Предыдущая публикация
Тени прячутся в углах (13)
Филонида Паисьевна увидела Таню несмотря на непрогляд.
И это осложняло задачу.
Таня рассчитывала, что сможет быстро нейтрализовать бабку и приступить к ритуалу призыва сестер.
Теперь же следовало что-то срочно придумывать, чтобы усыпить бдительность ночницы и воспользоваться полученной от Чуры булавкой.
- Филонида Паисьевна! К вам можно? – Таня подтолкнула незапертую дверь и ступила в небольшие сенцы.
Её никто не встретил, и потоптавшись на порожке, Таня двинулась дальше, готовая в любую секунду дать отпор неожиданному нападению.
Но ничего не случилось.
Тане позволили пройти.
Комната, в которую она попала, выглядела нежилой и запущенной. Несмотря на солнечный день здесь было сумрачно и стыло. Вся в пыли и паутине выступала из стены нетопленная печь. По углам залегли чёрные тени, на потолке лепилось недостроенное осами гнездо.
Хозяйка стояла возле окна и исподлобья смотрела на Таню из-под нависших складками век.
Если бы Зося оказалась здесь сейчас, то ни за что бы не узнала в угрюмой согнутой старухе улыбчивую и приветливую Филониду Паисьевну. На самом деле в последний Зосин приезд бабка выглядела точно так же, просто отвела Зосе глаза. На Таню же подобные уловки не действовали. И она хорошо видела и длинные ногти-крюки на руках, и коричневую всю в пятнах кожу лица, и босые когтистые ноги, покрытые то ли пухом, то ли мехом.
- Здравствуйте, Филонида Паисьевна! - Таня изобразила улыбку. – А я вот проездом в Патрикевичах. Гостинцы вам привезла от сестёр. Помните девчонок-близнецов? Знаю, что помните.
Бабка ничего не ответила, но Таня продолжила игру. Стащила рюкзак, и покопавшись в нём, положила на грязный стол пачку печенья и несколько конфет. Расчёт был простой – Таня понять, насколько изменения, случившиеся с бабкой, фатальны для неё. Если Филонида проявит к гостинцам хоть какой-то интерес, значит не всё потеряно и можно будет попытаться вытравить из неё Авигею. Хотя, судя по тому, что Таня уже увидела - процесс полного превращения почти произошёл, и Филонида растворилась в черноте сестрицы. Она запустила дом, не вела хозяйство, держалась равнодушно и отчужденно, никак не среагировав на Танино появление. К тому же она отлично видела скрытое непроглядом. И это, пожалуй, было самым главным доказательством необратимых перемен.
Как Таня и предполагала – подарки не произвели на Филониду должного впечатления, она даже не посмотрела на них. Только лишь голодный цвыркун откликнулся благодарным стрекотаньем на Танин добрый жест.
- Филонида Паисьевна...Так я чего приехала к вам... Хочу предложить сотрудничество. Если надо и договор заключим. Мне по работе нужно. Чтобы простаков ловить... У сестёр прям хорошо пошло. Я тоже так хочу! – Таня продолжила беззаботно болтать, чтобы не выдать ночнице своих истинных намерений.
Сама же медленно продвигалась к окну, крепко зажав в ладони булавку.
Чтобы не спугнуть тварь, она заставила себя не спешить и пыталась отвлечь бабку разговором.
И всё же Филонида разгадала её манёвр. Когда Таня подошла совсем близко, бабка быстро шагнула в угол и растворилась среди теней.
Мысленно обругав себя, Таня включила фонарик на сотовом и подсветила темноту.
Филониды в углу не оказалось. Только на стене шевелились и подрагивали чёрной кляксой скрученные в клубок щупальца. Сжавшись от яркого света, они метнулись в сторону и втянулись в щель под следующей дверью.
Всё это очень не понравилось Тане. Ей даже сделалось немного не по себе от прыткости и неуловимости ночницы. Похоже, её план провалился и усыпить бдительность твари не удалось. А если Авигея так и останется тенью, нейтрализовать её с помощью булавки тоже не получится.
- Филонида Паисьевна! – Таня поскребла в дверь ногтями. – Вы меня очень впечатлили. Правда, очень! Может, пора прекратить развлекаться и обсудить наше будущее сотрудничество?
Ничего. Только тоненький стрёкот-вздох из-за печи.
Ну, что же, войдём без приглашения.
Выждав минуту, Таня рывком распахнула дверь шагнула внутрь комнаты.
Темнота подалась ей навстречу, обволокла липкой влажной прохладой, дохнула в лицо затхлостью и пылью.
Луч фонарика потерялся в ней, а потом отключился и телефон.
И за спиной снова тоскливо и пронзительно прострекотал цвыркун.
- Хотите поиграть в прятки? Филонида Паисьевна? Пусть будет по вашему. Я иду искать!
Таня прищёлкнула пальцами, пытаясь высечь огонь. Подобный трюк давался ей очень легко, но именно сейчас произошла осечка.
Таня несколько раз повторила попытку, пока на кончиках ногтей на задрожал слабый золотистый огонёк.
Давай же! Расти! – мысленно подбодрила его Таня, но чей-то вздох из темноты с легкостью погасил не успевшее разгореться пламя.
- Филонида Паисьевна! Перестаньте шалить! – Таня мягко укорила бабку, старательно маскируя нарастающую растерянность. – Ну зачем вы от меня прячетесь? Так гостей не встречают.
Из темноты не донеслось ни звука, ни шороха. Лишь печальной коротенькой трелью вновь напомнил у себе цвыркун.
Опыта взаимодействия в полуночными духами у Тани не было. Никогда раньше ей не приходилось сталкиваться с ними напрямую. Неужели она что-то сделала не так? Неужели в чем-то совершила ошибку? Недооценила их возможности и силы?
Что ж, придётся действовать по-другому. Тане не хотелось открыто демонстрировать свои умения, но ей не оставили выбора.
Она прислушалась к себе, пытаясь «нащупать» доставшуюся от ведьмы силу, а потом зажмурилась, представив как растворяется среди темноты, как сливается с ней, становясь её частью. Сила тотчас откликнулась на это желание, приподняла Таню над полом и мягко повлекла внутрь комнаты.
Тело сделалось невесомым, Таня совсем не чувствовала его, зато обострилось зрение, позволяя разглядеть и неубранную кровать с ворохом тряпок, и стоптанные тапки на запылённом половичке, и перевернутую кверху ножками табуретку. На стене над кроватью расплылось большое подрагивающее пятно. Щупальца-отростки то вытягивались из него длинными плетями, то снова скрывались в колышущейся массе. Вот вместо щупальца изломанным силуэтом промелькнула человеческая рука, вот вынырнула голова с рогами и тут же, схлопнувшись, убралась назад. Что-то напоминающее длинный хвост с мохнатым комком на конце описало дугу, прочертив через стену короткую лаконичную надпись: УБИРАЙСЯ!
Авигея давала понять, что сразу раскусила Таню и теперь предлагала ей отступить. Это было хорошим знаком, поскольку ночница не пыталась противостоять ей. Только интересно – почему? Не хотела связываться или просто не могла? Опасалась ведьминой силы?
Разбираться в причине было некогда, да и не за чем, Таня не собиралась терять на это время.
Подлетев к кровати, она проворковала почти с нежностью:
- Филонида Паисьевна! Или мне называть вас Авигеей? Почему вы так недружелюбны со мной? Я ведь на вашей стороне!
Таня повторила вопрос, а сама мысленно приказала силе вернуть себе чувствительность. И когда тело налилось привычной тяжестью – быстро разворошила груду тряпья на кровати, надеясь обнаружить под ними бабкино тело.
Сверчок разразился на это пронзительной трелью, предвещая ей неудачу.
Так и случилось.
Тела под тряпками не оказалось.
Там лежали лишь сбитые комом подушки да старое скрученное в узел одеяло.
Тени на стене вновь всколыхнулись, будто насмехаясь над Таней. Тонкая длинная плеть руки отделилась от них и острым загнутым когтем вывела на побелке неровную надпись: Убирайся пока отпускаю.
- Филонида Паисьевна! Авигея! Нельзя грубить гостям!
Истерический громкий взвизг цвыркуна почти заглушил Танины слова. И она успела обернуться, чтобы перехватить у подкравшейся сзади бабки тонкую, но прочную сеть-паутину.
Таня рванула её в стороны, но сеть не поддалась. Таня рванула еще, а потом скрутила в комок и спрятала в карман куртки. Возня с сетью помешала ей сразу вытащить булавку, и это дало бабке фору.
- Сильнааа... – прошелестела она с уважением. – Да толку с твоей силы в моём доме. Не захотела... не ушла... теперь меня не виновать... Посмотри-ка на меня, деточка... Посмотри на меня!
Последняя фраза прозвучала приказом, и Таня невольно взглянула в черные дыры-глаза.
Все звуки стихли, а перед Таней возникала её комната в старом родительском доме. Детская кроватка с одеялом в цветочек, деревянная этажерка с книгами. Уставший фикус в горшке на полу. И старое кресло в углу, оставшееся от бабушки. Родители почему-то не стали его убирать, просто накрыли белой простынёй сверху. И сейчас эта простыня слегка шевелилась, словно под ней притаилась жуткая тварь... спряталась другая, неправильная бабушка.
Это кресло пугало маленькую Таню до судорог. Но родители отказывались понимать страхи дочери, считая их глупостью и блажью. А Таня частенько просыпалась ночами от шёпота и тихих смешков, доносящихся из-под простыни, и глубже зарывалась в одеяло, боясь увидеть бабушку такой, как в тот день, когда Таню привели с ней попрощаться. Лежащая на спине со скрещенными руками на груди бабушка выглядела чужой и страшной. Совсем не такой как раньше.
- Таняяя... Танечкааа... Таняяя...
Таня отчётливо расслышала характерный скрип кресла, и шаркающие неуверенные бабушкины шаги.
- Таняяя... Танюшааа...
- Нет! Пожалуйста... Не надо!!
Таня не узнала собственный голос. Неужели это кричала она?
Она! Которая давно ничего и никого не боялась! Которая без страха и сомнения провела опасный ритуал по оживлению ведьмы! Которая спокойно прошла через лес с нечистью движимая интересом и азартом...
Ночницеудалось с легкостью обнаружить её слабое место и оживить детские кошмары и переживания.
- Таняяя... Танюшааа...
Таня зажмурилась, чтобы отгородиться от жуткого воскового лица с запавшим ртом и безжизненными глазами.
Бабушка всё же пришла за ней! Бабушка её заберёт!!
Кресло покачивалось – скрип-скрип-скрип... Шоркали приближающиеся шаги...
- Таняяя... Танюшааа...
Шаги звучали всё ближе и ближе...
Бабушка подошла почти вплотную и тихо засмеялась.
Пахнуло удушающей сладостью.
Что-то мягко коснулось Таниных волос...
Бай да бай,
Поскорее помирай!
Помри поскорее!
Будет хоронить веселее.
На погост повезём,
Вечну память пропоём.
Захороним, загребём,
Да с могилы прочь уйдём.
Бай, бай да люли!
Хошь сегодня помри...
Надтреснутый старческий голос куплет за куплетом медленно и старательно выводил жуткую колыбельную песню.
Таня хотела заткнуть уши, но в этой реальности тело отказывалось ей подчиняться.
С каждым новым словом силы убывали. Таню потянуло присесть, а следом и прилечь...
Наверное, она бы так и поступила, если бы сквозь монотонные слова не прорвалось громкое стрекотание цвыркуна.
Оно грянуло прямо в ухо и оглушило оцепеневшую Таню, а потом потянуло прочь из тягучего морока ночницы.
Распахнув глаза, Таня увидела перед собой покачивающуюся Филониду Паисьевну. Поводя руками перед лицом девушки, она продолжала петь, но колыбельная больше не действовала на Таню. Непослушными еще пальцами она нащупала в кармане булавку и быстрым движением прицепила её к подолу бабкиного платья.
- Что это?.. Зачееем... А...ааа....ааах... – у Филониды выкатились глаза, она попыталась схватиться за воздух, попыталась вздохнуть, но лишь захрипела и застыла поломанной куклой. Тени на стене скукожились до размеров клубка и, сорвавшись вниз, втянулись под пол.
- Спасибо! – Таня осторожно нащупала на плече сухое крошечное тельце сверчка. – Если бы не ты, блуждать бы мне вечно в своем кошмаре!
Цвыркун прострекотал что-то тихо и спрыгнул ей на руку.
Он был совсем крошечным, со щепку величиной. На приплюснутой голове-яйце блестели человеческие слезящиеся от старости глаза. Длинные тонкие нити усов неожиданно переходили в редкую длинную бороду, на кончиках лапок торчали едва различимые пальцы.
Цвыркун пошевелил лапками, снова засвиристел, рассказывая Тане о чём-то, и она осторожно погладила его по поблекшей с годами хитиновой спине.
- Прости. Я не смогу тебя вернуть. Слишком поздно.
Цвыркун затих и съёжился, переживая услышанное. И Тане стало так жалко несчастного старика, томящегося в теле сверчка, но всё ещё остающегося человеком.
- Прости. К сожалению, не всё можно исправить колдовством. Мне очень жаль. Правда, жаль. Если хочешь, я заберу тебя с собой. У меня уже живёт двоедушница... Уверена, что вы с ней поладите.
Сверчок отреагировал на это предложение взволнованной трелью и быстро скакнув к печи, залез под неё и чем-то зашуршал. Высунувшись, повёл усами, прострекотал и снова скрылся, и Таня наклонилась посмотреть, что он там прячет.
В подпечье возле стены лежал жестяной коробок. Цвыркун пытался вытащить его, но не хватало силы.
Стараясь не вдыхать пыль, Таня подтянула жестянку к себе и осторожно потрясла.
Ни звука. Ничего.
Коробочка была лёгкая и скорее всего пустая.
Но цвыркун продолжал стрекотать, словно предлагая Тане её открыть.
- Хорошо, хорошо. Раз ты настаиваешь, давай посмотрим, что в ней.
Тугая крышечка подалась не сразу, а когда коробочку удалось открыть – на дне обнаружился обрывок черного кружева и прядь волос такого же цвета.
- Это же... Это якорьки близняшек! – Таня восхищенно присвистнула. – Ты мой герой! Я как раз думала, чем мне их притянуть сюда. А тут такая удача!
Кружева скорее всего когда-то принадлежали Полине, а прядку срезали от волос Владиславы. Это случилось той ночью, когда девчонки разломали обережных маковушек и стали лёгкой добычей для ночницы. Вещи привязали их к Авигее, а её чары полностью изменили сестёр.
- Спасибо! – снова поблагодарила Таня цвыркуна. – Там на столе печенье и конфеты. Угощайся. А я займусь обрядом. Ты помнишь - в какой из комнат ночевали девчонки?
Цвыркун конечно же помнил и с готовностью провел Таню в нужную комнатенку. Но за конфетами не поскакал – присел возле стены, внимательно наблюдая за её действиями.
Таня не стала прогонять старика - пожалела. У бедняги нет никаких радостей в жизни, так пусть хоть косвенно поучаствует в процессе.
Медленно обойдя комнатку, Таня постояла в каждом из четырёх углов, что-то пошептала. В одном оставила на полу полосочку кружев, наискосок, в другом углу, положила прядь срезанных волос. Каждую из вещей заключила в круги, прочертив их пальцем по толстому слою пыли. Кружева и прядка должны были притянуть сестриц на эти места, и Таня позаботилась о том, чтобы они не смогли их покинуть.
Оставалось разжиться какой-нибудь вещью Филониды, и Таня решила, что отрежет кусочек прямо от платья, которое было сейчас на бабке. Она только собралась попросить цвыркуна принести ей ножницы, как в окно громко и требовательно постучали.
- Тётка Фила! Почему дверь заперта? – позвал раздраженный мужской голос. – А ну открывай! Надо поговорить!
продолжение следует
#ПроСтрашное
источник
И это осложняло задачу.
Таня рассчитывала, что сможет быстро нейтрализовать бабку и приступить к ритуалу призыва сестер.
Теперь же следовало что-то срочно придумывать, чтобы усыпить бдительность ночницы и воспользоваться полученной от Чуры булавкой.
- Филонида Паисьевна! К вам можно? – Таня подтолкнула незапертую дверь и ступила в небольшие сенцы.
Её никто не встретил, и потоптавшись на порожке, Таня двинулась дальше, готовая в любую секунду дать отпор неожиданному нападению.
Но ничего не случилось.
Тане позволили пройти.
Комната, в которую она попала, выглядела нежилой и запущенной. Несмотря на солнечный день здесь было сумрачно и стыло. Вся в пыли и паутине выступала из стены нетопленная печь. По углам залегли чёрные тени, на потолке лепилось недостроенное осами гнездо.
Хозяйка стояла возле окна и исподлобья смотрела на Таню из-под нависших складками век.
Если бы Зося оказалась здесь сейчас, то ни за что бы не узнала в угрюмой согнутой старухе улыбчивую и приветливую Филониду Паисьевну. На самом деле в последний Зосин приезд бабка выглядела точно так же, просто отвела Зосе глаза. На Таню же подобные уловки не действовали. И она хорошо видела и длинные ногти-крюки на руках, и коричневую всю в пятнах кожу лица, и босые когтистые ноги, покрытые то ли пухом, то ли мехом.
- Здравствуйте, Филонида Паисьевна! - Таня изобразила улыбку. – А я вот проездом в Патрикевичах. Гостинцы вам привезла от сестёр. Помните девчонок-близнецов? Знаю, что помните.
Бабка ничего не ответила, но Таня продолжила игру. Стащила рюкзак, и покопавшись в нём, положила на грязный стол пачку печенья и несколько конфет. Расчёт был простой – Таня понять, насколько изменения, случившиеся с бабкой, фатальны для неё. Если Филонида проявит к гостинцам хоть какой-то интерес, значит не всё потеряно и можно будет попытаться вытравить из неё Авигею. Хотя, судя по тому, что Таня уже увидела - процесс полного превращения почти произошёл, и Филонида растворилась в черноте сестрицы. Она запустила дом, не вела хозяйство, держалась равнодушно и отчужденно, никак не среагировав на Танино появление. К тому же она отлично видела скрытое непроглядом. И это, пожалуй, было самым главным доказательством необратимых перемен.
Как Таня и предполагала – подарки не произвели на Филониду должного впечатления, она даже не посмотрела на них. Только лишь голодный цвыркун откликнулся благодарным стрекотаньем на Танин добрый жест.
- Филонида Паисьевна...Так я чего приехала к вам... Хочу предложить сотрудничество. Если надо и договор заключим. Мне по работе нужно. Чтобы простаков ловить... У сестёр прям хорошо пошло. Я тоже так хочу! – Таня продолжила беззаботно болтать, чтобы не выдать ночнице своих истинных намерений.
Сама же медленно продвигалась к окну, крепко зажав в ладони булавку.
Чтобы не спугнуть тварь, она заставила себя не спешить и пыталась отвлечь бабку разговором.
И всё же Филонида разгадала её манёвр. Когда Таня подошла совсем близко, бабка быстро шагнула в угол и растворилась среди теней.
Мысленно обругав себя, Таня включила фонарик на сотовом и подсветила темноту.
Филониды в углу не оказалось. Только на стене шевелились и подрагивали чёрной кляксой скрученные в клубок щупальца. Сжавшись от яркого света, они метнулись в сторону и втянулись в щель под следующей дверью.
Всё это очень не понравилось Тане. Ей даже сделалось немного не по себе от прыткости и неуловимости ночницы. Похоже, её план провалился и усыпить бдительность твари не удалось. А если Авигея так и останется тенью, нейтрализовать её с помощью булавки тоже не получится.
- Филонида Паисьевна! – Таня поскребла в дверь ногтями. – Вы меня очень впечатлили. Правда, очень! Может, пора прекратить развлекаться и обсудить наше будущее сотрудничество?
Ничего. Только тоненький стрёкот-вздох из-за печи.
Ну, что же, войдём без приглашения.
Выждав минуту, Таня рывком распахнула дверь шагнула внутрь комнаты.
Темнота подалась ей навстречу, обволокла липкой влажной прохладой, дохнула в лицо затхлостью и пылью.
Луч фонарика потерялся в ней, а потом отключился и телефон.
И за спиной снова тоскливо и пронзительно прострекотал цвыркун.
- Хотите поиграть в прятки? Филонида Паисьевна? Пусть будет по вашему. Я иду искать!
Таня прищёлкнула пальцами, пытаясь высечь огонь. Подобный трюк давался ей очень легко, но именно сейчас произошла осечка.
Таня несколько раз повторила попытку, пока на кончиках ногтей на задрожал слабый золотистый огонёк.
Давай же! Расти! – мысленно подбодрила его Таня, но чей-то вздох из темноты с легкостью погасил не успевшее разгореться пламя.
- Филонида Паисьевна! Перестаньте шалить! – Таня мягко укорила бабку, старательно маскируя нарастающую растерянность. – Ну зачем вы от меня прячетесь? Так гостей не встречают.
Из темноты не донеслось ни звука, ни шороха. Лишь печальной коротенькой трелью вновь напомнил у себе цвыркун.
Опыта взаимодействия в полуночными духами у Тани не было. Никогда раньше ей не приходилось сталкиваться с ними напрямую. Неужели она что-то сделала не так? Неужели в чем-то совершила ошибку? Недооценила их возможности и силы?
Что ж, придётся действовать по-другому. Тане не хотелось открыто демонстрировать свои умения, но ей не оставили выбора.
Она прислушалась к себе, пытаясь «нащупать» доставшуюся от ведьмы силу, а потом зажмурилась, представив как растворяется среди темноты, как сливается с ней, становясь её частью. Сила тотчас откликнулась на это желание, приподняла Таню над полом и мягко повлекла внутрь комнаты.
Тело сделалось невесомым, Таня совсем не чувствовала его, зато обострилось зрение, позволяя разглядеть и неубранную кровать с ворохом тряпок, и стоптанные тапки на запылённом половичке, и перевернутую кверху ножками табуретку. На стене над кроватью расплылось большое подрагивающее пятно. Щупальца-отростки то вытягивались из него длинными плетями, то снова скрывались в колышущейся массе. Вот вместо щупальца изломанным силуэтом промелькнула человеческая рука, вот вынырнула голова с рогами и тут же, схлопнувшись, убралась назад. Что-то напоминающее длинный хвост с мохнатым комком на конце описало дугу, прочертив через стену короткую лаконичную надпись: УБИРАЙСЯ!
Авигея давала понять, что сразу раскусила Таню и теперь предлагала ей отступить. Это было хорошим знаком, поскольку ночница не пыталась противостоять ей. Только интересно – почему? Не хотела связываться или просто не могла? Опасалась ведьминой силы?
Разбираться в причине было некогда, да и не за чем, Таня не собиралась терять на это время.
Подлетев к кровати, она проворковала почти с нежностью:
- Филонида Паисьевна! Или мне называть вас Авигеей? Почему вы так недружелюбны со мной? Я ведь на вашей стороне!
Таня повторила вопрос, а сама мысленно приказала силе вернуть себе чувствительность. И когда тело налилось привычной тяжестью – быстро разворошила груду тряпья на кровати, надеясь обнаружить под ними бабкино тело.
Сверчок разразился на это пронзительной трелью, предвещая ей неудачу.
Так и случилось.
Тела под тряпками не оказалось.
Там лежали лишь сбитые комом подушки да старое скрученное в узел одеяло.
Тени на стене вновь всколыхнулись, будто насмехаясь над Таней. Тонкая длинная плеть руки отделилась от них и острым загнутым когтем вывела на побелке неровную надпись: Убирайся пока отпускаю.
- Филонида Паисьевна! Авигея! Нельзя грубить гостям!
Истерический громкий взвизг цвыркуна почти заглушил Танины слова. И она успела обернуться, чтобы перехватить у подкравшейся сзади бабки тонкую, но прочную сеть-паутину.
Таня рванула её в стороны, но сеть не поддалась. Таня рванула еще, а потом скрутила в комок и спрятала в карман куртки. Возня с сетью помешала ей сразу вытащить булавку, и это дало бабке фору.
- Сильнааа... – прошелестела она с уважением. – Да толку с твоей силы в моём доме. Не захотела... не ушла... теперь меня не виновать... Посмотри-ка на меня, деточка... Посмотри на меня!
Последняя фраза прозвучала приказом, и Таня невольно взглянула в черные дыры-глаза.
Все звуки стихли, а перед Таней возникала её комната в старом родительском доме. Детская кроватка с одеялом в цветочек, деревянная этажерка с книгами. Уставший фикус в горшке на полу. И старое кресло в углу, оставшееся от бабушки. Родители почему-то не стали его убирать, просто накрыли белой простынёй сверху. И сейчас эта простыня слегка шевелилась, словно под ней притаилась жуткая тварь... спряталась другая, неправильная бабушка.
Это кресло пугало маленькую Таню до судорог. Но родители отказывались понимать страхи дочери, считая их глупостью и блажью. А Таня частенько просыпалась ночами от шёпота и тихих смешков, доносящихся из-под простыни, и глубже зарывалась в одеяло, боясь увидеть бабушку такой, как в тот день, когда Таню привели с ней попрощаться. Лежащая на спине со скрещенными руками на груди бабушка выглядела чужой и страшной. Совсем не такой как раньше.
- Таняяя... Танечкааа... Таняяя...
Таня отчётливо расслышала характерный скрип кресла, и шаркающие неуверенные бабушкины шаги.
- Таняяя... Танюшааа...
- Нет! Пожалуйста... Не надо!!
Таня не узнала собственный голос. Неужели это кричала она?
Она! Которая давно ничего и никого не боялась! Которая без страха и сомнения провела опасный ритуал по оживлению ведьмы! Которая спокойно прошла через лес с нечистью движимая интересом и азартом...
Ночницеудалось с легкостью обнаружить её слабое место и оживить детские кошмары и переживания.
- Таняяя... Танюшааа...
Таня зажмурилась, чтобы отгородиться от жуткого воскового лица с запавшим ртом и безжизненными глазами.
Бабушка всё же пришла за ней! Бабушка её заберёт!!
Кресло покачивалось – скрип-скрип-скрип... Шоркали приближающиеся шаги...
- Таняяя... Танюшааа...
Шаги звучали всё ближе и ближе...
Бабушка подошла почти вплотную и тихо засмеялась.
Пахнуло удушающей сладостью.
Что-то мягко коснулось Таниных волос...
Бай да бай,
Поскорее помирай!
Помри поскорее!
Будет хоронить веселее.
На погост повезём,
Вечну память пропоём.
Захороним, загребём,
Да с могилы прочь уйдём.
Бай, бай да люли!
Хошь сегодня помри...
Надтреснутый старческий голос куплет за куплетом медленно и старательно выводил жуткую колыбельную песню.
Таня хотела заткнуть уши, но в этой реальности тело отказывалось ей подчиняться.
С каждым новым словом силы убывали. Таню потянуло присесть, а следом и прилечь...
Наверное, она бы так и поступила, если бы сквозь монотонные слова не прорвалось громкое стрекотание цвыркуна.
Оно грянуло прямо в ухо и оглушило оцепеневшую Таню, а потом потянуло прочь из тягучего морока ночницы.
Распахнув глаза, Таня увидела перед собой покачивающуюся Филониду Паисьевну. Поводя руками перед лицом девушки, она продолжала петь, но колыбельная больше не действовала на Таню. Непослушными еще пальцами она нащупала в кармане булавку и быстрым движением прицепила её к подолу бабкиного платья.
- Что это?.. Зачееем... А...ааа....ааах... – у Филониды выкатились глаза, она попыталась схватиться за воздух, попыталась вздохнуть, но лишь захрипела и застыла поломанной куклой. Тени на стене скукожились до размеров клубка и, сорвавшись вниз, втянулись под пол.
- Спасибо! – Таня осторожно нащупала на плече сухое крошечное тельце сверчка. – Если бы не ты, блуждать бы мне вечно в своем кошмаре!
Цвыркун прострекотал что-то тихо и спрыгнул ей на руку.
Он был совсем крошечным, со щепку величиной. На приплюснутой голове-яйце блестели человеческие слезящиеся от старости глаза. Длинные тонкие нити усов неожиданно переходили в редкую длинную бороду, на кончиках лапок торчали едва различимые пальцы.
Цвыркун пошевелил лапками, снова засвиристел, рассказывая Тане о чём-то, и она осторожно погладила его по поблекшей с годами хитиновой спине.
- Прости. Я не смогу тебя вернуть. Слишком поздно.
Цвыркун затих и съёжился, переживая услышанное. И Тане стало так жалко несчастного старика, томящегося в теле сверчка, но всё ещё остающегося человеком.
- Прости. К сожалению, не всё можно исправить колдовством. Мне очень жаль. Правда, жаль. Если хочешь, я заберу тебя с собой. У меня уже живёт двоедушница... Уверена, что вы с ней поладите.
Сверчок отреагировал на это предложение взволнованной трелью и быстро скакнув к печи, залез под неё и чем-то зашуршал. Высунувшись, повёл усами, прострекотал и снова скрылся, и Таня наклонилась посмотреть, что он там прячет.
В подпечье возле стены лежал жестяной коробок. Цвыркун пытался вытащить его, но не хватало силы.
Стараясь не вдыхать пыль, Таня подтянула жестянку к себе и осторожно потрясла.
Ни звука. Ничего.
Коробочка была лёгкая и скорее всего пустая.
Но цвыркун продолжал стрекотать, словно предлагая Тане её открыть.
- Хорошо, хорошо. Раз ты настаиваешь, давай посмотрим, что в ней.
Тугая крышечка подалась не сразу, а когда коробочку удалось открыть – на дне обнаружился обрывок черного кружева и прядь волос такого же цвета.
- Это же... Это якорьки близняшек! – Таня восхищенно присвистнула. – Ты мой герой! Я как раз думала, чем мне их притянуть сюда. А тут такая удача!
Кружева скорее всего когда-то принадлежали Полине, а прядку срезали от волос Владиславы. Это случилось той ночью, когда девчонки разломали обережных маковушек и стали лёгкой добычей для ночницы. Вещи привязали их к Авигее, а её чары полностью изменили сестёр.
- Спасибо! – снова поблагодарила Таня цвыркуна. – Там на столе печенье и конфеты. Угощайся. А я займусь обрядом. Ты помнишь - в какой из комнат ночевали девчонки?
Цвыркун конечно же помнил и с готовностью провел Таню в нужную комнатенку. Но за конфетами не поскакал – присел возле стены, внимательно наблюдая за её действиями.
Таня не стала прогонять старика - пожалела. У бедняги нет никаких радостей в жизни, так пусть хоть косвенно поучаствует в процессе.
Медленно обойдя комнатку, Таня постояла в каждом из четырёх углов, что-то пошептала. В одном оставила на полу полосочку кружев, наискосок, в другом углу, положила прядь срезанных волос. Каждую из вещей заключила в круги, прочертив их пальцем по толстому слою пыли. Кружева и прядка должны были притянуть сестриц на эти места, и Таня позаботилась о том, чтобы они не смогли их покинуть.
Оставалось разжиться какой-нибудь вещью Филониды, и Таня решила, что отрежет кусочек прямо от платья, которое было сейчас на бабке. Она только собралась попросить цвыркуна принести ей ножницы, как в окно громко и требовательно постучали.
- Тётка Фила! Почему дверь заперта? – позвал раздраженный мужской голос. – А ну открывай! Надо поговорить!
продолжение следует
#ПроСтрашное
источник
Следующая публикация
Нет комментариев