Я всегда знал, что в наших краях волки — не просто звери. Кто жил в тайге достаточно долго, тот понимает: здесь есть нечто большее. Слишком уж часто за долгие годы пропадали люди. Лес забирал их без следа. Слишком много было рассказов стариков о существах, что ходят на двух лапах, но зверем не являются, что знают тропы лучше человека, что не боятся ни огня, ни пуль. Я слушал эти сказки, пока был молодым, отмахивался, смеялся, говорил, что старики просто пугают молодежь. А потом… потом мне самому пришлось столкнуться с древней, страшной правдой.

Это был лютый год. Волки размножились пуще обычного. Они не просто резали скот — они заходили на околицу деревни, не боялись ни костров, ни вспышек фонарей. Они утаскивали собак прямо с цепей, рыскали возле сараев. Глава деревни, дядька строгий, да опытный, не выдержал: сказал, мол, дело плохо, надо что-то предпринимать, а иначе житья нам не будет. Мужики собрались на сход, решили: охотникам надо идти на зачистку в лес. Я, Петрович, Колян и Андрей — опытные, закалённые мужики, кто не раз ходил на волчий след, — согласились. Это была наша работа, привычное дело.

Я думал, что это будет обычная охота. Как же я ошибался.


***


Мы вышли ранним утром. Мороз пощипывал щеки, изо рта валил густой пар. Собаки не пошли с нами — никто не хотел их терять, да и нельзя было рисковать. Нужно было идти тихо. Мы прошли по следам, увидели места недавних стоянок стаи. По ломаным веткам, по следам крови мы понимали, что волки хорошо питались, и шли мы прямо к их логову.

Охота была успешной. К вечеру мы положили шесть крупных зверей. Лес стоял глухой и немой, казалось, даже птицы попрятались. Только скрип снега под нашими валенками и редкие поскрипывания деревьев в морозном воздухе напоминали, что мы не глухие.

Кровь на снегу, пар от нашего дыхания, тяжелые туши волков, брошенные в сторону. Мы сделали свое дело. Оставалось только вернуться.

Но солнце уже клонилось к закату.

Путь в деревню был неблизкий, и идти в темноте никто не хотел. Волк, даже раненый, опасен, а в лесу за каждым кустом могла крыться опасность. Мы решили разбить лагерь на ночлег.


***


Мы выбрали удобное место: небольшая поляна возле оврага, окружённая высокими елями. Ветер туда не пробирался, деревья укрывали нас, а костер разгорался жарким огнём, пропитывая воздух запахом смолы и пепла. Мы разложили туши волков чуть поодаль, чтоб не тянуло запах на лагерь, а сами сели у костра, разлили по кружкам горячий чай.

— Хороший день, — сказал Колян, растирая замерзшие руки.

— Хороший, — подтвердил Андрей, отхлебывая чай. — Волков-то этих совсем много стало…

— Это ещё что, — пробормотал Петрович, поглядывая на деревья. Он был самым старшим среди нас, тайгу знал как свои пять пальцев. — Дед мой рассказывал… раньше, бывало, такие твари в лесу водились… и это не волки.

— Да ну, опять эти сказки, — махнул рукой Колян.

— Думай как хочешь, — буркнул Петрович. — Только если что-то ночью мимо пойдет — не шибко орите.

Мы усмехнулись.

Так прошло около часа. Костер потрескивал, вокруг него натянулась уютная тьма, и мы расслабились.

— Я по нужде, — сказал вдруг Андрей, вставая.

— Смотри там, не заблудись, — пробормотал Колян.

Андрей скрылся за деревьями.

Прошло десять минут. Потом двадцать.

— Чего-то его долго нет, — сказал я, поглядывая в темноту.

— Да может, отошел дальше, — пожал плечами Колян.

— Надо бы глянуть, — сказал Петрович и встал.

Мы окликнули Андрея.

Тишина.

Мы пошли по его следам.


Тропа была сырая. Будто что-то тащили волоком.

— Следы какие-то… странные, — хрипло сказал Колян, наклоняясь. — Волчьи, да не совсем.

Я посмотрел вниз. В глубоком снегу оставались четкие следы лап, но размером они были больше волчьих. Намного.

Я медленно выдохнул.

Впереди, между деревьями, что-то темнело. Мы шагнули туда — и замерли.

Кровь.

На снегу чернели капли, а дальше, на кустах, трепыхались клочки шерсти. Грязной, белёсой, похожей на волчью.

— Андрей! — позвал я.

Лес ответил тишиной.

И тут она сломалась.

Сосем рядом с нами раздалось глухое рычание.

Я резко повернул голову и увидел, как в темноте блеснули глаза. Огромные, звериные, но не волчьи. И человек так смотреть не может.

Я поднял ружье.

Существо бросилось на меня.


Я успел выстрелить. Вспышка осветила его — и я увидел.

Оно было выше человека, сильное, мускулистое. Шерсть темная, сбившаяся, местами свисала клочьями. Морда волчья, но не вытянутая, глаза светились диким огнем.

Я отпрянул. Что-то ударило меня по руке, и острая боль пронзила ладонь. Когти.

Я закричал, выронил ружье.

— Бежим! — заорал Петрович, стреляя.

Я рванул прочь. Колян и Петрович тоже. Мы бежали через лес, ломая ветки, пробираясь сквозь снег.

Позади раздавался топот.

Я оглянулся — и увидел, как Колян падает, вскрикнув. Существо прыгнуло на него, и он исчез в тьме.

Я бежал. Я знал, что если остановлюсь, это конец.

Тайга неслась мимо, сердце колотилось. Я не знал, где Петрович, но слышал его крики.

И тут я упал.

Я свалился в яму.

И тут же понял, что это не просто яма.

Это было логово.

Кости. Черепа. Люди и звери, перемешанные в груде, гнившие в темноте.

И рядом… тело Андрея.

Разодранное, растерзанное. Лицо застыло в гримасе ужаса.

Я снова услышал рык. Он был рядом. Мне нужно было выбираться. Я вскочил, выкарабкался из ямы, хватаясь за торчащие корни, скользя сапогами по гнилым кускам мяса и побежал дальше. Но существо догоняло. Оно играло со мной. Ломало ветки, шагало так, чтобы я слышал. Я не мог бежать быстрее, потеря крови давала о себе знать.

И тогда оно показалось. Высокое, чуть сгорбленное, покрытое тёмной шерстью. Почти человеческие черты лица, но нечеловеческие глаза. Мои колени подогнулись. Это был оборотень. Я хотел поднять ружьё, но руки не слушались.

Выстрел. Громкий, резкий. Я даже не сразу понял, что произошло. Оборотень взвыл и отшатнулся. Из-за деревьев показался Петрович. Он перезаряжал ружьё.

– Беги! – крикнул он.

Но я не мог. Я видел, как существо кинулось на него. Он стрелял ещё, но было поздно. Оборотень смял его, повалил в снег, и в темноте раздались страшные звуки разрываемой плоти.


Я закричал, но не мог помочь. Только бежать. Бежать, пока сердце не разорвётся.

Я не помню, как пробирался сквозь лес. Ноги заплетались, ветки хлестали по лицу, снег обжигал лёгкие ледяным воздухом. Мне казалось, что я бегу вечность. Позади раздавались шорохи, треск ломающихся сучьев, приглушённое, вибрирующее рычание, которое будто раздавалось не снаружи, а прямо в моём черепе.

Я слышал его. Оно было рядом.

Я выбежал к деревне, к свету окон, к людям. К знакомым заборам, к теплу, к жизни. В ногах уже не было сил, в глазах плыли пятна. Мне казалось, что я всё ещё бегу, но тело меня не слушалось.

Я упал прямо у крыльца одного из домов.

Последнее, что я видел перед тем, как провалиться в беспамятство, — это силуэт, стоящий на краю леса. Он был там, у самой границы тьмы, чуть наклонив голову, наблюдал за мной.


Очнулся я уже в больнице.

Поначалу я не мог пошевелиться — тело отказывалось слушаться, голова раскалывалась. В глазах мутилось, и я лишь смутно различал фигуры, силуэты людей, которые склонились надо мной.

Жена плакала. Дочка держала меня за руку, её пальцы были ледяными.

Врачи говорили что-то о потере крови, о травмах, о том, что мне повезло. Но я слушал их, и мне казалось, что они врут. Что-то внутри меня знало — мне не повезло. Меня оставили в живых.

Когда я смог говорить, я рассказал всё. Как мы выслеживали волков. Как Андрей исчез. Как на нас напал… он.

Меня не поняли.

Говорили, что это был шок. Что я видел то, чего не было.

— Волки, — сказал врач, пожимая плечами. — Всё просто. Вы наткнулись на стаю. Они вас разорвали, но вам повезло убежать.

— Это был не волк, — хрипло выдавил я.

Мне не поверили.

Но мои товарищи пропали. Их не нашли.

Их не было среди живых, их не было среди мёртвых. Не осталось ни тел, ни костей.


***


Меня выписали через две недели. Я вернулся домой, но дом уже не казался мне тем, что был раньше.

Всё казалось другим. И деревья, что стояли вдоль дороги. И ночь, что сжимала деревню, будто пытаясь поглотить её.

И в этой ночи я слышал вой.

Но это был не обычный вой.

Не протяжный зов одиночного зверя и не перебранка стаи.

Это был тот самый вой, который разрывает тьму.

Глухой, тягучий, будто идущий откуда-то из глубины веков, из самого нутра тайги.

Он звал меня.

Я знал это.

Он не просто выл в небо — он звал меня.

С тех пор я слышу его каждую ночь.

Я запираю двери, затягиваю шторы, развешиваю обереги, о которых когда-то рассказывали старики. Но ничего не помогает.

Каждый раз, когда я слышу этот вой, я чувствую… что я стал частью этого леса.

Частью … его.

И однажды, я знаю, мне придётся ответить на этот зов.

Возможно, тогда я узнаю, почему он пощадил меня.

Или же…

Он просто играет со своей добычей.


Автор: Сергей Монеткин
#ИсторииотХАЛАПСЫ
источник