Злой, как обманутая и брошенная стерва, ветер бесновался за большим, во всю стену стеклопакетом. Срывал сиротливые листья с яблони и бешенно крутил их воздухе. На покинутый по сезону дачный поселок опускалась ночь. Ночь в тоскливом октябре… Роман проверил все еще раз. Проверил по листочку, отмечая галочкой пункты – он где-то читал, что так проверяют самолеты перед взлетом. …пентаграмма, все линии четкие и прорисованные, солевой барьер, 7 свечей белого воска, 9 свечей черного воска… Вскоре везде стояли галочки. Можно было начинать. Достав из рюкзака распечатку, Роман мельком глянул в нее и забормотал формулы вызова. Голос его то поднимался высоко, почти до визга, то опускался до рокочущих глубин. Звуки древнего заклинания зловеще звучали во внезапно наступившей тишине подмосковной дачи. Вот полыхнули свечи белого воска, наливаясь жаром. Тут же, почти без паузы, ярко загорелись свечи черного воска. На языке Высокой Науки это называлось Натяжение Барьера.

Раздался резкий скрежет, словно бы кто-то провел сразу несколькими ножами по стеклу. Роман опустил распечатку. Он верил. И не верил. Вызов удался! Натяжение барьера прямо говорило об этом. Как говорило и о том, что барьер работает и защищает. И, все же, глаза поднять было боязно. Соединение взгляда инкантатора и объекта вызова – это как закрепитель. Это как открывшаяся дверь лифта. Роман поднял глаза. Существо было таким, каким он его и представлял. Таким, каким было запечатлено на древних гравюрах. Мускулистый человеческий торс, увенчанный рогатой и шипастой головой, две пары могучих рук, с мощными кистями, заканичвающимися длинными, самого зловещего вида когтями. На одной из кистей болтались четки. Ноги под стать всему выше описанному – способные не только нести это тело, но резко и далеок кидать его в прыжке. И два светящихся умом, злобой и коварством глаза в глубине черепа. – Намасте, кхун Роман! Рома вздрогнул от вежливого рыка, до него не сразу дошло, что это приветствие. – Повинуйся мне, демон Жрутрах! Я вызвал тебя и заключил в барьер. Демон склонил голову набок, слушая инкантатора. – Повинуюсь, Роман. Повиновение равно смирению и есть добродетель. Только ошибся ты, Роман. Роман похолодел. Он еще раз мысленно пробежался по списку. Все было верно, все было учтено. – Кх-кх… Ошибся? – Роман откашлялся. – Прошли столетия, как не знают меня ни нижние, ни верхние пределы под тем, именем, что ты назвал. Демон сложил когтистые лапы перед собой и поклонился Роману. – Нами Амида Буцу, когда сияние его коснулось моего сердца, то не смог я оставить седалище свое на неподвижном камне заблуждений, пошел Путем Постигающих Истину, прошел Восьмеричный Путь. Рома опешил. – В смысле? – он и среди одногруппников славился умением быстро и точно ставить вопросы. – Пройдя по пути, в котором Сердце очищается от желаний, а Ум становится чистой чашей для омовения рук Великого Будды, принял я постриг в одном из буддийских монастырей Нижнего Мира и обрел имя – Калян. Что означает Красота и Благопристойность. Демон начал перебирать четки, тихонько приговаривая себе под нос слова про Раму, Хари и его Кришну. Роман присел на старое кресло, вывезенное пару лет назад родителями на дачу. – Ты же демон? – Изначальная природа моя такова, – кивнул Калян. – Нет, ну ты же демон, как ты можешь быть буддистом? – когнитивный диссонанс не щадил сознание Романа, задевая ударом и голос, заставляя его ломаться и дрожать. Калян с удивлением посмотрел на Рому. – Прошу прощения у юного господина, который, видимо, только недавно встал на Путь Древних Знаний. Роман кивнул – он и вправду эту старую прабабкину тетрадь по оккультизму нашел только месяц назад. – Но где юный господин Рома читал о том, что демоны не обладают разумом? Обладают. А разве не есть разум и возможностью обладать свободой выбора? Горящие глаза встретились с глазами Ромы. – Ну, в общем-то, да… – обескураженно протянул тот. – Свобода же понятие абсолютное, лишь вынужденно сминаемая условностями ограничений. И сильная воля способна дать обладающему ею великие возможности. Вот и ваш покорный слуга, юный господин Роман, дал себе возможность выбора вероисповедания. Роман ошарашенно молчал. Ситуация, которую он мнил себе опасной в силу ее непредсказуемости, становилась абсурдной и непонимаемой. Надо было срочно уточнить актуальные и насущные моменты. – То есть, ты буддист? Демон с готовностью кивнул. – И убивать тебе запрещено? Демон с отвращением покачал головой. Роман с разочарованием мысленно вычеркнул пункт с участием сраного задавалы Зейнабова. – А влиять на разум, очаровать по заказу? Демон с таким осуждением посмотрел на Романа, что тот сразу же все понял. И вычеркнул пункт с Софьей. – Толку тогда от тебя… Разочарование в голосе он даже не стал скрывать. – Прошу у кхуна Романа прощения, что моя новая природа принесла ему боль разочарования. Могу лишь сказать, что эта боль может сподвигнуть юного господина к тому, чтобы пойти вперед, по пути Просвещения своего сердца и прийти к состоянию бодхисатвы. Вместо того, чтобы надеяться на помощь сверхъестесственного там, где все в его руках и силах… – Бла-бла-бла! Роман раздраженно вскочил и пнул ближайшую к нему свечу. – Раз толку от тебя нет, то и нотаций мне читать не надо и мозги полоскать! Надоели все вы, учителя задрипанные. Свеча покатилась по полу. Массивная, тяжелая свеча черного воска. Ударила еще одну свечу, белого воска. Тоже массивную и тяжелую. Та, покатившись, весом своим нарушила солевой барьер и застыла прямо поверх полоски мела, пересекая ее полностью. Демон удовлетворенно кивнул. Взмахнул лапой. Раздался звон разбитого стекла – барьер осыпался. – Ну вот, а теперь Жрутрах поест и повеселится! – прорычал он, отбрасывая в сторону четки. #МистическиеИстории #18