Шум отступал. Кошмар исчезал, словно его и не было. Трясущимися руками я разблокировал телефон, что лежал совсем рядом. Нашел номер жены и нажал кнопку вызова.
– Марк? – озабоченный голос на том конце. – У вас же ночь. Что-то случилось?
– Вернись, пожалуйста… – только и смог выдавить из себя я.
Истерика, накатившая в тот же момент, свела судорогой всё тело. Из трубки слышалось озабоченное: «Алло? Марк? Марк!?», но ответом этим словам были лишь крики и всхлипывания полные отчаяния.
* * *
Она вернулась на следующий же день. Я сидел в полицейском участке, с уже знакомыми полицейскими – лейтенантом и капитаном. В трясущихся руках была кружка чёрного чая, а на плечах какой-то старый плед, который стражи порядка нашли где-то в недрах отдела.
Она влетела в дверь без стука. Та с силой ударилась о стену, привлекая внимания всех собравшихся. Подбежала ко мне, обняла так, как умела только она. Никто даже и не подумал мешать этому. Все лишь молча наблюдали за этой сценой.
Наконец, она немного отдалилась, внимательно рассмотрела меня и едва слышно шепнула:
– Бедненький мой, ты же совсем седой…
* * *
Что это было? Никто не знает. Но услышав историю из моих уст, ни у кого не оставалось сомнений – всё это было правдой.
Теперь я живу в одноэтажном доме за городом. Никакой гул проводов меня не будит по ночам. «Свечки» я обхожу стороной за несколько сотен метров. Но стоит мне услышать хоть где-то этот шум… моё тело парализует точно так же, как и в тот день...
Макс Захарченко