Красный зонт.

Часть первая.
По дождливому небу летел красный зонт. Даже крупные капли, что застыли на нем, казались красными. Зонт искал нового хозяина. Крепкую мужскую или изящную женскую руку. Ведь в небе так холодно одному.
Нью-Йорк старого времени всегда пестрел яркими, по-своему уникальными цветами. Романтики видели сплошь милые и нежные картины, грустные люди черпали вдохновение из серых зданий, подмоченных дождем с отвалившимися кусочками старой штукатурки, под которой виднелся кирпич. Веселые радовались радуге, красочно блестевшей над Центральным парком. Дети были без ума от луж, в которые так здорово прыгать с разбега обдавая миллионами разноцветных брызг случайных прохожих. Но были и одинокие, которые просто шли туда, куда нужно. Как Саманта.
Приятное лицо с изумрудными глазами и чувственными губами. Подтянутая фигурка, тонкие и ухоженные руки. Одета она была в кремовое пальто, а на ногах осенние сапожки, в которых так удобно ходить в дождливую погоду. Девушка быстрой походкой шла по мокрым улицам Манхэттена, не замечая красоту, что раскинулась вокруг. Изредка она останавливалась и вытирала глаза маленьким белым платочком.
А тем временем на другом конце Нью-Йорка, в пыльной квартирке с облупившимися обоями, за старым роялем сидел молодой человек в темной безрукавке. Парень был беден. Это можно было понять по любовно заштопанной одежде, потрепанной мебели и старым ботинкам со стертой подошвой, что стояли у двери.
Темные глаза сверкали из-под неровной челки. Длинный нос был когда-то основательно перебит, а руки покрывала синяя вязь татуировки.
Молодой человек сидел за роялем, обхватив свое лицо ладонями и смотрел на внушительную кипу смятых нотных листов на полу. Написание собственного произведения продвигалось со скоростью старой черепахи на инвалидном кресле. А произведение было нужно. Нужно для того, чтобы платить за квартиру. Нужно, чтобы покупать себе еду и новую одежду. Конечно, его выручало то, что он иногда играл в старом пабе, благо хозяин любил живые выступления. Но душа музыканта требовала творчества, а не сидения за роялем в сигарном дыму, наполненном алкогольными парами дешевого виски. Молодой человек прозывался, к его вящей радости, Джоном Суини О’Грейди. Или, как его ласково звала маленькая часть друзей – Джо. С блеском окончив музыкальную школу в родном Дублине, Джо переехал в Нью-Йорк. Новая жизнь, перспективы, концерты. Он уже видел себя за блестящим роялем под светом софитов и восторженных поклонников своего творчества, но реальность была другой. Таких как он в Нью-Йорке были тысячи, если не десятки тысяч. И Джо успешно пополнил армию эмигрантов, берущихся за любую работу, чтобы выжить.
Выйдя из дому с потрепанным дипломатом в руке, в котором лежала расческа, парадный пиджак и пачка нотных листов с бессмертными произведениями классиков, парень медленно шел по улице, думая лишь о том, что было ему интересно. Джо был без ума от Брамса, Моцарта, Бетховена и постоянно использовал отрывки их концертов в своих выступлениях. Правда, никогда не брался за бриллиантовый вальс старины Шопена. Единственное произведение, на котором он запинался. Причем постоянно.
Джо направлялся к пабу, в котором работал, чтобы готовить площадку для своего выступления. Помимо настройки рояля, в обязанности входило и мытье загаженных полов, и протирка мокрых стаканов, и помощь поварам на кухне. Это давало маленький плюс к деньгам за выступление. Хозяин паба, старый ирландец Грейвз, очень любил слушать игру Джо. Поблескивая одним глазом из своего угла, он часто хрипло кашлял и первым начинал хлопать, когда выступление заканчивалось. Но мысли были грустными под стать погоде.
А тут еще и дождь пошел. Джо мгновенно промок до нитки и отчаянно ругаясь, спрятал потёртый дипломат на груди, чтобы подобно спринтеру бежать вперед, переводя дух под одним из многочисленных навесов у витрин дорогих магазинов. Погода разыгралась не на шутку, заставляя парня ускорить шаг, пока что-то красное не мелькнуло впереди. Джо улыбнулся, увидев валяющийся на дороге бесхозный красный зонт. Вздрагивая от ледяных капель, он кинулся за находкой, увидев, как с другой стороны дороги к зонту бежит высокая девушка, прикрывая голову смятой папкой из искусственной кожи.
— Только хозяйки зонта и не хватало, – буркнул Джо, не прекращая бежать вперед, пока не очутился рядом со спасительным зонтом. Девушка и он практически одновременно вцепились в находку и молча принялись бороться, тягая зонт в разные стороны. Конечно, победил Джо. Ибо у ирландца от природы были сильные и жесткие узловатые руки. Победно хмыкнув, он раскрыл зонт над своей головой. Девушка покраснела:
— А как же джентльменство? Помочь даме и прикрыть ее от дождя?
— Я ирландец, который замерз, мисс. И зонт мне нужнее. Если промокнет мой чемодан, то я останусь гол, как сокол, – пожал плечами парень. Девушка покачала головой и тихонько пробормотала ругательства, что ирландцы самые невоспитанные создания господа Бога, когда-либо населявшие Землю.
— Возьмите. Я шучу. Вам он явно нужнее, мисс. Я обойдусь, – Джо усмехнулся и сунул зонт в руку девушки, а сам подхватил дипломат, который упал в лужу, отправился дальше. Пока позади не раздался цокот каблуков. Девушка бежала за ним.
— Я могу проводить, чтобы вы не намокли, – улыбнулась она.
— Не стоит. Уже вымок. И вообще, мне пора, мисс.
— Ну и дурак, – девушка хмыкнула и, сжав ручку зонта крепче, отправилась в другую сторону, даже не оглянувшись на смеющегося парня, который стоял под навесом пекарни и смотрел ей вслед.
Джо вбежал в паб и врезался в официантку Мэг, которая работала еще с папой Грейвза. Старая женщина удивительным образом сохранила равновесие и, отдышавшись, накинулась на парня.
— Джо, идиот ты эдакий. За тобой что, лесной король Герни гнался? – прошипела старушка, поправляя свой накрахмаленный передник.
— Прости Мэг, – извинился парень, робко улыбнувшись. – Ты видела, какой там ливень? Вот я и не успел затормозить. У меня обувь стерлась.
В подтверждение своих слов, он снял с ноги башмак и показал его женщине. В центре подошвы зияла аккуратная дырка, сквозь которую виднелось улыбающееся лицо Джо. Старушка хмыкнула и, шутя, отвесила парню подзатыльник.
— Ладно. Иди, разрушитель.
— Джо, сынок, тащи свою задницу сюда, – за стойкой восседал сам Грейвз, который деловито пересчитывал выручку, с любовью глядя на грязные бумажки.
— Да, босс, – парень устало бухнулся на один из высоких стульев.
— Такое дело. Есть у меня к тебе одна просьба. Сегодня в паб придет мой друг. Формально, мой друг. Он коп. Мы ему платим, что работалось спокойнее, – хозяин затянулся душистой самокруткой. – Он не любит ирландцев, но деньги любит больше. Сделай одолжение, исключи из репертуара все ирландское. Играй старую классику, Синатру, да что угодно, кроме ирландских куплетов.
— Хорошо, сэр. Нет проблем, – кивнул Джо. – Можно мне попросить у вас задаток за выступление? Ботинки прохудились. Скоро босиком буду ходить.
Хозяин кивнул и, вытащив из стопки денег пару мятых бумажек, бросил их перед Джо. Парень от радости прищелкнул языком. На самом деле, задаток требовался для другого. Джо хотел купить новые тетради, которые так некстати закончились. Творческий человек в первую очередь думает о творчестве и лишь потом о собственных потребностях.
Вечером Джо сидел за роялем и исполнял бессмертные ноктюрны и концерты Моцарта, Грига, Дебюсси. Старые английские портовые песенки. Современного Фрэнка Синатру и классиков джаза.
В центре паба за столиком сидел тучный джентльмен, лицом смахивающий на бульдога. Красное лицо, маленькие сальные глазки, висящие брыли. Джо невероятно захотелось швырнуть полицейскому косточку. От этих мыслей парень чуть не рассмеялся и вовремя вернул лицу творчески-вдохновленный вид. Стараясь отвлечься от дурацких мыслей, он принялся осматривать паб, пока не увидел лежащий на столе красный зонт. За столом сидела незнакомка, с которой он так яростно сражался утром.
Девушка улыбнулась парню, тот подмигнул в ответ и погрузился в исполнение. Но мысли вновь унеслись в заоблачные дали и Джо не заметил, как стал исполнять балладу про особенности ирландского судопроизводства. Только потом он увидел, как напрягся коп, чье лицо полыхало инфернальным жаром, и кислую мину мистера Грейвза, который приставив палец к горлу, сделал жуткий жест. Джо закрыл глаза, в ужасе вспомнив, что именно он не должен был играть. Быстро сведя исполнение к английскому гимну, он с удовлетворением заметил, как меняется лицо полицейского. Теперь оно дышало гордостью и благолепием. Окончательный аккорд зал встретил аплодисментами, но громче всех хлопала таинственная незнакомка с красным зонтом.
После выступления к Джо, убирающему нотные листы в дипломат, подошел хозяин бара.
— Кретин ты или как? Ну, просил же… Ладно бы что-то другое, ан нет. Про суд. Ирландский. Джо, ты кретин! – кашляя, хозяин махнул рукой. – Считай, что с этого дня ты здесь больше не работаешь.
— Но сэр. Я исправился. Вы видели, как он зажегся, когда я исполнил вариацию на английский гимн? – не сдавался парень. – Этого больше не повторится. Обещаю.
— Хм. Ты славный парень. Хоть и кретин. Поверю на слово, но чтобы больше без подобных вольностей, – Грейвз веско бухнул тяжелым кулаком по роялю.
Ливень и не думал прекращаться, испортив и без того поганое настроение бедному Джо. Привычно вздохнув, парень накинул на голову пальто и не спеша пошел домой. Хозяин не дал ни цента за выходку на выступлении. А урчащему от голода желудку было на это плевать.
— Эй! – женский голос, раздавшийся позади, заставил Джо обернуться. Это была незнакомка с красным зонтом. Девушка улыбнулась, подходя ближе. – Вымокнешь. Поехали на такси.
— Такси, это роскошь. Для меня, по крайней мере, – усмехнулся Джо и поплелся дальше.
— Да, стой ты. Упрямец чертов, – девушка начала злиться. Догнав парня, она подняла над его головой зонт.
— Как тебя зовут? – спросил он, перехватывая зонт в свою руку.
— Саманта.
— Джо. Очень приятно.
— Взаимно, Джо.
Разговорившись по пути, парень узнал, что его спутница – финансовый брокер, занимающийся продажей ценных бумаг. А паб она нашла, всего лишь проследив за упрямым парнем. Джо в свою очередь, рассказал кто он такой. Без утайки. Отметив привычное выражение сожаления на лице собеседницы.
— А ты не пробовал устроиться в филармонию? – задумчиво спросила Саманта, переступая через лужу.
— Нет. А смысл? Я ирландец. У меня и грин-карты нет. Пока нет. Я готовлюсь к экзамену, – гордо ответил парень. – Конечно, еще не все документы собраны, но я над этим работаю.
— Тебе нужно попробовать. Ты замечательно играешь. Твои пальцы невероятно мягко бегают по клавишам, – похвала девушки заставила Джо очень сильно покраснеть. Он хмыкнул и постарался перевести тему.
— Саманта. А почему ты одна? Идешь в компании нищего ирландца, которого совсем не знаешь. Вечер проводишь в пабе, куда не заглядывают даже хулиганы с окраин города. Где твой кавалер? – Джо пнул валявшуюся на земле банку. Та с лязгом отскочила к Саманте. Девушка не осталась в долгу и вернула ее парню.
— Кавалера больше нет. Отправился в райские чертоги с ножом бродяги в спине, – тихо ответила Саманта, глядя себе под ноги.
— Извини. Не знал. Как давно?
— Уже год, – девушка насупилась и помотала головой, отгоняя неприятные мысли. – Давай лучше о тебе поговорим? Вот почему ты один? У такого таланта, как ты, наверняка должны быть толпы поклонниц.
— Шутишь? – рассмеялся Джо. – Посмотри на меня. Кому я такой нужен? Нищий музыкант, подрабатывающий поломойкой в пабе. Ха!
— Да, да, — задумчиво шепнула Саманта.
Подойдя к дверям своей квартиры, Джо повернулся к Саманте.
— У меня есть только горячий чай. Да домашняя выпечка. Могу отблагодарить за прогулку, если хочешь? – пальцем указав на дверь, спросил парень. – Потом вызовешь такси и поедешь. Так удобнее будет.
— Да, я не против. Я тебя не боюсь. Да и бояться как-то глупо. Все в мире предопределенно, – улыбнулась девушка.
Десять минут спустя в жестяных кружках дымился кипяток, наполняя квартиру дивным запахом бергамота. Джо и Саманта молча сидели на стареньком диване, пока парень не спросил:
— Хочешь, я тебе сыграю что-нибудь?
— Сыграй. Только не Шопена. У меня сердце щемит от его музыки, – улыбнулась девушка. – Шопена оставим на потом.
Джо сел за рояль и коснувшись клавиш начал играть милые симфонии Моцарта. В мелодии скользила легкая грусть, и Саманта изредка промокала глаза платочком. Но Джо не замечал ничего. На губах застыла мечтательная улыбка, а глаза были закрыты. Музыка владела им полностью.
Гектор Шульц