Предыдущая публикация
Две истории о делах колдовских.
(из инета)
Хочу рассказать о своем личном опыте общения с колдунами и ведьмами. Раньше почти в каждой уважающей себя ,деревне жила своя «бабка». Некоторые лечили народ от разных недугов, помогали, чем могли. Другие же, наоборот, славились дурными делами, и люди побаивались их. И ведьмы были, и колдуны, и целители.
Так вот, в нашей деревне таких лиходеев было сразу два. Была у нас одна старуха, которую все боялись, со звучной фамилией Замогильная (а за глаза Могилой все называли). Нас даже в детстве припугивали ею. Вся деревня знала, что она ведьма. Ходить к ней боялись, но все же обращались, когда совсем деваться некуда было. Иногда и помогала она от болезней и несчастий, но чаще делала разные привороты и порчи. Бабка она была злая, поэтому все, кто к ней ходил, несли сразу все, что могли. И меда, и молока, и хлеба, в общем, все, на что были богаты. Иначе обидится и проклянет. А тогда дело совсем гибло будет.
Вторым чудесником был дед, который жил на самом краю деревни. Деда звали Николай, но все к нему обращались либо «Дедко», либо «Дедка», сокращенно от дед Коля. Этого старика тоже мы побаивались, но он вроде как подобрее был. Хотя те, кого угораздило ему насолить, рассказывали страшные вещи: в домах нечисть селилась, жизнь разваливаться начинала, а животина фокусы начинала вытворять разные.
Другие старики рассказывали, что наш Дедко и бабка Замогильная по молодости любовь крутили, да вот только что-то у них не срослось, и бабка, которая была местной красоткой в молодости, с другим осталась, а Дедко с тех пор стал жить на краю деревни. А дальше вообще началось в деревне веселье. Они, видимо, друг на друга стали сглазы да порчи слать, потому что муж Замогильной помер едва ли через год после свадьбы, а у Дедки все родственники поумирали, да и сам заболел, после чего хромать стал. Хозяйства их разваливались, а ночами в деревне люди выходить на улицу боялись. То волком кто-то воет, то по дворам какие-то звери носятся, то в окна, двери всю ночь скребутся твари неведомые. Но, как говорят, с какого-то момента утихло все, а колдуны наши стали просто тихо ненавидеть друг друга. Одна недуги наводит, другой их отводит. Дедко ворожит кому-то, Замогильная тем людям иглы в забор втыкает. Одним словом, не скучно.
****
Шли тогда голодные послевоенные годы, хлеб и воду выдавали по нормам. Отец мой, в силу положения, отвечал за распределение пайков на питание. В какой-то день всем, как обычно, в обед раздали нормы, в том числе и Замогильной. Вот уже конец смены, отец увидел, что снова старуха плетется. Пришла и говорит, что вот, дескать, птица выхватила хлеба кусок и улетела, ну и стала просить, чтобы отец дал ей еще хлеб. А тот ни в какую, говорит, больше нормы не выдаем — и точка. Бабка и так просила, и так просила, отец ей так ничего и не выдал. Ну а иначе на следующий день кто-то меньше нормы получит. Постояла старуха, нахмурилась, ткнула в отца пальцем и сказала: «Ну, дай тебе Бог здоровья, сынок,» — и ушла.
Дня не прошло, отец стал жаловаться на сильную усталость, из рук все валилось, да и сам осунулся. Через неделю стало видно, что он худеет, причем очень быстро. Рассказал он все мамке, та собрала все, что дома было, и побежала к Замогильной прощения просить. А та заартачилась, нет, говорит, мне вашего не надо. Так ничего и не взяла, а примерно через месяц отец умер. Так и хоронили худым, как скелет.
А помирала та бабка тоже страшно. Родные рассказывали, что Замогильная упрашивала, чтобы к ней правнучку пустили за руку подержать. Силу, говорят, передать хотела. Но девчушку так и не подпустили. Помирала старуха вцепившись в кровать, кричала и брызгала слюной. Во время похорон к кровати не пускали никого, особенно правнучка ее рвалась к кровати той, но вовремя углядели. Сорок дней к кровати никто не подходил, а потом соседские мужики ее вытащили и сожгли. Когда сжигали, сам свидетелем был, как пламя столбом стояло и ревело, прям как зверь беснующийся.
****
А с Дедкой была у меня другая история, которая до сих пор никак не закончится. Было это чуть раньше, чем померла Замогильная, и до смерти моего отца. Шел я по деревне, не помню уже куда, прямиком мимо дома нашего колдуна. Смотрю, а у него калитка открыта. Ну я, проходя, заглянул во двор, вижу, Дедко там один корячится, пытается пенек какой-то разрубить на поленья. Он хромой был и всегда с тростью ходил белой. Я парнем здоровым был, крикнул ему: «Давай, дед, наколю тебе дров, не жалко мне.» Дедко ничего не сказал, просто жестом показал, мол, бери — руби. Ну а я что? Все пеньки ему переколол, которые во дворе были. Смотрю, Дедко улыбается мне, и на сарай показывает. Понял я, что просит он меня сложить нарубленные дровишки на лежанку. Ну, это мне тоже было нетрудно, все сделал, а то бы он один там неделю возился. Дедко заулыбался, закивал, помахал, и я ушел. Нет, он не был немой, просто слова редко произносил. Не любил, говорят, без надобности рот открывать.
И через недолгое время после того случая ехал я как-то на крыше поезда. Мы с другими парнями часто так катались зайцами. А тут я ехал один. Только отъехали от станции, вижу, через пару вагонов от меня парни залезли из «враждебной» группировки и ко мне идут уже. Ну то есть драки не избежать, а их пятеро. Прыгать с поезда тоже поздно уже, ноги сломаешь в лучшем случае. Решил попытать счастья, пошел им навстречу, все-таки силы было много. Но не рассчитал, побили меня, а под конец вытолкали к короткому краю вагона (там, где вагоны друг с другом соединяются) и пнули. Я полетел вниз головой. Помню, тогда я подумал, что все, хана мне, от такого падения если шею не сломаешь, то под поездом раскатает. Казалось бы, доли секунды, а столько мыслей, не зря говорят, что вся жизнь перед глазами проносится. Ну и полетел я вниз головой, и тут мне видится наш Дедко, и бьет меня тростью своей в бок ,что есть силы. Удар я почувствовал на самом деле, между вагонами тогда никаких палок не было и тросов, которые могли бы меня ударить. Так вот, от этого удара я перевернулся в воздухе и упал самым интересным местом на сочленение между вагонами, да так и остался висеть. Не придал тогда этому значения, мало ли что привидится. Сполз на следующей станции, побит был крепко, но ничего не сломано, и, главное, сам жив.
А в другой раз катались с друзьями на мотоцикле с люлькой. Хорошо гоняли и, чего там, выпивали при этом. Мотоцикл наш на взгорках так подпрыгивал, что в воздухе успевали секунды две повисеть. И доехали мы до лавочки одной, еще там посидели, и ребята говорят, что тут рядом трасса пошире есть, давайте, мол, там покатаемся. Я согласился, но только начал вставать с лавочки, как опять меня бьет что-то, только теперь в грудь, и снова мне видится Дедко. Но в этот раз он еще и словечко добавил: «Сиди!» Тут я протрезвел на минутку и парням сказал, что нехорошо мне, останусь тут пока. А парни в этой поездке оба разбились. Неслись по трассе, пристроились за грузовиком, нагруженным досками. Грузовик прыгнул на кочке, пара досок вылетела. В общем, голову оторвало и одному, и второму.
В следующий раз, когда проходил я мимо дома деда-колдуна, он выглянул из калитки и позвал меня жестом. Подошел я, а он говорит: «Пойдем-ка, чаю попьем,» — и улыбается так хитро. Зашел я к нему, в доме чисто было, светло, занавески только черные помню, и мебель черная вся. Но это уже другая история начинается.
Вот так вот, одна старуха мне жизнь испортила, потому что я пацаном остался без отца, считай. А другой старик мне жизнь спас, от моей глупости собственной.
#ведьмы
А с Дедкой была у меня другая история, которая до сих пор никак не закончится. Было это чуть раньше, чем померла Замогильная, и до смерти моего отца. Шел я по деревне, не помню уже куда, прямиком мимо дома нашего колдуна. Смотрю, а у него калитка открыта. Ну я, проходя, заглянул во двор, вижу, Дедко там один корячится, пытается пенек какой-то разрубить на поленья. Он хромой был и всегда с тростью ходил белой. Я парнем здоровым был, крикнул ему: «Давай, дед, наколю тебе дров, не жалко мне.» Дедко ничего не сказал, просто жестом показал, мол, бери — руби. Ну а я что? Все пеньки ему переколол, которые во дворе были. Смотрю, Дедко улыбается мне, и на сарай показывает. Понял я, что просит он меня сложить нарубленные дровишки на лежанку. Ну, это мне тоже было нетрудно, все сделал, а то бы он один там неделю возился. Дедко заулыбался, закивал, помахал, и я ушел. Нет, он не был немой, просто слова редко произносил. Не любил, говорят, без надобности рот открывать.
И через недолгое время после того случая ехал я как-то на крыше поезда. Мы с другими парнями часто так катались зайцами. А тут я ехал один. Только отъехали от станции, вижу, через пару вагонов от меня парни залезли из «враждебной» группировки и ко мне идут уже. Ну то есть драки не избежать, а их пятеро. Прыгать с поезда тоже поздно уже, ноги сломаешь в лучшем случае. Решил попытать счастья, пошел им навстречу, все-таки силы было много. Но не рассчитал, побили меня, а под конец вытолкали к короткому краю вагона (там, где вагоны друг с другом соединяются) и пнули. Я полетел вниз головой. Помню, тогда я подумал, что все, хана мне, от такого падения если шею не сломаешь, то под поездом раскатает. Казалось бы, доли секунды, а столько мыслей, не зря говорят, что вся жизнь перед глазами проносится. Ну и полетел я вниз головой, и тут мне видится наш Дедко, и бьет меня тростью своей в бок ,что есть силы. Удар я почувствовал на самом деле, между вагонами тогда никаких палок не было и тросов, которые могли бы меня ударить. Так вот, от этого удара я перевернулся в воздухе и упал самым интересным местом на сочленение между вагонами, да так и остался висеть. Не придал тогда этому значения, мало ли что привидится. Сполз на следующей станции, побит был крепко, но ничего не сломано, и, главное, сам жив.
А в другой раз катались с друзьями на мотоцикле с люлькой. Хорошо гоняли и, чего там, выпивали при этом. Мотоцикл наш на взгорках так подпрыгивал, что в воздухе успевали секунды две повисеть. И доехали мы до лавочки одной, еще там посидели, и ребята говорят, что тут рядом трасса пошире есть, давайте, мол, там покатаемся. Я согласился, но только начал вставать с лавочки, как опять меня бьет что-то, только теперь в грудь, и снова мне видится Дедко. Но в этот раз он еще и словечко добавил: «Сиди!» Тут я протрезвел на минутку и парням сказал, что нехорошо мне, останусь тут пока. А парни в этой поездке оба разбились. Неслись по трассе, пристроились за грузовиком, нагруженным досками. Грузовик прыгнул на кочке, пара досок вылетела. В общем, голову оторвало и одному, и второму.
В следующий раз, когда проходил я мимо дома деда-колдуна, он выглянул из калитки и позвал меня жестом. Подошел я, а он говорит: «Пойдем-ка, чаю попьем,» — и улыбается так хитро. Зашел я к нему, в доме чисто было, светло, занавески только черные помню, и мебель черная вся. Но это уже другая история начинается.
Вот так вот, одна старуха мне жизнь испортила, потому что я пацаном остался без отца, считай. А другой старик мне жизнь спас, от моей глупости собственной.
#ведьмы
Следующая публикация
Нет комментариев