Не было печали

В дверь яростно колотили. Дима чертыхнулся и поплёлся открывать. Кого там принесла нелёгкая? За порогом стоял зомби и протягивал когда-то аккуратно запечатанную коробку. Совсем охамели в КтулхуЭкспресс. Хотя это – зомби: фиг с ним.
– Вам арргхпосылка, – прорычал зомбяк, еле ворочая языком.
– А дверь зачем выносить?
– Пррростите, выгорел с этой работой, – зомби потупил единственный глаз, показывая на почти отвалившуюся ступню в старом кроссовке "Арахнас", – с вас девяносто пять лавкрафтлей. – И вот тут распишитесь.
–Так-так. Щас... – Дима закрыл дверь: не впускать же разваливающегося курьера в квартиру; нашёл деньги. Блин, ну хоть одна хорошая новость за сегодня – доставили Нож Для Жертвоприношений. С опозданием, да и леший с ними.
Дима снова открыл входную дверь:
– Держи, друг, – протянул сотню лавкрафтлей, – где расписаться? – Зомби услужливо подсунул бланк.
– Ага, тут, тут и ещё тут. – Дима улыбнулся, – сдачи не надо: на мозги оставь. Всего мрачного.
В который раз дверь была закрыта, за ней гулко загрохотало – похоже, всё-таки нога отвалилась у зомби окончательно. Бедняга.
Пританцовывая от радости, Дима прошёл в зал, водрузил посылку на стол. Ну-с, приступим к вскрытию. Аккуратно распечатал упаковку – глаза Димы вылезли из орбит. Это что за фиговина? Вместо ритуального ножа (двергская сталь, рукоятка обтянута человеческой кожей, приятный дизайн) на дне коробки покоилось нечто.
Нечто напоминало щупальце осьминога глубокого обсидианового цвета и матово поблёскивало. Один его конец был заострён, а сама штуковина покрыта то ли присосками, то ли бугорками неясного происхождения и предназначения. Не было печали – с интернета накачали... Что ты такое? Дима ткнул в щупальце пальцем. Твёрдое.
Достал из посылки, задумчиво повертел в руках. Тяжёлое. В длину сантиметров тридцать. На штык чем-то похоже. Странная вещь. Надо будет оставить на сайте гневный отзыв – впаривают чёрт-те что. Повёлся на скидку.
Дима положил "якобы нож" на стол. Всё. Похоже лимит хороших новостей исчерпан. А уже сегодня Жертваночь – где взять нормальный режик?
Вспоминая, что можно использовать вместо клинка, Дима пошёл на кухню, приготовил бутерброды, заварил чай. Вернулся в комнату уже спокойный. Прорвёмся.
Странной штуки на столе не было. Комок оборотничьей шерсти в пасть, была же тут! Мужчина осмотрелся. Щупальце лежало на стуле. Мрачновато поблёскивало.
– Во дела... – Дима сгрузил еду на стол, недоверчиво покосился на беглеца. Щупальце дёрнулось, покатилось и свалилось на пол. Не раздумывая Дима схватил непонятную штуковину: он заплатил за неё сотню лавкрафтлей и расставаться с ней просто так не намерен.
Запиликал будильник. Дима глянул на часы – ё-моё, пора на работу, почему не было первых двух сигналов? Мужчина закинул бутерброды в рюкзак, туда же сунул неясную посылку: не оставлять же "его" без присмотра. Дима бахнул чаю и взвыл – кипяток! За стеной, у соседей, два писклявых голоска поддержали вой: "А-а-у-у-у-у-у", а из рюкзака мерзенько захихикало. Или почудилось?
Рабочий день проходил в штатном режиме: был получен заказ на большое количество спальных гробов для вампиров. В цеху стоял шум: пилили, шлифовали, строгали, сколачивали – работа кипела. На перекурах стандартные разговоры: лешие подняли цену за кубометр досок, Люциферыч рвёт и мечет, Иваныч вчера напился горькой-троллинной и гужбанил с ведьмами, мумии Лёшке Лохматому из третьего неделя до пенсии – надо бы скинуться на поляну... Ничего необычного, но случился один инцидент. В обеденный перерыв.
Дима шагал в раздевалку, он вспомнил про бутерброды. Щас захомячим, перекурим, вот и обед. Внезапно раздавшийся визг вывел Диму из размышлений о целесообразности питания в столовке: цены на производственное хрючево не кусались, а вот продукция – иногда да.
В раздевалке верещали громко, истошно. Дима ворвался внутрь и обомлел. Картина. Димин шкафчик нараспашку, рядом на полу его же рюкзак – открытый. Чуть поодаль – Иваныч: бледный, на жопе, орёт в голосину. Что орёт – не ясно, а вот почему – вполне. Иваныч с ужасом взирал на правую кисть, где не хватало указательного пальца: вместо него обрубок, и кровища хлещет. На полу кровь, на рюкзаке, на Иваныче. Какого фига?
Иваныч увидел Диму и запричитал:
– Эта мразь мне палец оттяпала!
– Какая мразь? Какой палец? – про палец Дима добавил на автомате: ответ был очевидным.
– Та, что у тебя в рюкзаке сидит.
– Мразь тут только одна, и это – ты, раз по чужим вещам лазишь. Вали отсюда, крысюк. – Дима прошёл мимо Иваныча, не обращая внимания на бормотание: "Да я только поправить, на место положить...", поднял рюкзак, заглянул внутрь. Там, среди остатков колбасы и хлеба, сидело щупальце и с упоением жевало то кровоточащий палец, то кусок бутерброда.
У "якобы ножа" появился маленький ротик с острыми клыками. Штуковина довольно урчала, слизывая фиолетовым языком свежую кровь и хлебные крошки. Почувствовав на себе пристальный взгляд Димы, щупальце тихонько хихикнуло, облизнулось и заползло вглубь рюкзака.
– Да что ты такое? – только и смог выдохнуть Дима.
До вечера Дима ловил на себе заинтересованные взгляды работников, пару раз прибегал в цех мастер, всё мялся, крутился, но так и не подошёл. Хвала мраку. Иваныча видно не было. Дима не знал, что может вырасти из обеденного случая: штраф, комиссия по технике безопасности, экспертиза на квазимагический или проклятый предмет, выговор, увольнение? А и фиг с ними. Прорвёмся.
Рабочий день закончился, и Дима заглянул к своему другу – завскладом, рогатому Гене.
– Привет, Генка, удели минуточку. Баба нужна.
– Для жертвы? – Гена ухмыльнулся, – слышал там что-то у вас произошло...
– Ген, давай без всяких. Бабу для жертвоприношения и я погнал, жрать охота.
– Нууу... – рогатый скривил недовольную мину, – есть одна, на списание. Визжащий вариант: таких уже больше не производят, в тренде модель "тихая милашка". – Генка, стуча копытами, потопал в недра склада, Дима вышагивал рядом. Вдоль стены стояли девушки для жертвоприношения – пышные формы, пустой взгляд, минимум одежды.
– Ген, мне визгов не надо. У соседа-оборотня – щенки: на любой крик воют. Такой скулёж поднимают, что не дай Барон Самеди. Бесшумную бы, а деньги с зарплаты пусть вычтут, чтоб им икнулось.
Дима резко остановился: почудилось или нет? В откровенном декольте у одной из барышень шевельнулось что-то чёрное. Так и есть – из аппетитных полушарий выглядывало содержание утренней посылки. И облизывалось. Гадство.
– Вот эту беру, – Дима указал на ножки девушки, – обалденные. – И пока Гена одобрительно цокал языком, разглядывая девчачьи прелести, Дима ухитрился вытащить непослушный "якобы нож" и запихнуть в рюкзак. Вновь еле слышно хихикнуло. У-у-у-у, стервец.
– Дружище, оформишь бумаги? За меня ляпни подпись: жуть как тороплюсь, – Дима глянул на Гену, подмигнул, – с меня причитается.
Гена нахмурил брови, пожевал губы:
– Иди уже. Чего-то ты нервный, да и выглядишь хреново... даже рогатому разрешил подпись свою шарахнуть... – на лице Генки читалась крайняя степень удивления, – только бабу самовывозом!
– Да-да, я сейчас её и заберу. Спасибо, друг, выручил.
Дима зашёл домой. Вместе с девушкой для жертвоприношения. Устало вздохнул, посмотрел на грязь в коридоре: эх, можно было и зомби впустить – хуже бы не стало. Жало скорпикоры кому-нибудь в спину! Устал...
– А ты можешь прибраться, – с надеждой спросил Дима у спутницы, – или ужин забабахать?
Молчавшая до этого момента барышня томно прикрыла глазки:
– Неа. Я – жертва. Могу попробовать сбежать. Надо?
– Точно нет, – Дима был не против побега, в любой другой день он с радостью бы сцапал грудастую красавицу, но надо было ещё подготовиться к Жертвоночи и что-нибудь сожрать, – посиди пока на кухне.
Нормально поесть так и не удалось. Дима заучивал зубодробительную латынь, рисовал мелом круг призыва, привязывал девушку к столу в гостиной. Ближе к полуночи всё было готово.
Трясясь от голода и усталости, Дима выговорил последние слова призыва. В комнате потемнело, что-то отвратительно забулькало, соседи-оборотни взвыли, ощущая приход в этот мир кого-то могучего, страшного.
Посреди комнаты появилось Оно. Неописуемо ужасное, в обрамлении извивающихся щупалец, слюнявых пастей, клыкастых ртов, зло глядящих глаз.
– Здоров, смертный. Я – Владыка Ньярли, – проскрежетала одна пасть, – ну у тебя и грязища. Одобряю. Давай ближе к финалочке: времени мало, сегодня много вызовов.
Дима взмахнул "якобы ножом", с этими приготовлениями так и не успел найти замену, и воткнул его в грудную клетку девушки. Барышня подмигнула, мол, молодец. Минут пять Дима остервенело резал, вскрывал, рвал – наконец извлёк сердце, с силой дёрнул: хрустнуло, чавкнуло. Измученный процедурой Дима начал произносить ритуальную фразу:
– Я приношу этот дар, о великий Владыка Ньярли...
– Постой-постой, что это у тебя в руке? – перебил хтонический гость, – да это же мой Ужастик! Милый засранец, папочка уже обыскался тебя. Иди сюда, уродец. Папочка накормит тебя тёмными душами и почешет пузико.
"Якобы нож", торчащий из ещё бьющегося сердца, легко выскочил из ослабевших Диминых пальцев, брякнулся на пол и покатился в сторону неописуемого ужаса. Сердце продолжало сокращаться, выплёскивая кровь, оставляя багровую дорожку.
– Я принимаю жертву, смертный, – продолжил Ньярли, – и спасибо за Ужастика, признаюсь я уже начал нервничать. Ну, бывай. Сегодня ещё столько дел, – в голосе Владыки послышалась усталость, – и... за возвращение моего малыша, я исполнил твоё желание. Всего мрачного.
Щупальца, пасти, глазищи постепенно растворились в воздухе, оставив после себя запах блевотины и тины. Напоследок что-то тихонько хихикнуло.
Дима плюхнулся прямо на пол. Это что сейчас было? Отвратное завершение сраного дня? Очуметь. И какое ещё желание? Что за бред? Позади Димы раздался лёгкий вздох, мужчина обернулся – на него смотрела синими глазами барышня с огромной дырой в груди, без сердца. Она приоткрыла пухлые губы и пролепетала:
– Может развяжешь меня, милый? Ты очень устал, сходи прими душ, а я пока ужин приготовлю.
Автор: Гриборий Богданов
#рассказы