Прошёл год, но боль не утихала. Ивану снился брат, его испуганные глаза, его дрожащий голос: «Я не хотел туда идти...». А ещё ему снилась она. Девочка с длинными спутанными волосами и широкой, слишком широкой улыбкой.

Они не нашли причину смерти Артёма. Сердце просто остановилось. Никаких следов борьбы, травм или болезни. Но Иван знал — это было не просто так. Он должен был выяснить правду.

Лагерь был для него тюрьмой.

Деревянные корпуса, запах хвои, костры по вечерам, смех детей — всё это теперь казалось кошмаром. В тот день, когда Артём умер, Иван плескался в прохладной воде озера, смеялся с друзьями, не зная, что его младший брат в этот момент задыхается в собственной постели.

Когда вожатая вызвала его к себе, голос её дрожал. Иван тогда ещё не знал, что будет потом. Что каждую ночь он будет видеть во сне испуганные глаза брата. Что проснётся от собственного крика, вспотевший, с комом в горле. Что отца не станет рядом, что мать запьёт, а бабушка не сможет пережить такое горе.

Он не успел спасти его.

Бабушка говорила, что Артём умер тихо, без крика. Просто перестал дышать. Утром его нашли холодным. Врачи сказали: остановка сердца. "Но ведь он был здоров", — пытался спорить Иван, но ему не верили. Никто не верил.

А потом бабушка шёпотом призналась: "Он что-то видел перед смертью".

Она держалась. Долго. Даже на похоронах стояла прямо, держа в морщинистых руках икону, что-то бормоча про себя. Но спустя несколько месяцев начала чахнуть. Говорила сама с собой, зажигала свечи у кровати Артёма, оставляла на подоконнике стакан молока.

А потом...

— Бабушка твоя... Умерла во сне.

Врачи сказали — остановка сердца. Точно так же, как у Артёма.

Год прошёл, но Иван не мог двигаться дальше. Он начал видеть сны. Артём сидел на краю кровати, белый, как мел, и шептал:

— Братик, я не хотел её впускать…

А иногда снилась она.

Тёмные волосы, пустые глаза.

Ты ведь не боишься умереть?

Иван ехал в деревню, сжимая в кулаке старую фотографию Артёма. Пыльная дорога тянулась вдаль, убегая под колёса автобуса, а за окном мелькали бескрайние поля и тёмные перелески. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом дождя, и с каждой пройденной милей тревога внутри него росла. Он не знал, что именно ищет, но знал одно: он не мог больше жить, не зная правды.

Встречала его тётя Оля – женщина с усталыми, потемневшими от времени глазами и глубокими морщинами на лице. Она обняла его несмело, как будто боялась, что тот рассыплется от прикосновения.

— Зачем приехал, Ванечка? – спросила она, наливая ему горячего чая. – Тебе бы жить дальше, а ты всё в прошлое копаешься.

— Я хочу знать, тётя Оля. Кто такая Соня? Что о ней говорят?

Тётя Оля тяжело вздохнула и покачала головой.

— Я не знаю, милый. Только слухи… Люди шепчутся, будто была когда-то девочка с таким именем. Но если хочешь узнать больше, сходи к бабушке Агафье. Она тут дольше всех живёт, может, помнит что.

Иван поблагодарил её и пошёл в комнату. Ночь наступила быстро, затянув небо густыми тучами. Лежа в постели, он пытался успокоиться, но сон всё не шёл. А когда всё же уснул, ему приснился Артём.

Но это был не тот Артём, которого он помнил. Не тот, что смеялся и бегал по двору босиком, ловя кузнечиков. Этот был мрачным, с потемневшими глазами и тонкими губами, сжатыми в презрительной усмешке.

— Ты бросил меня, Ваня, – сказал он, глядя на него сквозь черноту сна. – Если бы ты был рядом, всё было бы иначе.

— Артём, я… – Иван сделал шаг вперёд, но брат лишь отстранился.

— Ты виноват. Ты бросил меня.

Голос его звучал глухо, как будто доносился из-под земли. Иван хотел закричать, оправдаться, но вдруг его брат начал изменяться – его лицо исказилось, рот разорвался в беззвучном крике, а глаза наполнились пустотой.

Иван проснулся с криком, покрытый холодным потом. В комнате было темно и тихо, но ему казалось, что где-то в углу стоит кто-то невидимый и наблюдает.

Дрожащими руками он зажёг ночник и закрыл лицо ладонями. Завтра он пойдёт к бабушке Агафье. Он должен узнать правду, иначе этот кошмар никогда не закончится.

Иван шел по деревенской тропе, ведущей к дому Агафьи. Тяжелые свинцовые облака низко висели над землей, превращая день в серый, сумеречный мир. Воздух был влажным, пахло сыростью и прелыми листьями. Где-то вдалеке каркала ворона, ее хриплый голос разносился над пустынными улицами.

Дом старухи стоял на самом краю деревни, будто стараясь спрятаться от чужих глаз. Забор накренился, крыша заросла мхом, а ставни были всегда закрыты, как веки человека, не желающего видеть этот мир. Иван постучал в дверь.

— Заходи, раз уж пришел, — раздался слабый голос.

Агафья сидела у печи, укутавшись в серый шерстяной платок. Её кожа напоминала сухую кору дерева, а глаза — два темных омутa. Она долго смотрела на Ивана, словно стараясь разглядеть за его лицом что-то большее.

— Ты зря пришел, парень. Нельзя тревожить мертвых. Они любят, когда о них забывают.

— Я хочу знать, что случилось с Соней, — твердо сказал Иван.

Старуха вздохнула, потрескавшимися пальцами провела по деревянному столу, словно касаясь чего-то невидимого.

— Соня пропала давным-давно. Была тихой, доброй девочкой, хоть и одинокой. Говорят, ночью её кто-то позвал за окном, и она ушла. Только не вернулась. Искали, кричали — никто не нашел. А потом стали видеть её по ночам. Стоит у края деревни, зовет кого-то. Те, кто шли за ней, больше не возвращались.

Она замолчала, задумчиво разглядывая танец пламени в печи. Иван сжал кулаки.

— Но почему? Почему она убивает?

Агафья покачала головой.

— Она — нет. Это не Соня. Это что-то другое, скрывающееся под её лицом. Тот, кто забрал её, теперь использует её облик, чтобы забирать других. Уж слишком много глаз следило за этой девочкой, слишком много рук тянулось к ней, пока она была жива. Оно стало частью её, или она — частью его.

Холод пробежал по спине Ивана.

— Значит, это что-то древнее?

— Древнее, страшнее, умнее, чем ты думаешь. И если ты пойдешь искать его, оно найдет тебя первым.

— Я не могу просто так оставить это! Если ничего не сделать, оно продолжит убивать!

Старуха внимательно посмотрела на него, глаза её сузились.

— Ты хороший мальчик, но глупый. Ты даже не знаешь, с чем сражаешься. А если не знаешь, как победить — тебя сожрут, как и всех остальных.

Иван молчал. Он знал одно — если он не сделает этого, никто не сделает. Если он не остановит этот ужас, он будет повторяться вновь и вновь.

Старуха слабо покачала головой.

— Что ж… Раз уж решил идти в пасть к зверю, то хотя бы запомни одно: не верь глазам. Не слушай ушей. Они обманывают. Они покажут тебе то, чего нет, и скроют то, что есть.

Иван встал.

— Спасибо, бабушка.

— Не благодари. Всё равно тебя ждет смерть.

Но он уже вышел, оставив позади запах тлеющих поленьев и тишину, тяжелую, как земля на могиле.

Иван шел через густой, темный лес, туда, где, по слухам, впервые появилась Соня. Воздух был липким и удушливым, а деревья скрипели, словно переговаривались между собой. Он чувствовал, как холодные капли пота стекают по спине, но останавливаться не собирался.

— Соня! — крикнул он в темноту.

Тишина.

Только ветер прошелестел в кронах, как будто перешептываясь с невидимыми наблюдателями. Иван крепче сжал кулаки.

— Я знаю, что ты здесь! Покажись!

Секунда. Другая. И вот, из-за старого, разросшегося куста сирени вышла она.

Девочка с длинными спутанными волосами, в старом платьице, улыбалась ему своей слишком широкой, неестественной улыбкой. Глаза её блестели, отражая слабый свет луны.

— Ты звал меня, Ваня? — голос её был мягким, почти ласковым, но от него мороз пробежал по коже.

— Кто ты? — Иван не отвел взгляда. — Что тебе нужно? Почему мой брат умер?

Соня покачала головой и сложила руки за спиной, как школьница перед учителем.

— Ты задаешь столько вопросов, будто ответы что-то изменят. Твой брат меня боялся… но не ты.

— Значит, ты это сделала.

— А ты что думал? Что мертвые просто так возвращаются?

Иван сжал зубы, в груди разгоралось глухое отчаяние, замешанное на ярости.

— Почему?

Соня рассмеялась. Тихо, как будто делясь чем-то ужасным с самим ветром.

— Ты ведь не боишься умереть, да?

Иван замер.

— Прямо как она.

— Как… кто?

Но девочка продолжала улыбаться.

— Как Соня. Она не боялась, совсем. Она знала, что идет на смерть. И это именно то, что мне нужно. Только так, можно переродиться...

В следующий миг что-то холодное, липкое и безымянное стиснуло его горло. Иван попытался закричать, но голоса не было. Мир перед глазами вздрогнул, как будто рушился, и в ту же секунду его собственное тело отвернулось… и посмотрело на него.

Он видел себя. Свои руки. Свое лицо. Свои глаза.

Но это был не он.

Иван пытался вырваться, но вокруг была пустота. Как если бы он провалился в темную бездну, из которой не выбраться.

А его тело улыбнулось… и сделало первый шаг обратно в деревню.
автор канал на дзене - #КладбищеСтрашныхИсторий
Кладбище страшных историй