Розовый галстук-бабочка

— Да он просто издевается над нами! – молодой детектив яростно швырнул на стол стопку исписанных допросных листов и нервно заходил по кабинету. – Аптека, лудильная мастерская, скорняжная мастерская, медник, бумажная мануфактура, стеклодувная мастерская, лавка алхимика… И добро б кассу выносил. Тащит какой-то хлам! Даже из ювелирной мастерской не золото-серебро унёс, а старые и сломанные инструменты!
— А ты уверен, что он не псих и не блаженный? – развалившись в кресле спросил старый, год до пенсии, констебль у своего молодого напарника.
— Абсолютно. Всё слишком хорошо посчитано.
— И что это один и тот же человек?
— И он издевается над нами! – детектив метнулся к столу, выхватил из пачки несколько случайных листов и зачитал: «Бумажная мануфактура. Украдены картонные трубы, полведра бумажной смеси и реагенты. Свидетель – сторож. Скорняжная мастерская. Украдены обрезки шерсти, нитки, реагенты. Свидетель – мальчик-почтальон. Лавка лудильщика. Украдена металлическая стружка, мотки проволоки, инструменты. Свидетель – кухарка соседней ресторации»... И вот так везде! Какой-то хлам, из-за которого к нам может даже бы и не обращались, если бы не нарочитый взлом, только один свидетель, который в это время в этом месте должен был быть – сторож, например, его во время обхода заметил, который у него давным-давно уже чуть ли не посекундно расписан, мальчик-почтальон именно в этот день именно в это время посылку скорняку доставлял, а кухарка именно в это время с работы домой выходит. И все свидетели в один голос говорят: цилиндр, гогглы, розовый галстук-бабочка, фрак, лёгкая хромота на правую ногу… Бесит. Я не понимаю, что он делает и для чего.
Молодой детектив рухнул в кресло и бездумно уставился на висящую на стене карту, испещрённую флажками о путешествиях того, кого в участке уже полгода как зовут «дурным франтом».
Старый констебль улыбнулся в усы, вспоминая, как он много-много лет назад так же бегал по кабинету перед своим старшим товарищем, помощником и куратором, пытаясь разгадать выданную для проверки серию мелких краж. Ничего, справился. И этот юнец справится. Надо только его иногда притормаживать.
— Пойдём пообедаем, – пожилой полицейский с кряхтением выбрался из кресла. – С утра с самого маковой росинки во рту не было, а кофием, как ты, по самые уши заливаться здоровье уже не позволяет. Пойдём, пойдём, мне повар ресторации через дорогу с утра шепнул, что к ним осетрины свежей подвезли, божился, что на обед пирог будет. Да и башку свою дурную разгрузишь, не соображаешь уже ничего, только бесишься.
* * *
— Ты, кстати, на гуляния сегодня пойдёшь? – расположившись за столом и уткнувшись в меню, рассеяно спросил старый полицейский у молодого, – Как-никак, десять лет становления республики.
— Да ну их! – отмахнулся детектив, изучая такую же как и у старшего коллеги картонку. – Делать мне там нечего. Да и ребята из городовых меня потом побьют, им там работать, а я развлекаться буду.
— Тебя и не запомнил ещё никто, – хмыкнул пожилой констебль. – А так найдёшь себе девчонку какую, выпьешь, развеешься…
— И проснёшься утром бесы знают где с квадратной головой и без гроша в кармане. Нетушки. Я лучше завтра на Всемирную Выставку схожу. Там про новомодное электричество рассказывать будут да показывать опыты. Мы, когда павильоны осматривали, помнишь, на дядьку одного натолкнулись? Он мне парочку показал – фантастика!
* * *
— Детектив! – заглянувший в кабинет дежурный тщательно давил усмешку, но получалось у него плохо. – Это к вам. По поводу вашего франта.
В открытую дверь шагнул благообразный старичок в чистой, но явно поношенной одежде, и с въевшейся под ногти угольной пылью.
— Ваши благородия, – коротко, но с удивительным достоинством поклонился детективам дедушка, – меня ограбили. Это сделал джентльмен в цилиндре, очках-консервах…
— С розовым галстуком-бабочкой, во фраке, слегка хромающий на правую ногу… Так? – страдающим голосом продолжил молодой констебль. Повернулся к уже явно смеющемуся дежурному: – А ты что ржёшь? Вели коляску закладывать!
Отвернувшись от двери, детектив направился к столу, но внезапно замер на полушаге. Глазами нашарил посетителя, и уточнил:
— Именно ограбили? Не украли что-то, а именно ограбили?
— Да. – кивнул дедок. – Описанный вами господин пришёл ко мне на работу, я в паровозном депо работаю, пригрозил мне револьвером, велел погрузить в старую тачку угольной крошки и мелкого боя угля, и сказал мне обязательно идти в участок.
— Да он просто издевается над нами! – крик души молодого констебля слышно было, наверно, во всём квартале вокруг участка.
* * *
После осмотра места «преступления» констебли разъехались по домам, благо было уже поздно. Старый полицейский, отужинав и проводив супругу спать, устроился у камина с рюмкой бренди и трубкой, и, прислушиваясь к начинающимся за окном городским гуляниям, только собрался почитать газету, как лёгкий уличный гомон прервал громкий, быстрый и дикий стук в дверь.
Однако, когда раздражённый констебль распахнул дверь и собрался высказать – а то и приласкать рукояткой автоматически подхваченного револьвера – вторженцу всё что он думает, слова застряли у него в горле. Потому что стоящий перед его дверью младший коллега с зажатыми в руках бумагами и круглыми глазами выдал всего одну фразу:
— Старик. Монархисты хотят взорвать бомбу на площади перед мэрией во время гуляний.
Несколько минут спустя, разложив на полу в гостиной карту и раскидав вокруг бумаги, газетные вырезки и допросные листы, молодой детектив чуть ли не бегал вокруг этого и рассказывал:
— Этот дедок. Он двадцать лет назад во дворце истопником работал, часто видел младшего принца. Говорит, такой галстук как на грабителе, один-в-один любимый галстук Его Высочества. Я проверил. Вон вырезка газетная, двенадцати лет назад, с фотографией монаршего семейства. У принца такой же галстук, как и в описаниях. Там же, в газете, написано, что для своих тринадцати лет принц уже очень смышлён и увлекается химией и физикой. У меня, когда это прочёл, в голове щёлкнуло. Аптека, алхимик, депо. Соль, селитра, уголь. Порох! Им натащенного килограмм на пятнадцать пороха выйдет. Картонные трубы – корпус. Лудильщики, медники, скорняки – электрозапал, я помню, как мне тот учёный показывал — искрой от крутилки по длинной проволоке шутиху поджигал, а если в шашку мелкой стружки да свинцовых обрезков покидать – это осколочная граната получится. И все эти ограбления... Если на карту посмотреть, то все точки рисуют спираль, которая к мэрии сходится. А если календарь вспомнить, то получится что каждая следующая точка происходила в два раза быстрее чем предыдущая. Вряд ли это принц, говорят всё семейство тогда сбежало чуть ли не за океан, но…
Слушающий своего молодого коллегу и мрачнеющий с каждым словом пожилой констебль резким взмахом руки остановил тараторящего парня:
— Даже если ты ошибаешься, мы не имеем права это игнорировать. Ты – бегом на площадь. Каждый патруль будешь озадачивать поиском нашего франта, если будут возмущаться, говори что шеф приказал. Я – в участок, подниму дежурную смену и тоже к тебе. Сколько там до расчётного времени? Три часа? Будем надеяться, что успеем. Встречаемся около ярмарочного фонтана. Давай, в темпе!
* * *
До полуночи и до предполагаемого времени подрыва оставалось всего пять минут, когда молодой детектив заметил в переулке между доходными домами характерный стеклянный блеск. Бросившись в переулок и не найдя там ничего, констебль было решил, что ему показалось, но затылка коснулось холодное железо и раздался звук взводимого курка.
— Вы почти успели, детектив. Не дёргайтесь и не кричите, вас тут никто не услышит. И – слово аристократа – если вы не будете мне мешать, то никто и не пострадает. Пойдёмте, – говорящий мягко подтолкнул констебля в сторону одного из домов.
Три минуты спустя похититель и похищенный стояли на относительно небольшой террасе на высоте пятого этажа и смотрели на площадь.
— Не беспокойтесь, детектив. Никто из тех, кого мы сейчас видим внизу, не пострадает. А сейчас, будьте добры, отойдите вон в тот угол, пожалуйста, – тот, кого в полиции метрополии прозвали «дурным франтом», не опуская револьвер и не отводя от своего пленника взгляда, отошёл в противоположный угол террасы, к устройству, в котором констебль узнал кустарную версию той крутилки, что ему показывали на выставке. Но пока молодой полицейский прикидывал, как бы ему сбить с ног франта и оттолкнуть от устройства, хозяин розового галстука крутанул пару раз ручку, улыбнулся, опустил револьвер, отвернулся и поднял глаза к небу.
— В конце концов, я имею всё-таки право насладиться в свой день рождения знаменитым имперским фейерверком.
Сразу после этих слов за площадью, в парке, окружающем бывший императорский дворец, а ныне – мэрию столицы республики, раздалась серия хлопков, а ещё через мгновение в небе грохотал фейерверк, раскрашивая облака в цвета флагов бывшей империи и нынешней республики.
— Мой отец был не прав, детектив, – остановил подкрадывающегося констебля голос бывшего принца, – если бы не его ублюдочная политика, то, возможно, я бы сейчас смотрел этот фейерверк не отсюда, а вон с того балкона. И мне не пришлось бы так извращаться, чтоб его организовать. Возьмите, – франт вытащил из внутреннего кармана фрака плотно набитое портмоне, – это схемы всех известных мне тайных ходов дворца и прилегающих зданий. А также явки-пароли ваших так называемых монархистов. Я не люблю республику, но те, кто хочет дорваться до власти, используя меня как знамя, мне не нравятся ещё больше.
Преследуемый и преследователь замерли рядом, слушая канонаду из парка и смотря на раскрашивающие небо фейерверки.
— Мне понравилось загадывать вам загадки, детектив, – спустя некоторое время проговорил принц ушедшей империи, после чего встал на парапет, и, перед тем как шагнуть вниз, закончил. – Надеюсь, вам понравилось их отгадывать. Прощайте!
Констебль бросился к краю, в тщетной попытке поймать, но не успел. Перегнувшись через край, полицейский замер, тщась рассмотреть на мостовой разбившееся тело, но не увидел ничего.
— А если вам опять попадётся дурацкая кража и розовый галстук, – донёсся голос из окна ниже этажом, – то я буду вас ждать тут. Бывайте!
#МихаилУрванцев