Старушка

Жена уехала в командировку, дочка у родителей, а Владимир остался один. Как-то даже непривычно. Жена Марина редко ездила куда-нибудь, но тут коллега приболела, пришлось ей выполнять эту миссию: какой-то там важный договор в ее фирме не терпел отлагательств. Это он как раз мог понять, сам не первый год в бизнесе. Поэтому отвез ее в аэропорт и поехал домой.

Ну а по пути вдруг вспомнил, что ужина-то у него сегодня нет. Марина уехала, поэтому придется подсуетиться самому. Можно, конечно, к родителям заехать, но тогда дочка запросится домой, а там уроки, беготня и прыжки по дому без маминого контроля и никакого отдыха. А отдохнуть хотелось, на работе предновогодний перегруз.

Сначала подумал доставку заказать, но потом все же остановился у супермаркета. Хотя и не любил он магазинную суету, она его раздражала.

Люди наполняли тележки и корзины, затем спешили к кассам и нетерпеливо дожидались своей очереди. В одну из них пристроился и Владимир со своей корзиной, наполовину заполненной снедью и парой банок хорошего темного пива. Спокойный вечер предполагал расслабиться в полном «ничегонеделанье» и предаться пассивному отдыху.

Впереди него стояла маленькая, щупленькая пожилая женщина в старой шубке из каракуля и вязаном платке, который все время норовил сползти с головы, и она его терпеливо поправляла. Дошла ее очередь, на прилавке появился батон, коробка кускового сахара, плавленый сырок, еще пара пакетиков какой-то крупы да и все, пожалуй.

Она положила на маленький подносик деньги, и кассир с недовольным, а точнее, уставшим видом пересчитывает их.

— Двадцать рублей не хватает! – наконец произносит она.

Руки женщины торопливо снуют по карманам, она волнуется и говорит:

— Сейчас, милая, есть где-то…

— Я вам не милая и давайте побыстрее, задерживаете всю очередь.

Кассир выгнула спину, слегка расправив плечи и глядя на покупательницу с легким презрением. Владимиру ситуация не нравится, он не выдерживает и швыряет кассирше недостающую сумму со словами:

— Давайте уже закончим эти расчеты, в конце-то концов.

Инцидент, казалось бы, исчерпан, но тут старушка, забрав покупки, оборачивается к нему и говорит:

— Спасибо, сынок, но у меня есть…

Кассирша на повышенных тонах просит ее не задерживать очередь:

— Да вы отойдете, наконец, женщина!

Униженная кассиршей и его нетерпением, старушка поспешила к выходу, неловко ступая по белому, затоптанному полу. Владимиру стало жаль ее. «Эх, люди! Не можем мы проявить ни чуткости, ни сострадания порой», - подумал он, и настроение немного испортилось.

Он вышел наконец из этого «муравейника», но на пороге его поджидала эта пожилая женщина, радостно улыбаясь.

— Вот, нашла. В кошелечке была мелочь. Возьмите, - и она протянула ему жалкие монеты.

Вина еще острее пронзила его, и он поспешно ответил:

— Да ну что вы! Не стоит, правда. Такая мелочь. Вы извините, я там проявил нетерпение, устал очень.

И он машинально взял у нее из рук хоть и не тяжелую, но какую-то угловатую сумку годов этак семидесятых.

— Вам далеко? Могу подвезти до дома, - старался мужчина загладить свою вину.

— Нет, вот тут, за углом я живу. Дойду я, сынок.

Но он все же проводил ее. Шли пешком. Пока до машины дойдешь на парковке, пока доедешь, на дороге небольшая пробка, больше времени потратишь, чем пешим ходом. Да и она отказалась. По дороге разговорились.

— Вы живете-то одна? Или есть помощники? – спросил он, медленно ступая рядом.

— Одна я. Осталась одна, - голос ее дрогнул. – Внучок у меня был. Вот такой, как ты. Видный, добрый, во всем мне помогал. В энтом, как его, автосервисе работал. Руки были золотые. Я его с пятого класса воспитывала, когда родителей не стало.

Она замолчала, видимо, трудно было говорить. А у Владимира что-то зазвенело в голове, так у него бывало, когда он слышал что-то то ли знакомое, то ли слышанное ранее.

— А в прошлом годе погиб он. Слыхал про аварию на Большаковом шоссе? Где семь машин разбилось? Вот и Ванечка мой там был. Двое только выжили, да и то, говорят, инвалиды…

Она еще что-то говорила, а у Владимира в голове звон усилился и мешал соображать. Конечно же, его одноклассник Ваня Егоркин! Он знал о его гибели и на похоронах был. Даже в их организации участвовал. Да и в школе тоже все знали, что он с бабушкой живет. Заходили к нему как-то, она чаем всех напоила. Ну точно! Вот в этой пятиэтажке!

Владимир напряг память и с трудом вспомнил, будто подсказал кто-то:

— Надежда Павловна! – сказал он громко.

— Петровна я, сынок, Петровна. А ты почём знаешь?

Пришлось рассказать, что он Ванин одноклассник, что пользовался услугами его автосервиса, был на похоронах…

— А я вот не была, в больницу с сердцем слегла, думала, не переживу такое горе.

Они дошли до дома, поднялись на второй этаж, и Надежда Петровна пригласила его в гости.

— Пойдем, чайку попьем, если не спешишь.

Владимир согласился, женщина провела его на старенькую кухню.

Он выложил на стол все свои продукты кроме пива и сказал, чтобы забрала себе. Возражения не принимаются. Да там и было-то всего ничего: колбаса, масло, баночка шпрот под пиво, пачка печенья, бананы и яблочный сок.

И эта была его первая, но не последняя помощь. Он стал часто захаживать к Надежде Петровне, спрашивать, не нужно ли чего по дому сделать, отремонтировать или мастера вызвать?

Она благодарила, от всего почти отказывалась за исключением мелочей и как-то за чаем рассказала ему историю:

— Я ведь ленинградка бывшая, Володя. Родилась в тридцать пятом. Братик у меня был маленький. Папа на войне, мама одна нас рОстила, оберегала, согревала, пока сама не померла. Помню, ездил грузовик, собирал умерших-то. И мамочку нашу забрали, повезли. А я бегу следом, зову ее… Маленькая была, не понимала. Потом детский дом, из него нас с братом дядя с тетей забрали, сюда привезли, в этот город. Папа так с войны и не вернулся. Тут я и выросла, и замуж вышла.

— А где же ваша семья? – спросил Владимир.

— Так нету никого, всех схоронила. Сначала муж умер, болел тяжело. А потом дочь с зятем… Они на море поехали отдыхать, пошли ночью купаться. Был легкий шторм. Маруся тонуть стала, зять кинулся спасать, да не спас: отнесло их волнами далеко от берега. Не справились они. Пока случайные люди на берегу спасателей позвали, было уж поздно… Обоих не откачали. Ванечка остался у меня, - сказала она дрогнувшим голосом.

— А брат ваш где же?

— Он вернулся в Ленинград. Помогает, деньги все на какую-то карточку мне кладет. Только я не пользуюсь ею, цифры эти не помню, хоть и записаны они где-то. Да и потерять боюсь.

— А давайте ему позвоним, - сказал Владимир, чтобы немного подбодрить расстроившуюся женщину. – У вас есть его номер телефона?

— Есть, записан где-то.

Она порылась в ящике старенького кухонного шкафа и протянула ему записную книжку, где под именем Лёшенька был записан номер. Владимир тут же набрал, бодрый голос ответил сразу, и Владимир сообщил:

— Алексей Петрович? Здравствуйте. Мы вот тут с вашей сестрой Надеждой Петровной у нее дома, решили вам позвонить. Я Ванин одноклассник.

Потом он передал трубку его сестре, и те с дорогой душой пообщались. У женщины по щекам катились слезы, но говорила она радостно.

— Сказал, что приедет скоро! Вот я вас и познакомлю. Спасибо тебе, Володечка. Хороший ты человек. Сколько уж я с братом не разговаривала? Телефон не держу, дорого мне. Лёша иногда соседке моей звонит, она зовет.

Да, это была какая-то другая жизнь, совсем не знакомая Владимиру.

«Это сколько же горя вынесла эта маленькая, хрупкая женщина! Неужели судьба специально уготовила ей столько страданий?» - думал он.

Но зато теперь стал чаще навещать родителей, больше интересоваться их проблемами, не забывал и Надежду Петровну, купил ей простенький в обращении Эрикссон, занес туда свой номер и номер ее брата, сам пополнял баланс.

И карточкой банковской научил пользоваться. Чтобы не морщились нетерпеливые кассирши, когда пожилая женщина отсчитывала свои копейки. Она за все благодарила, связала его дочке пушистую шапочку с варежками, та осталась в восторге.

Марина хвалила мужа за его отзывчивость и пару раз приглашала Надежду Петровну в гости на обед. Владимир привозил ее, старушка стеснялась сначала, но быстро подружилась с приветливой Мариной. У той бабушка года два назад умерла, и она прониклась к этой незнакомой женщине добрыми чувствами.

Небольшие заботы, немного внимания. А большего и не нужно одинокому пожилому человеку. Просто знать, что рядом есть кто-то, кто всегда откликнется, поможет, поддержит.

А уходя от Надежды Петровны, Владимир часто слышал вслед:

— Храни тебя, Бог, родимый. Спасибо за все.

***
Это случилось около десяти лет назад. Надежды Петровны уже нет в живых. А этот рассказ написан в память о ней, а так же о других одиноких людях. Иногда стоит оглянуться вокруг. Может быть, кому-то помощь нужна, а мы и не замечаем?

(с) Ночная собеседница /Дзен Яндекс

#рассказы