Изюмов не успел дойти до дома.

Дождь все-таки пошел. Он пошел странно. Так ходят воды Ниагары. Через три минуты: трусы мокрые, носки мокрые, пиджаком, если им хлопнуть, кобылу-трехлетку с копыт сбить можно. Изюмов был в пяти метрах от церкви. Поэтому аллегория сама пришла: такое впечатление, что шел за Моисеем последним и не успел выскочить.
И тут увидел, что с крыльца церкви бабка рукой машет. Изюмова уже сколько раз этим наказывали. Доверчивый как лабрадор. Откуда махнут, туда идёт. Потом выйти не может. С другой стороны, прикинул: нравственно. Заскочил, встал под козырек. Бабка ушла. Дождь идёт.
И тут открывается дверь и Изюмов видит: батюшка. В чёрной, как мысли Малевича, рясе. С крестом, взгляд одухотворенный. Посмотрел мимо Изюрова и сказал:
- Заходи.
Храмы Изюмов не посещал. Когда со стен на него внимательно смотрят святые, его сотрясают приступы охлофобии. В такие минуты Изюмов начинает совершать неадекватные манипуляции. Крестится мимо себя, например, или проверяет, застегнуты ли брюки.
- Сюда иди, - велел священник и пошли они куда-то вглубь.
Дошли до середины, встали. Костюм на Изюмове дымит, как у восставшего. Батюшка подумал и двинул куда-то дальше. Вообще, неприятно это всё, пугает. В Ватикане вот нехорошее поведение разоблачили. А батюшка угол потемнее выбирает. Изюмов подумал: надо сказать на всякий случай, что верует. А карманы могут проверить, там ничего такого. Но очень трудно говорить, когда трусы на ходу отжимаются и вода в туфли стекает. Снять бы и вылить. Но старушек перед иконостасом десятка полтора. Потом год одним бульоном питаться буду, подумал Изюмов.
Но тут батюшка говорит, что, мол, слушает Изюмова внимательно. То есть, Изюмов должен на какое-то мгновение память потерять и представить, что это не батюшка его сюда завел, а наоборот.
- Исповедовался давно? – помог батюшка.
- Я?
- Нет, я.
Изюмов ответил, что, в общем, давно исповедовался, если он правильно понимает это слово. Батюшка сказал, что ответ его вполне устроил. И добавил, что хотел ещё спросить, часто ли Изюмов в храме бывает. Но теперь не видит в этом необходимости. Необходимость он сейчас видит - выяснить, думает ли Изюмов о будущем. О том будущем и бесконечном, что за пределами мирского бытия. Святой отец явно переоценивал метафорические способности Изюмова и надежность ассоциативных связей в его голове. Что Изюмов немедленно подтвердил:
- Только по праздникам и свою меру знаю.
К батюшке пришел первый приступ мигрени. Он резко понизил уровень аудитории:
- Женат?
- Да.
- Венчался?
Трусы Изюмова присосались к хозяину как вантус к ванне. Самое время поговорить о венчании. Изюмов сказал, что нет.
- Значит, не женат. Во грехе живёшь.
И следом, совсем уж без уверенности, что ответ прозвучит на пятёрку:
- На чужих женщин поглядываешь?
После этого вопроса Изюмов с батюшкой обменялись информацией на эту тему ещё немного. И вскоре Изюмов почувствовал, что батюшку неудержимо потянуло к матушке. У него, видимо, как у Изюмова. А у Изюмова только жена знает, где цитрамон лежит. Напоследок батюшка посоветовал Изюмову в случаях, когда сатана одолевает, то есть, если он на других женщин поглядывает - а у батюшки имеются все основания полагать, что сатана беспокоит Изюмова на эту тему часто и порою даже без повода - усердно молиться вместо богомерзких мечтаний.
Изюмов уточнил, что тогда ему делать, когда, в свою очередь, возникает непреоборимое желание усердно молиться. И даже открыл рот, чтобы уточнить, нет ли здесь какой-то причинно-следственной зависимости, но не стал. Батюшке ещё служить, а он и так на вид уже не очень. В Изюмове шевельнулось милосердие. Он пообещал избегать алкоголя, женщин и сатаны. И остального, что препятствует ему ходить в храм - по воскресеньям – хотя бы. Батюшка расставался с ним с чувством, похожим на облегчение.
- Ты где был? – спросила жена.
- В церкви.
- Где?
- В церкви. Ты же хотела.
- Да ладно… - засомневалась жена. – Ну, наконец-то. Тебе бы еще со священником поговорить. Мозги себе вправить.
- Говорил.
- И что?
- Он сказал, что я не женат.
- Чего?..
- Сказал: буде эта женщина по ночам непристойности предлагать, не искушайся. Поклади ей длань на чело и скажи: изыди, тёмная сила, из этой несчастной...
- Что мне положить на чело?..
- Длань.
- Щас как дам поварешкой по лбу! Тебе что, прямой дороги с работы до дома нет? Шагай на кухню, борщ на столе!
Изюмов разулся, неторопливо вымыл руки. Вытирался полотенцем долго и одухотворенно. На его лице читались смирение и послушание. Глаза утратили суетливый блеск. В движениях превалировали благие намерения. Вот так он борщ любил.
Вячеслав Денисов
#рассказы