Новая напарница
Космос пах вечным холодом, пробиравшим до костей даже сквозь обшивку станции «Люменис». Этот холод вплетался в аромат пережжённого автоматного кофе и маслянистый выдох старых двигателей. Рон щурился, глядя в иллюминатор на бескрайнюю темень, усыпанную алмазной россыпью звёзд.

— Чёрт побери, Гидра снова сместилась, — пробурчал он, постукивая пальцем по стеклу. — Навигационный комп опять глючит. Уже третий раз за неделю.

Его каюта — металлическая коробка три на три метра — гудела в такт дыханию вентиляции. На столе валялись пустые банки из-под синтетического пива (последняя партия была со вкусом «древесной коры»), а на подушке распласталась потрёпанная книга с ярким заголовком: «1001 способ соблазнить инопланетянку».

— Способ 256: Покажи ей свои... Да вы шутите? — Рон пнул книгу, и та с глухим стуком упала на пол, открывшись на странице с такой иллюстрацией, что даже ветерану межзвёздных рейсов стало бы неловко.

— Деккер, к шефу! СРОЧНО! — голос из динамика хлестнул по ушам, и Рон подскочил, стукнувшись головой о полку.

— Чёртова... Ладно, иду! — он почесал затылок, надеясь, что его опять вызвали на какой-нибудь унылый инструктаж по утилизации космического мусора.

По дороге в командный отсек он вдыхал родные запахи станции — металл, прогорклое масло из столовой (похоже, сегодня снова «особый» суп из водорослей), и резкий дух дезинфектора. Из открытого люка доносились отчаянные ругательства механиков:

— Ты что, застрял в фильтре?! Как вообще... О, привет, Рон. Не обращай внимания, у нас тут кризис среднего возраста.

— А, значит четверг, — усмехнулся Рон. — Чистка фильтров и экзистенциальная тоска.

Кабинет Гаррука был образцом «организованного хаоса». На полках пылились трофеи с забытых планет (в том числе одна весьма подозрительная статуэтка, явно не предназначенная для детских глаз), а на стене висел портрет первого командира станции с надписью: «Не дай космосу сожрать тебя».

— Рон, — Гаррук не оторвался от бумаг, — познакомься со своей новой напарницей. Она... эээ... особенная.

Девушка у стены поначалу казалась частью интерьера — серая униформа, короткие волосы, лицо без тени эмоций. Но что-то было не так. Воздух вокруг неё слегка дрожал, как будто в ней вибрировал невидимый ток.

— Мы — Биом, — её голос прозвучал, будто его набрали в цифровом переводчике и прогнали через вокодер.

Рон замер. Его взгляд скользнул к её протянутой руке. Ладонь была идеальна — ни линий, ни морщинок, ни оттенка.

— То есть ты... вообще не человек? — спросил он, когда их пальцы соприкоснулись, и ощутил, как её кожа дрогнула, будто под ней шевельнулись тысячи невидимых нитей.

— Нет. Мы — форма для взаимодействия, — ответила она, и в её глазах мелькнул блеск, похожий на движение микроскопических линз.

Рон почувствовал, как в горле застрял ком. Шеф окончательно рехнулся. Теперь я работаю с ходячей колонией бактерий.

— А если я... — он колебался, пытаясь вернуть себе браваду, — захочу с тобой выпить? Или... чего-то большего?

Девушка наклонила голову под углом, слишком резким для человека.

— Это потребует одобрения 51% коллектива.

Рон фыркнул, но внутри всё сжалось.

— Господи, теперь мне придётся уговаривать микробов пойти со мной на свидание?

Шеф только махнул рукой:

— Хватит, Деккер. Вали. Она… Они тебе всё объяснят.

У выхода Рон бросил взгляд на напарницу. Солнечный луч из иллюминатора скользнул по её коже, и ему на миг показалось, что под ней мерцали тысячи крошечных огоньков.

— Слушай... «Биом» — это, конечно, круто, но это ведь не имя. Может, выберем что-нибудь более... человеческое?

— Мы не возражаем.

— Ну... Тогда пусть будет что-то уменьшительное. Например, Оми?

— Большинство считает этот вариант приемлемым для дальнейшего взаимодействия.

В столовой Рон налил себе кофе — густую чёрную жижу с запахом гари и ностальгии. Напарница сидела напротив, внимательно следя, как он засыпает в кружку синтетический сахар.

— Вы регулярно употребляете это? — спросила она.

— Каждый день. А что?

— В составе этой жидкости четырнадцать канцерогенов.

— Зато вкус... — Рон сделал глоток и поморщился. — Как жжёная резина. Но я привык.

Оми протянула руку к его кружке. Её пальцы коснулись поверхности, и кофе вдруг засиял, сменив цвет на золотистый.

— Мы нейтрализовали токсины, — сказала она. — Попробуйте.

Рон осторожно отпил. На языке раскрылся вкус — горький шоколад с лёгкой ноткой ванили. Он замер, поражённый результатом.

— Как ты...

— Мы адаптировались, — впервые она улыбнулась. Улыбка вышла странной, будто кукловод пытался управлять её лицом с дрожащими руками.

В этот момент к столу подошёл механик Грук, неся тарелку с чем-то, что напоминало цветной пластилин из бутылок.

— О, Деккер, познакомишь меня с ходячим дезинфектором? — подмигнул он. — Слушай, если она может очищать напитки... может, и мой холодильник почистит? Там что-то уже начало эволюционировать.

Оми повернулась к нему:

— Мы не работаем с биологическими катастрофами. Только с химическими.

Грук прижал руку ко рту:

— Ого. Меня только что унизил коллективный разум. Новый уровень.

Рон рассмеялся, но вдруг осёкся, заметив, как Оми пытается повторить смех. Получилось что-то среднее между колокольчиком и сигналом тревоги.

— Нет, нет, девочка, — покачал головой Грук. — Так не смеются. Смотри: Ха-ха-ха! Вот так!

Оми снова попыталась. Теперь это было «Хе-хе-хе» с электронным искажением.

— Боже, мы создали монстра, — прошептал Грук.

Рон взглянул на Оми, которая пыталась повторить мимику Грука, тщетно двигая бровями вразнобой, создавая комичный эффект.

— Знаешь что, Оми? — сказал Рон. — Ты... особенная. Но в хорошем смысле.

Она прекратила свои мимические эксперименты:

— Это комплимент?

— Да, — усмехнулся Рон. — Лучший, на какой я способен.

В этот момент он понял: всё, что он знал о космосе, было лишь прологом. Настоящее приключение начиналось прямо сейчас.

Дипломатия для чайников
Рона разбудило что-то липкое, ползущее по щеке. Он инстинктивно хлопнул себя, надеясь размазать какую-то космическую букашку, и только потом понял: рука вся в сладком сиропе, а с потолка на подушку ритмично капает прозрачная жидкость.

— Оми! — воскликнул Рон, вскакивая. — Это опять твоя научная программа?

Дверь плавно отъехала в сторону. Оми появилась в проеме, одетая в серебристый костюм и с волосами, заплетёнными в косу. Её взгляд мгновенно скользнул по луже на полу, по Рону — и задержался на его раздражённом лице. На секунду она словно сжалась.

— Мы тестировали синтез питательных веществ, — ответила она, глядя Рону в глаза. Голос был ровным, но в нём проскользнула едва заметная пауза. — Это глюкозный концентрат. Вы должны были оценить вкус в состоянии спонтанного пробуждения.

— Оценить?! — Рон ткнул пальцем в липкое пятно. — Я чуть не утонул в этом эксперименте! Мне показалось, что я проснулся в пасти гигантского космического слизня!

Оми едва заметно опустила взгляд, её уши чуть порозовели (или это просто отблеск лампы?). Но она быстро собралась.

— Ваша реакция иррациональна, но... забавна. Мы добавим "слизня" в список метафор для анализа.

Рон собирался что-то буркнуть в ответ, но вдруг заметил, как она наблюдает за ним — с тревогой, которую старается замаскировать под спокойствие.

Она волнуется... Думает, что я зол? — удивился он.

— Ладно, я мог бы и разозлиться, — сказал он уже мягче, — но спать в сиропе — точно не мой любимый способ начинать утро.

Оми позволила себе лёгкое облегчение — её плечи чуть расслабились.

— Мы учтём это при будущих испытаниях, — коротко кивнула она.

***

Станция «Люменис» просыпалась.
По коридорам катились тележки, из вентиляционных решёток тянуло гарью. Рон шёл впереди, жуя синтезированный батончик, а Оми следовала за ним — молча, внимательно, изредка поглядывая исподлобья с оттенком напряжения.

— Эй, Деккер! — окликнул механик Грук, слезая с люка. — Слышал, твоя подружка — грибок? Главное, не подхвати лишай!

Рон поморщился, но не успел ответить.

— Мы не грибок, — спокойно отозвалась Оми, её голос чуть напрягся. — Наш геном совпадает с археями на 23%, с...

— Ой, всё, умница! — перебил её Грук, исчезая в люке. Рон заметил, как Оми задержала взгляд на нём, в её глазах мелькнула растерянность.

— Тебя и правда задевает, что о нас говорят? — тихо спросила она.

— А кому понравится, когда над ним смеются? — бросил Рон, а потом, нехотя, добавил: — Просто… не хочу, чтобы на станции думали, будто я общаюсь только с бактериями.

Оми задумалась. Её взгляд смягчился, брови нахмурились.

— Но вчера ты упомянул «свидание». Мы начали голосование по данному запросу.

Рон остановился и посмотрел на неё уже серьёзнее.

— Голосование? Ты серьёзно?

— Либеральная фракция предлагает совместный приём пищи. Консерваторы — тест на совместимость. — Оми едва заметно пожала плечами, и в её голосе прозвучала нотка обиды.

Внутри Рона столкнулись раздражение и… неожиданное сочувствие. Он вспомнил, что даже шутки для неё — это сложная наука.

— Я просто так сказал… Наверное, неудачно, — буркнул он.

Оми замерла. Её губы чуть дрожали, словно она собиралась что-то сказать, но не решалась. Кажется, этот коллективный разум начал очеловечиваться…

— Шутки — важная часть человеческой коммуникации. Мы их изучаем. Например: почему 40% ваших шуток — про самоуничижение?

Рон пожал плечами.

— Потому что жизнь — это шутка, а я — её любимая жертва.

Оми посмотрела на него дольше обычного. В её взгляде впервые мелькнуло сочувствие. Она тихо сказала:

— Это грустно.

***

Воздух грузового отсека был густым и пах маслом.

— Консервы... консервы... — бормотал Рон, перебирая банки. — Кто вообще это ест?

— Срок годности истёк 3,7 года назад, — сообщила Оми, дотронувшись до одной банки. Её кожа на миг стала полупрозрачной, и Рон увидел, как под ней заиграли едва заметные огоньки.

— Оми, не свети так, — бросил он. — Люди к такому не готовы.

Оми растерянно остановилась, её плечи опустились.

— Так лучше? — спросила она после паузы и попыталась сделать руку максимально «нормальной».

Рон усмехнулся:

— Просто будь… ну, похожей на человека. Хотя бы когда рядом кто-то есть.

Оми кивнула, и в её движениях появилась неуклюжесть. Она даже случайно уронила банку — и, похоже, смутилась.

— Я правильно делаю? — мягко спросила она.

— С каждым днём — всё лучше, — ответил он.

Она ничего не сказала, но в её глазах на миг вспыхнула искорка… то ли радости, то ли удовлетворения.

***

Вечером Рон оказался в столовой. Он сидел с чашкой кофе, стараясь не думать о грядущей смене. Вдруг рядом подсела Оми с двумя чашками.

— Мы улучшили вкус, — осторожно сказала она и протянула ему чашку. — Вариант с ванилью.

Рон сделал глоток и удивлённо поднял брови.

— Действительно вкусно.

Оми, наблюдая за ним, вдруг смущённо улыбнулась. С её плеч словно сползло напряжение.

— Мы проанализировали, почему вкус важен для вас. И поняли — дело не только в энергии. Речь о воспоминаниях.

Рон не сразу нашёл, что ответить. Он почувствовал, как между ними исчезла ещё одна невидимая преграда.

— Спасибо, Оми, — тихо сказал он. — Ты… молодец.

Она покачала головой, словно всё ещё не была уверена в своём успехе, но впервые за всё время её мимика стала по-настоящему живой.

— Мы старались. Для вас.

Рон не удержался от улыбки. Его коснулась неожиданная мысль:
Может, она и вправду учится быть ближе. А может, это я учусь принимать чужое…

Впервые за много месяцев он почувствовал: с кем-то можно быть не просто напарником, а настоящим собеседником.

Адаптация
Вечером Рон сидел в баре, потягивая виски, который Оми «оптимизировала» до полувековой выдержки в дубовой бочке. Напиток отдавал горьковатым послевкусием давних воспоминаний.

В углу двое торговцев спорили о ценах на антиматерию, но Рон их не слышал — он смотрел на пустой стакан.

Сегодня он не смеялся. Не шутил. Просто сидел.

— Вы часто употребляете алкоголь в одиночестве, — раздался знакомый голос.

Он не обернулся. Знал, что Оми уже рядом. Её запах сегодня напоминал дождь после долгой жары — не просто свежий, а предвещающий.

— Это называется «размышления о жизни», — буркнул он.

— Мы заметили. В такие моменты вы чаще хмурите лоб и смотрите в пустоту.

Рон усмехнулся, но криво. Пустота в нём давно арендовала место на постоянной основе.

Он повернулся. Сегодня она выглядела почти по-человечески. На щеке красовалась родинка — искусственная, но трогательная.

— Ты следишь за мной? — спросил он без злости, с интересом.

— Мы анализируем поведение партнёра. Для улучшения взаимодействия.

— И какие выводы?

Оми наклонилась ближе. Её дыхание — едва уловимый запах озона.

— Вы боитесь одиночества. Поэтому шутите. Поэтому пьёте. Поэтому предложили «свидание».

Рон замер. Стакан в руке вдруг показался слишком холодным.

— А ты? — прошептал он. — Тебе не страшно быть… чем-то большим, чем просто конструкция?

Её пальцы осторожно коснулись его руки. Впервые — не аналитично, не функционально. Просто прикосновение. Живое.

— Страх требует индивидуальности. Мы… я только начинаю это понимать.

Тишина накатила, как тёплая волна. Они молчали, и это молчание не давило. Напротив — успокаивало.

За барной стойкой что-то упало. Разбился стакан. Рон вздрогнул, но Оми не шелохнулась. Её взгляд был прикован к нему — впервые без анализа. Просто — присутствие.

— Если ты решила меня изучать, — сказал Рон после долгой паузы, — тогда правила: никаких спецэффектов и щупалец на людях, никаких голосований за мой ужин.

— И никаких капсул с сиропом на потолке? — её голос был мягким, с едва уловимой насмешкой.

Рон фыркнул:

— Особенно капсул.

Они вышли в коридор. Аварийное освещение окрашивало стены в кроваво-красный. Где-то в глубине скрипнули двери, будто вздохнул старый друг.

— Завтра проверяем грузовой конвой, — сказал Рон, разрывая тишину. — Готовь свои варианты на случай переговоров с пиратами.

— Мы уже подготовили 12 сценариев, — ответила Оми. — И один… шуточный.

— Шуточный?

— По вашему шаблону: «Эй, придурки, мама вам печенья не испекла?»

Он засмеялся громко, искренне. Из ближайшего вентиляционного люка выскочила испуганная крыса.

— Ладно, микробы, — пробормотал Рон, не скрывая улыбки. — Может, из вас и правда что-то выйдет.

И впервые за долгое время он не чувствовал, что говорит это ради шутки.

Уроки музыки

Рон застыл у входа в музыкальный отсек. За дверью слышались странные звуки — не мелодия, а паническое бормотание клавиш, словно синтезатор переживал нервный срыв.

— Оми?.. — он осторожно приоткрыл дверь.

Биом сидела за инструментом, склонившись над клавишами. Её пальцы лихорадочно перебирали звуки, словно нащупывая правильный порядок. На экране мигали уравнения — музыка в её восприятии рождалась из формул.

Рон прислонился к косяку, слушая, как неуверенные аккорды сталкиваются, сливаются, рассыпаются.

— Если это твоя попытка подражать Баху, то… он только что проснулся в гробу и пошёл протестовать.

Оми не обернулась.

— Мы пытаемся синтезировать эмоцию. Но у неё нет чёткой частотной формулы.

— Сюрприз, — Рон пожал плечами. — У человеческих эмоций вообще нет логики.

Она застыла. Её спина чуть опустилась, словно от неудачи.

— Диссиденты и консерваторы считают это пустой тратой ресурсов. Но мы… я хочу понять. Что такое красота — не из данных, а изнутри.

Рон подошёл, сел рядом. На её запястье висел браслет из проводов — его подарок.

— Забавно, — произнёс он. — Раньше я думал, что красота — это внешнее. Симметрия, пропорции… А потом ты вошла в столовую, сделала из кофе эликсир и застрелила меня сиропом в ухо. И знаешь что? Это было… прекрасно.

Оми медленно повернула голову. В её зрачках мелькнуло — смесь удивления и тепла.

— Тогда… можешь показать, как это звучит?

Рон улыбнулся, потянулся к клавишам. Играл он плохо, как типичный любитель, но уверенно. Пара нот — простая мелодия из детства, чуть фальшивая, чуть сентиментальная.

— Это моя первая музыка. Мать когда-то пела под неё, когда отключали свет.

Оми слушала, не мигая. Потом её пальцы легли рядом. Она повторила мотив, добавив к нему ещё одну линию — глубже, дрожащую. И уже через мгновение — третью, будто её тело само вибрировало в ритме.

— Это… — прошептал Рон, — это уже не Бах. Это ты.

— Мы адаптировались, — ответила она. — Но не как алгоритм. Как… эхо.

Они сидели рядом, клавиши звенели, свет мерцал, будто отражая дыхание самого Ядра.

И вдруг Рон почувствовал, что это — один из тех редких моментов, когда время замедляется, когда вся Вселенная замирает, чтобы послушать музыку двух таких разных существ.

И когда последняя нота затихла, он сказал:

— Теперь я точно знаю, что ты живая.

Оми не ответила. Она лишь осторожно коснулась его пальцев.

— Мы хотим создать ещё.

— Тогда… давай создадим вместе.

***
Неудобные попутчики
Корабль «Летучая Барракуда» скрипел, как старый диван, забытый в вакууме. Воздух был пропитан гарью, горечью дешёвого кофе и страхом. Где-то глубоко в корпусе что-то капало — словно время капало перед катастрофой.

Дипломат Вейн метался по грузовому отсеку, его писклявый голос сверлил уши:

— Это самоубийство! Я же говорил — тут действует «Синий Клан»!

Капитан Гаррук ударил кулаком по панели:

— График важнее твоих истерик! Не нравится — прыгай за борт!

Рон привычным движением проверил бластер. Пальцы скользнули по знакомым зазубринам, щелчок за щелчком.

— Капитан, твой график будет отлично смотреться на могильной табличке, — буркнул он. — В рамочке с надписью: «Я был пунктуален».

Оми стояла в стороне, взгляд сфокусирован, но тело — недвижимо. Глаза сузились: внутренний анализ, обработка данных.

— Три корабля. Синие метки. Расстояние — пятнадцать километров…

Завершить фразу она не успела. Взрыв — переборки дрогнули, свет погас. Аварийные лампы залили отсек кроваво-красным. Где-то зашипела труба, повалил дым.

— Ну вот, — пробормотал Рон, — началось. Готовимся к штурму.

Сирена тревоги разорвала воздух пронзительным воем. Корабль содрогнулся — системы перешли в режим изоляции. Свет мигал, люки заблокировались. Поздно.

— У нас взлом! — рявкнул Гаррук, прыгая к панели управления. — Они обошли защиту, чёрт побери!

— Какая неожиданность… — Рон бросил взгляд на сенсор безопасности — несколько красных точек уже были внутри корабля. — Только не говори, что мы забыли закрыть грузовой шлюз.

— Это ловушка! — закричал Вейн. — Они знали, что мы здесь!

Металлический скрежет раздался из левого отсека. Потолок задрожал. Люки щёлкнули, один из них начал гнуться — будто кто-то ломал его изнутри.

Рейдеры приближались. Их тени скользили по стенам, как хищники. Первый взломщик ворвался через шлюз, плазменная винтовка пылала, плавя металл.

— Оми, слева! — крикнул Рон.

Она едва заметно двинулась. Тело потеряло очертания, превратившись в блестящий щит. Заряды отскакивали, оставляя оплавленные пятна. Другая рука — хлыст, который с хрустом обезвредил двух нападавших. Но третий пират успел выстрелить. Заряд попал ей в плечо.

— Оми! — Рон бросился вперёд, стреляя. Руки дрожали, но пули летели точно.

Из дыма вышел гигант в броне.

— Отдайте дипломатишку — и я оставлю ваши кишки на месте!

Капитан выстрелил на голос. Бесполезно. В ответ пират бросил гранату.

Взрывом Рона отбросило на пол, рядом с Вейном, который лепетал что-то про «статью сорок седьмую».

— Заткнись! — парень потащил его в укрытие.

Оми шагнула вперёд. Её тело рассыпалось, образуя стену между плазмой и Гарруком. Вспышка. Потом — тишина. Но её форма уже не была цельной. Правая половина — прозрачна, как лёд.

— Потеряли… много… но живы, — её голос срывался, вибрировал.

Рон метнул гранату. Метко. Взрыв. Великан рухнул.

Капитан сидел на полу, тяжело дыша:

— Спасибо.

Рон подошёл к Оми. Коснулся её плеча — оно было ледяным.

— Болит? — прошептал он.

Она посмотрела на него. В глазах мерцали искры — боль, удивление… и что-то ещё. Её голос — тихий, но чёткий:

— Когда ты крикнул моё имя... не «биом», а «Оми»... Коллектив проголосовал. Единогласно.

Рон застыл. Сирены выли. Но время, казалось, остановилось.

— Ты не должна была рисковать ради нас…

Она сделала нечто новое. Впервые. Сама. Без анализа. Без алгоритма.

Она обняла его. Неловко. Неуклюже. Но по-настоящему.

— Это был выбор, — сказала она. — Мой. Не фракции. Не Ядра. Мой.

Рон закрыл глаза. Её прикосновение было тёплым. И очень… человеческим.

В дверях появился Гаррук:

— Эй, голубки космические! Помогите старику с перевязкой!

Рон улыбнулся, не размыкая объятий:

— Иду, капитан. Только… дай нам ещё минуту.

Впервые за всё время космос не казался бесконечно холодным.

Лабораторные крысы
Возвращение на станцию «Люменис» после боя с рейдерами напоминало погружение в осиное гнездо. Их подвиги обсуждали все, потому, что кэп, увы, не умел держать язык за зубами. Даже простые грузчики перешёптывались, провожая Рона и Оми взглядами, а из динамиков доносились обрывки переговоров:
— Говорят, она рассыпалась на микробы и снова собралась…

Рон шёл, стараясь не обращать внимания на шёпот, но Оми, как всегда, анализировала каждое слово:

— Вероятность распространения слухов о моей природе — 87%. Это осложнит взаимодействие с экипажем.

— Расслабься, — Рон швырнул в урну пустую банку из-под синтетического кофе. — Людям нужно время, чтобы перестать бояться всего, что движется без разрешения. Тем более, пришельцев на станции всегда хватало.

Их прервал резкий голос:

— Биом? Настоящий биом? Это невероятно!

Доктор Лена Уэйт стояла в проходе — её лабораторный халат был в пятнах непонятного происхождения, а в глазах горел огонь исследовательского азарта. Она кружила вокруг Оми, как ребёнок вокруг новогодней ёлки:

— Коллективный разум, симбиоз, адаптивная морфология… Вы — совершенство! Можно вас изучить?

Оми склонила голову, в её зрачках мелькнули вспышки внутренних дебатов:

— Мы согласны. Но только на неинвазивные тесты.

Рон фыркнул:

— Ты уверена? Помнишь, как шеф хотел посадить тебя в пробирку?

— Доверься, — ответила Оми, уже идя за Леной.

***

Лаборатория напоминала хаос гения: голограммы структуры биома висели в воздухе, как трёхмерные паутины, а на столе громоздились устройства, назначение которых Рон опасался даже представить. Лена тыкала в Оми сканером, её пальцы дрожали от возбуждения:

— Ваша регенерация… Это результат кооперации микроорганизмов?

— Да. Потеря частиц компенсируется запасными колониями, — ответила Оми, позволяя прибору считывать данные.

Рон развалился на стуле, жуя «оптимизированный» протеиновый батончик. На вкус он напоминал картон, но хотя бы не был ядовит.

— Эй, докторша, вы случайно не исследуете, как заставить её готовить нормальную еду?

Лена проигнорировала шутку. На экране замигали данные:

— Смотрите! Эти группы микроорганизмов сопротивляются интеграции.

— Диссиденты, — объяснила Оми. — Пока что 11% коллектива против взаимодействия с людьми.

— Но почему? — Лена приблизила голограмму, почти касаясь её носом.

— Страх. Непонимание. — Оми посмотрела на Рона. — Как и у вас.

Рон хотел что-то сказать, но внезапно погас свет. Голограммы исчезли, сменившись кроваво-красной надписью системы внутренней безопасности: «ВНЕШНЕЕ ВТОРЖЕНИЕ».

— Это не случайность, — Оми освободила руку из сканера. Её кожа засветилась тревожным синим. — Нас взломали.

На экранах вспыхнул логотип — кроваво-красная буква «ИКС» в кольце шипов. Лена побледнела:

— «КсеноТек»… Они охотятся за чужими технологиями, чтобы использовать их как оружие.

Дверь лаборатории со скрежетом распахнулась. Двое в чёрной броне с корпоративной эмблемой вошли, плазменные винтовки были направлены на Оми:

— Объект 001-БИОМ, вы принадлежите «КсеноТек» согласно статье 14 межгалактического кодекса.

— Принадлежит? Статьи? — Рон шагнул вперёд, заслоняя Оми. — Идите нахрен. Вот вам статья: проваливайте, пока целы!

Плазменный выстрел прожёг стену над его головой. Оми метнулась, как молния — её рука превратилась в клинок, отсекла ствол винтовки. Второй агент выстрелил, но Рон ударом в живот сбил его с ног, с удивлением замечая, как броня прогибается под его кулаком. «Спасибо, „оптимизированная“ диета», — мелькнуло в мыслях.

— Бежим! — Лена бросилась к скрытому люку в полу. — Здесь эвакуационный тоннель!

Оми схватила Рона за руку, её пальцы стали липкими, как смола:

— Держись. Мы меняем структуру.

Они прыгнули в люк, и Оми обернула их пузырём из биолюминесцентной слизи. Тоннель задрожал, выталкивая их к заброшенным докам.

Убежище — ржавая мусорная капсула — пахло плесенью и машинным маслом. Лена дрожащими руками пыталась восстановить данные на треснувшем планшете:

— Они украли всё, что мы узнали о структуре, «фракциях» и «диссидентах»… «КсеноТек» использует это, чтобы контролировать биом!

Рон смотрел на Оми. Её плечо всё ещё светилось — след от плазменного выстрела:

— Ты дала мне вашу метку, и говорила, что она теперь всегда связывает меня с вами. Я могу… помочь?

Оми застыла. В её глазах вспыхнули огоньки — внутренний конфликт:

— Это риск. Если ты подключишься к Ядру, диссиденты атакуют и тебя.

— Я уже по уши в дерьме, — Рон усмехнулся. — Давай попробуем.

Оми приложила ладонь к его метке. Мир взорвался болью.

Сердце биома
Рон стоял в пространстве, где небо было зелёным, а земля пульсировала, как живой орган. Над ним поднимались световые структуры, похожие на кристаллические деревья. Оми появилась рядом — не в человеческом облике, а как скопление светящихся нитей:

— Здесь наши мысли — физические объекты. Диссиденты прячутся в тенях.

Внезапно «деревья» почернели. Из трещин выползли тени с карминными глазами — те самые 11%, что ненавидели связь с человеком.

— Они хотят уничтожить нас, — сказала Оми. — Но ты можешь…

— Закричать? — Рон шагнул вперёд, и земля под ним засветилась. — Эй, микробы! Вы так меня боитесь, что прячетесь?

Тени зашипели. Одна метнулась к нему, но Рон, к своему удивлению, поймал её рукой. Боль пронзила ладонь, но он сжал пальцы:

— Вы — часть её! И я тоже!

Метка на его руке вспыхнула. Свет пробился сквозь тьму, и «деревья» снова засияли. Оми протянула к нему нити:

— Теперь они нас услышали.

Рон очнулся в капсуле, его рука словно горела. Лена перевязывала рану, а Оми смотрела на него с… тревогой?

— Ты кричал: «Вы — часть её», — сказала она. — Коллектив проголосовал. Диссиденты отступили.

— Значит, я теперь микробный оратор? — Рон хрипло засмеялся.

Лена показала экран:

— У нас тут ещё пара вопросов. «КсеноТек» загрузил данные, но не все. Они не знают о вашей связи с Ядром.

Оми коснулась метки на руке Рона. Её голос стал мягче:

— Нам нужно идти туда. В Сердце. Чтобы защитить себя… и тебя.

Рон встал, игнорируя боль. Гул в крови нарастал, как будто миллионы голосов шептали: «Домой».

— Тогда чего мы ждём? — Он ухмыльнулся, помогая Оми подняться. — Похоже, меня ждёт экскурсия в микробный рай.

Игры разумов
Корабль «КсеноТек» висел в космосе, как хищная медуза. Его угловатые контуры подсвечивались алюминиевыми прожекторами, а на корпусе красовался логотип — кровавая «X», будто шрам на лице Вселенной. Рон стоял у иллюминатора, сжимая в руке чашку кофе, который Оми «оптимизировала» до вкуса детских воспоминаний — сладковатого какао с маршмеллоу.

— Они блокируют все частоты, — сказала Оми, пальцы её танцевали над панелью управления. — Но мы нашли брешь в их защите.

— Хм... Брешь? — Рон поднял бровь. — Надеюсь, это не ловушка.

— Вероятность ловушки — 63%, — ответила Оми, и в её глазах мелькнула искорка азарта. — Но мы уже внутри их системы.

Лена, сидевшая за терминалом, вздохнула:

— Если они узнают, что вы подключились к их серверу, нам конец...

— Тогда не будем их разочаровывать, — Рон щёлкнул предохранителем бластера. — Оми, запускай свой «весёлый» сценарий.

Виртуальное пространство «КсеноТек»

Мир здесь напоминал кошмар машины: чёрные пирамиды данных, реки шифров и небо, сотканное из бесконечных строк кода. Оми материализовалась в виде светящейся лисицы — её выбор объяснялся «тактическим преимуществом». Рон выглядел как обычно, если не считать голубоватого свечения метки.

— Ты уверена, что это сработает? — спросил он, наблюдая, как по «небу» скользят тени аватаров охраны.

— Мы внедрили вирус в их систему, — ответила Оми-лисица, виляя хвостом из искр. — Он должен стереть данные о биоме. Но сначала нужно добраться до ядра системы.

Они двинулись через лабиринт шифров. Виртуальные «стражи» — существа с глазами-камерами и когтями из кода — бросались на них, но Оми рассыпала их ударами хвоста, а Рон стрелял в «небо», вызывая сбои в системе.

— Впереди ядро! — Оми ускорилась.

Перед ними возникла сфера из нулей и единиц, вращающаяся, как карусель. Но внезапно пространство исказилось. Из сферы вышла фигура в чёрном костюме и маске, скрывающей лицо.

— Рон Деккер, — голос был синтетическим, но до боли знакомым. — Вы разрушаете то, чего не способны понять.

— Классическая речь злодея, — отозвался Рон. — Пропустим.

Маска исчезла, и под ней оказалось лицо... Лены.

— Доктор Вейт? — Рон отшатнулся.

— Нет, — ответила Оми. — Это ИИ, копирующий её образ. «КсеноТек» взломал её данные.

Лена-ИИ улыбнулась ледяной улыбкой:

— Вы думаете, что контролируете биом? Нет… Он контролирует вас. Ваша метка — троянский конь.

Рон сжал кулак, метка вспыхнула:

— Я сделал выбор.

Оми метнулась вперёд, её аватар превратился в бурю света. Виртуальный мир треснул, как стекло.

Реальность

Рон пришёл в себя в кабине, голова гудела. На экранах «КсеноТека» системы горели под атакой вируса.

— Данные уничтожены, — сообщила Оми, возвращаясь к человеческой форме. — Но они успели что-то загрузить.

— Что именно? — спросила Лена, побледнев.

Оми замолчала. Впервые за всё время её лицо выразило страх:

— Координаты Сердца. Они знают, где искать мой дом… Сверхбиом.

Сердце биома

Рон стоял перед пульсирующей сферой Сердца. Воздух здесь пах озоном и чем-то древним — как пыль с крыльев миллионолетних бабочек. Оми, принявшая форму светящегося силуэта, указала на трещины в структурах:

— Наши диссиденты усиливают атаки. «КсеноТек» использует их как троян.

— Значит, война на два фронта, — Рон коснулся метки. — А что если я войду в ваше Ядро? По-настоящему?

Оми колебалась:

— Это риск. Ты можешь потерять себя, слиться со Сверхбиомом.

— Я и так потерял покой, — улыбнулся Рон. — Давай.

Они соединили руки. Свет метки слился с сиянием Ядра, и Рон... расширился. Его сознание разлилось миллионами нитей, каждая — мысль, эмоция, воспоминание. Он увидел рождение их цивилизации в океанах далёкой планеты, войны с вирусами, первые контакты с людьми. И диссидентов — тех, кто боялся стать частью чего-то большего.

— Вы боитесь меня, — обратился он к теням. — Но я тоже боялся. Пока не понял, что мы — одно.

Трещины начали затягиваться.

***

На границе сектора, там, где «КсеноТек» разворачивал флот, проснулось нечто. Древнее звёзд. Оно наблюдало за Роном и Оми сквозь мерцание метки, вглядываясь в будущее через их «дочь», игравшую с живыми кристаллами.

— Они готовы, — прошептало Оно, и галактика вздохнула.

Рон, стоя на мостике корабля, почувствовал дрожь в метке. Путь только начинался.

Пробуждение
Корабли «КсеноТека» нависли над Сердцем Сверхбиома, словно стая хищных птиц. Их корпуса, покрытые чёрной поглощающей бронёй, сливались с космической тьмой, и лишь маркировка на бортах выдавала их присутствие. Рон стоял на мостике угнанного корвета, изучая тактическую карту. Метка на его запястье пульсировала в такт Сердцу — оно билось тревожно, словно предчувствуя бурю.

— Они перекрыли все подходы, — прервала его мысли Оми. Её голос звучал из динамиков, пока физическое тело находилось в Ядре, укрепляя защиту. — Но у их построения есть слабое место.

Девушка скинула координаты.

— Слабое место? — Рон увеличил участок карты. — Там...

— Там контейнеры с антиматерией, — закончила за него Оми. — Взрыв нарушит их строй и уничтожит часть флота.

Лена, сидевшая у пульта управления, нервно провела рукой по лицу. Её халат был испачкан машинным маслом, под глазами темнели круги.

— Это безумие. Один неудачный выстрел — и нас разнесёт вместе с ними.

— Безумие — их специализация, — в каюту вошла фигура в потрёпанной броне. Это был Грук, механик со станции «Люменис». Он кивнул на экран. — Но у меня есть игрушка, которая поможет.

Он положил на стол устройство, похожее на кусок плазменного резака.

— ЭМ-бомба. Боевая часть для торпеды. Одного заряда хватит, чтобы вызвать сбой в их системах на 30 секунд.

Рон приподнял бровь:

— И откуда у тебя такое?

— Лучше не спрашивай, — усмехнулся Грук. — Старые долги кое-кому припомнил.

Атака

Корвет рванул вперёд, скользя между лучами боевых кораблей «КсеноТека». Оми, подключённая к системам судна, вела их зигзагами, словно предугадывая каждый выстрел. Рон сжимал подлокотники кресла, ощущая, как метка на руке горит — сверхбиом делился с ним своей болью.

— Приближаемся к цели, — голос Оми дрогнул. — Готовьте ЭМ-заряд.

Грук возился с устройством, по лбу у него катился пот:

— Заряд готов. До подрыва — 10 секунд.

— Оми, прибей их! — выкрикнул Рон.

Корвет резко развернулся и выпустил торпеду с ЭМ-зарядом. Пространство вспыхнуло голубым сиянием — корабли «КсеноТека» замерли, их системы отключились.

— Сейчас! — Рон нажал на спуск.

Заряд пронёсся сквозь грузовой отсек. Вспышка антиматерии ослепила сенсоры, ударная волна отбросила вражеские суда, как игрушки.

— Прорыв! — закричала Лена. — Летим к Сердцу!

Сердце биома

Ядро биома пульсировало тревожно. Его структуры, обычно залитые золотым светом, теперь мерцали багровым. Оми в человеческом облике стояла в самом центре, её ладони были погружены в поток данных. Вокруг извивались диссиденты — тени с горящими алыми глазами, пытавшиеся пробить барьер.

— Они стали сильнее, — прошептала она, когда Рон вошёл в зал. — «КсеноТек» изучил и усилил их.

Рон подошёл ближе и коснулся её плеча. Метка на его руке синхронизировалась с ритмом Ядра.

— Мы справимся. Вместе.

Оми кивнула — и их сознания снова слились. Рон вновь почувствовал себя частью целого — миллионы голосов, эмоций, воспоминаний. Он увидел, как диссиденты, подпитываемые технологиями «КсеноТека», превращаются в чудовищ из кода и плоти.

— Они хотят разорвать связь с людьми, — произнесла Оми в его разуме. — Но есть другой путь.

Она открыла ему видение будущего — их дочь, играющую с кристаллами у края Сердца. Каждое её движение рождало новые структуры света, а смех звучал, как звон кристаллов.

— Она — ключ, — прошептала Оми. — Её гибридная сущность может объединить нас всех.

Пробуждение

«КсеноТек» не сдавался. Флагман корпорации, гигантский крейсер «Коготь», начал бомбардировку Сердца. Плазменные удары оставляли шрамы на поверхности Ядра, и сверхбиом стонал.

— Мы не успеваем! — Лена пыталась стабилизировать защитные системы. — Их оружие...

— Нет, — вдруг сказала Оми. Её голос эхом разнёсся по залу. — Они разбудили Его.

Космос содрогнулся. Из глубин туманности, считавшейся мёртвой, появилась Сущность. Её форма менялась — то гигантский кристалл, то россыпь звёзд, то древо с корнями, пронизывающими реальность.

— Что это?! — вскрикнул Грук.

— Тот, кто наблюдал, — ответила Оми. — Прародитель биомов.

Сущность протянула «руку» к «Когтю». Корабль начал рассыпаться, словно песочный замок, а экипаж застыл в немом ужасе. Древняя сила говорила без слов — её послание обжигало разум:

— Вы играете с огнём, силу которого не способны понять.

Эпилог

Рон смотрел на обломки флагмана «КсеноТека», наблюдая, как Сущность исчезает в глубинах космоса. Оми молча стояла рядом, её рука в его — тёплая, почти человеческая.

— Эта... космическая штука... спасла нас, — сказал Рон. — Но почему?

— Мы — эксперимент, — ответила Оми. — Попытка объединить два мира. Она дала нам шанс... но следующий шаг — за нами.

Оми вновь показала Рону образ. Вот они втроём. Их дочь бежала к ним, её глаза сияли, как миниатюрные звёзды. В руке у неё был кристалл, рождённый из света и биома.

— Смотри! — она протянула его Рону. — Он говорит!

Рон коснулся кристалла и услышал... музыку. Гимн, сотканный из голосов биома, людей и чего-то древнего.

— Кажется, приключения только начинаются, — улыбнулся он, поднимая дочь на руки.

А где-то далеко, за пределами галактики, древняя Сущность наблюдала. И впервые за миллионы лет в её бездонном разуме вспыхнула искра... интереса.
Автор: #ВладиславБезлюдный