Ярмарка развернулась на всю площадь. Торговые ряды и палатки ломились от товаров.Народ толпился около них, приглядывался, приценивался. Торговцы заманивали разными посулами: кто обещал прибавить полсажени к штуке ткани,кто сулил впридачу к калачу леденец.Кто-то просто глазел по сторонам.Кто-то подзывал лоточника и брал с перегруженного лотка еще горячие пироги с требухой.Кто-то уже оседлал деревянную лошадку и приготовился кружиться на нарядной карусели. А многие тянулись к огромному шатру в центре ярмарочной площади с пестрой надписью над входом:«Сокровища Хозяйки Медной горы».

Зазывала с пышными бакенбардами и сладкой улыбкой на круглых щеках широким жестом приглашал на аттракцион.

— Любезные судари и сударыни!Хозяйка Медной горы показывает сегодня свои богатства: изумруды, аметисты чистой воды, малахиты и хрустали. Только сегодня за алтын все сокровища Урала. Торопитесь!

Маняша сложила молитвенно ладошки:

— Данечка, зайдем! Смотри, какая фигура большущая перед входом. Вся из меди.

Даниил поправил форменную фуражку горного инженера, с недоверием глянул на низкорослого человечка с подозрительно узкими, да к тому же отливающими желтизной зрачками и ответил:

— Маняша, полноте! Какие изумруды и аметисты! Балаганный аттракцион. Сомневаюсь, что даже хрусталь выставили. Стекляшки, небось, набрали и обмишуливают публику.

— Зачем вы так, господин горный инженер? — мягко пожурил Даниила зазывала. — Хозяйка Медной горы может и обидеться!

При этом он обернулся к медной фигуре перед входом в высокий шатер. Голова фигуры, расписанная как матрешка, с ярко-красными щеками и начерненными бровями, оставалась неподвижна. Только брови едва заметно сдвинулись к переносице. Данила подумал: показалось. И потянул Маняшу за собой:

— Пойдем купим тебе калач. Или цветных лент. А хочешь:кружев вологодских на новую блузку?

Они прогуляли вдвоем до вечера. Шли от Главного проспекта через Кафедральную площадь к Тимофеевской набережной, потом, не спеша, наслаждаясь безветренной погодой, вдоль величавой реки Исети.

— Вот поженимся и поедем после свадьбы в Санкт-Петербург. Я тебя свожу в музей Горного института. Там минералы и камни настоящие. Наглядишься вдоволь. А про балаган забудь.

Даниил проводил невесту до подъезда. Подниматься в квартиру не стал. Маняше велел передать родителям поклоны и извинения. Засиживаться в гостях сегодня никак не может: дома бумаги ждут, проект новой шахты не закончен. Хозяева шахты торопят. Им донесли, что рядом со старым рудником вроде как место есть, богатое добротной железной рудой без излишка кремнезема. Железный колчедан называется. Сами хозяева — мужики справные, из потомков знаменитого Петра Рябова, который на Южном Урале первым начал железную руду копать. Дело рудное знают. За проект шахты готовы уйму денег отвалить.За такие деньги Даниил сможет не только квартиру ближе к центру Екатеринбурга снять, а и обеспечить себе и Маняше безбедную жизнь. Еще и матери-вдове с младшими братьями поможет.

После ужина Даниил пожелал всем домашним спокойной ночи, а сам заперся в кабинете и склонился над чертежами. Вот если бы руда залегала ближе к вершине горы! Тогда и штольни проще пробивать было бы. Но богатые железом пласты обычно в глубине гор прячутся. По-хорошему сначала надо пробную штольню пробить, чтобы разведать, точно ли есть подходящая руда, рассуждал Даниил.А может Хозяйку Медной горы попросить, чтобы сама все показала? Он усмехнулся в усы: фантазиями делу не поможешь!

Уже давно полночь миновала. В кабинете было так тихо, что Даня слышал, как грифель карандаша по бумаге скользит. Но что это? Вроде как кто-то на улице железкой по мостовой скребет. Шварк-шварк… Тишина. Потом опять: шварк-шварк. И как будто шум все ближе. Пока с соседней улицы раздавалось, Даня удивлялся, но продолжал над чертежом корпеть. А когда под окнами залязгало, тут уж он не стерпел, встал из-за стола и к окну подошел. Чтобы лучше было на улицу смотреть, притушил керосиновую лампу и заглянул в просвет между тяжелыми бархатными портьерами.

Фонари на улице недавно установили газовые, яркие. На ночь, правда, фонарщики половину тушили, но другая продолжала гореть, потому и видно было всю улицу, почти как днем. Можно даже уличного кота разглядеть на мостовой.

Только Даниил о коте подумал, а он тут как тут. Идет вразвалочку, не торопится никуда. Хвост трубой.Уши торчком. Идет так, будто знает, куда и зачем ему идти. Еще и лужи обходит стороной. Чистюля лохматый!

Кот прошел мимо подъезда дома, в котором на четвертом этаже Данина семья квартиру в наем брала. Потом остановился, перешел с проезжей части на тротуар и сел под фонарем. Черный кошачий мех переливался в свете фонаря золотистыми искорками.А потом заскрежетало так, что Даниил подумал: сейчас дворники на улицу повыбегают с метлами и свистками, чтобы форменное безобразие остановить.

Дворники не выбежали. Можно было подумать, что все они сегодня заснули крепким сном после дружеской попойки. И появилась Она.

Она — медная фигура. Та самая — с ярмарки. Которая стояла у входа в шатер. Мимо нее еще народ проходил, бросал медные монеты в железный туесок и заходил поглазеть на аттракцион. Даниил зажмурился, потряс головой. Подумал, может, привиделось от усталости. Который час уже сидит над проектом, в глазах двоится. Снова выглянул из окна. Медная фигура двигалась неуклюже, сначала поворачивалась одним боком, потом, качнувшись, переваливалась на другой и так, постепенно, — вперед. Ног у нее не было. Медный подол юбки тащился по булыжной мостовой и издавал противный скрежет: шварк-шварк.

Рядом с фонарем, у которого кот сидел, фигура остановилась. Некоторое время она стояла не двигаясь, будто что-то выжидая. Кот сидел напротив подъезда. Медная баба медленно развернулась к дверям в парадную и, приподняв металлическую голову, уставилась на окна Даниной квартиры. Даниил отпрянул от прорехи и спрятался за портьерой. Сердце стучало в грудной клетке, будто ночной сторож колотушкой. Шея и затылок онемели, а потом покрылись холодной испариной.

Даниил не помнил, сколько так простоял. Из ступора его вывели неприятные звуки: будто кто-то скребся за дверью. Выглянул – никого!

Только бы братьев и мать не разбудить, подумал в панике Даниил. Перепугаются, устроят переполох. И он бесшумно выскользнул из кабинета, на цыпочках прошел мимо комнаты горничной Феклы в прихожую.Встал у входных дверей и приложился ухом к деревянному полотнищу. Кот перестал ее царапать и теперь требовательно мяукал. С каждым разом все громче.

Соседи могут услышать, подумал Даниил и повернул ключ в замке.

Он чуть-чуть приоткрыл дверь. В узкую щель тут же пролезла когтистая кошачья лапка. Мгновение, и щель стала вдвое больше. Даниил видел теперь кота целиком — с головы до хвоста. Тот сидел и выжидательно поглядывал на инженера. Потом развернулся и двинулся к лестнице. Остановился перед первой ступенькой, повернул голову. Желтые глаза сверкнули в полумраке, по зрачкам пробежала зеленая волна, будто подзывая Даниила. И Даниил пошел за котом как завороженный.

На улице потянуло сквозняком из подворотни, холодные иголки кольнули затылок и шею. Даниил понял, что выскочил из квартиры, а шинель и фуражку надеть забыл. Да и не до них в тот момент было.

Пустые улицы, темные окна. Ни одной живой души. Напрасно надеялся Даниил отделаться от медной бабы, которая, переваливаясь с боку на бок, тащилась неизвестно куда. Так и шли они по спящему городу: медная фигура, черный кот и горный инженер без форменной фуражки и шинели. Пока не пришли на ярмарочную площадь.

Не сговариваясь, медная баба и кот вошли в шатер. Даниил — за ними.

До чего же странный шатер! Никак в него не войти.Вроде движешься вперед, а габардиновый занавес мешает, дорогу загораживает. Даниил один полог отодвигает, два шага делает, другой возникает на пути. Сколько таких портьер пришлось раздвинуть, он и со счету сбился.

Наконец вспыхнули разноцветные огни: зеленые, лиловые, лимонные, голубые. В глазах у Даниила зарябило от многоцветья. После темноты огни казались особенно яркими. Приглядевшись, Даниил понял: нет, неяркие, мерцают в полутьме огромной пещеры. И большая часть пещеры погружена во мрак. Но чувствуется, что свод ее очень высоко поднимается над головой.

Даниил хотел сделать шаг и споткнулся о что-то твердое и острое. Посмотрел под ноги — а там друзы горного хрусталя. И так их много, что не пройти! Тут как раз черный кот объявился, мурлыкнул приветливо и повел за собой между друзами. Даниил шел и восхищенно охал. Какая красота под ногами! После хрустальных засверкали аметистовые друзы. Одни переливались сиренево-розовыми отблесками, другие лавандовыми. А некоторые наполнялись темно-лиловым цветом и почти сливались с полумраком пещеры. Посреди этой красоты на небольшом каменном возвышении спиной к Даниилу стояла женщина. Ореховая коса ниже пояса. Статная. Сарафан богатый, зеленый – чисто шелковый малахит! Обернулась к Даниилу, улыбнулась – зубы будто жемчуг! И говорит:

— Ну что, господин горный инженер! Стекляшки у тебя под ногами али самоцветы? – Голос грудной, бархатный, слух так и ласкает.

Даниил глазам не поверил, тряхнул головой. Такую красавицу он в своей жизни еще ни разу не встречал. Не уж-то действительно перед ним хозяйка Медной горы, про которую матушка ему в детстве сказки рассказывала?

— Да ты не робей, милый человек! Не в обиде я. Чего мне на тебя обижаться? Всяк ошибиться может. И горный инженер в том числе.

— Прости, хозяюшка, неразумного дурака! Не думал я, что сказки былью окажутся. Вон как дело повернулось!

— Вы нонешние, инженеры да гедезисты ученые, ни во что не верите! — сердито проговорила Малахитница. Лицом будто девка, а разговор у нее сварливый получается, как у попадьи.

— Что ногами топчешь, знаешь? – все также ворчливо спросила она.

— Знаю, хозяюшка! Аметисты это.

— Правильно! А чем камень знаменит ведаешь ли?

— Как не ведать! Камень преданной любви передо мной.

— Так возьми его! Невесте подари.

— Аметисты вроде невестам не дарят. Вдовам оставляют на долгую память… — Даниил нахмурился. Куда это Малахитница клонит?

—Не пужайся, милый человек! Не о вдовах речь веду. Вот, посмотри-ка! — Малахитница выставила напоказ кольцо на руке. — Аметист в серебре. Если его носить на срединном пальце, удача в делах будет. Любые задумки успехом завершатся. Глянешься мне, подарю его тебе и отпущу с миром. А пока идем со мной. Гору свою покажу.

А гора-то оказалась знатная! С гордостью Хозяйка Медной горы указала на желтую жилу, изгибающуюся между каменных пластов змеей. А за ней Даниил разглядел широкую полосу малахита.

— Мастера ваши крупицы из-под ног собирают. И то рады! А у меня вон что есть.

«Да из такого пласта малахитовую колоннаду для нового храма сработать можно», — подумал Даниил, а вслух сказал:

— Баловство это! Шкатулки, медальоны, кольца…

— А что же для тебя богатство, служивый?

— Нет у тебя, как я погляжу, настоящего сокровища, хозяюшка.

— Бриллиантов что ли? — Малахитница усмехнулась. — Идем дальше, инженер.

Даниил зорко всматривался в стены бесконечно длинной штольни. Наконец увидел. Вот оно — черное серебро! Переливается бесцветными бликами. Железный колчедан.Понять бы, как глубоко он залегает? Под каким углом штольню пробивать нужно?

— О чем задумался, инженер? — со смешком спросила Малахитница. — Не ожидал столько бесценного добра увидать?

— Не ожидал.

— А в городе меня увидеть, небось, тоже не ожидал? — Малахитница игриво склонила набок голову и вдруг залилась звонким девичьем смехом. — А я вот явилась — не запылилась! Любопытно мне стало, что это за место такое —город.

Смех скоро оборвался.

— Поганое место! Суета и шум до заката не умолкают. Оглохла совсем, пыли-то наглоталась — жуть! — Хозяйка Медной горы брезгливо скривила яркие губы. — Ноги моей больше на этой вашей ярмарке не будет.

— Послушай, Данила-молодец, погубит тебя город, — Малахитница подошла совсем близко и руку положила гостю на грудь. Глаза у нее в полумраке отливали мягкой зеленью и убаюкивали.

— Оставайся со мной в хрустальных чертогах, — предложила она. — Любы они тебе. Меня не обманешь. Радуют тебя мои богатства. Я много еще чего покажу. Вдоволь насмотришься. Глядишь, и новый каменный цветок под твоими руками расцветет.

— Не мастер я по каменному делу, Хозяюшка. Я горный инженер. Мое дело — шахты и штольни железорудные мастерить, — признался Даниил.

— Не уж то собираешься мою гору ломать? За ради одной только железной руды столько сокровищ рушить и погребать?

Даниил молчал.

— Не умеете вы, людишки, богатством горным с умом распоряжаться. И зачем вам столько железа?

— Из железной руды чугун плавят. Из чугуна — сталь. Железные дороги стране нужны. Паровозы, станки разные. Целые заводы. Вот настоящее богатство!

— И пушки заодно, — Малахитница потемнела лицом. — Не бывать этому!

Хлопнула хозяйка Медной горы три раза в ладоши, и на ее зов явились ящерки. Одна, другая, тысячная! Все разные: зеленые, лиловые, с синими точками по спине и по цвету на песок похожие, багряные с золотистыми крапинками на плоских головах. Окружили горного инженера со всех сторон.

Даниил глянул вниз, и страшно ему стало от того, что земли не видно под ногами. Пригляделся и понял — да это руда медная! Только она будто адским пламенем горит.Захотелось ему бежать со всех ног и не оглядываться. Бросился он в ближайшую штольню, а в спину ему покатились раскаты зловещего смеха, и тысячи лапок зашуршали по камням…

Маняша проснулась рано утром и почувствовала сосущую под сердцем боль. Даня! Накануне сговорились к портному сходить и обсудить, из какого сукна свадебный костюм жениху пошить. А жених уже второй день глаз не кажет!

Маняша гордость свою поглубже в сердце запрятала и сама пошла к Даниилу. Дверь ей открыла дебелая девица в форменном платье и накрахмаленном белом фартуке. С порога было слышно, что в доме кто-то громко причитает и слезами обливается:

— Пропал мой сыночек! Сгинул сердешный…

— Сударыня! Не плачьте! Надо в полицию идти. Заявление о пропаже вашего сына и моего жениха писать.

Пожилая дама замолчала, уставилась на Маняшу опухшими от слез глазами.

— Машенька! Душенька! Спасибо, что пришла горе матери разделить.

В конце концов Маняша с помощью горничной Феклы уговорила Софью Аркадьевну пойти в полицию.

Приняв заявление о пропаже лица дворянского звания господина Арсеньева, становой пристав попросил мать пропавшего подробно описать его. Узнав, что пропал горный инженер, пристав наморщил лоб.

— Тут намедни с Красногорского рудника приказчик приезжал. Говорил, горного инженера рядом с рудником нашли. Около большого камня сидел. А на нем тьма-тьмущая ящериц. Всего с ног до головы облепили. Когда рабочие подошли, ящерицы разбежались. Один скелет в инженерском мундире и остался. А карманы мундира будто были набиты пустой породой…

Софья Аркадьевна тут же в кабинете пристава и потеряла сознание.

Шварк-шварк… Даниил поднял голову. Он, оказывается, просидел за письменным столом всю ночь и, видно, так и заснул, уронив голову на стопку бумаги. Голова стала мутной, шея одеревенела… Даниил кинулся к зеркалу, вспомнив, что ему только что приснилось. Лицо осунулось, круги под глазами появились. Но не голый череп смотрел на него из зеркала.

В ванной слесарь скреб напильником по железной трубе.

— Трубу вот меняю, барин! — вместо приветствия объявил он. — Прохудилась труба-то.

Фекла позвала завтракать и доложила, что мальчики ушли уже в гимназию, а Софья Аркадьевна поехала в церковь.

После завтрака Даниил поскорей накинул шинель и вышел на улицу. Фонари дворники уже погасили. По булыжной мостовой катились пыльные экипажи. А ближе к ярмарочной площади повстречались на пути пустые телеги, запряженные понурыми лошадками. Крестьяне, распродав свой нехитрый товар, разъезжались по деревням. В центре ярмарки зиял пустой круг. Вот здесь и стоял шатер с аттракционом, понял Даниил.

Он прошелся по кругу, сам не понимая, зачем это делает. Ближе к центру под башмаком что-то хрустнуло. Даниил нагнулся. Оказалось, это кусочек аметистовой друзы редкого темно-лилового цвета. Даниил не стал его поднимать и пошел дальше. В след ему черный уличный кот с желтыми глазами громко и сердито зашипел.

Автор: falkon
#авторскиерассказы