Когда я окончил мединститут, передо мной открывались великолепные перспективы.

Но … Оказалось, у меня совершенно другое предназначение.
У меня были все шансы работать в столичном институте хирургии. Но вдруг что-то щелкнуло в моей голове, и, к всеобщему удивлению, я попросился на периферию.
— Есть у нас одно проблемное селеньице у черта на куличках, — говорил мне завздравотделом. — Именно по этой причине мы открыли там врачебный участок вместо акушерского пункта. И еще, акушерки в селе нет — никто не хочет там жить.
Ехал я в село на попутке в кабине полуторки. Шофер, парень моих лет, Сергей говорил:
— Фронтовичка! Единственный автотранспорт в нашем селе. Больше десяти лет как война закончилась, а она все бегает. А вы к нам надолго, с семьей? — переключил тему разговора Сергей.
— Нет у меня семьи. В начале войны фашистская бомба угодила в наш дом. Родители, брат и сестренка погибли! Один я остался, — неожиданно разоткровенничался я.
Вдали показалась дубовая роща. Я удивился: кругом болота, а тут — дубы. Сергей объяснил, что раньше здесь было село, но овраги вдруг поползли, разрушили многие дома, обезобразили кладбище.
— Видите, стены стоят? Это остатки родительской хаты. Погреб и сейчас годный. Я из него схрон, то есть убежище, сделал, засаду на диких кабанов. Стрельну и спрячусь, а то раненый вепрь вмиг догонит и растерзает, так случилось с Николаем Смирновым. Теперь он калека!
— Вы, видать, заядлый охотник, — заметил я.
— А то. Могу и вас приобщить к этому. Вот-вот желуди с дубов посыплются, кабанчики большие любители их… А вас куда везти — в сельсовет или в амбулаторию?
Вдруг Сергей круто повернул в проулок и затормозил у какого-то дома. Ворота были распахнуты, толпился народ.
— Опять у Ефрема Смирнова ЧП, — хмуро заметил Сергей.
Я вошел во Двор. Толпа, увидев незнакомого, расступилась, и я увидел парня. Голова его была неестественно вывернута. Рядом стоял, понурившись, мужчина, пол-лица его скрывала черная борода, голова же была седой. Сергей ему сказал: «Дядя Ефрем, я врача привез». Бородач, отец погибшего, бросив на меня острый взгляд, буркнул:
— Тут никакой врач не поможет, — и скрылся в доме.
Даже без осмотра было ясно, что парень умер.
Ко мне, потешно подпрыгивая, подскочила невысокая худенькая старушка, быстро заговорила:
— Я твоя уборщица, баба Юля. Пойдем, я провожу тебя к амбулатории, там и квартира твоя. А этот самый Коля, мертвый который, сын Ефрема, на чердак лез, а у лестницы перекладина обломилась, он упал и головой стукнулся. А год назад его кабан дикий искалечил на охоте. Есть еще у Ефрема сын Витька. Чую я, что его тоже такая ужасть ожидает. Да и вообще, похоже все это на происки сатанистов.
Я не понял, к чему это сказано, но впоследствии не раз слышал, как баба Юля обвиняет во всем случившемся пресловутых сатанистов. Чем меня изрядно доставала. Баба Юля как в воду глядела…
Прошёл год. Как-то она прибежала и с порога выдала:
— А что я тебе говорила? Витька Смирнов-то утоп. Привез его отец, в озере выловил. Во дворе Витька лежит, зеленый весь, глаза выпученные, язык высунутый. Рядом ружье лежит и утка. А сам Витька увитый водорослями. Гуторит народ, что он селезня убил, тот упал в воду, Витька полез за ним, запутался и утоп.
Все было так, как рассказала баба Юля. Присев на корточки, раздвинул водоросли на утопленнике, особенно плотно они обвили шею. Я увидел на шее борозду — явный признак удушения, причем тонкой проволокой. Следовательно, Виктора вначале задушили, а затем бросили в воду, имитировав несчастный случай.
Приехал следователь, деловито открыл портфель, вынул конверт, из него выскользнула собранная в кольцо струна.
— Это гитарная струна — предмет удушения Виктора Смирнова, — заявил следователь. — Именно на месте гибели я и увидел этот вещдок. А так как в этом захолустье гитара — редкость, то, выявив хозяина, я назову имя преступника.
— А чего его искать, гитара была только у Васьки Чужака!
Это подала голос баба Юля, тихо проникшая в кабинет и с интересом вслушивающаяся в наш разговор.
— Чужак отмечал День рыбака с компанией на озере, пели песни под гитару, — продолжила уборщица.
— Но струну я обнаружил в водорослях. Не могла же она сама оторваться и скрутиться в кольцо, — усмехнулся следак.
— Так Васька повздорил с Сенькой Редькиным из-за девки и саданул того гитарой по башке. А та струна у Васьки запасная была, хранилась внутри гитары, вот и выпала.
— Ну раз вы в курсе, так сведите меня с этими Васьками и Сеньками.
— Так Васька в армии, а Сенька в город умотал, уж какую неделю там живет.
— Что-то не сходится у вас, гражданка. День рыбака отмечался в начале лета, а Чужак ваш был призван в армию весной.
— Это у вас не сходится, а у нас все тютелька в тютельку. Василия на побывку отправили.
— Ну а девка, из-за которой весь сыр-бор разгорелся, никуда не делась?
— Так она же моя двоюродная племянница, замуж вышла за Сеньку, он тоже мой племянник, только троюродный.
— Кошмар какой-то. Здесь все друг другу родня.
Тут вмешался я:
— Баба Юля все время говорит о сатанистах. Не копнуть ли вам в этом направлении?
Следак цокнул:
— Ты в своем уме? Думай, что говоришь!
Я же между делом продолжал размышлять о причине гибели Смирнова. Не за что его было убивать… А если баба Юля права, и гибель Виктора связана с сатанистами?..
Вечером ко мне зашел Сергей и предложил завтра пойти на кабанчиков. Я согласился. Но охота сорвалась: Сергей подвернул ногу, растянул связки. Я наложил ему тугую повязку и прописал лежачий режим. Раздумывая, чем теперь занять выходные, я перелистывал календарь. Сегодня пятница, 13-е… Мои размышления прервала баба Юля, она пришла делать уборку. Я поспешил ретироваться, так как она меня достала своей сатанинской верой. И тут меня осенило! Пятница, 13-е — это же сакраментальное время всех одержимых нечистой силой. И если у нас есть сатанисты, то они не преминут собраться на свой шабаш. Где? Конечно, на заброшенном кладбище. А оно недалеко от Серегиной засады на кабанов. Я стал собираться. Положил в рюкзак бинокль, термос с кофе, чтобы ненароком не уснуть в ожидании ритуала.
С наступлением темноты я укромным путем пробрался к подвалу Сереги. До шабаша было еще часа три. Моя цель проста — узнать, есть ли в селе сатанисты. Не более. Я заснул. Проснулся как от толчка, осторожно высунул голову из укрытия и тут же втянул ее в плечи — в двухстах метрах я увидел пылающий костер. Вокруг него прыгали и визжали бесноватые люди, обнаженные по пояс, а некоторые и вовсе без одежды. Периодически они бросали в костер пакетики, содержимое их окрашивало языки пламени в разные цвета. Это было красиво, но антураж выглядел зловеще. В 5-6 метрах от костра к кресту старой могилы был привязан бородатый мужчина.
Вспомнив о бинокле, я приставил его к глазам и тут же узнал в человеке Ефрема Смирнова, отца задушенного Виктора. Вот она — очередная жертва сатанистов! Перевел бинокль на пляшущих. И не узнал их — вокруг костра кружили те же люди, но с волчьими и кабаньими головами. Оборотни! Когда закончат свой танец, они повесят или бросят в огонь, а то и сожрут несчастного Ефрема! Надо пресечь эту вакханалию. Но как? Они же вмиг разорвут меня на куски! Я буквально истекал ненавистью. Между тем самый высокий оборотень выхватил из костра пылающую головешку и стал подходить к обреченному. За ним двинулись и остальные. Приблизившись к жертве, главарь резко развернулся и ткнул горящей головешкой ближайшего оборотня. Тот взвыл, началась всеобщая свалка. Вскоре у костра уже никто не прыгал, установилась мертвая тишина. А у жертвенного креста освобождал себя от пут Ефрем…
Не знаю, как и когда я добрался до амбулатории. Очнулся затемно на топчане. И тут же завизжали петли отворяемой двери амбулатории, что-то упало и покатилось, сопровождаемое чертыханием. Я испугался: может, кто-то из сатанистов выследил меня? Чтобы убить? Дверь открылась, показалась баба Юля. Я перевел дух.
— А вы уже прием начали? — спросила она.
Я кивнул и начал работать.