Барин тоже хороший был, хоть и из городских - переехал в деревню лет тридцать назад, и держал крестьян хоть и в ежовых руковицах, но был на диво справедлив, данью чрезмерной не обвешивал и суд над провинившимся вершил праведный.



Дочку старшую звали Лизаветой, девица горячего нраву была, замуж скоро собиралась выходить за городского лихого парня; средняя дочь - Ольга, очень чопорная, спокойная, с деловой отцовской хваткой, на женихов не смотрела, предпочитала при деле быть; и младшенькая Светла - хохотушка, да веселушка, обожающая проводить время с деревенскими девицами, хотя барин и считал, что ей ещё рановато разговоры взрослых девок слушать.



Сам Федор женат не был, и от разговоров всё чаще уходил, мрачно смотря куда то поверх головы докучливого собеседника и старался побыстрее в кузню уйти.



Люба ему была девица одна, да понимал он, что с боярской дочкой, даже такой талантливый как он - не примет их любовь отец. Так что молчал кузнец, хотя годков тридцать жизнь уже отмерила, только следил за Светлой украдкой, любовался прыткой девушкой.



Ефросинья - приходилась кузнецу бабкой по матери – видела, как мучается кузнец, внука она любила, но по природе своей была бабой злой и завистливой и задумала она дочку боярскую со свету сжить, что бы девка не смела больше мужика бередить.



Говаривали, что Светла ходила с девками бельё полоскать - на Весенку, спокойную и мелкую речушку, правда было там пара омутов, но про то все знали. Так вот, девицы все отполоскали и пошли обратно, а Светлушка осталась, что-то то не получалось у девицы. И когда темнеть начало боярин взволновался, поняв, что младшенькая так и не вернулась, хотя уговор засветло домой приходить всегда соблюдала.



Так и не сыскали девицу, только бельё нашли, которое так на берегу осталось.



Совсем посмурнел Фёдор. Работал без всякой охоты теперь, и бабке сказал, что не живёт, а существует, раз его любимой больше на свете нет. Ефросинья молчала, поджимала губы, и мучалась от злобы чёрной уже на саму себя - ведь понимала, что поступила неправильно, да ведь не воротать уже того, что натворила, только и надеялась ,что внук, постепенно отойдёт, да выберет девицу получше в жёны.



По зиме, когда укрыла белая перина всё вокруг, и намела студёная вьюга сугробы по пояс, Фёдор начал ходить на реку. Ходил уже поздно, в сумерках, запирая кузню, предварительно убедившись, что никого из зорких соседей поблизости нет.



Когда начались первые заморозки, тихая Весенка начала с ним говорить - в шуме воды слышался ему голос ненаглядной Светлы, который, смеясь, говорил ему, как хорошо жить под водой, что русалки теперь её слуги, и всё речное богатство теперь под её контролем.



Фёдор сначала не верил, уши затыкал, старался в работу уйти с головой, но стоило ему прийти к реке, или если кто принесёт ему ведро речной воды, как Светлушка словно была рядом с ним. Она ничего не говорила про то, кто её сгубил, но говорила, как скучает по Фёдору, и что он тоже люб он ей был.



Ефросинья видела, что Фёдор изменился, но внук с бабкой больше душевной болью не делился, да и по зиме у неё своя хвороба была - ломало ноги, и она старалась больше времени проводить на печи, расплачиваясь за собственные грехи молитвами, да болью, которая заживо пожирала её.



Зимой голос Светлы был едва слышимым, и, в потёмках, Фёдору приходилось рубить прорубь, что бы хоть немного поговорить с ней. Он принял то, что Светла стала частью реки, смирился с этим. Думал о том, что это лишь ещё одно препятствие, которое разделило их с любимой снова.



Фёдор мог часами, до полной, зимней, темноты сидеть над прорубью и разговаривать с тихой водой, которая тихо плескала на его ответы. Фёдор перестал ощущать холод - чем чаще он приходил к проруби, тем больше его охватывало словно какое-то оцепенение, и он был готов сидеть часами, вслушиваясь в любимый голос.



Зима кружила лютыми вьюгами и падала на землю тёмными сумерками, которые превращались в ночь совершенно неожиданно. Под Новый Год, когда всё село готовилось к празднеству, Федор в очередной раз пришёл к проруби. Измученный душевно, он совершенно потерялся в этом белом великолепии вокруг. Механически орудуя топором, он снова пробурил прорубь и встал на колени, заглядывая внутрь дыры во льду, и смотря в тёмную, вялую воду.



Личико Светлы проступало серебристыми снежинками, улыбалось Фёдору, и он улыбался в ответ, не чувствуя, как мороз грызет его голые пальцы, забирается под одежду и бледнит кожу.



Светла говорила о том, что скоро всё изменится. Пусть, только, Фёдор немного подождёт и побудет с ней подольше, и они обязательно встретятся. А если он захочет, то и вовсе присоединится к ней, ведь под водой так здорово! И они, конечно же, будут вместе, и никто не будет им препятствовать.



Фёдор и рад был услышать такие слова от девушки, которая так прочно заняла его сердце. Он склонился над тёмной водой, улыбаясь онемевшими, от мороза губами и чувствуя, как чужие пальцы путаются в его волосах - это мороз вцеплялся в человека всё сильнее.



То, что Фёдор сгинул, приметили только после праздника, когда староста зашёл его проведать - дом встретил его пустотой и холодом, а в кузне сиротливо стояла кувалда мастера.



Вся деревня всполошилась - начали искать кузнеца, да вот нигде его следов так и не нашли. Предположили, что замёрз он где-то, пьяный, ибо все видели, как душою стал он хвор. Жалели, конечно, а бабка Ефросинья сурово, без капли слезинки, смотрела на сочувствующих ей людей - прервался славный род мастеров.



По весне тоже тела не нашли, вот только девки судачили, что Весенка, став полноводной и ускорив своё течение, словно говорит, иногда, на два голоса - на мужской, да на женский. А когда снег сошёл, Весенка своего норова не умерила, но деревенских на богатства природные не обижала, а вскоре, ниже по течению, так и вовсе притоком разродилась, который сначала был маленьким ручейком, но через несколько лет стал тоже стал речкой, не менее полноводным, чем Весенка, правда поуже.



Бабка Ефросинья преставилась через год, в полном одиночестве - характер у неё совсем спортился под конец жизни, реку Весенку она люто ненавидела, и ходить на неё перестала.



Похоронили бабку тихо и незаметно.



Разве что у тела нашли несколько речных ракушек, да вокруг рта было несколько засохших водорослей. Но деревенский люд списал это на стариковские чудачества, да забыл.



А дом Фёдора вскоре развалился, без всякой на то причины.
автор канал на дзене - #ТемныеГлубины